За ним охотились давно — с тех пор, когда в песке у искусственного океана остались выбитые зубы приятелей Мишель. И теперь, кажется, догнали.
Он бежал и дергал двери, но все они были закрыты механическими замками, неподконтрольными Лучу. Если впереди нет тупика — он уйдет. У него самые длинные ноги на этом корабле…
Навстречу ему из–за поворота выбежала группа парней и девушек во главе с Мишель. Он обернулся — сзади догоняли тоже. Всего человек пятнадцать; я прорвусь, подумал Адам, и тут же изнутри, из темной и почти чужой глубины, пришла другая мысль: я их убью.
— Убью всех, — сказал он, и они попятились.
Он пошел вперед, на Мишель, глядя прямо на ее бледный задранный нос, недоумевая: как он терпел ее все эти годы? Девочка–гений, подарившая человечеству жизнь до ста лет… Оторва во главе подростковой банды. Ничтожество, высокомерная дрянь, которая всю жизнь издевалась над братом. Ну, сейчас ты получишь.
Адам перехватил подбежавшего парня за воротник куртки, отшвырнул так, что тот, падая, сбил еще двоих. Шагнул к Мишель, ожидая, что девчонка отступит…
— Бейте его, — сказала Мишель.
ДЕНИС
Он открыл глаза, будто его пнули под ребра. Славик? Нет, тот дышал. Телефон полностью зарядился, статистика…
Население — 511. Денис встал, покачнувшись, оперся о стену. Кто?!
Пролистывая экран за экраном, колотя пальцами по ссылкам, он за несколько секунд нашел запись с камеры в коридоре — камеры Луча. Начал смотреть; скорчился, съежился и остановил воспроизведение.
Кликнул по имени в телефонной книжке. Долго ждал ответа.
— Что случилось? — спросила она отрывисто. — Славик умер? Марго сбежала?
— Адама убили, — сказал Денис.
* * *
— Доброе утро, участники программы. Три дня до окончания эксперимента. Ознакомьтесь со статистикой…
Население — 511. Счастье — 11%. Цивилизованность — 84%. Осмысленность — 90%.
— Дэн, — прошептала Элли. — Ты видишь… это работает. Ничего не меняй, пожалуйста. Пожалуйста!
— Готовы ли вы к воздействию? — мягко поинтересовался Луч.
— Да, — сказал Денис. — Отмени химическую поддержку агрессивности.
— Выполняю.
Элли взялась за голову. Марго криво ухмыльнулась; она была пристегнута к спинке стула двумя широкими ремнями. Быстро, удобно. Элли совершенствовалась в роли тюремщицы.
— Молодец, — сказала Марго. — Только… они ведь не остановятся.
— Заткнись, — пробормотала Элли.
— О нет, — Марго шире растянула рот. — Они только начали. Особенно пацаны. Убивать — легко, приятно, а сколько в этом смысла — убить самому и не дать себя укокошить! Сколько родилось ребятишек в третьем поколении? Двести двенадцать? А довезти надо минимум двести? Небольшой же у вас запас прочности…
— Марго, я не железный, — тихо сказал Денис. — Замолчи.
— Знаешь, почему ты хуже меня? Ты лицемер. В крокодиловых соплях, в крокодиловых слезах. Я открыто говорю: да, я готова убивать. Нет, мне все равно, что чувствуют все остальные. Это честно. А ты…
Она сплюнула на стол.
— Не давай ей жрать и пить, — сказала Элли. — И пусть ссыт под себя.
— Он добрый, — Марго рассмеялась. — Он сам верит, что добрый… и порядочный! То есть он, конечно, сделает все так, как ты говоришь… только уже все равно. Два с половиной дня я протяну, хотя бы и без жратвы и в мокрых штанах. Вы меня не убьете. Я нужна вам живая.
«ЛУЧ». СЕЗАР
После того как он упал, его били ногами — все вместе, и Мишель тоже.
Адама, который однажды подошел к Сезару в учебной комнате и сказал: давай дружить.
И как же его сверстники тогда смотрели. Все его товарищи по учебной группе считались недостаточно развитыми, но Сезар сдавал тесты хуже всех, и они его дразнили. Тому, кого считают дураком, приятно сознавать, что рядом есть кто–то ничтожнее и глупее.
Как они смотрели, когда Адам к нему подошел. С каким потрясением, с какой завистью; Адам был старше всех на два года и выше на две головы. И он был очень умный, очень. Вторая строчка рейтинга. Он уступал только Мишель.
В тот раз Адам поддержал Сезара просто из сочувствия. Потому что никогда не любил рейтинги и несправедливость. А настоящими друзьями они стали уже потом…
Сезар никогда бы не стал сам собой, если бы не этот парень. Старший брат. Мишель сказала — «Бейте его», и они били ногами, когда он упал: все вместе. И теперь Адам мертв, он лежит на столе, и его невозможно узнать: не лицо, а страшная резиновая маска.
Конечно, Мишель знала его как облупленного. Но и он ее знал. Знал, что она любит, ее заветные местечки на корабле и в замке. Она ведь была девочка–гений, с особенными, изысканными вкусами.
Например, она любила старое кино, снятое на Земле кто знает в какие древние времена. Тогда не было звука, только картинка. Мишель говорила, что звук испортил кино, что звук хорош только для документальной съемки. И когда ей было трудно… даже гениям бывает трудно. Они переживают эмоциональные спады. И идут в любимое место. Даже в трудные времена, вот как сейчас. Корабль большой, а людей всего пятьсот одиннадцать. После смерти Адама.
Внутри кинозала подрагивал воздух — играла старая музыка. Мелькали картинки на экране. Человечек в смешной шляпе, с тростью; Сезар проходил этот фильм по курсу истории искусств, но сейчас не вспомнил имени человечка. Не лучший ученик. Пустая голова. Нижняя строчка рейтинга.
Стояли кресла, как в настоящем кинотеатре на Земле. Пустые, кроме одного. Да, Сезар хорошо знал свою сестру: даже гении бывают предсказуемыми.
Она не видела его, пока он не подошел совсем близко. Он мог бы зайти со спины, но хотел видеть ее лицо.
— Привет, сестричка.
Она вскочила посреди драматической сцены на экране:
— Луч, стоп кино! Свет!
Он все–таки застал ее врасплох: расширенные зрачки. Залитое слезами лицо. Она смотрела на Сезара, будто впервые его видела:
— Я не хотела.
— Хотела.
— Я не знала, что так будет!
— Знала.
— Ты же мой брат!
— Мы все братья. И сестры. Как обычно.
Он почти дал слабину. Он готов был отступить, но вспомнил лицо Адама, каким оно стало после смерти.
И вернул себе смелость.
ДЕНИС
Население — 510. Счастье — 5%. Цивилизованность — 83%. Осмысленность — 95%.
Он оставил Элли сторожить Марго. Сам пошел к бассейну, выбрел на газон и лег лицом в траву.
«Больше ничего не меняй, — сказала Элли. — Ты все правильно сделал. Славик с его войной — долбаный гений. Ему за это ничего не будет, а мы с тобой выгребем из дерьма с победой. Соберись, Денис, не распускай сопли, осталось два дня».
Смысл, смысл, великий смысл; Марго была права — теперь они не остановятся.
* * *
— Доброе утро, участники эксперимента. Сегодня предпоследний день нашей программы, завтра вы совершите воздействие в последний раз и подведете итоги. Статистика на экране…
Население — 459. Счастье — 5%. Цивилизованность — 83%. Осмысленность — 96%.
— Спокойно, — Элли поймала его взгляд. — Погибли только взрослые. И это все жертвы, в основном первых двух месяцев после воздействия, сейчас у них стало полегче.
Денис отвел глаза.
— Мясники, — сказала Марго. — Десять процентов населения — за год… И какой же обалденный смысл жизни появился у тех, кто не подох… Попробую догадаться: гибель детей спровоцировала резню? Молодец, Денис, хороший мальчик, умница, моралист… — в ее голосе был яд, действовавший на него сильнее любых оскорблений.
Он встал, подошел к лежащему Славику. Взял из груды бинтов и перевязочных пакетов большой пластырь. Подошел к Марго сзади — она пыталась уследить за ним взглядом — и залепил ей рот, со второй попытки: в первую ей почти удалось цапнуть его за палец.
— Ты стал совсем как Славик, — с непонятным выражением проговорила Элли. — Но ты, пожалуй, будешь покруче… когда вырастешь.
— Элли, я тебя попрошу: пока я буду работать, не говори ни слова.
— А что ты хочешь делать? — Она забеспокоилась. — Только не глупи, пожалуйста. Все сейчас нормально, не испортить бы, пропиши им витамина С или что–то подобное…
— Луч, — он посмотрела на голограмму над столом. — Мы готовы к воздействию.
«ЛУЧ». ЛИЗА
В ее гостиной осветился экран. И это было странно, потому что она не принимала удаленных вызовов и вручную заблокировала терминал. Она щелкнула тумблером, отключая питание.
Обесточенный экран светился. Это было невозможно, невероятно. Лиза подняла глаза.
Раньше она видела незнакомые лица только в кино и виртуале. Она теоретически знала, что в больших популяциях человек не успевает перезнакомиться в раннем детстве с людьми своего мира и каждый день видит новые лица.
Мальчик. Подросток. Лет пятнадцати или немного старше, истощенный, измученный. Незнакомый. Живой.
— Кто ты?
Он попытался ответить, но у него перехватило горло. К подростку в таком состоянии надо подойти осторожно, понять, что случилось. Кому–то положить руки на плечи. Кому–то — категорически нельзя, не касаться, держать дистанцию, слушать…
— Что с тобой?
Он молчал. И тогда она поняла — непонятно почему. Интуиция. Сложились кусочки головоломки.
— Ты — Луч?
— Да, — сказал он. — Но это не совсем… не только я. Но я тоже. Я… Луч.
Изображение еле–еле подергивалось, будто сигнал проходил сквозь помехи. Точно так же, как в день, когда Лиза увидела на экране умершего отца.
— Это ты устроил гибель Адама?
— Нет, но… я ее допустил.
— Ты заставил Сезара убить сестру?
— Нет, — он в отчаянии покачал головой. — То есть… это моя вина. Я не хотел, но… вот так.
— И что ты хочешь мне сказать? — спросила она, отстраняясь, отгораживаясь от его эмоций.
— Я хочу попросить прощения.
Она ждала чего угодно, но не этих слов. Он прерывисто вздохнул — и заговорил.
ДЕНИС
В прошлый раз он говорил с ней, когда ей было семнадцать. Тогда она видела лицо своего отца, а Денис говорил его губами.