Второй способ – путь топора и клевца. Вся энергия удара концентрируется в одной точке, и сопротивление брони преодолевается за счет резкого локального увеличения давления. Любой прорыв фронта строится по этому принципу. На его основе работают кумулятивные и подкалиберные снаряды. Даже обычная игла является примером этого способа.
Последний – путь рапиры. Когда пусть не сильный, но точный удар приходится в самое слабое место. Это может быть выстрел снайпера в небольшой зазор между бронежилетом и забралом шлема, попадание крупнокалиберной пули в ствол танкового орудия или прибор наблюдения.
Но что можно противопоставить броне робота? Уронить на него бомбу весом в полтонны, расстрелять кумулятивными снарядами или постараться попасть в кокпит?
С учетом малой численности контингента войск Земли на Заимке и ограниченного количества боеприпасов было принято решение о максимально широком использовании против роботов образцов высокоточного оружия. Пусть не идеальных, не изживших до конца своих «детских болезней», но уникальных с точки зрения Сферы Цивилизации. Противотанковые управляемые ракеты наземного и воздушного старта, противорадиолокационные ракеты, управляемые и корректируемые авиабомбы – все должно было пойти в дело.
Совсем обойтись без авиации экспедиционный корпус не мог, и тут неожиданно с советской стороны в адрес американских коллег поступил запрос на включение в состав контингента «Заимка» группы штурмовиков «Тандерболт-2». В Пентагоне и Белом доме ликование чуть не переросло в многодневную пьянку…
Построенный для борьбы с советскими танковыми армадами на ограниченном европейском театре военных действий и похожий на что угодно, кроме боевой машины, самолет виделся удачным средством воздушного противодействия роботам. Спроектированный вокруг тридцатимиллиметрового орудия с вращающимся блоком стволов, несущий одиннадцать узлов подвески ракетно-бомбового вооружения, штурмовик стал той костью, которую «кремлевские мудрецы» бросили своим заокеанским коллегам.
Также на Заимку отправлялись двенадцать танков Т-77М «Интернэшнл». Они отличались от основной модификации, уже обкатанной на полигонах практически во всех частях света, облегченной броней и формами корпуса и башни, за которые скоро получили прозвище «Коробка». Отсутствие рациональных углов наклона броневых листов, противоречащее всем канонам танкостроения, было обусловлено возможностью установки навесных элементов защиты. Их производство планировали срочно наладить на заводах Заимки. Как утверждали инженеры, заимкинская броня не уступала лучшим образцам, использующимся при строительстве роботов. Правда, лишь теоретически.
Помимо этого на Заимку планировали поставить и другие, буквально штучные, изделия. Например, американская военная промышленность готовила партию кассетных бомб, снаряженных суббоеприпасами объемного взрыва. А Япония предложила экспериментальные электромагнитные бомбы, мощность импульса при подрыве которых приближалась к параметрам тактического ядерного боеприпаса.
Солнечные лучи, проникая через широкие окна, заливали светом кабинет Мазура. Лев Маркович сидел в своем любимом кресле, неторопливо просматривая текущие отчеты. «Так, что у нас по закупкам промышленного оборудования для Земли? Угу, угу – приобрести все сразу не удалось, но местные боссы, убедившись в том, что заказчик солидный и не склонный скупиться, обещали достать все недостающее через пару месяцев. Хорошо». Мазур усмехнулся, размышляя о том, какие фортеля выкидывает судьба. Он почти похоронил дочь, с исчезновением которой Заимка потеряла большую часть транспортной независимости и большую часть доходов… «Да что с тобой? – рявкнул он на самого себя. – Ты больше переживал не о Лене, а о статьях дохода!» Мазур застыл в кресле, обдумывая этот внутренний диалог. «Нет, – ответил он себе. – Все правильно, отец Лев Мазур любит свою дочь и желает оградить ее от возможных бед, как и положено отцу. А Председатель Мазур должен думать обо всей Заимке, и в периоды кризиса Председатель берет верх над отцом. Потому что целое все же важнее частного. Как бы это частное ни было ему дорого».
Немного успокоившись, Мазур улыбнулся. В конце концов, дочь вернулась, и не одна, жаль только, что нельзя вживую увидеть внука. Он посмотрел на стоящую в рамочке на столе фотографию. Снимок, на котором улыбались три лица. По словам Елены, их сфотографировали на земном озере Байкал, куда она ездила с мужем и сыном после очередной космической экспедиции, в ходе которой подтвердилось полное сходство планет обеих вселенных. Мазуру не нужно было объяснять значение этого факта – отпадала необходимость тратить время на исследования планет, эта работа уже сделана. Известны все сложности, с которыми можно столкнуться, а значит, экспансия пройдет куда безболезненнее. Впрочем, это дела Земли, а здесь своих трудностей хватает.
С фотографии улыбались Елена и ее муж Игорь, а между ними просунул взъерошенную голову крепко сбитый мальчишка. На заднем плане стояли несколько мужчин. Тогда они одновременно вернулись домой: Ильин – из-за рубежа, Елена – из космоса, и решили устроить совместный отдых. Как ни странно, ученые и чекисты быстро нашли общий язык. Может, все дело было в том, что в тот исследовательский полет брали отнюдь не рафинированных интеллигентов, а людей, которые, как выразился биолог экспедиции Джеймс Норрис, знают, что делать по обе стороны мушки. Но, как на следующий день, посмеиваясь, шепнула на ухо мужу Елена, скорее сказалась совместная пьянка, возникшая на почве совпадения взглядов и интересов космонавтов и «товарищей в штатском». Соревнование под девизом «кто больше выпьет» закончилось ничьей и жутким похмельем для всех участвовавших. Нагоняй, который с утра устроила мужикам Елена, со стороны выглядел жутковато. Хоть она не повышала голос и не использовала «второй командный», но от интонаций капитана первого ранга по спинам воспитуемых бегали мурашки. Даже трезвый как стеклышко Ильин, не принимавший участия в «соревновании», чувствовал себя крайне неуютно.
Вынырнув из воспоминаний, Лев Маркович покачал головой и вывел на экран планшета следующий документ. Отчет группы, занимавшейся расследованием взлома закрытых файлов.
Отто Крауф отпил глоток кваса и откинулся на спинку стула. Квас был отменный: ядреный, с густым хлебным духом.
– Интересно, а в здешней тюрьме такой подают?
– Нет. – Напарница довольно сощурилась. И, заметив нарочито-недоуменную рожу Отто, добавила: – В здешней тюрьме несколько другое меню.
«Смешно, – подумал Отто, но как-то невесело. – Очень. Особенно если учесть, что если нас поймают, то тюрьмой мы не отделаемся. А такой исход весьма вероятен – пока нам везет, но план отхода с самого начала трещит по швам. Во-первых, мы очень вовремя свалили с прежней квартиры – на выходе нас встретила компания каких-то гоблинов, которые, не говоря ни слова, потащили из карманов стволы. В ходе стихийно возникшей драки население планеты сократилось на несколько особей мужского пола. Заброшенная окраина отлично справилась со свидетелями – таковых не оказалось, так что покойнички, быть может, до сих пор там лежат.
Во-вторых – мой хак все же засекли, о чем весьма недвусмысленно говорила грамотная «сеть» в единственном космопорту планеты. В которую, кстати, мы чуть было не угодили – спас опыт Хелен и «баги» в подготовке противников – «сеть» из специалистов, но далеко не лучших. Настораживает еще одно – в «сети», даже на мой дилетантский взгляд, не хватало целого ряда ключевых звеньев. Не быть их не могло, значит, мы эти звенья просто не заметили, а это в свою очередь означает, что помимо местной полиции здесь действует еще кто-то. Единственным кандидатом на роль «кого-то» могла стать контрразведка этих «мутных» наемников, что опять же добавляет неясности – удаленной планете не нужны спецы такого уровня.
Ладно, если основной план не сработал, переходим к резервному – дожидаемся вторжения, пережидаем его, а потом валим на все четыре – какое-то время местным будет не до наших поисков. А значит, сидим и наслаждаемся жизнью…»
Двое землян шли по улице столицы Малой Заимки.
– До сих пор порой не верится, что я не сплю, – сказал напарнику Ракитин. – Порой думаю, что вот-вот проснусь, и начнутся прежние будни. – Он невольно поежился, незлым и тихим словом помянув как-то не по-осеннему прохладную погоду, стоявшую в Михайловске.
Сэм Дейдвуд, усмехнувшись молодому коллеге, пожал плечами:
– Как бы то ни было, парень, мы должны делать свое дело. А сон это или нет, не важно. – Он проводил взглядом особо фигуристую молодую особу в легком пальто, подчеркивающем достоинства фигуры. Затем продолжил: – Раз у нас есть время, предлагаю зайти в кафе. Выпьем чего-нибудь горячего и перекусим. Что скажешь?
– Хорошая идея! Ты как насчет «Медведя»? – Ракитин кивнул на огромное окно-витрину, мимо которого они проходили. – По отзывам, тут подают отличные закуски и сбитень.
– О’кей! – Войдя в дверь заведения первым, Дейдвуд сразу выбрал подходящий столик и потащил к нему напарника.
Сделав заказ, офицеры некоторое время помолчали, по привычке оглядываясь и фиксируя обстановку. Когда официант принес заказ, они приступили к еде. Через несколько минут Дейдвуд откинулся назад, вытирая салфеткой рот, и покрутил головой, ища официанта. Его взгляд упал на сидящую через несколько столиков пару, которая чем-то зацепила его. Не выдавая спонтанно возникшего интереса, он пытался понять, что же его так привлекло в этих молодых людях.
– Игорь, аккуратно глянь туда, – попросил он Ракитина, показав взглядом направление. И подсказал: – Пара за вторым столиком справа от входа.