— Вы можете это сделать?
— Несомненно. Видите шрамы? Мое лицо было обезображено по приказу Кокура Хеккуса. Трое суток я висел на пруте, проткнутом сквозь мои щеки, оставаясь в живых только благодаря ненависти.
— В таком случае идемте и вместе поглядим на этого человека.
— Он здесь?
— Заточен в подземелье.
Паж привел мажордома, который отпер сначала деревянную дверь, затем железную, после чего все трое спустились в темницу. Падербуш стоял в своей камере, широко расставив ноги и держась руками за прутья, и сверлил взглядом наружные стены подземелья.
— Вот этот человек, — произнес Джерсен.
Барон подошел поближе, пригляделся.
— Ну? — спросил Джерсен.
— Нет, — после некоторого размышления ответил барон. — Это не Кокур Хеккус. По крайней мере... Нет, я в этом не уверен... Хотя глаза смотрят на меня с такой же неизменной умудренностью... Нет, этот человек мне не знаком. Я никогда не встречался с ним ни в Аглабате, ни где-либо еще.
— Ну что ж, похоже, я ошибся. — Джерсен повернулся к мажордому. — Отоприте дверь.
— Вы намерены освободить этого человека?
— Не совсем. Но держать его в темнице нет необходимости.
Мажордом отпер дверь.
— Выходите, — сказал Джерсен. — Я, по-видимому, допустил несправедливость по отношению к вам.
Падербуш медленно вышел из камеры. Он не ожидал, что его выпустят, и двигался очень осторожно.
Джерсен взял его за запястье, притом так, чтобы можно было в случае необходимости мгновенно выкрутить руку.
— Идите. По ступенькам поднимайтесь лицом ко мне.
— Куда вы ведете этого человека? — раздраженно спросил мажордом.
— Князь Сион Трамбле и я сообща примем окончательное решение, — ответил Джерсен и обратился к барону Эрлу Кастильяну: — Благодарю за оказанное вами содействие, вашу помощь трудно переоценить.
Барон Кастильяну смутился:
— Этот человек в любом случае может оказаться негодяем и постарается разделаться с вами.
Джерсен поднял лучемет:
— Я готов к любым неожиданностям.
Барон поклонился и быстро удалился, явно довольный тем, что от него больше ничего не требуется.
Джерсен отвел Падербуша в свои апартаменты и закрыл дверь перед самым носом мажордома, затем непринужденно расположился в одном из кресел. Падербуш же так и остался стоять посредине комнаты.
— Как вы теперь намерены со мной поступить? — спросил он в конце концов.
— Я все еще в замешательстве, — ответил Джерсен. — Возможно, вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. В этом случае я не вижу за вами никакой другой вины, кроме служения Кокуру Хеккусу. Тем не менее я не стал бы заточать вас в темницу только по подозрению в предполагаемых преступлениях. Вы очень испачканы... Может быть, примете ванну?
— Нет.
— Вам больше по душе пот и грязь? А может, смените одежду?
— Нет.
Джерсен пожал плечами:
— Как хотите.
Падербуш скрестил руки на груди и злобно посмотрел на него:
— Почему вы держите меня здесь?
Джерсен задумался:
— Судя по всему, ваша жизнь в опасности. Я намерен защитить вас.
— Я вполне способен защитить себя сам.
— И все-таки, пожалуйста, сядьте вон в то кресло. — Джерсен показал, куда сесть, кончиком дула лучемета. — Вы стоите как дикий зверь, готовящийся к прыжку, это действует мне на нервы.
Падербуш в ответ только холодно ухмыльнулся, но сел.
— Я не причинил вам никакого вреда, — произнес он. — А вот вы унизили меня, швырнули в темницу и сейчас еще изводите намеками и злобными выпадами. Скажу вам вот что: Кокур Хеккус не тот человек, чтобы оставить без внимания обиды, нанесенные его вассалам. Если хотите уберечь своего хозяина от крупных неприятностей, отпустите меня на свободу, чтобы я мог вернуться в Аглабат.
— Вы хорошо знаете Кокура Хеккуса? — как бы невзначай спросил Джерсен.
— Еще бы! Не человек, а горный орел! Глаза его светятся умом. Его радость и гнев подобны огню, сметающему все перед собой. Его воображение столь же безмерно, как само небо. Нет такого человека, который бы не пришел в изумление от мыслей, возникающих в голове моего хозяина, и не задался бы вопросом, из какого источника он их черпает.
— Интересно, — произнес Джерсен. — Мне не терпится встретиться с ним, что я и сделаю в самом скором времени.
— Вы намерены встретиться с Кокуром Хеккусом?
Джерсен ответил утвердительным кивком:
— Я вернусь вместе с вами в Аглабат в самоходе, но сначала неделю или две отдохну здесь, в Каррае.
— Я предпочитаю покинуть Каррай прямо сейчас.
— Это невозможно. Я не хочу, чтобы Кокур Хеккус был уведомлен о моем прибытии. Я хочу, чтобы это стало для него сюрпризом.
Падербуш презрительно усмехнулся:
— Вы глупец. Вы даже хуже глупца. Неужели вы всерьез рассчитываете застать Кокура Хеккуса врасплох? Ему известно о ваших действиях больше, чем вам самому!
Глава 12
Туманной дымке, казалось, не было ни конца, ни края — она окутывала холодом и справа, и слева, и сверху, и снизу. Ощущение было такое, будто то приближалось, то удалялось нечто наполненное каким-то будоражащим воображение внутренним смыслом, абсолютно непостижимым для Мармадьюка. В душу, однако, вкралось подозрение, что каким-то образом доктрина темпорального стасиса обусловила полную транспозицию всех перцепций[5]. Почему же, задумался он, пробираясь на ощупь в густом розовато-лиловом тумане, ему снова и снова приходит на ум слово «плаксивый»?
Он обнаружил, что находится у выпуклого окна с прозрачными стеклами, за которыми плясали анаморфированные[6] видения. Подняв взор, он увидел ряд изогнутых прутьев, чуть пониже обнаружил розовую полку, в которую было заделано еще какое-то количество таких же прутьев. Рядом с полкой, будто невообразимо огромный нос, торчал какой-то комковатый пористый предмет. А потом он увидел, что этот предмет и есть нос, самый настоящий нос, хотя и совершенно необыкновенный. И тогда Мармадьюк коренным образом поменял ход своих рассуждений. Главная проблема, как ему показалось, сейчас заключалась в том, чтобы понять, чьими глазами он смотрит. Ведь очень многое, если не все, будет зависеть от его точки зрения.
Из главы «Ученик Воплощения», вошедшей в «Свиток Девятого Измерения»
* * *
Наступил полдень. Падербуш временами был настолько возбужден, что, казалось, вот-вот набросится на Джерсена. В один из таких моментов Джерсен счел необходимым предупредить его:
— Я настоятельно требую терпения с вашей стороны. Во-первых, сами понимаете, у меня оружие... а во-вторых, даже если бы его у меня не было, все равно вы ничего не смогли бы мне сделать.
— Вы в этом уверены? — надменным тоном спросил Падербуш. — Мы с вами примерно одинакового роста и веса. Давайте попробуем разок-другой побороться, тогда и увидим, кто чего стоит.
— Спасибо за предложение, но только не сейчас. Ради чего выматывать друг друга? Вскоре мы с вами плотно перекусим, а пока давайте-ка лучше расслабимся.
— Как хотите.
Раздался легкий стук в дверь.
— Кто там? — спросил Джерсен, став у стены рядом с косяком.
— Атер Кэймон, мажордом, — донесся приглушенный массивной дверью голос. — Откройте, будьте любезны, дверь.
Джерсен открыл дверь. Мажордом вошел в комнату:
— Князь желает видеть вас у себя. Немедленно. Он прослышал о мнении барона Эрла Кастильяну и настоятельно просит отпустить узника на свободу. Он не хочет давать повод Кокуру Хеккусу для придирок.
— Я и сам решительным образом настроен со временем предоставить полную свободу этому человеку, — ответил Джерсен. — А пока что он согласился пользоваться гостеприимством Сиона Трамбле в течение, пожалуй, двух недель.
— Как это благородно с его стороны, — сухо заметил мажордом, — если Великий Князь настолько пренебрег своими обязанностями радушного хозяина, что забыл сам предложить гостеприимство... Вы согласны следовать за мной в апартаменты князя Сиона Трамбле?
— С удовольствием. Только скажите, что мне делать с моим гостем? Я не решаюсь оставить его здесь одного, как и не намерен ходить с ним всюду под руку.
— Верните его в темницу, — сердито бросил мажордом. — Для него вполне достаточно и такого гостеприимства.
— Великий Князь будет категорически против, — заявил Джерсен. — Ведь вы сами сказали о его желании отпустить этого человека.
Мажордом несколько смешался:
— Совершенно верно.
— Принесите, пожалуйста, мои извинения князю и спросите, не соблаговолит ли он встретиться со мной здесь.
Мажордом пробурчал что-то, беспомощно всплеснул руками, бросил сердитый взгляд в сторону Падербуша и вышел.
Джерсен сел напротив Падербуша и спросил:
— Скажите, вам знаком некий Зеуман Отуал?
— Я слышал это имя.
— Он один из приспешников Кокура Хеккуса. У вас с ним много общего.
— Очень даже может быть... вероятно, из-за нашей близости к Кокуру Хеккусу... А в чем заключается это общее?
— В манере держать голову, в определенном наборе отработанных жестов, в том, что я мог бы назвать общим душевным настроем. Все это очень странно. В самом деле.
Падербуш в ответ только церемонно кивнул, но больше ничего не сказал. Через несколько минут к двери подошла Алюз Ифигения, Джерсен тотчас же впустил ее в комнату. Переведя взгляд с Джерсена на Падербуша, она удивленно спросила:
— Почему этот человек здесь?
— Он считает несправедливым одиночное заточение в темнице, поскольку все его преступления сводятся лишь к десятку-другому убийств.
Падербуш по-волчьи оскалился:
— Я Падербуш, младший рыцарь замка Падер. Никто в моем роду не был настолько труслив, чтобы отобрать одну или пару жизней, не подвергая смертельной опасности собственную.
Алюз Ифигения отвернулась от него и снова обратилась к Джерсену:
— Каррай не вызывает у меня прежних радостных чувств. Что-то изменилось. Чего-то недостает. Наверное, во мне самой... Мне хочется вернуться в Драззан, к себе домой.