Он взглянул на потолок аркады, представив небо над ним. Где-то в нем, в пяти или десяти милях, висел аэробот. А внутри сидел исзмиец с чувствительным зрительным прибором и радио. Куда бы ни направился Фарр, радиант в левом плече посылал сигнал. В экране-лорнете он был виден не менее отчетливо, чем маяк.
Он подошел к стереоэкрану и вызвал Кирди. Тот крайне заинтересовался его догадкой.
— Я слышал об этом способе. Очевидно, они так и сделали.
— Да, — сказал Фарр. — Очевидно. Как бы мне от них избавиться?
— Одну минуту. — Прошло пять минут. Кирди вернулся к экрану. — Оставайтесь на месте, я пришлю к вам человека.
Посыльный вскоре прибыл. Фарр прошел в туалет и перевязал плечо и грудь плетеной металлической тесьмой.
— Ну, а теперь, — зловеще сказал он себе, — теперь посмотрим!
Стройный человек в сером костюме беззаботно проводил его до туннеля. Фарр набрал Санта Монику.
На станции Сушен-Авеню он вышел на поверхность, прошел вперед по бульвару Уиллишир, затем назад в направлении Биверли Хиллз. Он был один. Он использовал все уловки, о которых знал. Никто за ним не следил. Он зашел в Клуб Единорога — просторный, пользующийся дурной репутацией салон с приятным старомодным запахом опилок, воска и пива. Он подошел прямо к стереоэкрану и вызвал отель «Император». Да, для него было сообщение. Клерк включил запись, и в следующую секунду Фарр глядел в массивное сардоническое лицо Пенче. Густой хриплый голос звучал примирительно: слова были тщательно подобраны и взвешены.
— Я хотел бы повидать вас при ближайшем удобном для вас случае, мистер Фарр. Мы оба понимаем, что необходимо благоразумие. Я уверен, ваш визит принесет выгоду нам обоим. Я буду ждать вас.
Запись кончилась, появился клерк.
— Должен ли я стереть или зарегистрировать, мистер Фарр?
— Стереть, — сказал Фарр. Он покинул кабину и направился в дальний конец бара. Бармен задал традиционный вопрос:
— Что тебе, брат?
— «Вена Штадтбрау», — заказал Фарр.
Бармен повернулся, крутанул колесо, разрисованное виноградной лозой и пестрое от этикеток. Сто двадцать положений колеса соответствовали ста двадцати бакам. Он подставил глиняную кружку, и в нее ударила струя темной жидкости. Бармен выжал группу до конца и поставил кружку перед посетителем.
Фарр сделал большой глоток и расслабился. Он потер лоб.
Он был в замешательстве. Происходило что-то очень странное. Пенче выглядел достаточно благоразумным. В конце концов, возможно, это неплохая идея — Фарр вяло отбросил эту мысль. Удивительно, как много масок находит это побуждение! Трудно оградить себя от них. Прежде всего нужно объявить для себя вето на любую деятельность, которая включала бы визит к Пенче. Во избежание компромисса — оцепенение, контрпробуждение, которое оденет оковы на свободу действий. Кутерьма. Как может человек думать ясно, если подсознательный толчок не отличает от сознательных чувств?
Фарр заказал еще пива. Бармен повиновался. Это был маленький коротышка со щеками-яблоками и тонкими усами. Фарр вернулся к своим мыслям, представлявшим интересную психологическую проблему, и при других обстоятельствах Фарр занялся бы ей с удовольствием. Он попытался объяснить это. «Что пользы мне видеть Пенче? Он гонится за выгодой. Или он уверен, что у меня есть то, что ему нужно?» Это могла быть только женская особь дома.
У Фарра ее не было. Следовательно, ему не было никакого смысла встречаться с Пенче.
Но до конца он был неудовлетворен, понимая, что упрощает положение вещей. Исзмийцы тоже замешаны в деле, и они тоже уверены, что у него есть женская особь дома. Пока они следили за ним, их не интересовало, где он должен скрывать эту гипотическую особь.
Пенче, естественно, не хочет, чтобы они об этом узнали. Если исзмийцы узнают, что Пенче участвует в деле, первое, что они сделают — разорвут договор. Или даже убьют его.
К.Пенче играет на высокие ставки. Во-первых, он мог бы выращивать собственные дома. Они стоили бы ему долларов двадцать-тридцать, а продавал бы он их в любом количестве по две тысячи за штуку. Он бы стал богатейшим человеком во Вселенной, богатейшим человеком в истории Земли. Моголы Древней Индии, магнаты викторианской эпохи, нефтяные короли, Пан-Евразийские синдикаты в сравнении с ним выглядели бы нищими.
Это было во-первых. Во-вторых, Пенче, вполне возможно, мог бы лишиться монополии. Фарр вспомнил его лицо, хрящеватый рот, нос челноком, глаза, словно закопченные стеклянные окошки в стенке доменной печи. Фарр инстинктивно понял позицию.
Это была бы интересная борьба. Пенче, возможно, недоучел проницательного мозга исзмийцев, фанатического усердия, с которым они защищают свое добро. Вероятно, и они недооценили могучего богатства Пенче и гениальности земных технологов. Древний парадокс: неистощимая сила и несокрушимый объект.« И я, — подумал Фарр, — я между ними. Если я не выскочу, меня, очень может быть, раздавят. — Он задумчиво приложился к пивной кружке — Если бы я знал точно, что происходит, если бы знал, как ухитрился впутаться в эту историю, я бы нашел способ выскочить. Еще бы — ведь я обладаю такой силой! Или это лишь кажется».
Фарр опять потребовал пива. Внезапно он резко обернулся и оглядел бар. Никто не следил за ним. Фарр взял кружку и отправился к столику в темном углу.
Ситуация — по крайней мере вовлеченность Фарра — начала проясняться с момента набега тсордов на Тжиери. Фарр возбудил подозрения исзмийцев: они арестовали его. Он делил заключение с уцелевшим тсордом. По полости корня исзмийцы пустили гипнотический газ. Наверняка они изучили его вдоль и поперек, изнутри и снаружи, разум и тело. Если бы он был соучастником, если бы прятал при себе побег или семя, они бы узнали это.
«Что же они сделали на самом деле?» Его освободили, ему облегчили возвращение на Землю. Он стал приманкой, живцом.
А на борту «Андре Саймика» — что все это значило? Предположим, они поняли опасность, которую представляет Фарр, и решили убрать его. А как насчет Бенгстона? Возможно, его функции заключались в том, что он шпионил за ними обоими. Он убил Эндервью, либо защищая интересы Пенче, либо, чтобы завладеть большим куском добычи. И провалился. Теперь он под охраной специальной бригады.
Выстроившаяся картина была гипотетической, умозрительной, но приводила к логическому заключению: К.Пенче организовал налет в Тжиери. Ему же принадлежал металлический крот, который на глубине тысячи ста футов разрушила затем металлическая оса. Налет едва не увенчался успехом. У исзмийцев, должно быть, тряслись поджилки. Они теперь без передышки будут выслеживать организаторов налета. Несколько смертей не значат ничего. Деньги тоже не значат ничего. И Эйли Фарр не значит ничего.
Легкий холодок пробежал по спине.
Очаровательная блондинка в сером наряде из блестящей кожи задержалась возле столика.
— Эй, Чарли! — Ее волосы были рассыпаны по плечам. — Ты что такой унылый? — И она упала в кресло рядом с ним.
Мысли Фарра забрели уже на беспокойную территорию, и появление девушки его испугало. Он смотрел на нее, и ни единый мускул на его лице не шевелился. Прошло пять, десять секунд.
Она заставила себя рассмеяться и поежилась в кресле.
— Ты выглядишь так, будто таскаешь в голове все беды мира.
Фарр осторожно поставил пиво на стол.
— Я пытаюсь выбрать лошадь, — сказал он.
— В такой духоте? — Воткнув в рот сигарету, она вытянула губы. — Дай-ка огоньку!
Фарр зажег сигарету, рассматривая девушку из-под век, обдумывая каждую деталь ее внешности, стараясь поймать на фальши, на нетипичной реакции. Он не заметил, как она вошла, и не видел, чтобы где-нибудь на столе оставался ее недопитый бокал.
— Со мной можно разговаривать за выпивкой, — беззаботно сказала она.
— А что будет после того, как я куплю тебе выпивку?
Она смотрела в сторону, избегая встретиться с ним глазами.
— Я думаю... Я думаю, это тебе решать.
В еще более резких терминах Фарр осведомился у нее — сколько. Она покраснела, все еще глядя в противоположную стену бара, затем заволновалась:
— Я думаю, ты ошибся. Или я ошиблась... Я думала, ты будешь так добр — поставишь выпивку...
Фарр спросил:
— Ты работаешь на бар? На должности?
— Конечно, — ответила она чуть ли не агрессивно. — Это отличный способ провести вечер. Иногда встречаешь хорошего парня... Что у тебя с головой? — Она подалась вперед, вглядываясь — Кто-нибудь стукнул?
— Если я расскажу тебе, где раздобыл этот шрам, — сказал Фарр, — ты назовешь меня лгуном.
— Валяй, попытайся.
— Некоторые люди на мне помешались. Они подвели меня к дереву и втолкнули внутрь Я падал в корень две или три сотни футов. А по пути расцарапал голову.
Девушка смотрела на него искоса, губы ее растянулись в кривую улыбку.
— А на дне ты повстречал маленьких розовых человечков с зелеными фонариками. И большого белого пушистого кролика.
— Я же тебе говорил! — сказал Фарр.
Она наклонилась к его виску.
— Тебе идут длинные серые волосы.
— Я их надеюсь сохранить, — сказал Фарр, убирая голову.
— Успокойся, — она холодно смотрела на него. — Ты что, очень спешишь? Или я должна рассказать тебе историю своей жизни?
— Одну минуту, — сказал Фарр. Он встал и направился к бару. Он указал бармену.
— Блондинка за моим столом, видите ее?
Бармен взглянул.
— И что?
— Она часто здесь болтается?
— Впервые в жизни вижу.
— А разве она не работает у вас на должности?
— Брат, я же тебе сказал. Я вижу ее впервые в жизни.
Фарр вернулся к столу. Девушка молчала и барабанила пальцами по столу. Фарр пристально посмотрел на нее.
— Ну? — буркнула она.
— На кого ты работаешь?
— Я тебе сказала.
— Кто тебя ко мне подослал?
— Не говори ерунды. — Она попыталась подняться. Фарр схватил ее за запястья.
— Пусти! Я закричу!
— Очень надеюсь, — сказал Фарр. — Я бы хотел увидеть кого-нибудь из полиции. Сиди тихо, или я сам их позову.