– Один.
Киллеан услышал щелчок в наушниках. Вся радиоаппаратура и электроника отключены, действуют только защищенные проводные линии связи. Все посты наблюдения резко ослепли и оглохли, за противником сейчас никто не следит.
– Ноль!
Итиро Судзуки плавно нажал на клавишу. Раздался негромкий щелчок замкнувшегося контакта. Три хитрых устройства, замаскированные и висящие высоко на стенах ущелья, приняли сигнал и сделали то, для чего их проектировали и собирали. Они сработали так, как того хотели инженеры из далекой страны под названием Япония. И ущелье превратилось в ад.
«Сапсан» Кэт Хопкинс стоял рядом с «Пластуном», когда все началось. Она была на связи с саперами, когда в голову ей словно вонзили тонкое сверло, вращающееся с бешеной скоростью. Вспомогательный экран ярко вспыхнул и погас, оставив на прощание вонь горелой изоляции. Основной экран пошел полосами искажений. В уши ворвалась невыносимая какофония, разрывая сознание на куски. Катрин дико закричала от жуткой боли, в голове осталось только одно желание – убраться отсюда как можно скорее! Все равно куда, лишь бы там не было этой страшной боли, не было этого ощущения распада. И она ударила по педалям прыжковых двигателей. Ее «Сапсан» рванул вперед и вверх. Несмотря на шок, рефлексы, вбитые долгими годами службы, не подвели. Машина пролетела почти двести метров и ровно опустилась на землю. И в этот момент наконец-то пришла тишина. Но тут удача покинула Катрин – под левой ногой взорвалась мина. Робот покачнулся, инерция и подбитая взрывом нога развернули его, и он упал на спину. Последнее, что увидела ошеломленная Хопкинс, – падающее на нее небо. Такой нагрузки разум уже не вынес. Сначала ночной обстрел блокпоста, теперь это… Катрин завизжала. В ее голове осталось только одно стремление – забиться куда-нибудь в темный угол, где никто ее не найдет и не потревожит и где все вокруг останется простым и неизменным. Капитан Катрин «Кошка» Хопкинс, ветеран-наемник, сошла с ума.
Гроссман стоял ближе всех к выходу из ущелья, и когда вдруг что-то произошло – а он даже не смог понять и описать, что именно, – предпринял простые и предсказуемые действия. Он просто развернул своего робота и побежал вон из ущелья. Попытки вызвать своих подчиненных провалились – радио не работало, в наушниках стояла гробовая тишина. Экраны не отображали ничего, робот двигался как-то странно разбалансированно. Выбежав на дорогу, Томас развернулся. Он успел увидеть, как погибали его солдаты.
Задрожала земля, раздался грохот, ощущаемый даже внутри пилотской кабины, склоны ущелья покрылись трещинами. Через секунду они начали медленно и величественно сползать вниз целыми каменными пластами. Но еще через несколько секунд пласты взорвались, и куски камней полетели в ущелье. Гроссман все понял. Это была гигантская ловушка, в которую они все попали. Они пришли в нее, как тупые бараны на бойню, не понимая ничего. Каждый их шаг просчитан противником, каждое решение предсказано, каждое движение учтено. Все случайности, все происшествия, все нестыковки на самом деле оказались частями хорошо спланированной операции. И уже не случайной представлялась авария пусковой, и не случайно вторая пусковая вместе с группой прикрытия оказались в узком проходе, где попали под завал. Все это – приманка на крупную дичь. Такую, как они. Сейчас на его глазах проходил последний акт талантливо срежиссированного спектакля.
Один «Сапсан» его отделения остался стоять столбом под градом камней, даже не пытаясь укрыться или убежать. Второй попытался прыгнуть, но удар куска скалы развернул его в воздухе и буквально воткнул в стенку ущелья. На него сверху посыпался град камней, сбивая антенны, уродуя прыжковые двигатели, разбивая оружейные подвески. Третий робот попытался сбежать из ущелья вслед за «Грифом», но почему-то споткнулся на ровном месте и упал. От летящих камней и взорвавшихся скал в воздух поднялась пыль и встала стеной, закрывшей все ущелье. Сквозь эту стену прорвался всего один легкий транспортер. Двигаясь с максимальной скоростью, он ухитрялся уворачиваться от падающих камней и объезжать крупные куски скалы, лежащие на дне ущелья.
Что случилось с остальными, Гроссман не видел, все скрыла поднявшаяся пыль. На вспомогательном экране диагностики «Грифа» высветился целый список вышедшего из строя оборудования. Отсутствовала связь, прицельная система не функционировала, как и половина сенсоров, а реактор начал проявлять признаки нестабильности. Для робота этот бой, по сути, не начавшись, завершился разгромом. Развернув машину, майор Томас Гроссман на максимальной скорости двинулся в сторону космопорта. За ним следовал транспортер – все, что осталось от двух отделений роботов, усиленных бронетехникой. Но пробежал «Гриф» всего лишь километр. Неожиданно с обочины в его сторону протянулись струи огня и дыма. Попавший под огонь нескольких портативных пусковых установок, выпустивших ракеты с кумулятивными и зажигательными боеголовками, робот притормозил и открыл ответный огонь по местам пусков. Убедившись, что это не засада, а всего лишь довольно примитивная ловушка-самоделка, «Гриф» двинулся дальше. Но пилот вел себя уже гораздо осмотрительнее. Впрочем, тщетно. Гроссман нарвался еще на три подобные ловушки. В итоге полученные повреждения оказались слишком велики, и «Гриф» остался лежать около дороги, в ожидании ремонтно-эвакуационной команды, с заглушенным реактором, не дойдя даже до руин блокпоста. Гроссман проделал остаток пути до космодрома на транспортере, скорчившись в три погибели в грузовом отсеке.
Каковы шансы у колесного бронетранспортера выжить под обвалом? Никаких, все верно. Командир «Ударника» понимал это ничуть не хуже других. А такое ущелье просто напрашивалось для организации засады или минной ловушки. Хотя показания всех сенсоров говорили, что никаких следов металла, взрывчатки или пустот в скалах нет, природная паранойя твердила другое, заставляя оставаться в напряжении. Именно эта готовность спасла жизнь экипажу.
Лейтенант Хасан рассматривал в электронный бинокль уже близкую, но пока недоступную пусковую установку, когда над головой раздался хлопок. Бинокль тут же сдох, в наушнике что-то оглушительно щелкнуло. Не пытаясь разобраться в происходящем, лейтенант тут же заорал: «Полный вперед по дороге! Быстрее!» Механик-водитель все понял правильно, и через секунду «Ударник» рванул по дороге на максимальной скорости. Только восстановив равновесие после рывка машины, Хасан смог осмотреться. Все было в порядке, роботы группы стояли спокойно, транспортеры лениво двигались по узким обочинам. Хасана прошиб холодный пот – неужели он ошибся, и сейчас его машина на своей шкуре начнет проверять эффективность местных мин? Тем временем «Ударник» проехал мимо головного «Пластуна». И в этот момент раздался грохот, и со склонов взлетели столбы дыма и пыли. Машину отчетливо тряхнуло, она вильнула и едва не вылетела на скалы. Но водитель справился, и «Ударник» снова вырулил на дорогу. Со склонов посыпались камни, огромные валуны скользили вниз, в долину. Но достигнуть ее они не успели – вторая очередь зарядов разорвала их на куски и бросила вниз, на технику.
Пилот «Пластуна» считался опытным. Как стрелок звезд с неба не хватал, но от разведчика никто не ожидает снайперской стрельбы. Наоборот, когда разведчик вступает в бой, это значит, что его товарищи что-то не учли или пренебрегли своими обязанностями. И попытка последующего мордобоя со стороны пилота-разведчика, которого оставили без прикрытия, – наименьшее из возможных последствий. Для разведчика разумная осторожность – это не проявление трусости, а необходимость. Поэтому, увидев стремительно пронесшегося мимо него «Ударника», а затем получив удар током от взорвавшегося вспомогательного пульта, пилот принял решение сразу. И «Пластун» тут же прыгнул. Грохот и взрывы сзади убедили в правильности принятого решения. Вот только впереди – минное поле. И взрыв под ногой «Сапсана», который прыгнул чуть раньше, оказался весьма убедителен. Пилот тянул, сколько мог, но силы прыжка не хватило, и «Пластун» приземлился прямо на мину. Вот только, к удивлению пилота, она не взорвалась. Не поверив, он сделал несколько шагов назад и слегка нагнулся, не обращая внимания на окружающее. Во впадине, оставшейся после ноги меха, что-то блеснуло. Увеличив картинку, пилот увидел консервную банку, раздавленную его «Скаутом» при приземлении. Разведчик не мог в это поверить! Их просто провели, как малых детей! Местные просто накидали множество обманок. И они увидели мощное, густое минное поле, соваться на которое – смерти подобно. Хотя, с учетом лежащего и не пытающегося встать «Сапсана», поле засеяли не только обманками, но и настоящими минами.
Хасан оглянулся. Из-под завала успели выскочить «Пластун», «Сапсан», «Сверчок» и одна бронемашина – его «Ударник». «Сапсан», правда, после прыжка лежал без движения. Транспортеры и бронемашины остались в середине ущелья, и шансы на спасение у них отсутствовали. Четвертый робот разведывательного отделения остался под завалом. Кто-то из второго отделения вполне мог избежать ловушки, выскочив с другого конца ущелья. Но через завал не пройти. И не перепрыгнуть. И никто не придет на помощь. Значит, они сами по себе. И что теперь, господа местные придумщики? Постоять за себя остатки отряда еще могут, а там и авиация подтянется…
Оптимистичные мысли Хасана внезапно прервал новый шум в ущелье. Там вдруг рухнул вниз кусок скальной стены, открыв небольшую пещеру. Оттуда, подняв вверх спаренные стволы орудий, вышла «Рапира». Не обращая внимания на уцелевших наемников герцога, робот прошел несколько шагов и остановился. Его руки по-прежнему были направлены в зенит. Небольшой кусок скалы недалеко от него вдруг как-то странно заколебался, стал менять форму и дергаться. А через несколько секунд с хлопком исчез. На его месте осталась стоять коленопреклоненная фигура, которая медленно встала и превратилась в «Грифа». Подобные метаморфозы стали происходить с другими «камнями». Вскоре на дне долины стояли «Рапира», «Гриф», «Баллиста» и «Беркем». Первый продолжал стоять и контролировать воздух, а остальные стали подходить к уцелевшим машинам наемников, выстроившись в дугу. Напоследок Хасан услышал из недр «Ударника» голос наводчика: «Господин лейтенант, прицельный комплекс не работает!»