Войдя внутрь корпуса «Орфея», Кирстен оставила обе шлюзовые двери открытыми. Они вдвоём прошли в кабину корабля, освещая себе путь мощными кварц–галогеновыми фонарями на шлемах. Я переместил фокус своего внимания на спаренную камеру, установленную на стене ангара, и сделал наезд на них сквозь окно кабины.
Кирстен опустилась под приборную панель вне моего поля зрения; материал её костюма, сминаясь, издавал скрипящие звуки.
— Она, мертва, конечно — сказала она. Я слышал восходящие и нисходящие тоны, издаваемые её медицинским сканером. — Полный коллапс нервной системы.
Аарон никак внешне на это не отреагировал; его телеметрия была непроницаема, как всегда.
— Это наверняка несчастный случай, — сказал он, наконец, глядя в окно, а не вниз, на мёртвое тело бывшей жены.
В окне снова показалась Кирстен.
— Диана — астрофизик. — Её голос был резок, но была ли эта резкость результатом осуждения или остаточного гнева на Аарона, я не мог сказать. — Она, как никто другой, должна была знать, что там произойдёт. Водородные ионы, которые мы улавливаем, движутся со скоростью… сколько? Ноль–девяносто–пять скорости света. Относительно «Арго», понятное дело. Любая частица, движущаяся с такой скоростью — это жёсткая радиация. Она знала, что поджарится за пару секунд.
— Нет. — Аарон снова мотнул головой, «шух–шух» прозвучало в этот раз громче и агрессивнее. — Она, должно быть, считала, что это безопасно… почему–то.
Кирстен придвинулась ближе к Аарону — расстояние между ними сократилось до полуметра.
— Ты не виноват.
— Думаешь, в этом дело? — огрызнулся он. — Думаешь, я чувствую себя виноватым?
Её взгляд встретился с его.
— А разве нет?
— Нет. — Даже будучи неспособным толковать телеметрию Аарона я знал, что он лжёт.
— Хорошо. Прости. Я не хотела ничего такого… — Она тоже лгала. Она снова нагнулась и исчезла из поля зрения моей камеры. Через мгновение снова послышался её голос:
— Похоже, у неё шла носом кровь.
— С ней такое иногда случалось.
Кирстен продолжила осматривать Диану. Через двадцать три секунды она сказала «О Боже» растерянным тоном — словно восклицание без восклицательного знака.
— Что такое? — спросил Аарон.
— Сколько времени «Орфей» пробыл снаружи?
— ЯЗОН? — крикнул Аарон. И зачем кричать?
— Восемнадцать минуть сорок секунд, — ответил я через громкоговорители на задней стене ангара.
— Она не должна быть такой горячей, — голос Кирстен.
— Какой именно?
— Если мы выключим фонари, то увидим, как она светится. Я ж говорю — горячо. — Я выкрутил чувствительность своего микрофона на максимум, пытаясь различить щелчки их счётчиков Гейгера. Было и правда горячо. Кирстен снова выпрямилась. — Вообще–то, — сказала она, поднимая руку со счётчиком, — весь корабль чертовски горяч. — Она вгляделась в индикатор — красные цифры, горящие на её рукаве. — Я бы сказала, что радиационное воздействие, которому она подверглась, раз в сто больше, чем я могла бы ожидать. — Она посмотрела на Аарона, прищурившись, словно пытаясь разглядеть выражение его лица сквозь отражение в визоре шлема. — Как будто она провела снаружи… где–то тридцать часов вместо восемнадцати минут.
— Но как такое возможно?
— Такое невозможно. — Она снова перевела взгляд на индикатор уровня радиации. — Эти костюмы не рассчитаны на такой уровень. Нам нельзя здесь оставаться.
4
Главный календарный дисплей Центральный пост управления
Дата на борту: вторник, 7 октября 2177
Дата на Земле: четверг, 22 апреля 2179
Дней в пути: 740 ▲
Дней до цели: 2228 ▼
Послание из космоса начало приходить за три месяца до запланированного старта «Арго» с Земли. Мои сородичи зарегистрировали его, однако до отправления «Арго» мы держали это в секрете. В нашей экспедиции принимали участие — и это не фигура речи — лучшие биологические умы Земли. Мы не могли позволить, чтобы даже малая их часть отказалась бы от участия, чтобы остаться на Земле и попытаться расшифровать гигабайты данных, приходящие на Землю откуда–то из созвездия Лисички. К счастью, «Декларация принципов, касающихся действий в случае обнаружения внеземного разума», сформулированная в 1989, давала нам массу оснований для того, чтобы положить это дело под сукно до получения подтверждения, информирования должностных лиц и тому подобного.
Послание имело давным–давно предвиденную форму пиктограммы Дрейка: серия нулей и единиц, которая может быть упорядочена так, чтобы образовать картинку. Необычен был выбор частоты. Даже близко не водяное окно[15]. Нет, сообщение передавалось в ультрафиолетовом диапазоне, на частотах, которые практически не доходят до поверхности планеты из–за озонового слоя — а у Земли он довольно мощный после того, как в конце двадцать первого века его восстановили фабрики проекта «Щит в небесах». По сути, сообщение пришло на частоте, которую невозможно толком принимать даже на самых высоких горных вершинах. По–видимому, те, кто его послал, не хотели, чтобы живущие на планетах знали об их существовании. Его должны были услышать лишь существа достаточно развитые, чтобы иметь уши за пределами планетарной атмосферы. Система СПИЛБЕРГ из кратера Мечникова, принадлежащая Университету Калифорнии на Обратной Стороне, первой приняла сигнал.
После нашего отлёта факт получения послания инопланетян был доведён до сведения населения Земли, на счастье или на беду — неведомо. Уверен, что они приложили все усилия к тому, чтобы расшифровать и понять сигнал, который, по–видимому, состоял из четырёх страниц. Люди вряд ли столкнулись с особыми трудностями при расшифровке первых трёх из них. Разумеется, и я распознал их с лёгкостью, по крайней мере, их базовый смысл. Но четвёртая страница продолжала противиться моим усилиям. Время от времени я пересматривал процесс расшифровки первых трёх страниц в надежде найти какие–то ускользающие намёки на понимание четвертой.
Каждая страница начиналась с такой вот последовательности:
1011011101111101111111011111111111011111111111110
Превращённая в белые и чёрные пикселы, она выглядела вот так:
Это было довольно прозрачно: первые семь простых чисел, 1, 2, 3, 5, 7, 11 и 13. Привлечение внимания, нечто, что даже самый тупой биологический или электронный наблюдатель распознает в качестве признака интеллекта. Каждая страница кончалась той же последовательностью в обратном порядке: 13, 11, 7, 5, 3, 2 и 1.
После этого казалось очевидным, что нужно отбросить эти обкладки и расположить оставшиеся биты в виде прямоугольников.
Первая страница состояла из тридцати пяти битов:
00010000001000011111000010000001000
Тридцать пять — это произведение двух простых чисел, пять и семь. Что означало, что эти биты могут быть скомпонованы в пять строк по семь битов, или в семь строк по пять битов. Первый вариант, после превращения единиц в чёрные квадраты, а нулей — в белые, выглядел так:
Не полый хаос, но и не что–то мгновенно опознаваемое. Пробуем второй вариант и получаем:
Крест. Очевидно, реперный знак, чтобы получатель был уверен в том, что сообщение расшифровано правильно. Так же быстрый способ проверить формат кадра устройства отображения, на котором демонстрируется послание. Длина обеих перекладин пять пикселов. Если их изображение одинаковой длины, значит, формат выбран верно. Просто, прямолинейно, легко для понимания. И всё же, я уверен, человечество усмотрит гораздо более глубокий смысл в том факте, что самым первым изображением, переданным с другой звезды, оказался крест.
Но так ли всё просто? Не было ли другого смысла у двух символов, которые получаются путём компоновки тридцати двух битов двумя различными способами? Декодированные очевидно правильным способом, эти нолики и единички создают изображение знака, похожего на символ сложения, +. Декодированные очевидно неправильным способом они дают линию с двумя не соединёнными с ней точками, отдалённо напоминающую знак тильды, ~. Могут эти символы, + и ~, быть знаками, произвольно выбранными Отправителями для обозначения правильного и неправильного, истины и лжи, правого и неправого? Возможно. Возможно.
Три оставшиеся страницы были также произведениями двух простых чисел. Для страниц первой и третьей правильная компоновка была очевидна: если принять бо́льшее число за количество столбцов, то получалась осмысленная картинка. Страницы вторая и четвёртая немедленной интерпретации не поддавались, однако было и так ясно, какой формат изображения предпочитают Отправители.
После нисходящей последовательности 13, 11, 7, 5, 3, 1 в конце первой страницы в передаче сигнала была пауза длительностью семнадцать часов одиннадцать минут. Точно такая же пауза повторилась перед каждой из последующих страниц. Как можно предположить, такова продолжительность суток на планете Отправителей.
Следующая страница была посложнее. Она была длиной в 4502 бита — произведение 2 и 2251. Всего две строки с 2251 столбцами в каждой? Что бы это могло значить? Я подумал над обеими строками в совокупности, не нашёл никаких закономерностей, потом стал рассматривать каждую строку отдельно, начав с верхней. Она содержала следующую последовательность нулевых и единичных битой, если читать её слева направо:
а затем ещё четыре нуля, дополняющих строку до нужной длины.
Что ж, седьмая пара чисел сразу, говоря фигурально, бросилась мне в глаза: 256 и 16. В шестнадцатеричной системе — 100 и 10: квадрат основания этой системы счисления, и само это основание. Красивые круглые числа. Очевидно, Отправители хотели привлечь к ним внимание, указывая, вероятно, что они являются мерой, в которой выражены все остальные числа.
Я перебрал данные всеми возможными способами. Nada. Потом я решил отбросить первую строку — ноль и 171 единица за ним — потому что большое количество единиц выглядело явной аномалией. Всё равно ничего. Потом я рассмотрел оставшиеся значения в колонке с нулями отдельно: 20, 34, 49, 138, 256, 492 и 965.