Танк выглядел ужасно. Словно какой-то не в меру веселый дорожный рабочий поработал над ним своим отбойным молотком. На башне неповрежденной остались, как ни странно, только две вещи – ствол орудия и прицел наводчика. Все остальное было сбито и изуродовано до неузнаваемости. От установки крупнокалиберного пулемета остались только какие-то смятые металлические лохмотья. Листы брони, тщательно навешенные местными технарями, оказались сбиты, а крепления снесены. От мортирок с дымовыми гранатами «Туча» остались только обрывки проводов и перекрученные куски кронштейнов. От приборов наблюдения мехвода и командира – только крепления. Надгусеничные полки – разбиты, ящики с ЗИПом – вскрыты, а куски инструмента валялись вокруг танка. На броне повсюду видны следы попаданий и рикошетов от снарядов – вдавления, сколы, царапины, каверны. Спаренный пулемет сорвался с крепления и лишился половины ствола, а пулеметная амбразура утратила свою первоначальную форму. Счастье, что в нее попала всего лишь болванка! Будь это нормальный осколочно-фугасный или кумулятивный снаряд, командиру пришел бы неминуемый конец, в лучшем случае. В худшем – от взрыва боекомплекта танк бы просто разорвало. При езде раздавался жуткий скрежет – траки задевали за торчащие куски разорванных ящиков с надгусеничных полок. Башню практически заклинило в одном положении. При попытке повернуть ее в боевом отделении раздался то ли стон, то ли скрип, башня еле-еле сдвинулась и остановилась. Ее решили не трогать, от греха подальше. Однако машина оставалась на ходу, и один из приборов наблюдения механика-водителя из ЗИПа все же уцелел. «Ощипанный, но непобежденный», танк двинулся от места засады обратно.
«Чертов спецназ! – думал старший прапорщик Акатов, таща на буксире за местным тягачом целый с виду броневик. – Что добро бросать? Растяпы!»
Страсть Алексея к собиранию всякого хлама стала уже притчей во языцех контингента на Заимке. Некоторые даже поговаривали, что его в командировку взяли именно из-за этого. Леха только посмеивался в ответ. Сначала из брошенного возле одной из старых шахт трелевочного трактора и обломков бульдозерных отвалов он соорудил эвакуатор. Затем выпросил у начальства «Конкурс» и НСВ на него. А потом случилось и первое дело: с дороги сорвался грузовик. Колонна ушла дальше, а Алексей после двух часов мучений вытащил-таки изрядно помятую машину, растерявшую часть груза, на дорогу. За тот случай сам Мазур объявил ему благодарность и дал негласное распоряжение содействовать по возможности причудам прапорщика, а по совместительству – местного Самоделкина. Вот и сейчас Алексей уводил свою машину из-под самого носа захватчиков. Да не просто машину, а с трофеем на прицепе. Аккуратные дырки в бортах и трупы внутри не являлись серьезной проблемой. Небольшой броневик, по рассуждению Акатова, был нужнее заимкинцам, чем непрошеным гостям.
Недолго старший прапорщик ходил грустным. Захваченная им в первом боестолкновении машина оказалась каким-то хитрым комбайном для геофизической разведки, как объяснил один из высокопоставленных местных командиров. Игрушку, естественно, отобрали. Следующей целью стал подорвавшийся на минном поле «Сверчок». Сначала – эвакуация под покровом ночи на лесную дорогу, выполненную в стиле «тропы Хошимина». Затем бешеная гонка с корпусом робота на площадке и волочащейся по дороге ногой. Вторая нога была оторвана еще при подрыве. Безопасно и бесшумно зацепить ее не получалось, потому и решили не рисковать. Чемодан оказался, в общем-то, без ручки – ноги запасной не нашлось, компьютер управления выжжен сработавшей катапультой, большая часть оружия в торсе тоже повреждена. Радовало одно – врагу эти обломки тоже не достались, даже на запчасти.
За время проведения операции дважды эвакуатор мог оказаться под огнем врага. Первый раз их чуть не настиг патруль из трех больших роботов в предгорьях, а на второй – они еле успели спрятаться в пещере от пролетавшей пары атмосферно-космических истребителей. Старший прапорщик Акатов благодарил судьбу, пославшую ему сообразительную проводницу по местности. Девушка оказалась владелицей одной из законсервированных шахт в этом районе. В ее хозяйстве и спрятали вытащенные с минного поля обломки.
Кирнусские техники, прибывшие вместе с подкреплениями, готовили к эвакуации то, что осталось от расстрелянной местной самообороной колонны. Сержант Дик Ли, командир отделения пехотинцев, обходил выставленные посты и очень тщательно осматривал местность. Не будь лейтенант Вольт, командир пехотного взвода, занят сейчас организацией охранения, прикрывающего техников, он бы мог восхититься дотошностью и обстоятельностью своего сержанта. К своему счастью, молодой выпускник академии, отправившийся заработать денег и славы, не знал, что его лучший сержант, имеющий колоссальный опыт как партизанских, так и противопартизанских операций, осматривает место недавней засады не только с целью выяснения причин гибели сотоварищей.
Дик был выходцем с одной из окраинных планет. Никому не нужный сирота, выживать которому полагалось самостоятельно. Или не выживать, тут уж как получится. Именно из таких триады набирали «счастливчиков» – самых верных, преданных до фанатизма членов сообщества. И Ли оказался одним из таких, причем повезло ему дважды: первый раз – когда его подобрали, и второй – когда сам Мудрец обратил внимание на перспективного мальчишку и сделал его одним из своих многочисленных агентов. Не просто членом триады – вернее, и им тоже, – а своим личным агентом. Поэтому, когда и от Мудреца, и от триады пришло указание любой ценой внедриться в отряд наемников, отправляемых на Заимку, Ричард Ли приложил максимум усилий для выполнения задания.
И теперь он внимательно осматривал местность, стараясь найти что-либо представляющее интерес. «Так, что тут у нас? Позиции пехоты. Подготовлены грамотно, но очень нахально – «Пума» их легко обнаружила бы и, вместе с «Гремлином», превратила в месиво из битых камней, земли и тел солдат. Причем не получив при этом серьезных повреждений. Так. А вот и первый «интерес» – брошенные «трубы» ручных пусковых ракет малой дальности. Камуфлированный пластик, причем весьма примитивный – словно на болванку намотали несколько слоев ткани, пропитанной какой-то синтетической смолой. Наверняка шлепать их можно пачками и почти бесплатно. Потом внутрь помещается ракета, фиксируется и закрывается передней крышкой, вот она. Брошено их примерно два десятка, что примерно соответствует общему числу выстрелов. Все ясно – одноразовые пусковые, не требующие ухода и обслуживания, а также понятные любой обезьяне. Подобное оружие можно встретить где угодно. Потому и бросили – не нужны они им больше. А вот разведывательную машину забрали, значит, отремонтировать хотят. Ну и ладно, что еще можно выжать из «труб»? На корпусе по трафарету нанесена буквенно-цифровая маркировка. Незнакомая, что странно, и с преобладанием цифр. Производитель не указан, что тоже странно. Ладно, запомним».
Проверив следующий пост, Дик прошел чуть дальше чем нужно, и очень внимательно осмотрел «направление», которое местные, видимо, считали дорогой. На каменистой земле отчетливо были видны следы гусениц, а также пара воронок от снарядов танковых орудий и многочисленные отметины от попаданий автопушек «Лесника». «Здесь стояло нечто. Мартин, пилот уцелевшего меха, и выжившие пехотинцы в один голос твердят, что это был танк. Некоторые утверждают, что «Армадилл», другие – что силуэт был похож на «Скарабей». Хорош «Скарабей», ага, с пушкой-десяткой и броней, плюющей на огонь пяти стволов. Агрегат Земного Союза? Может быть, но как-то не верится. Ладно, это пока не важно, запишем в непонятки, мы ведь их и ищем, вот, кстати, еще одна. Судя по всему – стреляная гильза от танкового выстрела. Довольно короткая, на дне выштампованы цифры, вот, собственно, и все».
Сержант пошел дальше, обходя подбитые танки, потом, пользуясь привилегиями своего звания, присел на нагретый солнцем валун и закурил, невольно продолжая осматривать местность. Что поделать, привычка. И привычка эта была вознаграждена – что-то блеснуло на солнце полированным боком…
… Тем же вечером Ли сидел в своей выгородке в казарме и вертел перед глазами листок с изображением… чего-то неприличного. По крайней мере, при первом взгляде на сильно вытянутый цилиндр с полукруглой головкой ассоциации возникали самые пошлые, несмотря на дорисованные пунктиром небольшие крылышки стабилизаторов. Ничего путного в голову не лезло, да Дик и не особо старался – все это было не более чем спектаклем одного актера для одного зрителя.
А вот и он, легок на помине – знакомьтесь, Анри Шнейдер, два метра роста, сотня кило мышц и маленькая тележка ума. Добродушный и простоватый гигант. Пилот «Городового», мечтающий о «Верблюде» или «Рапире» с орудиями-»десятками», для полноты картины помешанный на пушках и снарядах к ним. Про пушки он мог говорить часами, был бы слушатель. Стационарные пушки, орудия роботов и танков, корабельные пушки, перспективные орудия и орудия периода Земного Союза, тактика использования, типы применяемых боеприпасов, развитие и так далее. Для него, собственно, и рисовался по памяти сей предмет.
– Привет, Дик. Ты что, в художники-порнографы решил податься? – Анри, как всегда, был прямолинеен.
– Привет, привет. С чего ты это взял?
– А с того, что у тебя вместо снаряда какая-то порнуха получается. Сержант, а нарисовать снаряд неспособен, куда этот мир катится?
– Ты это о чем? – «Так, кажется, клюнул».