– Вот почему вы тащите с собой эти шаттлы…
– Да. Груз весит около пятидесяти тысяч тонн, если верить записям предка. Пяти «Битюгов» должно хватить, чтобы вывести самое ценное. Остальное пойдет в качестве оплаты «Черным воинам». Они явно в курсе моих поисков и следят за ними очень внимательно. В Федерации Кирнуса Независимые Миры вообще и Дом Мариков в частности очень не любят, однако на мое предложение об аренде части своих войск они согласились неожиданно легко и практически сразу. Не удивлюсь, если в конце операции они попытаются захватить шаттлы или бункер и пересмотреть условия контракта.
Только я не люблю Кирнус и не люблю слишком хитрых партнеров. Они хотят свою долю? Они ее получат. Пусть забирают, если смогут. Я сильно сомневаюсь, что силы самообороны Заимки будут отсиживаться где-нибудь в безопасном месте. А пока Заимка переломает кости кирнусцам, мы спокойно сделаем свое дело и уйдем. И все претензии будут предъявляться не нам, а этому хитрожопому Мак-Интайру. А претензии будут, я не собираюсь терпеть поражение в шаге от своей мечты и мечты моих предков. И если мне придется сжечь эту поганую планетку, я не стану колебаться ни секунды. Запомни это, Фредерик! Хорошо запомни.
– Сэр, а можно узнать, что же это за груз?
Герцог резко поднял голову и посмотрел Грегерсону прямо в глаза. Фредерик мысленно поежился – на него смотрели глаза фанатика.
– Этого я тебе не скажу. Я тебе доверяю больше, чем кому бы ни было, но не настолько.
Неприметный распадок в горах. Маленькая горная долина всего несколько десятков метров в длину и десяток – в ширину. Просто небольшое, слегка изогнутое ответвление от горного ущелья, у которого завалило горловину. Таких вот долинок было в местных горах множество. Эту отличало только относительно ровное дно, покрытое кое-где щебнем. Два дня над ней летали то атмосферно-космические истребители, то вертолеты и конвертопланы, несколько раз промелькнули беспилотники. Но долина оставалась пустой и безжизненной, как и задолго до этих дней. Только шелестели несколько кустиков, неведомо как уцепившихся за скалистые склоны.
Но в один ясный день все резко изменилось. Всколыхнувшись, с одной из стен на землю соскользнула маскировочная сеть, открывая темное отверстие рукотворной пещеры. Недовольно рыча мотором, подслеповато щурясь маленькими фарами, из пещеры осторожно выползла огромная восьмиколесная машина с пакетом толстых труб-направляющих, установленных на полуприцепе. На одной далекой планете ее в свое время назвали реактивной системой залпового огня. Или «Ураганом». Выехав на небольшой, но ровный скальный язык возле пещеры (который там оказался, разумеется, ну совершенно случайно), машина развернулась, остановилась и начала выпускать опоры. Вокруг нее упорядоченно засуетились солдаты. Офицер, выскочив из кабины с какой-то плоской коробкой размером с книгу, отбежал на десяток метров, остановился и начал крутить верньеры и нажимать кнопки на ней. Через минуту он развернулся и побежал обратно, придерживая одной рукой фуражку. Пользоваться подбородочным ремнем не позволяли неписаные правила армейского шика. Добежав до установки, командир стал что-то говорить солдатам, тыкая пальцем в прибор. Пакет направляющих поднялся и слегка развернулся. Все, кто стоял около установки, дружно рванули обратно в пещеру. Вновь стало тихо и пустынно, как и несколько минут назад. Лишь машина с приведенной в боевое положение пусковой нарушала привычный горный ландшафт. Вдруг с ревом из толстых труб-направляющих стали стартовать ракеты. Все вокруг заволокло дымом, сквозь который изредка прорывались вспышки огня. После шести пусков все стихло. А еще через две минуты только клочья рассеивающегося дыма указывали, что тут что-то было. Ни людей, ни «Урагана», ни следов запуска ракет. Даже отверстие в скале так же прикрыто и замаскировано.
– Впечатляет. Не видел бы сам – не поверил бы. И воздушная разведка ничего не засекла.
– Мы старались.
– А если будет бомбардировка? Уцелеете?
– Думаю, да. Дальше в горе вход перекрывается заслонкой.
– А если вход завалит?
– Есть два запасных: один выходит в эту же долину, только в другом конце, а еще один выходит в ущелье, через него эту дуру и затащили. Правда, тот выход аккуратно завален, но открыть его изнутри можно легко.
– А внутри как?
– Без излишеств. Казарма, два склада и гараж. Все делали быстро, в спешке. Комфорта никакого, но жить можно. Нам не привыкать, приходилось жить и в гораздо худших условиях. А здесь – почти курорт. Горы, воздух, ручей рядом. Внутри тепло, светло, сухо. И скучно. Кстати, результаты стрельб пришли?
– Секунду… Да. Ракеты ушли на три градуса восточнее, кучность удовлетворительная. Подправь данные в компьютере. Кстати, а что это твой офицер для расчета параметров из кабины убежал?
– Привычка у него такая.
– Да? Ладно. Он с баллистическим планшетом как, нормально освоился?
– Вполне. Ему же не надо знать, что у него внутри и как он работает. Он просто вносит внешние данные – координаты цели и метеорологию. Данные ракет и его собственные координаты там уже забиты. И снимает угол подъема и направление.
– И сколько у вас таких вот укрытий?
– Восемь. Шесть основных и два про запас. Все, что успели. Расположены они по кругу с центром в Михайловске, зоны обстрела частично пересекаются. Если все рассчитали верно, то огнем из таких вот укрытий мы можем контролировать почти все основные дороги. А с учетом систем наблюдения и ретрансляторов Киллеана мы можем вести огонь прицельно… ну, почти прицельно. В общем, сюрприз кому-то будет.
Рассмеявшись, два человека в камуфляжной форме развернулись и пошли вниз с небольшого гранитного карниза в нескольких метрах от дна долины к ожидавшему их вертолету. Они были похожи, как братья: одинаковое телосложение, короткая стрижка, уверенная и одновременно осторожная походка, один тип лица. Даже волосы – одного цвета. Отличались лишь эмблемой на рукаве формы: у одного – шеврон сил обороны Заимки, у другого – «шестеренка» «501-го легиона». И еще даты и места их рождения отстояли друг от друга почти на тысячу лет и десятки световых лет: один родился в 1946 году на Земле, в небольшом городе на Днепре, другой в 2984 году на Малой Заимке, в Михайловске…
На Малой Заимке весна, как всегда, прошла быстро. Дни стали солнечными, исчез снег, еще вчера покрывавший все вокруг. Даже пронзительные зимние ветры утихли как-то сразу. Но радости от этого не ощущалось никакой. Вся планета чувствовала, что мирное время стремительно утекает.
Силы самообороны и наемники-«легионеры» трудились не покладая рук. Убежища, склады, схроны, заглубленные и открытые посты наблюдения и связи, чистка и укрепление дорог. Тренировки, маршброски, высадки, засады и налеты. Техобслуживание, ремонт, дооборудование, заправка, проверка, калибровка. Техника и люди работали круглосуточно.
Мазуру-старшему приходилось нелегко. Нет, он не рубил в скалах новые убежища, не прогонял тесты для роботов и не перебирал движки у техники. Он занимался политикой. Многие, слишком многие внезапно оказались против «всей этой беготни» и «безрассудного разбазаривания ценных ресурсов». Зачем надо обновлять неприкосновенные запасы продовольствия? Зачем тратить деньги на закупку вооружений и техники, а не нового химического и шахтного оборудования? Зачем перебрасывать часть техники из шахт, уменьшая добычу? Почему были дополнительно призваны резервисты?
Многие не верили в скорый прилет захватчиков и старались затормозить инициативы Мазура. Часть занималась явным саботажем, искренне веря, что творит благо для планеты, защищая ее жителей от растущего тоталитаризма. Другие пытались на критике Мазура сколотить некоторый политический капитал. Но вот нашлись и такие, кто гадил и саботировал совершенно сознательно. Однако ни контрразведчики Ракитина, ни местная безопасность Ворнера никак не могли нащупать центр всей этой паутины. Кто-то аккуратно подталкивал «активистов» в нужном направлении, пытался спустить на тормозах мероприятия по усилению обороны, задавал определенные настроения в средствах массовой информации. Но все это – на уровне ощущений и интуиции, которые, как известно, к делу не пришьешь. И это дико злило и Мазура, и Ракитина, и Ворнера. Они пытались свести к минимуму весь этот негатив, но получалось у них далеко не всегда.
Несмотря на это, подготовка продолжалась. Но сделать все не получилось. Герцог нанес свой удар раньше.
Два огромных транспортных корабля материализовались в пиратской прыжковой точке над Заимкой. Оба – класса «Кальмар». Они несли на себе такую знакомую и так сильно ненавидимую всею Заимкой эмблему – алый молот, ломающий черный щит. Герб герцога Кента. Через считаные минуты после появления в обычном пространстве от них отделились шесть шаттлов – два «Единства» и четыре «Гепарда» – и начали свое стремительное падение на планету. Достичь ее они рассчитывали уже через несколько часов.
Почти одновременно с первыми двумя в надире планетарной системы материализовались еще два джампера: «Кальмар» и «Осьминог». От них отделились пять чудовищно больших «Битюгов» несших на борту тот же герб. Не спеша взяв курс на далекую Заимку, челноки начали разгоняться. Расчетное время прибытия для них составляло почти неделю.
На подлете к атмосфере первые шесть шаттлов разделились. Два «Единства» не торопясь направились к космопорту, а «Гепарды» отклонились в сторону и не спеша полетели в сторону столицы – города Михайловска. В атмосфере все шаттлы выпустили атмосферно-космические истребители, которые тут же организовали ордер охранения. Но никакой реакции с планеты не последовало. Эфир тоже молчал. Все знали, кто прилетел и куда. Все слова были сказаны уже давно, и в очередной раз пришло время для стали, огня и крови.
Нападавшие имели четкий план, который они стали приводить в исполнение с бездушной точностью часового механизма. Оба «Единства» приземлились около космопорта, но не на взлетное поле, а за ним. Сели они на грунт, между оградой и кедровой рощей, на одной диагонали, проходящей через посадочное поле. Огромные посадочные опоры вдавились в землю, но удержали огромное яйцо челнока вертикально. Тотчас же открылись двери грузовых отсеков, и из трюма стали выбегать роботы-разведчики и выползать транспортеры с пехот