«Орудие за скалой, – подумал Мартин. – Звук незнакомый, значит, не робот и не танк, скорее стационар. Авиаразведка проморгала. Надо обойти скалу слева, выше по склону, и выйти в тыл орудийной позиции. Хосе не повезло, сильно. Достали случайным попаданием на полутора километрах». Пока Мартин обходил скалу, орудие ударило еще дважды. На тактическом экране пропали отметки бронетранспортера и танка.
Это было похоже на бред, но подавляющий своей реалистичностью. Где-то в километре от скалы, на том, что с некоторой натяжкой можно назвать дорогой, скорее – тропой, под прямым углом выходившей к трассе, по которой двигался конвой, стоял танк. И стрелял. Приземистый, с грибообразной башней, из которой торчал ствол огромной пушки.
«Карлик с великанским членом», – подумал Мартин и открыл огонь.
Подойти ближе мешал глубокий овраг, но и с этой дистанции он почти не промахивался. И хотя катки и нижняя часть корпуса оказались скрыты в складках рельефа, башня оказалась как на ладони.
После первого залпа с нее слетел плохо закрепленный лист брони.
Второй лег точно в боковую проекцию башни – без видимого эффекта.
Экипаж танка, словно не замечая флангового огня, продолжал расстреливать колонну.
Вторая «Ехидна» взорвалась после третьего попадания, весело полыхал еще один бронетранспортер, а Мартин все никак не мог подбить этот чертов танк.
Увеличив картинку на экране прицела, он увидел, как его снаряды рикошетируют от брони, не в силах нанести ей ни малейшего повреждения.
«Что за чертовщина?» – подумал Мартин. Тем временем башня танка развернулась в его сторону. Первый снаряд прошел мимо, а пушки «Лесника» расколотили экран на лобовой броне и… все повторилось. Опять сплошные рикошеты.
– У него непробиваемая защита! – завопил Мартин и шарахнулся назад, за скалу.
Вовремя. Единственный снаряд из танкового орудия снес ему почти всю броню с верхней части торса.
Примчавшаяся подмога танка не обнаружила. Только догорали машины конвоя, собирали раненых и убитых уцелевшие пехотинцы. А в кабине «Егеря» сидел ошарашенный Мартин. Он вновь и вновь прогонял на экране видеозапись боя и пытался понять – с чем же они столкнулись на этой проклятой планете. Предчувствия хуже некуда давили его, как броневая плита на плечах.
«Уж не везет, так не везет!» – думал Толик Савельев, для подчиненных – лейтенант Савельев, меланхолично наблюдая, как механики возятся с починкой танка. С самого начала операции все не заладилось. Говорили же ему старые танкисты, что помять ведро сзади – к несчастью. А он, наивный, не верил. Раньше. Теперь верит. И еще как! Товарищи уже давно на боевых позициях, наверно. А он тут застрял. Началось-то вроде невинно. Ну, помяли это треклятое ведро при выгрузке – и черт с ним! Но дальше – больше. Сначала под левой гусянкой трап просел, хотя должен был выдержать. Как потом выяснилось, по недосмотру, после «семь-семь» забыли поменять на более крепкий. Потом пришлось долго ждать, пока на заводе листы дополнительного бронирования сделают. Листы-то после «семь-семь» нужно перекраивать заново, по новой мерке. Пока ее сняли, пока нарезали броневой прокат… потом еще дольше подгоняли, чтоб ничего нигде не мешалось… Помудохались, короче, изрядно. Догоняли свой отряд в спешке и, как результат фатального невезения, наскочили в сумерках, на полной скорости, на камень. Оползень. Сами особо не покалечились, но порвали гусянку и повредили элементы ходовой. Пришлось куковать на дороге пару часов, пока стармех Акатов на свой таратайке с местными не приехал. Называть это чудо технической мысли, переделанное из шахтных машин, танковым эвакуатором – язык не поворачивался. Механик горячо и сердечно поблагодарил экипаж за то, что сумели запороть новенькую машину, и полез разбираться, что же там конкретно полетело. По мере осмотра настроение у него слегка улучшилось. Поломка хоть и неприятная – повозиться придется, – но ничего серьезного вроде нет. По совету скорешившегося с Акатовым по дороге механика отряда «Борогоз» танк отправили не в часть, а к закрытой шахте поблизости. Там у отряда промежуточная база. Склад, мастерские. Вот на эту мастерскую стармех и нацелился. Савельев, зная его натуру, сразу категорически заявил, что нагружать барахлом из мастерской свой танк он не даст! Оно, конечно, хомячество Акатова для роты полезно. Бывает. Но тягать евонный металлический хлам – приятного мало… Провозились с танком всю ночь, а вот под утро…
«Трындец подкрался незаметно» – вот как можно наиболее полно охарактеризовать состояние на базе, когда под утро поступило известие о колонне врага. Какого рожна они сюда поперлись – не понимал никто! Как их пропустили наблюдатели внешнего периметра – тоже. Но, как сказал Дымов, пускать их дальше по этой дороге нельзя! Савельева немного удивила подобная категоричность. Но, впрочем, местным виднее. Если они готовы лечь костьми, но не допустить противника дальше, то и ему, лейтенанту Савельеву, командиру гвардейского танкового экипажа, нельзя оставаться в стороне. Закончив затянувшийся ремонт, танк рванул на позицию. Броней, которая слегка «дышала» после аварии, заниматься уже не стали. Как оказалось впоследствии – зря!
К приезду танка спецназовцы уже заняли позиции у дороги, метров за двести после перекрестка, и замаскировались. Но вот с позицией для танка возникла проблемка. Грунт каменистый, капонир как положено не сделаешь. Пришлось стать на той поперечной грунтовке, которая шла от заброшенной шахты вниз, к основной дороге. Дорога, давно забытая, но с еще сохранившимся местами покрытием, проложена была по дну ущелья. Склоны хоть и пологие и уже заросшие травой, но по ним разбросаны там и сям крупные камни, выпирают скальные пальцы, что создавало немало «слепых» зон. Но тут уж ничего не поделаешь. В крайнем случае пехота подмогнет. Савельев сам видел, как они только «шмелей» грузили на свои квадроциклы не меньше десятка…
Ну что сказать, видно, фортуна, вдоволь поиздевавшись, решила одарить милостью. Первого робота, идущего по противоположному склону, Савельев снял с первого выстрела. Очень уж удачно тот ему подставился. Один снаряд в корпус – и «шагастик» красиво взрывается! Ребята из «Борогоза» офигели от такой эффективной стрельбы. Но все же стоять столбом не стали и сами, в свою очередь пятью одновременными выстрелами «Шмеля» завалили головную «Ехидну». Поначалу Савельев решил было проредить БТРы центральной группы на перекрестке. Но потом ему почудилось какое-то движение на головной «Ехидне», и вместо того, чтобы третьим снарядом добить оставшийся бронетранспортер центральной группы, он перенацелил наводчика на нее. Дымов даже обиделся на такое недоверие со стороны лейтенанта. После «Борогоза» танку делать нечего! Добив четвертым снарядом последний транспортер врага, танкисты занялись замыкающей «Ехидной»… Откуда выскочил этот мех, «Лесник», как его потом опознали, Савельев не заметил. Но тот живо заставил обратить на себя внимание. Начав с дальней дистанции садить по танку, он нагнал поначалу нешуточного страху. Бойцам «Борогоза», которые видели, как от борта отлетают бронеплиты. Экипажу танка, когда, услышав резкое изменение звука снарядной очереди, они подумали было, что им что-то разнесли. Но пробоин не нашли, очереди пушки робота в борт создавали тряску, мешали целиться, но не более того. А танк управлялся нормально. Лейтенант и внимание на этого робота – «Шилку» – обращать перестал. Почти. Когда после третьего выстрела по замыкающей «Ехидне», добив ее, наводчик стал доворачивать башню на робота, раздался громкий скрип и скрежет. Пока расстреливали колонну, довороты были меньше, скрип тише, и его списывали на обстрел. Савельев уж было подумал, что с их везением башню вообще заклинит. Но обошлось. Она хоть и замедленно, перегружая приводы, но все же вращалась. Дав возможность танкистам сделать последний и окончательный выстрел этого боя. Получив горячий «привет» в корпус, робот шустро свалил за скалы… А ребята из «Борогоза» застыли в восхищении от того, что стрельба робота не производит на «восьмидесятку» впечатления. Танк спокойно и даже несколько неторопливо продолжает стрелять. Какой ценой и какими матюгами далась эта неторопливость, Савельев с экипажем не рассказывали.
Пришла пора подбить итоги боя. Дымов выглядел жутко довольным результатами практической обкатки нового вооружения. В целом сравнительно легко отделались. Четверо раненых, один тяжелый – у «Борогоза», синяки и легкая контузия у танкистов не в счет. Пока местный спецназ в экстренном порядке проводил шмон колонны и подбирал оружие, как черт из-под земли возник Акатов. Этот… хомяк ухитрился взять на буксир понравившийся ему броневичок. Танковым снарядом тому разнесло движок, а вся остальная начинка уцелела. Он так долго канючил, что, мол, такое хорошее добро пропадает. Мол, отряду эта машинка нужна позарез… Савельев не выдержал и дал добро на буксировку… Правда, отряду этот броневичок, а на самом деле машина электроразведки, так и не достался. Хотя благодарность Акатову все же объявили.
А пилоту «Лесника» Мартину добавился новый сюжет для кошмаров. Если в первом его расстреливали на «Городовом», то во втором его любимые дальнобойные пушки бьют по таинственному танку, с того листьями слетают листы брони, а гусеничный гад по-прежнему неторопливо и даже как бы невозмутимо, спокойно и методично продолжает расстрел его робота. Он же тогда, услышав выстрелы из незнакомой пушки, сразу ринулся на подмогу. Но пока Мартин обходил скалу, его напарник и головная «Ехидна» умолкли. Заход в тыл артиллерии не получился. Это оказался очень странный танк. Но и стрельба в борт – это тоже неплохо… Когда он открыл огонь, в живых остались лишь он с замыкающей «Ехидной». Он приготовился крепко наказать местного наглеца за гибель товарища. Стрелял точно. Видел, что попадает… но… ничего не понимал! Да что же у него за броня? Если суммировать весь урон, то на любой легкий, да и средний, танк хватило бы с приличным запасом! У этого «неубиваемого» танка броня отлетала с корпуса после первой же очереди, он это четко видел… Так почему же он спокойно и неторопливо продолжал вести бой?