— Целиком? Там есть еще строки?
— Конечно. Вы пропустили середину. Рассказать?
Если Сириус в путь тебя провожал
И к северу ты Ахернар держал,
То по правому борту увидишь в пути
Шесть красных звезд с голубой впереди.
Правь, дожидаясь, чтоб замерцал
Сквозь темноту тебе звездный кинжал.
Под рукоятью по краю лети,
И Фамбер засияет тебе впереди.
— Отлично! — воскликнул Джерсен.
Он вскочил, одним прыжком достиг пульта управления, задал курс и включил привод Джарнелла.
— Куда мы направляемся? — спросила Ифигения.
— К Сириусу — куда же еще?
— Вы приняли этот стишок всерьез?
— У меня нет других сведений. Я должен принимать его всерьез — или вообще ничего не делать.
— Хм-м, — Ифигения отпила немного вина из бокала. — В таком случае, поскольку я уже рассказала вам все, что знаю, высадите меня на Сириусе или на Земле...
— Нет.
— Но я действительно не знаю больше ничего!
— Вы знаете, как выглядят над Фамбером созвездия. Ваш стишок, даже если он когда-то и указывал верное направление, устарел на тысячу лет, а то и больше. И Сириус, и Ахернар изменили свое положение. Мы можем оказаться где-нибудь вблизи Фамбера — в десятке световых лет, если повезет. Тогда мы используем старый трюк заблудившихся космонавтов. Они сканируют небо, пока не находят участок со знакомыми созвездиями. Такой участок будет единственным и небольшим, поскольку он лежит точно в направлении на родную планету. Все другие созвездия будут искажены. Всегда можно отыскать хоть одно знакомое созвездие, и когда вы его находите, летите прямо к нему, а когда оно вырастет до привычных размеров, до вашего дома рукой подать.
— А если никак не найти знакомое созвездие?
— Все равно можно отыскать путь домой. Надо лететь вверх или вниз перпендикулярно к плоскости Галактики, обозревать всю картину целиком и искать какие-либо приметы. Это потребует много времени, много энергии, много напряжения, и, конечно же, приводу Джарнелла достанется. И если что-нибудь сломается, тогда вы действительно влипли, и вам не останется ничего другого, кроме как болтаться в пространстве, смотреть на родную Галактику, распростертую перед вами, словно ковер, и ждать, пока не кончится энергия, а потом умереть. — Джерсен поежился. — Я никогда не сбивался с пути. — Он поднял свой бокал, подозрительно оглядел его, потом вышел из салона и вернулся с новой бутылкой. — Расскажите мне о Фамбере.
Ифигения рассказывала более двух часов. Джерсен, откинувшись на спинку дивана, медленно тянул вино. Было очень приятно лежать, смотреть и слушать; в это время реалии его существования были далеко-далеко. Ифигения упомянула Аглабат, город, окруженный стеной из темно-бурого камня, и Джерсен встряхнулся. Расслабляться было опасно. Пребывание в Обменном Пункте не принесло ему пользы. Он стал уступчивым, легко отвлекающимся. Однако он снова расслабился, потягивая вино и слушая Ифигению...
Фамбер был удивительным миром. Никто не знал, когда на нем впервые появились люди. Планету составляли разнообразные континенты, субконтиненты, полуострова и большой архипелаг в тропиках. Ифигения была родом из Драззана, что находится в Жантилье, государстве на западном побережье самого маленького континента. К востоку от Жантильи лежал Вадрус, где правил Сион Трамбле, а дальше — страна Миск. Остальное пространство континента, за исключением нескольких враждующих государств на восточном побережье, представляло собой места обитания варваров.
На других континентах картина была примерно такая же. Ифигения называла десятки народов и племен, резко различающихся по характеру и обычаям. Некоторые из них создавали великолепную музыку, устраивали потрясающие своим великолепием зрелища, другие были фетишистами или убийцами. В горах, в расщелинах, жили многочисленные бандитские племена, а внизу, в недоступных замках, пировали надменные лорды. Повсюду были чародеи и колдуны, творившие самые немыслимые вещи. Местные флора и фауна были сложными и богатыми, но иногда смертельно опасными: в морях плавали кровожадные чудовища, по тундре бегали голодные чешуйчатые волки, по горам на севере Миска лазали ужасающие дназды.
Современная технология и образ жизни цивилизованных миров были неизвестны на Фамбере. Даже Бурые берсальеры, гвардия Кокура Хеккуса, были вооружены палицами и кинжалами, а рыцари Миска — мечами и арбалетами. Между Миском и Вадрусом шла с краткими передышками война, причем Жантилья обычно находилась в союзе с Вадрусом. Сион Трамбле был настоящим героем, но ему никогда не удавалось одолеть берсальеров. В знаменитой битве ему удалось победить варваров с гор Скар Сакау, которые после этого обрушили свою ярость на юг, на Миск, где они грабили деревни, разрушали крепости, сеяли смерть и опустошение.
Джерсен слушал девушку как зачарованный. Романтические легенды о Фамбере ничего не преувеличивали, скорее даже, наоборот, преуменьшали. Он сказал об этом Ифигении, которая в ответ лишь пожала плечами:
— Фамбер, конечно, мир романтических деяний. В замках есть огромные залы, где поют барды, и павильоны, где девушки танцуют под звуки лютни. Но внизу, в подвалах, расположены темницы и камеры пыток. Рыцари — в доспехах, со стягами — представляют величественное зрелище, но потом в заснеженных скавских степях кочевники отрубают им ноги, и они лежат беспомощные, ожидая, когда волки разорвут их в клочья. Колдуны варят магические зелья, и волшебники посылают с дымом сновидения, а заодно недуги и смерть. Двести лет назад жили великие герои. Тайлер Трамбле завоевал Вадрус и основал Каррай, где ныне правит Сион Трамбле. Когда Джадаск Дуско пришел в Миск, это была страна скотоводов, а Аглабат — простой рыбацкой деревушкой. За десять лет Джадаск Дуско создал первые боевые отряды, и война с тех пор не прекращалась. — Она вздохнула. — В Драззане жизнь еще сравнительно спокойная. У нас четыре старых колледжа, сотни библиотек. Жантилья — древняя миролюбивая страна, но Миск и Вадрус — совсем другое дело. Сион Трамбле хотел, чтобы я вышла за него замуж и стала королевой, но принесло бы это мне покой и счастье? Или он вечно бы воевал со скадолаками, тадоусками и морскими шлемами? И повсюду Кокур Хеккус, который теперь станет неумолимым...
Джерсен промолчал. Ифигения вновь заговорила:
— В Обменном Пункте я читала книги о Земле, о Скоплении, об Элойзе. Я знаю, как вы живете, и вначале удивлялась, почему Кокур Хеккус живет в Аглабате, почему он сражается мечами и стрелами, когда легко мог бы оснастить своих Бурых берсальеров энергетическим оружием? Но здесь нет никакой тайны. Он нуждается в эмоциях, как другие люди нуждаются в пище. Он жаждет возбуждения от ужаса и ненависти. И он нашел все это в стране Миск. Но когда-нибудь он зарвется, и Сион Трамбле убьет его. Или когда-нибудь Сион Трамбле попытается совершить особенно нелепый подвиг, и Кокур Хеккус убьет его, к большому моему сожалению.
— Хм, — произнес Джерсен. — Вы неравнодушны к этому Сиону Трамбле?
— Да. Он добр, великодушен, отважен. Ему бы не пришло в голову ограбить даже Обменный Пункт.
Джерсен горько улыбнулся:
— Я, пожалуй, ближе к Кокуру Хеккусу... А что вы можете сказать об остальной части планеты?
— Везде свои обычаи и нравы. В Бирзуле Годмас содержит гарем из десяти тысяч наложниц. Каждый день он забирает в гарем десять новых девушек, а других десять отпускает или, если он в плохом настроении, велит их утопить. В Галастанге на окрашенном киноварью алтаре диаметром в сорок пять метров и сорок пять метров высотой возят по всем улицам Божье Око. В Латкаре дворяне содержат рабов-бегунов, специально выращенных и обученных для знаменитых Латкарских бегов. Тадоуски строят свои деревни на самых неприступных вершинах и сбрасывают в пропасть больных и калек. Они самые яростные воины на Фамбере. Они поклялись сокрушить стены Аглабата и преуспеют в этом, ибо Бурые берсальеры не могут им противостоять.
— Вы когда-нибудь видели Кокура Хеккуса вблизи?
— Да.
— Как он выглядит?
— Дайте мне карандаш и бумагу, я нарисую вам.
Джерсен принес набор для рисования. Ифигения провела несколько пробных линий, затем принялась за работу. Линия следовала за линией, и постепенно на бумаге появилось лицо: интеллигентное, настороженное, с высоким лбом, большими пристальными глазами; волосы были пышными, темными и блестящими, нос — коротким и прямым, рот — довольно маленьким. Ифигения несколькими штрихами набросала фигуру, изобразив человека несколько выше среднего роста, с широкими плечами, узкой талией и длинными ногами. Туловище вполне могло принадлежать Билли Уиндлу или Зеуману Отуалу, но лицо нисколько не напоминало резкие проницательные черты Зеумана Отуала, а Уиндла Джерсен не мог разглядеть издали.
Пока Джерсен изучал рисунок, Ифигения наблюдала за ним. Вздрогнув, она прошептала:
— Я не могу понять жестокости, ненависти, убийства. Вы пугаете меня, почти как Кокур Хеккус.
Джерсен отложил рисунок в сторону:
— Когда я был ребенком, мой дом разрушили, а всю семью, кроме дедушки, убили. Уже тогда я понял, что мой жизненный путь определен: я должен одного за другим убить тех пятерых негодяев, которые организовали налет. Это — моя жизнь, и другой у меня нет. Я не зло, я за пределами добра и зла, я — Машина Смерти, созданная Кокуром Хеккусом.
— И я имела несчастье оказаться нужной вам, — вздохнула Ифигения.
Джерсен улыбнулся:
— Возможно, вы предпочтете быть нужной мне, а не Кокуру Хеккусу, поскольку я всего лишь прошу указать мне путь к Фамберу.
— Вы очень галантны, — ответила Ифигения, и Джерсен не понял, иронизирует она или нет.
Впереди ослепительно пылал белый Сириус, а рядом с ним мягким желтым свечением горела звезда, которая взрастила человеческую расу. Ифигения грустно разглядывала ее, затем повернулась к Джерсену, будто собиралась спросить его о чем-то, но, видно, передумала и не произнесла ни слова.
Джерсен указал на Ахернар, центр сектора Эридан.