А однажды утром к ним на урок пришли двое взрослых, которых никто не знал. Они сели в заднем ряду и стали наблюдать; поначалу это беспокоило ребят, но когда выяснилось, что они не вмешиваются в учебный процесс и ничего не говорят, урок пошел как обычно. Джучи, стесняясь так же сильно, как всегда, прошелся с ними по упражнениям. При этом он, как обычно, смотрел в пол, но в предмете был уверен и все объяснял ясно.
После занятия Арам и Делвин тоже присоединились к ним, а Фрею попросили остаться с Джучи. По просьбе взрослых она налила им чай, они тем временем мягко беседовали с Джучи. Что он думал о том, что он думал о сем. Ему эти вопросы явно не нравились, но он все равно отвечал, вперив взгляд в пол. Взрослые усердно кивали, будто это вообще было нормальное поведение при разговоре, а один из незнакомцев вовсе постоянно разглядывал потолок. Они были математиками из матгруппы, что работала на корабле. Немногочисленное, тесное сообщество, которое, каким бы чудаковатым оно ни было, в исполнительном совете успешно представляли Арам и Делвин. У Фреи создалось впечатление от беседы, что, хотя Джучи уже входил в эту матгруппу, они хотели продвинуть его куда–то еще дальше.
Джучи всему этому вниманию был не рад. Он не хотел, чтобы его просили о большем, чем он уже делал. Фрея внимательно наблюдала за ним, и выражение его лица словно напоминало ей Деви, когда та сталкивалась с проблемой, которую не понимала. Но Джучи был юн и беспомощен.
Поэтому Фрея села рядом с ним и отвлекала его между вопросами, задавая и собственные, — о том, чего хотели математики. При этом она все время осторожно наклонялась к нему, чтобы он мог немного расслабиться, когда отвечал. А он наклонялся к ней, и, когда он время от времени вздрагивал, его кудрявые волосы прижимались к ее плечу. Арам, Делвин и приезжие математики наблюдали за ними двоими, переглядывались друг с другом и продолжали опрашивать Джучи.
Говорили они не о статистике; все присутствующие, кроме Фреи, считали статистику слишком легкой. Их интересовала квантовая механика. Разговор касался корабельного ИИ, оснащенного квантовым компьютером, а значит, представлявшего вызов матгруппе и инженерам, чьей задачей было обеспечивать работу компьютера. Людей, которые понимали, как работает квантовый компьютер или хотя бы что это такое, на корабле всегда, в любой момент времени, были единицы. Сейчас эта группа была еще меньше, чем прежде. На самом деле даже существовала вероятность, что этого не понимал никто. Но эти люди считали, что Джучи сумеет им чем–то помочь. Они уже сейчас задавали вопросы не затем, чтобы его проверить, а чтобы узнать его мнение о том, что их беспокоило, и прояснить собственное понимание. Он говорил в пол, а они следили за ним, будто соколы то ли за мышью, то ли за орлом. В какой–то момент Арам взглянул на Делвина и улыбнулся. В первый раз они приехали к Джучи в Олимпию лишь два года назад.
После этой встречи Арам и Джучи отправились домой вместе с Фреей. Там их встретил Бадим, а вскоре появилась и Деви, в кои–то веки рано возвратившаяся домой. Она поприветствовала высокого мальчика с таким оживлением, какого Фрея не замечала за ней несколько лет. За разговорами они приступили к обеду, и Джучи, согреваемый звуками их голосов, стал потихоньку расслабляться.
Когда Арам и Джучи ушли, Бадим объяснил Фрее, что Джучи был рожден без разрешения. Его родители избавились от своего бесплодия и нарушили закон, чтобы родить его. Если бы так стали поступать массово, то все были бы обречены на смерть, поэтому такое не допускалось. Слушая объяснения Бадима, Фрея кивнула и отмахнулась рукой, прерывая его.
— Я все это слышала, поверь мне. Люди ненавидят это правило.
Родители Джучи, продолжил Бадим, стали дикарями и скрылись в заповеднике Амазонии, где, как говорили, живут под корнями дерева на полузатопленном острове среди обезьян и ягуаров. Что с этим делать, никто точно не знал, но некоторые из их поколения в Амазонии считали, что те их предали, и очень на них сердились. Кое–кто из этих людей выследил родителей Джучи, чтобы привлечь их к ответу, и во время попытки их схватить отец стал сопротивляться и был убит. Это принесло еще больше боли и гнева, потому что человека, убившего его, обвинили в преступлении и изгнали на Кольцо А, в саму Сибирь (метафора или отсылка к истории), где он был вынужден отправиться на каторгу либо сесть в тюрьму. Тем временем в Амазонии выжившую мать и ее незаконнорожденного сына обвинили в том, что из–за их поступка законопослушный, но неосторожный человек пошел на убийство и теперь изолирован от общества. Молодая мать, скорбя по убитому возлюбленному, будто бы отвергла свое дитя. Эта часть истории не совсем ясна, но как бы то ни было, ее родственники точно не желали растить мальчика. Им стали пренебрегать и даже стали с ним плохо обходиться, что было редкостью на корабле. Нужно было как–то решать эту проблему, и потом стало известно, что Джучи обладает каким–то математическим даром, редким и неизвестным. Арам и Делвин приехали к мальчику и осмотрели его, после чего Арам подал запрос, чтобы Джучи отдали ему на воспитание, но на положительное решение по этому запросу потребовалось много времени. И все–таки он его получил.
— Бедный Джучи, — проговорила Фрея, когда Бадим закончил рассказ. — Все эти семейные проблемы, да еще и дар. Кто все это выдержит?
— Быть такого не может! — крикнула Деви из кухни. Стоя у раковины и гремя посудой, она отпила длинный глоток вина из бутылки.
Корабль вступил в гелиопаузу[59] Тау Кита. Цель была близко. Местное облако Оорта, в десять раз более плотное, чем в Солнечной системе, было все же не очень плотным. Достаточно было всего трех корректировок курса, чтобы корабль проложил себе путь между ледяными планетезималями и окончательно завершил замедление. Они приближались к планете E и ее луне все медленнее и медленнее — они были почти на месте.
— Почти на месте, — хрипло повторяла Деви, когда это говорили ей Бадим или Фрея. — Значит, будем точно вовремя.
Она по–прежнему беспокоилась о заражении нематодами, нехватке фосфора, связанных минералах, коррозии и всех прочих метаболических разрывах. И о своем собственном здоровье. У нее была неходжкинская лимфома — так заключила группа медиков Бадима. Всего существовало тридцать описанных видов этого заболевания, и ее вид был одним из самых проблемных. У нее в селезенке и миндалинах накапливались лимфоциты. Врачи соответствующего подразделения медицинской группы пытались решить проблему, используя различные методы химиотерапии. Сама Деви активно участвовала в принятии решений, касающихся ее лечения, — как, разумеется, и Бадим. Она наблюдала за состоянием функций своего организма и различными показателями так же внимательно, как за состоянием корабля и его биомов. И при этом часто сравнивала и находила сходства между тем и другим.
Фрея старалась не вникать в подробности этой проблемы сильнее, чем ей следовало. Она уже знала достаточно, чтобы не узнавать больше.
Деви замечала это, да и все равно ей совсем не хотелось говорить с дочерью о своем здоровье. Поэтому перешептывалась об этом с Бадимом обычно по ночам, когда думала, что Фрея спит. Примерно так же они поступали, когда Фрея была маленькой.
К тому же Деви периодически исчезала на день–другой и проводила это время в медицинском комплексе в Коста–Рике. Теперь она больше не выходила на работу каждый день — и эта перемена встревожила Бадима. Каким бы маловероятным это ни казалось, она теперь могла остаться дома, просидев весь день на кухне и работая за мониторами. А бывало даже, что она работала не вставая с постели.
Бывало, Фрея заходила на кухню и обнаруживала мать за просмотром новостей с Земли. Информация оттуда теперь доходила до них за двенадцать лет. То, что Деви оттуда узнавала, ее не радовало. Все ее комментарии оказывались негативными. Но она все равно продолжала смотреть. Там была медицинская рубрика, в которой рассказывалось о новейших земных практиках, и статьи на эту тему она просматривала активнее всего.
— Столько всего происходит, — сказала она как–то Бадиму, когда Фрея сидела в соседней комнате. — Они повышают продолжительность жизни! Даже самые бедные получают основное медобслуживание, питание и прививки, так что младенческая и детская смертность падает, а средняя продолжительность жизни увеличивается. По крайней мере, так было двенадцать лет назад.
— Не сомневаюсь, сейчас то же самое.
— Да, наверное.
— Полезное что–нибудь видела?
— Не знаю. Да и откуда мне знать, что полезно?
— Не знаю. Мы же всегда это смотрим, но можем что–нибудь и упустить.
— Это же целый мир, вот в чем штука.
— Значит, нам нужно создать свой.
Деви цокнула языком, а потом, после долгого молчания, ответила:
— А наши жизни между тем становятся короче. Посмотри на график. Каждое поколение умирает раньше, чем предыдущее, и со временем этот процесс ускоряется. И так по всему кораблю — не только люди, но и все живое. Мы разваливаемся на части.
— М–м–м, — протянул Бадим. — Но это же просто островная биогеография, верно? Эффект расстояния. И чем оно дальше, тем сильнее эффект. В нашем случае — двенадцать световых лет. Считай, все равно что бесконечность.
— Так почему они не приняли это во внимание?
— Думаю, они пытались. Мы — гетерогенные иммигранты, как они бы сказали. Такой себе архипелаг климатических зон, перемещающихся вместе. Так что они сделали все, что могли.
— Но разве они не проводили расчетов? Неужели не увидели, что ничего не выйдет?
— Видимо, нет. То есть они, должно быть, посчитали, что все получится, иначе не пошли бы на все это.
Деви издала протяжный вздох.
— Хотела бы я посмотреть на их расчеты. Поверить не могу, что они не оставили всей этой информации для нас. Или же они знали, что ошибаются, и не хотели, чтобы мы это поняли. Как будто мы бы сами не узнали!