– Продолжайте, – добродушно поощрила Хромис, будто речь шла о скучноватой салонной игре в дождливый день.
– Конечно, часть материала идет на поддержание работы куба, на саморемонтирование, но сомневаюсь, чтобы для того требовались все двести тонн.
– Да, это было бы излишним.
– Так для чего же остальная масса?
Хромис заколебалась перед ответом:
– Кое для чего еще.
– Вот, оказывается, как! А конкретнее?
– Честно говоря, спектр возможностей довольно ограничен.
– Я так и подозревала. Хромис, почему вы столь неохотно говорите об этом?
– На моем месте вы вели бы себя так же.
– Если вы хотели, чтобы куб нашел меня, отчего теперь скрываете его возможности?
– Мм, дело в том, что… – Хромис поморщилась, изобразив растерянность. – В общем, мы разослали кубы с наилучшими намерениями, но не слишком надеялись на получение хоть какого-то из них адресатом.
– Вы уже упоминали это.
– Но мы также принимали во внимание и то, что в случае получения куба адресатом, скорее всего, пройдет немало времени между этим маловероятным событием и отправкой.
– Да, утекло очень много времени, – нетерпеливо подтвердила Белла.
– Но не по вашему исчислению. Сколько ваших лет прошло от встречи с Янусом? Всего несколько десятилетий. Ничто по сравнению с восемнадцатью тысячами между вашим миром и моим.
– Для нас эти десятилетия – долгое время.
Из разговоров с Хромис Белла уже составила более-менее связную картину человеческой вселенной и ее истории и соотнесла ее со своим прошлым. Около 2136 года столкнулись разные линии эволюции. Некогда послушный «пограничный разум» сделался настоящим, осознающим себя. Гениальные машины «трансгрессивного разума» были слишком уж разумными, слишком уж покорно исполнявшими желания хозяев.
В мгновение ока человечество оказалось хозяином орудий, способных переделывать целые планеты или обращать их в пыль. Нет, открытых войн не происходило, но случались жуткие катастрофы, крайне прискорбные и плачевные недоразумения. А потом следовала непомерно жестокая и резкая реакция на них. А на периферии системы те, кто не участвовал в новом технологическом рывке, глядели на происходящее со смесью страха и благоговения. «Тайская экспансия» была не столько попыткой заселить миры за пределами Солнечной системы, сколько отчаянным усилием обогнать ураганный вихрь перемен. Люди эпохи Хромис глядели на те времена, содрогаясь от ужаса и поражаясь тому, что человечество сумело пережить такое.
Но его судьба висела на волоске.
– Я не сомневаюсь, что десятки лет кажутся вам долгим сроком, но ведь на самом деле это пустяк. Вы хорошо справились с выживанием здесь, но я не уверена, готовы ли вы принять дары куба. Быть может, через сто, двести лет…
– Не кормите меня завтраками! Вы сами начали, появившись передо мной!
– Да, сама начала, – с грустью призналась Хромис. – И наверное, совершила ошибку. Не то чтобы я не любила вас и не восхищалась вами – я едва ли способна на другие чувства по отношению к вам, – но лишь сейчас начала понимать, насколько губительным может быть преждевременное открытие куба.
– И вы не даете кубу раскрыться?
– Не совсем. Я – ваша слуга и подчинюсь прямой команде. Но постараюсь отговорить вас от произнесения такой команды.
– Содержащееся в кубе настолько опасно?
– В неумелых и неразумных руках – да.
Белла задумалась.
– А если бы вы увидели опасность, грозящую нам, это изменило бы ваше решение?
– Как я уже упомянула, я не могу не подчиниться прямому приказу.
– Но разве вы не поможете мне без команды? Как далеко простирается ваше намерение защищать меня?
– Я сделаю почти все возможное ради вашей защиты, – заверила Хромис.
– То есть вам рано или поздно придется действовать. У меня есть данные о как минимум одной приближающейся угрозе. Но могут быть и другие.
Изящное лицо Хромис помрачнело.
– Я не уверена, что поняла вас.
– Практически гарантировано – рано или поздно я увижу возможности куба, так что не будет вреда в небольшой досрочной демонстрации, – сказала Белла, глядя в упор на призрачную спутницу. – Разве нет?
– Если вы ставите вопрос таким образом…
– Я уже опаздываю на встречу в детском саду, – проинформировала Белла, глядя на часы. – Когда закончу там – приблизительно через час, – хочу, чтобы вы снова оказались в моей голове, и тогда мы спокойно прогуляемся в лабораторию, где вы покажете какие-нибудь возможности куба. Не обязательно много и внушительно – мне нужно лишь в самых общих чертах представить, с чем имею дело.
– В самых общих чертах я могу показать прямо сейчас, – предложила Хромис.
– Но мы же не у куба.
– А нам и не нужно быть рядом с ним.
Линд снова ощутила, как глубоко расстроена и удручена призрачная гостья.
– Белла, вы на самом деле этого хотите?
– Да.
– Вы полностью уверены?
– Хромис, я могу повторять «да» весь день.
– Ладно. Раз вы настаиваете…
Белла ощутила, как вокруг шевельнулся воздух, будто рядом, в долях миллиметра от тела, пролетела стая чего-то очень большого и невидимого. Немного дальше посреди тоннеля собрался комок черноты, разросся до куба величиною в шляпную коробку. Все снова затихло.
Помимо воли она отступила на шаг.
– Ничего страшного, – успокоила Хромис. – Вы же просили показать.
– Этот куб настоящий?
– Протяните руку и дотроньтесь.
Белла коснулась пальцами черной поверхности висящего объекта, оказавшегося таким же холодным и твердым, как породивший его артефакт. Создалось впечатление, что меньший куб впаян в пространство, покоится твердо и незыблемо.
– Как же… как он попал сюда?
– Он прибыл.
– Хромис, не умничайте.
– По моей команде куб перенес сюда несколько сотен килограммов своей массы.
– Но мы же далеко от него!
– Машины перемещаются быстро, в особенности сквозь воздух. Куб разбирается на мельчайшие независимые частицы. Они самостоятельно собираются в месте назначения. Барьеры и двери их не остановят – по крайней мере, те, какие вы в состоянии произвести. Частицы найдут способ просочиться через них. Если не смогут просочиться – они просверлят. И вы не заметите отверстия, проделанного ими.
– А вы правильно беспокоились о моей реакции на новости.
– Это еще не все.
Куб раздался, словно надуваемый изнутри, острые края закруглились. Затем он вытянулся, принял форму мумии. Черты обозначились резче, по черноте побежали краски, текстуры.
И перед Беллой встала точная ее копия.
– Ладно, официально заявляю: я впечатлена.
Ее копия ответила тут же, безо всякого замедления, голосом оригинала:
– Так, значит, вы удовлетворены демонстрацией?
– Да, – выдохнула Белла, сглотнув и кивнув.
– Замечательно. Но я еще не закончила. Как говорят, посеешь ветер, пожнешь бурю.
– Хромис…
Копия потемнела, сжалась, опять сделалась кубом.
– Вы ведь торопились в детский сад?
– Да, – растерянно ответила Белла.
– И вы опаздываете?
– Да.
– Тогда позвольте продемонстрировать кое-что.
– Хромис!
– Белла, спокойно. Помолчите и послушайте. Машины сейчас соберутся вокруг вас. Мы называем это «транспортным пузырем» – так в мое время передвигались люди. «Пузырь» переместит вас в детский сад. Все произойдет очень быстро, вы не заметите ничего. Машины проникнут в ваше тело, чтобы защитить от ускорения и торможения.
– Проникнут в мое тело? Что-то мне это не нравится.
– К сожалению, на таких масштабах непрактично генерировать поле, смещающее системы координат, потому единственный выход – создать временные внутриклеточные компенсаторы. Но не беспокойтесь, вы ничего не почувствуете, и не останется никаких следов.
– Вы меня всерьез пугаете.
– И испытываю просто детское удовольствие в процессе. Вы ведь не в обиде?
– Я еще успею добежать сама.
– Вы побежите? – повторила Хромис с притворным ужасом. – Это вам не пристало! Разве можно показаться перед детьми потной и выбившейся из сил?
Белла открыла рот возразить, но куб уже менял форму, уплощался, плыл навстречу. Она инстинктивно глубоко вдохнула, перед тем как вокруг сомкнулась черная поверхность. На мгновение ощутилось, как металлический холод сочится сквозь кожу, – и вдруг чернота отпрянула, разомкнулась, словно испугавшись.
Нет, просто все закончилось. Белла переместилась.
Теперь она стояла в облицованном пластиком коридоре у двери детского сада. Похоже, в мгновение ока позади осталось метров четыреста.
– Вот я и показала вам, – пояснила Хромис.
Пузырь исчез. От маленького черного куба – ни следа. Белла открыла рот и попыталась заговорить, но не смогла.
– Ничего страшного, – утешила Хромис. – Вы в полном порядке. Первый перенос и должен был дезориентировать вас.
Из-за тонкой пластиковой двери доносился детский гомон, малыши явно оживились, ожидая Беллу.
– Я не могу туда просто так… не после такого…
– Но все ведь и делалось ради выигрыша времени.
– Мне нужно присесть, собраться с мыслями…
– Белла, дети. – Хромис склонила голову, будто прислушиваясь. – Кажется, они начинают бунтовать.
Жертве демонстрации казалось, что все ее существо будто перекосилось на полфазы и не вернулось на место.
– Кто-нибудь видел, как я… явилась?
– Это может показаться странным, но я предварительно убедилась в отсутствии зрителей.
– Извините. Мне просто слегка не по себе.
– Я не стану это повторять. По крайней мере, без вашей просьбы.
– Между местом нашего разговора и этим есть дверь. Тяжелая. Герметичная и со шлюзом. Я уверена: она закрыта. У меня ключ к ней. Черт возьми, как мы сумели пройти ее?
– Не все сразу, – посоветовала Хромис. – Я, случайно, не слишком много выдала за один раз?
В посольстве стояла новинка: огромный круглый стол из толстого черного материала со столешницей, лишь слегка выступающей за опору. Поверхность его испещряли вписанные в концентрические круги светящиеся голубые закорючки, совершен