Хью Хойланд не знал этого. Так что он двигался вперед и обучался.
В каждой попытке ему помогал гений создателей Корабля. Управление любой техникой обычно сводится к элементарным развилкам: идти/стоять, на себя/от себя, вверх/вниз, внутрь/наружу, включить/выключить, вправо/влево, а также их комбинаций. Настоящие трудности возникают при необходимости что–то настраивать или ремонтировать, приспосабливать или менять.
Однако управление приборами и двигателем космического корабля «Авангард» не требовало ни настройки, ни ремонта. Конструкции находилась на субмолекулярном уровне. В них не было движущихся частей, трение не играло роли, и они не были подвержены износу. Если бы Хью понадобилось разобраться в действии приборов или починить их, он потерпел бы поражение. Четырнадцатилетнему подростку можно доверить вертолет, и он полетит в одиночку за тысячу миль; он скорее объестся по дороге, чем каким–то образом повредит машину. Но если вертолет выйдет из строя, необходима ремонтная бригада — ребенок не сможет его починить.
«Авангарду» не требовалась ремонтная бригада. Разве что несущественным дополнительным устройствам — таким как конвейеры, лифты, автомассажеры. Но все, что двигалось, вышло из строя еще до появления первого Свидетеля. Оставшаяся ненужная масса либо была отправлена в Конвертор, либо приспособлена для вещей попроще. Хью даже представления не имел, что такое оборудование существовало; ободранные стены во многих помещениях были для него просто явлением природы, а не поводом для размышлений.
Хью помогали два фактора.
Во–первых, баллистика звездных кораблей очень проста, поскольку использует в основном второй закон Ньютона применительно к четырехмерному пространству. Обычно все думают по–другому, однако это так. Чтобы испечь пирог, требуется гораздо больше знаний, правда интуитивных. Чтобы связать свитер, нужно понимать гораздо более сложную математику. Топология вязаного орнамента… попробуйте на зуб!
Настоящие дебри — это неврология или катализаторы, но только не баллистика.
Во–вторых, создатели «Авангарда» считались с тем, что корабль достигнет места назначения не раньше чем через два поколения; они хотели облегчить жизнь еще не родившимся пилотам, которым суждено будет завершить миссию. Хотя они и не предвидели такого забвения технических знаний, какое произошло на самом деле, они все же постарались сделать панель управления простой, понятной интуитивно и защищенной от дурака. Вышеупомянутый умный подросток, хоть чуточку интересующийся космическими полетами, без сомнения, разобрался бы за несколько часов. Хью, воспитанный в культуре, где верили, что Корабль суть весь мир, продвигался не так быстро.
Его озадачили два незнакомых понятия — глубокий космос и метрическое время. Ему пришлось освоить приборы, специально разработанные для «Авангарда», снять показания с пары десятков звезд, прежде чем он понял, что получаемые им результаты имеют смысл. Все показания были в парсеках, и это ему ни о чем не говорило. Он попытался перевести их в понятные ему линейные единицы с помощью Священных книг, но результаты он счел поначалу ошибкой, абсурдом. Он проверял и перепроверял, часами размышляя, пока не начал смутно осознавать необъятность просторов космоса.
Это испугало и ошарашило его. Несколько циклов сна он не подходил к Рубке, предаваясь смятению. Это время он потратил на то, чтобы выбрать себе женщин. Впервые после того, как Джо–Джим взял его в плен, у него появилось и желание, и возможность заняться этой проблемой. Кандидаток было множество: в дополнение к деревенским девушкам, военные операции Джо–Джима добавили вдов. Хью, по праву своего высокого положения, взял себе двух жен. Первая была вдовой. Сильная, толковая женщина, умеющая создать мужчине домашний уют. Он поселил ее в своих новых апартаментах на одной из верхних палуб, дал ей свободу действий и разрешил оставить старое имя — Хлоя.
Вторая была молодой девушкой, невоспитанной и дикой, как мут. Хью и сам не мог бы объяснить, зачем он ее взял. У нее, конечно, не было никаких достоинств, но с ней ему было весело. Она укусила его, когда он ее осматривал; разумеется, он шлепнул ее, и тем дело должно было закончиться. И все же он приказал отцу прислать ее.
Дать ей имя он еще не удосужился.
С метрическим временем он запутался так же, как и с астрономическими расстояниями, но это хотя бы не подавляло. Проблема опять заключалась в отсутствии сходных понятий на Корабле. Экипаж оперировал топологическим временем; они понимали, что такое «сейчас», «раньше», «потом», «уже», «еще», и даже такими понятиями, как длинные и короткие промежутки времени, но концепция измеряемого времени выпала из их культуры. Самая примитивная из земных культур имеет представление об измерении времени, хотя бы в пределах дней и времен года. Но ведь любая земная концепция измеряемого времени берет начало в астрономических явлениях, а Экипаж был оторван от астрономических явлений на многие поколения.
На контрольной панели перед Хью находились единственные на Корабле действующие часы — но лишь очень не скоро он понял, для чего они и как связаны с остальными приборами. До тех пор пока он не понял этого, он не мог управлять Кораблем. Скорость и ее производные, ускорение и кривизна базируются на измеряемом времени.
Но когда две эти новые концепции были поняты, обдуманы, а древние книги перечитаны в свете нового знания, он стал, в очень ограниченном теоретическом понимании, астронавигатором.
Хью разыскивал Джо–Джима, чтобы задать ему вопрос. Головы Джо–Джима обладали очень проницательным умом, когда они давали себе труд задуматься; поскольку это случалось нечасто, братья оставались поверхностными дилетантами.
Нарби уже уходил. Для поддержания мира среди мутов Нарби и Джо–Джим должны были регулярно совещаться; к их обоюдному удивлению, они вполне поладили друг с другом. Нарби был умелым администратором, способным делегировать полномочия и не стоять попусту над душой; Джо–Джим удивил и порадовал Нарби тем, что оказался самым талантливым из всех, кто когда–либо был у него в подчинении. Они не испытывали друг к другу нежных чувств, но признавали ум и заинтересованность, не уступавшие их собственным. В сумме — уважение и ревнивая высокомерная приязнь.
— Доброй еды, Капитан, — формально приветствовал Хью Нарби.
— А, привет, Хью, — ответил тот, потом снова повернулся к Джо–Джиму: — Тогда я буду ожидать отчета.
— Вы его получите, — согласился Джо–Джим. — Скрылись не больше нескольких десятков. Мы их либо выловим, либо уморим голодом.
— Я не помешал? — спросил Хью.
— Нет, я уже ухожу. Как продвигается великий труд, друг мой? — он раздражающе улыбнулся.
— Хорошо, хотя и медленно. Вам нужен отчет?
— Можешь не спешить. Да, кстати, я поставил запрет на Рубку и Главный Двигатель, фактически на весь уровень невесомости — запрет для всех, и для мутов, и для Экипажа.
— Вот как? Кажется, я понимаю. Не стоит туда ходить никому, кроме офицеров.
— Ты не понял. Это запрет для всех, включая офицеров. Кроме нас, конечно.
— Но… но… Так не пойдет. Единственный способ убедить остальных — это провести их наверх и показать звезды!
— Именно так я и думаю. Я не могу позволить смущать моих офицеров разными непривычными идеями, когда мне приходится укреплять правление. Это может породить религиозные разногласия и подорвать дисциплину.
Хью был так поражен и расстроен, что не сразу нашелся с ответом.
— Но, — сказал он наконец, — в этом–то и был смысл. Поэтому тебя и сделали Капитаном.
— И как Капитан я должен принимать окончательные политические решения. Вопрос закрыт. Вам не разрешено водить кого бы то ни было в Рубку или в другую область невесомости, пока я не посчитаю это целесообразным. Придется вам подождать.
— Это правильно, Хью, — заметил Джим. — Не стоит вносить путаницу, пока идет война.
— Объясните мне еще раз, — настаивал Хью. — Это временная политика?
— Можно сказать и так.
— Ну… хорошо, — сдался Хью. — Но постойте, нам с Эртцем нужно начинать готовить помощников.
— Очень хорошо. Перечислите мне их, и я выдам им пропуска. Кто у вас на примете?
Хью поразмыслил. На самом деле ему не нужны были помощники; хотя в Рубке было полдесятка противоперегрузочных кресел, управлять Кораблем мог один человек, сидящий в кресле главного астронавигатора. То же относилось и к Эртцу с его Главным Двигателем, за исключением одного аспекта.
— А как же Эртц? Ему нужны носильщики, чтобы доставлять топливо к Главному Двигателю.
— Прекрасно. Я подпишу приказ. Проследи, чтобы носильщиков набрали из бывших мутов. Чтобы никто не проник в Рубку, кроме тех, кто там уже был.
Нарби повернулся и вышел с недовольным видом.
Хью посмотрел ему вслед, потом проговорил:
— Не нравится мне это, Джо–Джим.
— Почему? — спросил Джим. — Это разумно.
— Возможно. Но… черт побери! Мне почему–то кажется, что правда должна быть открыта для всех и в любое время! — он в раздражении взмахнул руками.
Джо–Джим странно посмотрел на него:
— Какая невероятная идея, — сказал Джо.
— Да, я знаю. Это не разумно, но мне кажется, что так должно быть. А, ладно, забудьте! Я не за этим пришел.
— Что ты еще придумал, парень?
— Смотрите, мы завершаем Путешествие, так? Наш Корабль сядет на планету, вот так… — он свел кулаки вместе.
— Так. Продолжай.
— И вот, когда это произойдет, как мы выйдем из Корабля?
Вопрос смутил близнецов, и они занялись пересудами. Наконец Джо перебил брата:
— Погоди, Джим. Будем логичными. Предполагается, что мы должны выйти — значит, должна быть дверь, так?
— Конечно.
— Здесь двери нет. Значит, она в области высокого веса.
— Но ее там нет, — возразил Хью. — Эта область хорошо известна. Там нет никакой двери. Она должна быть в стране мутов.
— В этом случае, — продолжал Джо, — она либо в том конце коридора, либо в другом. В том конце ее не может быть, потому что за отсеком Главного Двигателя только прочные переборки. Значит, она с другой стороны.