В дыру, пробитую Славиком, вывалилась коробка плотного ламинированного картона. Настольная игра «Четыре шара». Шлепнулась на ковролин под дверью, запятнанной кровью.
Славик прижимал к лицу салфетку, пропитанную мазью от ожогов. Элли поставила на стойку две чашки кофе:
— Берите, кому надо.
Одну чашку взяла себе, села за столик, устало прикрыла глаза:
— Ничего она не знает, врет. Со мной разговаривали точно не пришельцы, не инопланетяне, а обыкновенные чиновники из государственного китайского университета…
Денис взял со стойки вторую чашку. Уселся за отдельный стол. Открыл крышку картонной коробки: внутри было игровое поле — круглый лабиринт–спираль. И в четырех лунках четыре шара, массивных, с металлической сердцевиной: красный, синий, желтый и черный.
— Как бы я хотела отмотать назад, — бормотала Элли. — Не ввязываться, не соглашаться. Я думала, пройду через эксперимент… стану собой, верну… соберу себя заново. Вместо этого… растаяла, развалилась. Увязла, изгваздалась по уши в дерьме…
Денис взял со дна коробки тонкий бумажный листок, развернул, прищурился: неожиданно много мелкого текста.
— Хочешь сыграть? — мрачно спросила Элли.
— «Четыре шара, — начал читать Денис, — древняя марокканская игра, символизирующая борьбу четырех нравственных начал в борьбе за мировую гармонию… В начале игры шары выставляются на исходные позиции, обозначенные сторонами света, причем черный шар всегда получает фору…»
— Я хочу знать, что еще придумает Марго, — Элли нервным движением собрала волосы, стянула в хвост на затылке. — Разберет аккумулятор, нацедит кислоты?
— «Игра в четыре шара считалась сакральной, даже запретной, — Денис, прищурившись, разбирал крохотные буквы на плохой бумаге. — Считалось, что ее исход может влиять на судьбу общины, поселка, большой группы людей. Согласно легенде, раз в полстолетия могущественные сущности, явившиеся из другого мира, играют в «Четыре шара», определяя судьбу человечества…» Элли, ты когда–нибудь слыхала о такой игре?
— Нет, — ответила она сухо. — Мало ли. Винтажных игр полно, их восстанавливают и заново издают, на все есть любители…
Элли глотнула кофе, закашлялась и вдруг разревелась — впервые за то время, что Денис ее знал.
— Ты чего?!
— Прости меня.
Он пожал плечами — какая, мол, разница.
— Осталось пять дней, — Элли выпрямила спину, — мы должны держаться друг за друга, придумать общую стратегию…
— Перестань, — сказал Денис. — Никто из нас друг другу не верит… и не поверит никогда.
— Р‑разумно, — пробормотал Славик.
Элли уронила чашку, которую держала в руках. Та упала так удачно, что треснула пополам и остатки горячего кофе растеклись по столу. Элли вскочила.
— Н‑не прыгай, — медленно сказал Славик. — Без тебя все м‑мельтешит перед глазами.
Он отнял от лица салфетку. Глаза были целы, смотрели трезво и цепко, хотя и часто помаргивая:
— Ну что, пупсы… я понял, что они тут устроили за эксперимент. Они с‑сбацали две модельки человечества, одна — на «Луче»… И другая — это мы. П‑поздравляю.
«ЛУЧ». ЛИЗА
Всклокоченный Виталик бегал по отсекам и залам, уговаривая всех успокоиться: он найдет ошибку в модели, все станет как раньше. За ним ходили гурьбой те, кто хотел ему верить, заглядывали друг другу в глаза, повторяли слова об ошибке, уже прекрасно зная, что ничего изменить нельзя.
Давно готовые макеты и технологии для постройки первого поселения, отработанные приемы высадки на поверхность, виртуальные тренировки, план, расписанный на годы после Прибытия, — все, все планы, выверенные, незыблемые, оказались в одну секунду не просто мусором — обманом. Кто обманул их на этот раз?
— Ты знала, Лиза! — кричала Мишель ей в лицо. — Ты не могла не знать! Ты была капитаном после Аварии… ты работала с навигацией… Ты не могла не знать!
Мария сказала давным–давно: «Однажды к тебе придет девочка или мальчик и скажет, что ты знала…» Но, в отличие от Марии, Лиза не врала им.
— А когда мы слушали тебя разинув рот о точке Старта и точке Прибытия и как они сольются и по закону пространства и времени к нам вернутся все, кто когда–либо жил?! Скажи теперь, что ты не врала!
— Успокойтесь все… Луч, дай мне голос!
И динамики рявкнули, заглушая шум в амфитеатре:
— Кванты, дайте мне две минуты. Мы человечество, другого нет. Может быть, мы — чья–то ошибка. Может быть, мы летим никуда и нас никто не ждет… Но у нас есть время, мы будем жить долго. У нас есть ресурсы. Мы должны…
Динамики отключились. Голос Лизы потонул в общем гуле.
ДЕНИС
— Луч, какова цель эксперимента?
— Вся информация содержится в памяти ваших устройств, однако напоминаю: целью эксперимента является моделирование межзвездного перелета со сменой поколений на борту. Воздействуя на экипаж при помощи информации, вы должны добиться следующих статистических данных…
— Это мы знаем, — оборвал его Денис. — Есть ли у эксперимента другая цель?
— Нет, — спокойно отозвался Луч. — Такой информации у меня нет.
Они сидели втроем за столом в офисе. Голографический «Луч» плыл (висел? падал?) в окружении голографического космоса.
— Напомни основополагающие условия. Чего мы не можем делать?
— Вся информация содержится в памяти ваших устройств, однако сообщаю: вы не можете изменять продолжительность эксперимента. Вы не можете проводить действия, результатом которых стало бы нарушение физических законов. Вы не можете напрямую отменять совершенных воздействий.
— То есть она не блефует, — пробормотала Элли.
Славик, морщась и мигая, смотрел в свой телефон. Его глаза слезились:
— Счастье — двадцать один. Осмысленность… пятнадцать. Пять дней до финала.
— Гори огнем, — Элли двумя руками держалась за голову. — Спать хочу, свалиться — и спать…
— Потом отоспимся, — Славик потянулся, играя мускулами, нарочито медленно, живописно, неторопливо. — Сначала выкурим з‑змею из норы.
* * *
Дыра в фанерной стенке шкафа была закрыта изнутри подушкой. Чтобы выбить ее, оказалось достаточно меткого пинка, но, падая, подушка свалила на пол что–то хрупкое, звонко разлетевшееся на черепки: Марго устроила себе сигнализацию.
— Девочка–девочка, — сказал Славик весело. — Гроб на колесиках ищет твой д‑дом…
Он держался подальше от проема в фанере. В комнате было темно и тихо.
— Ладно, — Славик поднял топор, взятый с противопожарного щитка на первом этаже. — П‑поехали.
Он двигался все так же красиво и неторопливо, благо длинное топорище позволяло держаться на расстоянии от двери. В баррикаде открылся проем, в который уже можно было протиснуться. Славик отступил, приятельски кивнул Элли:
— Иди проведай подружку.
Элли помотала головой.
В комнате по–прежнему молчали. Денису все меньше нравилась эта тишина. Он вспомнил, что говорила Марго вчера: «Мне все равно, что будет с тобой… и со мной. Игорь будет жить». В духе фанатической, беспросветной любви Марго было бы покончить с собой прямо сейчас — закрепить таким образом свой успех и общую катастрофу.
— Марго, — сказал он громко. — А твои родители, они как? Ждут тебя из санатория? Скучают?
Никто не ответил.
Славик зажег фонарь на смартфоне и направил свет в комнату. В полумраке была видна кровать, подпиравшая шкаф, и стол, подпиравший кровать, но комната со сдвинутой мебелью казалась пустой.
— Л‑ладно, — пробормотал Славик. — Теперь всерьез. Элли, посвети.
Ухая, он стал рубить шкаф в щепки. С грохотом падали тяжелые полки, гремели пластиковые вешалки, горой валилась одежда — легкомысленные платьица, брюки и свитера, колготки с трусами, туфли, кроссовки. Элли стояла, подняв руку с телефоном, освещая весь этот разгром.
Остатки шкафа рухнули, завалив обломками кровать. Славик, с телефоном в одной руке и топором в другой, забрался на нее, ступая красными кедами по смятому одеялу, вошел в комнату, щелкнул выключателем:
— Девочка–девочка, гроб на колесиках ищет твою к‑квартиру…
Денис забрался за ним следом. Марго внутри не обнаружилось; Славик заглянул под кровать. Подергал дверь ванной комнаты: заперто.
— Слава, послушай… — Дениса знобило, он сам не знал, что хочет сказать.
Славик махнул рукой, призывая заткнуться. Присмотрелся к замку; достал из кармана нож, лезвием повернул плоский винт, встроенный в ручку. Замок щелкнул. Дверь приоткрылась.
— Девочка–девочка, — прошелестел Славик. — Гроб на колесиках уже здесь.
— Где она?! — пискнула Элли из коридора.
Славик пинком распахнул дверь ванной. Внутри горел свет, но Марго не было; только плотная штора с изображением коралловых рыбок закрывала ванну и душ.
— Девочка–девочка, — почти пропел Славик и резким движением распахнул штору.
Марго стояла в ванне, вскинув напряженные руки, будто кариатида в джинсах и майке. Над головой она держала камень–валун, одно из украшений клумбы у бассейна. Непонятно, как ей удалось дотащить до комнаты такую тяжесть, как удалось так высоко поднять и удерживать, но в тот самый момент, когда Славик отдернул штору — Марго опустила камень ему на голову.
* * *
— Луч, нам срочно нужен доктор. Участнику эксперимента нужен врач!
— По условиям программы «Луч» на территории могут находиться только участники эксперимента — до финала.
— Человек умирает!
— На территории имеются средства первой помощи.
— У него тяжелая черепно–мозговая травма! Ему срочно нужно в больницу!
— По условиям программы «Луч» на территории находятся только участники.
Элли выбежала на лужайку у бассейна, запрокинула лицо, пытаясь найти камеры наблюдения:
— Эй, вы! Вы нас слышите, да? Вы же за нами наблюдаете?! Он умирает! Это нормально, вообще, так относиться к людям?! Будет международный скандал! Судебный иск… Внимание прессы…
Ветерок гулял в кустарнике, поднимался тонкий пар над поверхностью бассейна. На вопли Элли никто не отвечал.