Денис кивнул:
— Конечно. Это осознанная жертва, а не несчастный случай на производстве.
— А если они не согласятся? — спросила Марго. Ее губы едва шевелились.
— В смысле?
— В смысле если все они откажутся туда идти?
Денис взял свой телефон, показал Марго на экране статистику:
— Осмысленность — девяносто два процента. А смысл их так называемых «жизней» — полет «Луча». Им с детских лет вбивают это в голову! Наши пупсы в очередь выстроятся, чтобы пожертвовать собой во имя цивилизации!
Марго поправила темные очки:
— Почему нельзя сделать проще? Агрегат перезагрузили, энергия пошла, все живы. Ура.
— Я согласна с Марго, — сказала Элли. — Ты слишком усложняешь.
Денис удержался, чтобы не посмотреть на Славика. Роль этого мерзавца была с недавних пор — сидеть за столом и молчать.
— Я усложняю? Вспомни Марию. Ты была уверена, что она купится, скажет: «Максим, дорогой!» — и побежит всем рассказывать о жизни после смерти?!
Элли мигнула.
— Вспомни, что было потом, — безжалостно продолжал Денис. — Это компьютерная симуляция, но умная симуляция. Она не прощает ошибок. Все должно выглядеть так, как обычно бывает в жизни: люди получают что–то ценное после принесенной жертвы. Чем значительнее жертва, тем ценнее подарок. Разве нет?
— А если они не смогут выбрать, кого послать? А если…
— Если они прямо сейчас не начнут рожать, мы в жопе! Полной! Ты хочешь свой грант? Ты хочешь выбраться отсюда?!
Элли опустила глаза.
«ЛУЧ». ЛИЗА
Триста два человека — чуть больше половины зала. Старшему — двадцать семь. Младшему — пятнадцать.
— Кванты…
В прошлом году они снизили возраст совершеннолетия. Лучиков на корабле не осталось; бара с алкоголем больше не было, развлечений для взрослых тоже не было, совершеннолетие дарило не привилегии, а взрослые нормы дежурств. И один выходной в неделю, а не два. И привлечение к ночным работам.
— Мы должны принять решение — все. Это нужно сделать, чтобы родились наши дети. Мы — кванты одного луча… «Луч» должен добраться до цели и принести в пустые миры новых людей. Цивилизация…
Она осознала, что говорит словами Марии.
— Мы будем потом с этим жить, — сказала хрипло и тихо, совсем без пафоса. — Что скажете, экипаж?
Тишина длилась секунд тридцать. Грег, сидевший в первом ряду, ничего не видел и не слышал — держал на коленях планшет, водил пальцами по схеме коммуникаций энергоблока. Это он нашел выход, он подал идею с перезагрузкой, и он же выяснил, погрузившись в расчеты, что тот, кто спасет «Луч», останется в энергоблоке навсегда.
— Значит, надо сделать, — сказал Саша–третий, нарушая молчание. — Вернем себе энергию. Перезапустим «Луч». Будем жить как люди, а не как рыбы в консервной банке. Давайте не трусить, кванты?
Ропот в зале.
— Тогда иди сам, — сказала Йоко резко. — Не трусишь?
Саша криво улыбнулся:
— Трушу, конечно… Но нас тут триста два человека. Давайте кинем жребий.
— Я не участвую, — сказала Йоко. — И попробуй меня заставить.
Грег был единственным, кто не удивился и не возмутился в этот момент. Он жил внутри своего планшета. Что–то его беспокоило, он потирал висок кончиками пальцев.
— Не надо никого заставлять! — громко сказала Лиза. — Давайте так… Кто из нас готов туда пойти?
И подняла руку. Грег, не отвлекаясь от работы, поднял руку тоже — Лиза не была уверена, что он вообще понял, о чем речь.
В зале оглядывались. Тут и там поднимались руки. Люди смотрели на своих соседей, братьев и сестер, рук становилось все больше; Лиза поняла, что сидеть в этом зале, не вызвавшись быть героем, становится все мучительнее, многие поднимают руку, чтобы казаться смелым в глазах друзей и в собственных глазах, нет, это была неудачная идея — с голосованием. Надо было каждого спрашивать наедине.
Йоко сидела, демонстративно сложив руки на груди, сжав зубы и не глядя по сторонам. Она в этом зале смелее многих. До чего же мы слип–лись, вдруг подумала Лиза. До чего сплавились, мы сообщество, как единое существо… И страшно зависим друг от друга. Йоко — личность… Она не хочет умирать ради общего блага. Как понять, кто из поднявших руку — герои, а кто боится осуждения друзей?
— Спасибо, — сказала Лиза, оглядывая лес рук, и ее голос дрогнул. — У нас лучший в мире экипаж… давайте бросать жребий. Кто не хочет — может не участвовать.
— Не надо! — крикнул Дима и подпрыгнул с места, как мяч. — Я пойду!
Младший на корабле. Пятнадцать лет. Совсем недавно играл в песке на берегу океана, с лопаткой и формами для куличей. Теперь улыбался во весь рот: атмосфера этого момента, всеобщее единение, сгустившаяся в воздухе жажда подвига шибанула ему в голову.
— Я пойду и это сделаю! Давайте скорее, давайте прямо сейчас!
— Нет! — закричали сразу два голоса. Старшие братья Димы рванулись к нему с двух сторон, как конвоиры. — Ты несовершеннолетний!
— Фиг вам, я квант!
Он не боится, потому что не верит в смерть, подумала Лиза. Подростки бесстрашны. Наверняка видит сейчас свой памятник на Новой Земле, сотни памятников, на каждой площади и при каждой школе: первый герой нового мира, отдавший жизнь за будущие поколения…
В зале переглядывались. Лиза так хорошо знала этих людей, что читала теперь по лицам: кому–то было стыдно. Кому–то страшно. Кто–то спрашивал себя: а почему нет? Чем этот пацан лучше или хуже любого из нас? Пусть идет.
Идеальное решение, подумала Лиза, холодея. С точки зрения нашей цели, всей нашей экспедиции, пожертвовать сейчас Димой — оптимально. Третий ребенок в семье. Еще не скоро станет отцом. Не успел выучиться полезной профессии, не чувствует страха…
— Послушайте меня, — Грег поднялся со своего места. — Мы приняли сегодня главное решение: один из нас туда пойдет…
— Я! — снова крикнул Дима.
— Ты уже знаешь, что конкретно делать? — посмотрел на него Грег. — Как выглядит панель управления? В какой последовательности, какие действия, какие инструменты?
— Но ты же мне расскажешь! — Дима смотрел на планшет в его руке.
— Да, — Грег кивнул. — Я расскажу… Но я, как специалист–энергетик, должен подготовить этот поход, — он оглядел лица в зале. — Чтобы смерть нашего… кванта не была напрасной. Я прошу день на подготовку.
— Я пойду! — В голосе Димы звучала уже обида.
— Хорошо, хорошо, — устало сказал Грег. И посмотрел на Лизу.
Ей сделалось жутко от этого взгляда. Такого страха она не помнила даже перед лицом смерти.
* * *
— Нет. Нет–нет. Ты со мной этого не сделаешь. Нет.
Он не отвечал.
В коридоре было темно, и холодно, и грязно. Жирная пыль оседала на стенах. Лиза догнала Грега, вцепилась в него, повисла на нем:
— Я тебя не отпущу!
— Там сложная последовательность действий, — сказал он еле слышно. — Нужен специалист.
— Специалист нужен экипажу! Ты нужен «Лучу» — живым!
— После перезапуска это не будет так важно. Загорится свет… потечет чистая вода… Воздух сделается как раньше, а не эта затхлая дрянь. Кванты будут снова писать стихи и картины… Родятся новые дети…
— Я, твой капитан, тебе запрещаю!
— Тогда представь, как капитан: туда пойдет подросток… Ладно, пусть кто–то другой, взрослый квант. И перепутает два проводка. Погибнет зря… А мы никогда больше не сможем перезапустить систему. У нас одна попытка.
— Ты нужен мне!
— Тебе не нужен трус, погубивший «Луч». Я не буду собой, если этого не сделаю.
Лизе показалось, что она падает. Вой ветра в ушах… Пеликаны над океаном, отец на доске, скользит по гребню, смеется…
Грег подхватил ее, оседающую на пол:
— Лиза… Нет другого выхода… «Луч» не долетит, не будет Прибытия. Я люблю тебя… но я должен…
— Я не могу без тебя жить и не стану.
— Тогда все было зря. Наши родители… мы сами… родились напрасно, жили без цели, умерли бесславно… Лиза, я же хотел потихоньку уйти… не мучить себя и тебя… почему ты догадалась?! Это же нельзя выдержать… Смотреть на тебя, такую, и ничем не помочь, я не могу тебе помочь, я должен… Я для этого жил, великая цель… смысл жизни… у нас с тобой были эти три года… спасибо тебе, лучик… моя девочка… «Луч» несет цивилизацию в другие миры… «Луч» превыше всего…
Он бормотал и бормотал бессвязно и нес ее по темному холодному коридору. Тогда Лиза закрыла глаза и начала умирать, потому что в мире, где нет Грега, жить невозможно. Будь что будет с полетом «Луча». Она не записывалась в экипаж. Ее никто не спрашивал.
ДЕНИС
Он валялся лицом в подушку пятый час. А может быть, десятый. Он не помнил, сколько прошло времени.
Постучали в дверь. Потянуло сквозняком. Дверь захлопнулась.
— Дрыхнешь?
Он не пошевелился. Элли вошла, под мышкой у нее была коробка с шахматами, квадраты нежно желтели слоновой костью.
— Играешь? Ты же умник. Такие, как ты, обычно играют. А у меня в комнате как раз нашлась коробочка…
Он приподнял голову:
— Я думал, ты с Марго. Ее нужно… морально поддерживать, и это может сделать только девочка.
— Как ловко ты распределил обязанности, — она присела на край кровати. — Я вожусь с Марго целый день, я рассказала ей свою жизнь и все свои беды, наконец она меня милостиво отпустила…
— Ты злишься на нее?
Элли положила перед ним коробку. Денис с трудом сел; шахматы напоминали ему детство. Бочка горечи, чайная ложка радости от этих воспоминаний.
— Да, злюсь, потому что я не виновата в ее… в том, что с ней случилось. А успокаивать приходится мне, а мне это неприятно… Сыграем?
— Устал.
— Ой, ну прямо–таки камни он ворочал! Давай сыграем, а то я подумаю, что ты боишься продуть… Боишься, да? Девчонке проиграть?
Она высыпала фигуры на смятое покрывало, тут же быстро начала расставлять:
— Я играю черными, надо же тебе дать фору… Если ты так боишься…
— Давай по–честному бросим жребий, — сказал он нехотя.
Она тут же спрятала за спиной черную и белую пешку. Выставила вперед кулаки: