— Посмотрите, как мчатся, — прокомментировал, глядя в иллюминатор, Декстер. — Как высоко подпрыгивают! Словно на крыльях летят!
— Ученые подумывали дать им крылья, — отозвался Капитан. — По–моему, даже опробовали пару моделей. Но потом бросили эту затею. Никак не удавалось правильно совместить пропорции и вес. Но с эстетической точки зрения красиво, конечно. Хотя лично мне больше нравится стандартный вариант. Он миллионы лет в ходу, но лучше ничего не придумаешь.
— Можно ли здесь пить? — спросил один из Людей, останавливаясь на опушке леса.
— В паре миль отсюда вода, — откликнулся Кенни, принюхавшись. — Думаю, это озеро! Вперед!
Декстер вместе с Капитаном наблюдали из корабля, как Люди исчезают в лесной чаще.
— Они вернутся и доложат нам про воду?
— В этом нет необходимости, — сказал Капитан. — Я поддерживаю с Кенни телепатический контакт. Он обо всем сообщит.
— Удобно.
— И не надо таскать кучу аппаратуры.
— А если вода окажется ядовитой и они отравятся?
— Что–нибудь предпримем. Или поищем другую планету.
— Но Люди погибнут.
— У нас есть где взять новых.
— Хозяева, вода пригодна для питья, — сообщил Кенни. — Тут все пригодно. Есть, конечно, кое–что, чего нельзя есть и пить, но такого не много. Подобных затруднений легко можно избежать, их полно повсюду, даже дома. Эта планета прекрасно приспособлена к вашим телам. Вы к нам присоединитесь?
— Мы не можем посадить корабль посреди леса. Но, судя по радару, в нескольких милях отсюда есть открытая площадка.
— Я чую ее, Хозяин.
— Прекрасно. Там и встретимся.
Кенни вприпрыжку бросился вперед, за ним поспешили остальные. Почему же Хозяева так ленивы? Этот вопрос Кенни задавал себе уже не в первый раз. Они передвигаются только на машинах, а когда нужно что–нибудь исследовать, не делают это сами, а создают специальные инструменты. Или Людей. Хозяева такие странные!
Зачем создавать Людей, чтобы те самостоятельно разгуливали повсюду, все пробовали и даже принимали решения? Ведь решения должны принимать Хозяева. Зачем наделять Людей разумом и свободой воли? Почему бы не пользоваться всем этим самим? Из–за чрезмерной лени? Им что, действительно больше нравятся игры?
Кенни знал, что думают Хозяева. Люди для них всего лишь разумный инструмент, самопередвигающийся и многоцелевой. Но ведь Люди способны на большее? Иначе зачем их создавать?
Капитан посмотрел в иллюминатор на опустевшую опушку леса.
— Ну что ж, — сказал он со вздохом, — приступим?
— Вы про точку сбора, сэр? — уточнил Декстер. — Я готов.
— Какая еще точка сбора! Декстер, ну честное слово, я думал, ты уже уловил суть.
— Уловил суть? Боюсь, сэр, я вас не совсем понимаю.
— Куда мы сейчас направимся — совершенно очевидно. Вы, молодежь, иногда туго соображаете.
Декстеру уже давно стукнула тысяча лет. Конечно, Капитан намного старше, ему, говорят, перевалило за пять, но и тысяча — возраст вполне зрелый.
— Очевидно, сэр? А Людям это тоже очевидно?
— Нет, только не этим несмышленышам!
— У нас другая точка сбора, сэр?
— Да, ее кодовое название — дом.
Декстер вытаращился на него.
— Да и не кодовое название — тоже дом.
— Не понимаю, сэр.
— Не понимаешь? Но все же так просто. Мы возвращаемся на родную планету.
— Но Люди…
— Они, разумеется, остаются.
— Их же никто не предупредил!
— Догадаются. Через месяц или два, а может, через год, когда окончательно поймут, что мы не собираемся возвращаться.
— Но мы не оставили им ни инструментов, ни оружия, ни еды…
— Здесь куча еды, Кенни сам так сказал. А оружие и инструменты они научатся делать. Может, потеряют одного–двоих, но с остальными все будет в порядке.
— Их всего сотня, — неуверенно отозвался Декстер. — Они же ничего еще тут толком не видели. Достаточно неудачного стечения обстоятельств, и все погибнут.
— Не важно. Пошлем других.
— Но мы же можем их предупредить! Подготовить!
— Декстер, ты так ничего и не понял. Они, насколько им известно, первые. Оригинальная версия. Аборигены. Люди. Научатся всему сами или умрут. Они не наше продолжение и через несколько поколений вообще забудут о нашем существовании. Ну, может быть, останется пара легенд, которые невозможно проверить. Будут считать себя новой расой. Первоначальной. До них никого не существовало.
— И не узнают, что их создали мы?
— Будут строить гипотезы, — покачал головой Капитан, — но наверняка никогда не узнают.
Корабль поднялся в воздух. Декстер наблюдал в иллюминатор за безлюдной опушкой. Люди так никогда и не узнают.
Внезапно в голову ему пришла одна мысль.
— Капитан, а кто создал нас?
— Существуют разные версии. Ты же знаешь, что говорят наши великие мыслители: «самая вероятная гипотеза» и все такое. Но самая вероятная гипотеза — это всего лишь гипотеза.
— И наверняка никто не знает?
— Если и знает, Декстер, — ответил Капитан, уставившись в темную космическую даль, — то нам не говорит. А мы не скажем Людям.
Пелт Джеймс«ДАЛЕКО ОТ ИЗУМРУДНОГО ОСТРОВА»
Волоча за собой сумку с приборами, Делани ползла между гладкой внутренней стенкой «Искупителя» и внешней шершавой оболочкой. Ее высокая, широкоплечая, как у регбиста, фигура не слишком подходила для таких маневров. Она позавидовала тоненькой Сьерре, которая ползла следом. Снова плечо Делани оцарапал металл, и она чуть не вскрикнула, но тут же сжала губы: во мгле впереди, куда не доставал свет фонаря над ее лбом, двигалось что–то темное. Она затаила дыхание, и тут оно попало в луч. Робот–обходчик прошмыгнул дальше.
Делани расслабилась и сказала через плечо:
— По моим расчетам, мы уже покойницы.
Ее фонарь освещал путь впереди, напоминавший широкий, но очень низкий рудничный забой. В воздухе стоял затхлый металлический запах. Ей вспомнились гремлины, и томминокеры, и гномы. Им бы тут понравилось: разгуливать невидимками по космолету–ковчегу, подстраивая всякие пакости. Она улыбнулась при этой мысли, но лишь на секунду. Внутреннее пространство серого корпуса поглощало свет, не отбрасывало теней и царапало ее ладони, пока она ползла. «В следующий раз надо будет надеть перчатки и наколенники», — подумала она.
Сьерра в нескольких футах позади буркнула:
— Но мы же не покойницы. И значит, ничего особенного не произошло.
Делани сверилась с монитором на запястье. Они были уже почти там, где, по ее мнению, пролегала трещина от удара.
— Вот это меня и беспокоит. Я с самого начала говорила, что команды для этих космолетов подбирались по неверному принципу. Слишком они однородны. Чисто научный анализ порождает «слепые пятна». Мы априори считаем, что у любого явления должно быть рациональное объяснение, а это неразумно. Иссушает великое чудо живой жизни. На космолете творились очень странные вещи. Звуки за стенками. Инструменты не на своем месте. Исчезающая еда. Помнишь, как Ямасита потерял очки? Неделю не мог их отыскать, а затем нашел на середине своего стола. — Она проползла вперед еще десять футов. Естественно, участок напряженности находится между двумя лючками. — И помнишь радугу в день нашего отлета? Я вижу в ней знамение, и очень грустно, что, когда я говорю о нем, ты читаешь мне лекции о свойствах света и рефракции. Командам обеспечили этническое разнообразие, но не разнообразие в образе мыслей.
— Ты стосковалась по дому, ирландочка. Только и всего.
— Это не тоска по дому. Просто наши жизни такие… такие запрограммированные. Даже наша генетика. Когда мы доберемся до места назначения, компьютер будет контролировать наше размножение, сканировать наши гены, приспосабливать их к требованиям среды обитания, вертеть и крутить нами, чтобы охранять наше здоровье. Только Богу известно, к чему все это приведет. Мы позволяем компьютеру принимать самостоятельные решения. Я же считаю, что быть людьми — это допускать в свою жизнь элемент случайности и ждать чудес.
— Случайность и чудеса, — сказала Сьерра, — преподнесли нам мутаген и заставили бежать с Земли. И вообще, мне нравится, что делает компьютер. Ты пробовала новые помидоры? Ботаник утверждает, что они более резистентны к болезням и потребляют вдвое меньше воды. Вот что происходит, когда даешь компьютеру возможность принимать самостоятельные решения. В старину люди придумывали богов, потому что пытались понять, что движет их миром. А мы свой создали сами… Далеко еще?
— Мы уже на месте. — Делани опять сверилась с монитором, однако поверхность выглядела абсолютно неповрежденной. Она подтянула сумку поближе и извлекла из нее хитроумный тестер прочности металлов.
Да, ее мучает тоска по дому. Когда они отправились в полет год назад (это по субъективному времени, а вообще–то ремонтные бригады спали все 2600 лет, пробуждаясь только на две недели каждые ето лет), ностальгия казалась детской причудой. А теперь Делани тосковала по холмам, где она выросла. Больше не будет ветра с залива Тробреага и Лох–Суилли, несущего привкус соли и дыхание далеких штормов Северной Атлантики. Не будет вересковых холмов.
— Робы, — сказала Сьерра, — обшарили тут все, но не сообщили ни о каких трещинах.
— Я должна осмотреть сама. — Делани прикрепила два трансмиттера величиной с большой палец к стенке корпуса на расстоянии ярда друг от друга, затем нажала кнопку диагностического прибора, и низкочастотный импульс показал, что корпус тут цел, но дальше выявил сложную систему трещин глубиной в три фута, тянущихся до внешней поверхности и космического вакуума. Дальше прибор не измерял, но Делани представила себе пустоту световых лет до Земли и Ирландии и световых лет до пункта прибытия,
Она попыталась вспомнить ощущение утреннего тумана, когда в последний раз стояла на тысячелетней стене в древней круглой крепости Грианан–Эйлич, ожидая, чтобы небо прояснилось. В погожие дни оттуда можно было увидеть эстуарий Суилли, полуостров Инишоуэн и значительную часть Дерри. Но туман так и не рассеялся. Ее пальцы скользили по прохладным гладким камням. Она услышала шорох за спиной, веселый смешок. Она обернулась: никого. Нигде. И было так просто поверить, что мир не исчерпывается очевидным, когда она в одиночестве бродила по краю, овеянному столькими сказаниями.