Звездный лис — Пол Андерсон — страница 2 читать онлайн бесплатно

Глава 1

Когда прибыл корабль с Земли, Гуннар Хейм торговался с посыльным из ядерной кузницы. Аэри Требогир, от имени которого говорил Ро, мог продать оружие, но при этом выдвинул некоторые условия.

Изобилующая свистящими и шипящими звуками речь инопланетянина звучала в наушниках и тут же переводилась Грегориусом Кумандисом:

— …ракета развивает такую скорость, поскольку пусковой толчок ей дают гравитроны ее собственного корабля.

Хейму хотелось изобразить колебания наподобие того, какое, бывало, проявляли раньше при покупке лошадей, задумчиво почесать в затылке или сделать что-то в этом роде. Но в данных обстоятельствах это выглядело бы глупо. Проклятый скафандр! Как жаль, что нельзя его снять. Хейм стоял на специальной платформе, поддерживающей его вес в пределах нормы, но даже его двухметровое тело, которому за время полета он вернул первоклассную форму, ощущало тяжесть скафандра, который приходилось таскать на себе. Сначала Хейм не собирался выходить из корабля, рассчитывая установить наружную стереосвязь из «Конни» и таким образом встретиться с представителями Сторна, но Кумандис отговорил его.

— Они отнесутся к вам с большим уважением, если вы посетите их лично, — сказал грек. — Это, разумеется, иррационально, однако они придают большое значение физической силе. А те, к кому они проникаются уважением, удостоиваются и лучшего обращения.

— Итак, — Хейм прищурился на ослепительно-голубое солнце, — я вижу некоторые преимущества. Однако, будучи ограничен в маневренности, я превращусь в подсадную утку.

Кумандис передал его возражения на языке, преобладавшем на территории от Кимретских высот до Железного моря. Ро удивительно по-человечески развел руками:

— Утрата маневренности еще не самое страшное, поскольку для стрельбы требуется лишь доля секунды. После этого корабль вновь приобретает полную силу маневра. Для верности необходимо осуществить синхронизацию системы с двигательным комплексом, но сделать необходимые изменения на вашем корабле, я думаю, будет не так уж сложно.

Хейм непроизвольно взглянул на небо. Где-то за этим пурпурным сводом, за голубовато-ледяными облаками вращался на орбите вокруг Сторна «Лис-2», а грузовые ракеты метались туда и обратно со своим смертоносным грузом, и люди вместе с инопланетянами ползали по крейсеру, словно муравьи, делая одно дело: подготавливая корабль к войне. Оставалось уже не очень много, и Хейм каждой клеточкой рвался в небо. Ведь каждый день, проведенный здесь, означал, что алероны стали еще сильнее, а судьба людей на Новой Европе — еще безнадежнее. И все же капер, совершающий рейды в Фениксе, был ужасно одинок. Поэтому если появлялась любая возможность, даже самая микроскопическая, получить какие-то преимущества, капитан не имел права упускать ее. Например, то, что, по утверждению Ро, можно изготовить в Аэри Требогир. Предложение было заманчивое…

— Сколько времени потребуется на установку всей системы? — спросил Хейм.

Четыре костистых пальца, расположенные по всей окружности ладони, снова пришли в движение.

— Несколько дней. Точнее сказать нельзя, поскольку наши техники недостаточно хорошо знакомы с судами вашего класса. Могу ли я сделать капитану предложение, чтобы он послал своего высокочтимого главного инженера для обсуждения некоторых деталей с нашими специалистами?

— Гм… — Хейм задумался. Его взгляд перешел с Ро на Гальвета, который бесстрастно ждал, не коснется ли разговор Ножи. Но бласт-ружье неподвижно покоилось в руках наблюдателя. Если на лице Гальвета и появилось какое-то выражение, то не иное, как выражение сонливости, при котором его желтые глаза то и дело устало закрывались. Таким образом человеку невозможно было понять, какие мысли бродят в узких головах сторнов.

Их было трудно даже отличать друг от друга. Различия не бросались в глаза из-за своей абсолютной чужеродности. Оба — и Ро, и Гальвет — достигали в длину около трех метров, но половину ее составлял толстый хвост, имевший на конце нечто вроде рулевой стойки, на двойной спирали которой покоилось безногое туловище. Килевая кость выступала вперед, словно нос корабля. Лицо представляло собой острую морду с волчьими клыками и маленькими круглыми ушами. Оно здорово напоминало маску, и это впечатление создавалось не столько темной полосой, проходящей через глаза, сколько ноздрями, спрятанными под подбородком. Сероватая поросль — не шерсть и не перья, а нечто среднее между ними — покрывала всю поверхность тела. Одежды не было никакой, кроме двух поясов с кармашками, идущих крест-накрест от плеч к талии. И на все это ложилась тень от двух гигантских, как у археоптерикса, крыльев — семи метров в размахе.

Если приглядеться повнимательнее, можно было заметить различия. Гальвет отличался некоторой худобой, а его покров имел серебристый оттенок, что было равнозначно седине. Ро все еще был в полном расцвете сил, свойственном молодости. Кроме того, Гальвет носил нечто вроде упряжи с золотым орнаментом, которая была отличительным знаком Пожи, в то время как Ро имел черно-красную татуировку с геометрическим рисунком — такую же, как и другие жители Требогира.

— Ну, а что ты думаешь? — спросил Хейм Кумандиса.

Тучный переводчик пожал плечами:

— Я не специалист в этих вопросах.

— Но, черт побери, вы с Вонгом провели здесь пару месяцев. Должны же вы были заметить, кто компетентен в таких делах, кому можно верить, а кому нет.

— А, вы насчет этого! Разумеется, правитель Требогира — не какой-нибудь грабитель. У него доброе имя, и с ним можно вести дела.

— О'кей, — Хейм пришел к решению. — Тогда скажи посланнику, что его предложение заинтересовало меня. Я вызову с «Лиса» бортинженера при первой же возможности. Сейчас он занят, поскольку должен проконтролировать работу подрядчиков из Хест Венилвейна, устанавливающих компьютеры по управлению режимом работы огневых установок. Потом мы приедем с ним в Аэри и на месте обсудим все детали.

— Вы не должны быть столь прямолинейны, — сказал Кумандис. — Члены Ложи есть члены Ложи, но все они разные. Например, в Ложе Гнезда цветистые фразы любят не меньше, чем в Японии или где-нибудь в арабских странах. — Сказав это, он повернулся к посланнику и, тщательно подбирая слова, стал передавать сказанное Хеймом в своей интерпретации.

Внезапно сквозь ветер, шуршавший красной листвой низкорослого леса, окружавшего космопорт, сквозь шум прибоя в километре от него пробился жалобный вой. Он нарастал, превращаясь в громоподобный рев, тяжелый воздух раскололся, и на бетонное поле и здания из лавровых блоков упала тень. Все подняли головы.

На поле опускался закругленный цилиндр. Беловато-голубые отсветы на его металлической поверхности были такими ослепительными, что Хейм отвернулся. Но он узнал эту конструкцию и почувствовал, как дрогнуло сердце:

— Звездолет земной конструкции!.. Что происходит?

— Я… не знаю. — Лицо Кумандиса с багровым носом приобрело такой багровый оттенок, что он стал заметен даже сквозь темное стекло шлема.

— Мне никто ничего не говорил. Гальвет! — Он повернулся к сторну и нервно выпалил вопрос.

Член Ложи нехотя пробормотал что-то в ответ.

— Он говорит, что не придавал этому значения и не знал, что это заинтересует нас, — перевел Кумандис.

— Проклятье! — чертыхнулся Хейм. — Но ведь он же знает об алеронском кризисе! Он наверняка получил какую-нибудь писанину о наших трениях с собственным правительством. Ложа, должно быть, остановила этот корабль для инспекции не далее как вчера. Почему же нас не предупредили?

— Никогда нельзя знать наверняка, насколько хорошо понимают нас сторны, — ответил Кумандис.

— На их взгляд это смешно, что мы не могли вооружиться дома, а затем отправиться куда захотим. Кроме того, эти люди не могут иметь при себе серьезного оружия, иначе им не разрешили бы совершить здесь посадку.

— У них может быть ручное оружие, — огрызнулся Хейм. — У нас же оно есть. Постарайся отделаться от этих ублюдков как можно скорее, Грег, и возвращайся на корабль. Я пока предупрежу наших ребят.

Хейм быстро зашагал по платформе к посадочной аппарели и взбежал по ней к воздушному шлюзу. Там он вынужден был стоять и ждать, пока сменится атмосфера, а сам он подвергнется декомпрессии. При мысли о том, что все достигнутое с таким трудом может пойти насмарку, Хеймом вновь овладела слепая ярость, которая, как он полагал, осталась на Земле. За две недели, которые были необходимы «Лису» для преодоления пути в сотню с лишним световых лет к этой звезде, и за три недели, последовавшие за первыми двумя, в течение которых корабль переоснащался, могло произойти все что угодно. Если партия умиротворения одержала победу, если его каперское предприятие было объявлено вне закона…

Конечно, снова и снова говорил себе Хейм, корабль не принадлежит военному флоту Федерации. Это просто маленькое гражданское судно. Если оно доставило мне официальный приказ вернуться домой… Что ж, отлично! Тогда встает вопрос: что делать в таком случае? Продолжать, что намечено, уже в качестве пирата? От этого будет мало толку. Вся идея заключалась в том, чтобы создать ситуацию, из которой Земля мота бы извлечь пользу. Если Земля отказывается от этого шанса и отрекается от нас, нам остается одна возможность — стать всего лишь источником неприятностей для алеронов до тех пор, пока нас не загонят в угол и не прикончат. Я больше никогда не увижу Землю.

Он словно бы вновь увидел планету, где встретил свою единственную, неповторимую любовь и где был счастлив.

Но, может, что-то удалось бы даже пирату? Был ведь когда-то Дрейк… Правда, тогда были иные времена, и люди не отличались такой феноменальной трусливостью.

Внутренняя дверь открылась. Хейм вошел в яхту, исполнявшую теперь роль вспомогательного судна при звездолете, и открыл шлем.

Андре Вадаж был на мостике. Он смотрел в иллюминатор, сквозь толстое стекло которого был виден чужой корабль, приближающийся в искаженных гравитронами лучах света. Когда шаги Хейма прогрохотали по палуба, Вадаж не оглянулся, только сказал ничего не выражающим голосом:

— Я приказал членам экипажа находиться в боевой готовности и принес из каюты вашу лучшую винтовку.

— Молодец! — Хейм положил оружие на сгиб локтя. Массивность винтовки и ее красивые очертания словно придавали уверенности. Это была циклическая винтовка тридцать второго калибра системы Браунинга, способная выпускать сорок пуль в минуту в любой атмосфере или при отсутствии таковой, — гордость коллекции Хейма. Вадаж, тоже в расстегнутом скафандре с открытым шлемом, сидел возле лазерного орудия.

— Не знаю, — заметил венгр, — смогут ли шесть человек сделать что-нибудь, если они попытаются атаковать нас. В этом кораблике их как минимум в пять раз больше.

— Мы можем продержаться, пока не прибудет помощь с «Лиса», — ответил Хейм. — А там у нас, в общей сложности, около сотни. Это в том случае, если Ложа не остановит сражение.

— О, в этом я сомневаюсь, — с легкой улыбкой пробормотал Вадаж. — Их прекрасный космопорт вряд ли пострадает, к тому же, судя по всему, что я слышал о сторнах, препятствовать кровопролитию не в их правилах.

— Он указал на несколько крылатых теней, круживших на фоне туч над западной оконечностью острова Орлинг. — Они с удовольствием посмотрят этот спектакль.

Хейм приказал радисту связаться с «Лисом». На это потребовалось некоторое время. Луч должен пройти через наземную станцию и пару ретрансляционных спутников. Уонг находился на орбите в качестве переводчика при рабочих отрядах землян и сторнов, а радисты плохо знали местный язык. Пришелец должен был приземлиться с минуты на минуту.

Это просто мнительность, пытался успокоить себя Хейм. Но, с другой стороны, зачем сюда лететь земному кораблю, если не в связи с моей авантюрой? Торговать? Да, время от времени торговые корабли наведывались сюда с Земли, Наквсы или какой-нибудь другой планеты, имеющей космический флот. Вот почему производители оружия на Сторне готовы были принять от меня кредиты Федерации. Но уж, конечно, не сейчас, когда алеронский кризис близок к взрыву.

Вадаж тихонько насвистывал — самое подходящее время! Впрочем, он, может, просто хотел вспомнить, пока еще есть такая возможность…

Земля, корпус яхты и тело Хейма в последний раз вздрогнули, когда стойки неизвестного корабля коснулись бетонной полосы. Его тень, упавшая на «Конни», целиком поглотила яхту. Через интерком Хейм слышал крепкие словечки, отпускаемые членами экипажа, бормотание радиста, сидящего у передатчика, и храп ядерного двигателя, приведенного в состояние готовности. Вентилятор овевал прохладой его лицо, покрытое капельками пота. Когда на мостике появился Кумандис, Хейм повернулся к нему с поспешностью, обнаружившей все его напряжение.

— Ну, ты что-нибудь узнал? — рявкнул он.

— Мне кажется, все в порядке, сэр; — с облегчением выдохнул грек.

— Насколько я понял Гальвета, они хотят побыть здесь некоторое время, осмотреться и кое-что узнать. Короче говоря, ксенологическая экспедиция.

— На эту планету? — недоверчиво спросил Хейм.

— Б конце концов, мы находимся в Гидре, — заметил Вадаж. — А вся заваруха происходит в Фениксе. Отсюда до Феникса вполне приличное расстояние.

— От Эйта не дальше, чем Альфа Эридана, — возразил Хейм, — где у нас состоялась самая крупная стычка с алеронами. Это было много лет назад. С тех пор они расползлись по всему этому сектору. Кроме того, на организацию экспедиции нужно время. Почему же мы ничего не слышали о ней на Земле?

— Мы были слишком заняты, — сухо ответил Вадаж и подошел к радиофону. — Может, стоит попробовать связаться с ними?

— Что?.. Да, разумеется.

Хейм мысленно чертыхнулся, потому что забыл о такой простой вещи.

Связь установилась сразу же.

— М.Д.С. «Поиск», США, — произнес мягкий молодой голос. — Капитан занят, сэр, но могу соединить вас с доктором Брэгдоном. Он возглавляет научную команду.

Облегчение, испытанное Хеймом, было подобно удару. Он буквально осел в скафандре:

— Так значит, вы здесь для того, чтобы проводить исследования?

— Да, сэр. Экспедиция Гавайского университета по согласованию с научно-исследовательским филиалом Федерации. Одну секунду, пожалуйста. — Экран замерцал, на нем появилось изображение каюты, до отказа забитой различными книгами. Человек на переднем плане тоже был молод — этакий здоровяк с темными волосами и крупными чертами лица.

— С вами говорит Виктор Брэгдон… — начал он, и вдруг челюсть его отвисла. — Боже мой! Так это вы, Гуннар Хейм?!

Капитан капера не ответил. Он сам был слишком ошеломлен. Женщина, стоявшая позади Брэгдона, склонилась над его плечом и встретилась широко раскрытыми глазами со взглядом Хейма. Она была высокой, простой серый костюм на молнии плотно облегал сильную, женственную фигуру. Ее лицо тоже привлекало внимание не столько заурядной миловидностью, сколько выражавшейся в нем силой: прямой нос, большой рот, высокие скулы и лоб, обрамленный вьющимися каштановыми волосами. Несколько лет назад это лицо не давало Хейму заснуть. Когда он увидел имя Джоселин Пори в заголовке листовки, выпущенной организацией «Военные мира за мир», в нем ожила старая боль и он с еще большим рвением продолжал приготовления к войне.

Ошеломление первых секунд прошло, уступив место подозрению. Хейм почувствовал, как напряглись мышцы.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

Глава 2

Впоследствии Хейм с грустной иронией вспоминал о своей осторожности. Ссылаясь на срочную необходимость своего присутствия на борту «Лиса-2», он поднял яхту, когда не прошло и часа со времени приземления «Поиска». Однако Кумандис вызвался остаться на борту прилетевшего корабля, дабы нанести визит вежливости.

Хейм знал, что грек выполнил большую работу по заключению предварительных договоров на Сторне. Неизвестно, конечно, удастся ли ему столь же успешно достичь взаимопонимания с собратьями-землянами, но у Хейма не было большого выбора. Остаться должен был либо Кумандис, либо Уонг — единственные бегло говорящие на местном языке, поэтому они могли пользоваться лазерной линией космопорта, гарантирующей невозможность подслушивания.

По прошествии двух вахт от Кумандиса поступило донесение:

— С ними все в порядке, шкипер. Меня провели по всему кораблю, я имел возможность поговорить с каждым. Б экипаже у них пять человек плюс капитан, помощник и бортинженер. Все они — самые обычные косморабочие, подписавшие контракт на этот круиз, как подписались бы на любой другой исследовательский полет. Тут не ошибешься, иначе им надо быть очень хорошими артистами. Но такие работают на стереовидении, а не в космосе.

— Им вовсе не обязательно играть, — сказал Хейм. — Достаточно надеть на себя ничего не выражающую маску.

— Но эти парни совсем не такие. Они обступили меня и буквально засыпали вопросами о нашей экспедиции. В целом они считают, что наша идея чертовски удачна. Двое из них даже изъявили желание присоединиться к нам.

— Ага, это меня не удивляет. Простые люди часто проявляют больше здравого смысла, чем представители интеллектуальной элиты. Но, постой, к числу последних относится кто-нибудь из офицеров?

— Да, инженер. А капитан Гутьерец и первый помощник… В общем, они были непроницаемыми, как метеориты. Я до сих пор не знаю, что у них на уме. Возможно, в принципе они воспринимают нас негативно, полагая, что война — дело регулярного военного флота. Но я постарался доказать оправданность нашей экспедиции, упомянул ее бескорыстные цели, официальные документы, подтверждающие ее законность, и так далее.

— А как насчет ученых?

— Разношерстная компания. Мне кажется, Брэгдон и мисс Лори — единственные когда-либо бывавшие за пределами Солнечной системы. Среди них есть еще ксенолог, семантик, глоссоаналитик, биолог и полдюжины аспирантов в качестве помощников. Насколько я понял, никто из них не бывал на Сторне.

— Странно.

— Чарли Уонг и я тоже впервые попали сюда, когда вы послали нас, босс. Они сделали то же самое, что и мы, опираясь на имевшуюся информацию, и по дороге выучили основной язык с помощью РНА-электро. Этот аппарат кого угодно натаскает за какие-нибудь две-три недели. Как бы то ни было, я могу вам с уверенностью сказать, что людей этого типа можно не опасаться. Не думаю, чтобы кто-нибудь из них, кроме Брэгдона, умел обращаться с ручным или каким-нибудь другим оружием. Мы и наши убеждения их не очень волнуют, так что взаимоотношения между нами все равно были бы слегка натянутыми, даже если бы по отношению к ним не было проявления никакой грубости. Но они не представляют для нас угрозы.

— Это можно сказать про всех? — спросил Хейм, вдруг ощутив странный упадок духа.

— Нет. Забавно, но мистер Брэгдон и мисс Лори весьма дружелюбны. Один раз Брэгдон заметил, что не согласен с вашими идеями, но очень уважает вас за мужество, а мисс Лори сказала, что надеется вскоре снова увидеться с вами. Может, вы все же нанесете им визит?

— Да, — тихо ответил Хейм. — Да.

Через час «Конни» уже набирала скорость, возвращаясь с орбиты к планете.

Сидя на мостике, Хейм слушал гудение яхты и биение собственного сердца под мелодию фламенко, исполняемую Вадажeм. Некоторое время оба молчали, не отрывая глаз от зрелища в иллюминаторах.

Сторн — диаметр в два с половиной раза, а масса в девять с половиной больше земной — гигантским шаром катился среди непроглядной тьмы. Моря сияли благородной голубизной. Континенты, испещренные пятнами белоснежных облачных скоплений, были коричневато-желтыми или цвета киновари. Вдоль линии горизонта атмосфера образовывала неистовый яркий обод. И над всем этим озаренным горячим солнцем класса Ф-5 струилось свечение, превращавшееся возле полюсов в огромное заревое знамя, взметнувшееся высоко вверх, в космос. Позади виднелись две луны, сиявшие ледянистым светом, а еще дальше мерцали странные созвездия.

— Когда я вижу что-либо наподобие этого, — пробормотал Хейм, — то всегда удивляюсь.

Вадаж перестал играть и, по-птичьи наклонив голову, взглянул на него:

— Чему удивляешься?

— Какого черта мы теряем время на то, чтобы ненавидеть и убивать, когда можем потратить его на… А, не имеет значения. — Хейм достал трубку. — Все это лишь служит поводом для раздоров.

Вадаж пристально посмотрел на него.

— Я уже изучил тебя достаточно хорошо, Гуннар, — сказал он. — Ты не подходишь на роль Гамлета. Что случилось?

— Ничего!

— Прости, если я сую нос не в свои дела, но успех всего предприятия зависит от тебя. Причиной расстройства послужило появление леди, не так ли?

— Я всего лишь удивился. Когда-то мы были друзьями… — Хейм принялся старательно набивать трубку, но твердый взгляд венгра заставил его продолжать: — Несколько лет назад мы с женой довольно много общались с четой Пори. Незадолго до смерти Конни они улетели на Уранию, в систему Ипсилон Инди, чтобы оборудовать в тамошней колонии фабрику по производству станков. Должно быть, дела там пошли не очень хорошо, потому что в прошлом году она вернулась оттуда, уже разведясь с мужем. Конфликт с алеронами находился в серьезной стадии, хотя еще не дошло до нападения на Новую Европу, и она стала активно участвовать в движении за мир. У нее совсем не было свободного времени: постоянные разъезды, митинги, собрания… Поэтому мы виделись всего несколько раз, да и то мельком, на больших официальных встречах, где любят много и без толку болтать. Я… э-э… почти не сомневался, что она не захочет разговаривать со мной теперь, после того, что я сделал.

— И был приятно удивлен, а? Она действительно привлекательна. И тебе это должно быть особенно заметно.

— Что ты имеешь в виду? — огрызнулся Хейм.

— О… — Улыбка Вадажа была обезоруживающей. — Не стоит слишком пристально вглядываться в интимную жизнь своего ближнего. Однако, Гуннар, хотя ты был слишком занят, я чувствовал, что ты совершаешь ошибку. Ну… как бы это сказать… В общем, ты не подготавливаешь себя к длительному путешествию в исключительно мужском обществе.

Хейм усмехнулся ему в ответ.

— На Земле мне и так стоило немалого труда сочинять всякие небылицы в оправдание твоих частых отлучек. Как я мог сказать Лизе, что ее герой занят любовными похождениями?

— Тише! — Вадаж покраснел, как помидор, и принялся радостно дергать струны на гитаре.

«Однако в его словах есть доля истины, — подумав, решил Хейм. — Я мог бы… Конни поняла бы меня. Так же, как когда-то поняла в случае с Джоселин. Одному Богу известно, сколько с тех пор могло быть других женщин… Быть может, я слишком много думал о Медилон, оставшейся на Новой Европе. Проклятая глупость! Мм… Не знаю, все так перепуталось».

Не совсем уверенно Хейм нажал кнопку на двери ее каюты. Она открыла, когда еще не стих звон колокольчика.

— Гуннар, — сказала Джоселин и взяла обе его руки в свои, — я так рада, что ты смог прийти.

— С твоей стороны было очень мило пригласить меня, — ответил он.

— Ерунда. Когда встречаются старые друзья на полпути между домом и Южным Крестом, что они еще могут сделать, кроме как устроить небольшую пирушку наедине? Ну, входи же…

Дверь закрылась за ним. Хейм огляделся. Каюта была большая и комфортабельная, и Джоселин сумела сделать ее уютной. Хейм узнал некоторые вещицы из ее бывшего дома в Сан-Франциско — репродукции Матисса и Хиросиги, несколько потрепанных томиков Катулла, Йетса, Тагора, Пастернака и Мозуник-Лопеса. Флейта… Когда-то Хейму нравилось слушать, как Джоселин играет на ней. Были здесь и сувениры из системы Ипсилон Инди — не столько с Урании, сколько с застывшего Нового Марса. Затем внимание Хейма вновь переключилось на хозяйку, и он замер. На Джоселин было голубое платье из электрика и массивное серебряное ожерелье, какие носят на Геане. Ее туалет был одновременно и скромным, и ошеломляющим. Или так просто казалось, поскольку под ним легко угадывались знакомые линии.

— Очнись, парень, — сказал про себя Хейм, а вслух произнес: — Ты не изменилась.

— Лгунишка. Однако я благодарна. — Глаза Джоселин задержались на нем. — А вот ты изменился. Усталый, сердитый…

— Ну почему же? Сейчас я чувствую себя счастливее, чем…

Не дав договорить, она отпустила его руки и направилась к столу, на котором стояли бутылки и лед.

— Давай чего-нибудь выпьем, — сказала Джоселин. — Насколько я помню, ты любишь шотландское виски. А вот еще глинтвейн.

— Как? Ты ведь всегда предпочитала легкие вина!

— Видишь ли, Вик — ну, конечно, ты понял, доктор Брэгдон, — он разделяет твои вкусы и любезно предоставил в наше распоряжение свой бар.

Она начала разливать вино. Несколько мгновений бульканье льющегося в бокалы напитка было единственным звуком во вселенной.

«Черт меня дери, — подумал Хейм, — какое право я имею на ревность?»

— Я не совсем понял, что ты тут делаешь? — спросил он вслух.

— Официально я — секретарь экспедиции. Определенные навыки этой работы я получила еще до замужества, затем постепенно утратила их, вступив в движение за мир. Потом они снова пригодились мне на других планетах, включая планеты, где для жизни требуется специальное снаряжение. Мне приходилось довольно часто бывать на Новом Марсе — якобы для того, чтобы сопровождать геологоразведчиков с Эдгара, а на самом деле просто чтобы куда-нибудь убраться… Но это не важно. Все это в прошлом. Когда я услышала об этой экспедиции, то подала заявление с просьбой об участии и, к своему удивлению, получила положительный ответ. Наверное, потому что по-настоящему соответствующие этой должности люди боялись оказаться в такой близости от большого коварного Алерона, а отчасти потому, что я могу справляться с этим. — Она подала ему бокал и подняла свой. — Добро пожаловать на борт нашего корабля, Гуннар. За прежние дни!

Они молча чокнулись.

— За те времена, когда жизнь была проста и прекрасна, — добавила Джоселин. Сделав глоток шабли, она произнесла следующий тост, на этот раз с вызовом: — А теперь за будущее. Сделаем его таким же!

— Что ж, будем надеяться.

Уголки губ Хейма чуть приподнялись. Джоселин всегда любила чересчур все драматизировать, но Хейму, с его флегматичностью, это даже нравилось.

— Садись. — Взмахом руки Джоселин указала ему на кресло, но Хейм сел на стул. Джоселин усмехнулась и, опустившись в кресло, принявшее форму ее тела, расслабилась. — Ну, а теперь, — сказала она, — расскажи мне о себе.

— Разве тебе еще не надоели сообщения обо мне в газетах?

— Да уж, недостатка в них не было. — Она прищелкнула языком. — Вся Солнечная система пришла в волнение. Половина требовала повесить тебя и сбросить на Францию водородную бомбу за содействие твоей авантюре. Остальные… — От ее веселости не осталось и следа. — Я не знала, что ваша политика имеет столько сторонников среди населения. Твой шаг как бы слил их всех воедино, выкристаллизовал в одно целое.

Усилием воли Хейм подавил вспыхнувшие эмоции.

— Честно говоря, именно на это я и рассчитывал. Один решительный шаг, чтобы пробиться сквозь эту чертову путаницу… Ладно, можешь выставить меня вон.

— Нет, Гуннар, никогда. — Джоселин наклонилась и легонько похлопала его по руке. — Я считаю, что ты неправ, ужасно неправ, но я никогда не сомневалась в честности твоих намерений.

— Разумеется, то же самое я мог бы сказать и о тебе. Мне бы хотелось, чтобы это относилось и к некоторым из твоих союзников. Да и чего греха таить — из моих тоже. Не могу также сказать, чтобы я питал особую любовь к некоторым особенно мерзким фанатикам.

— Я тоже. Военные… Я вышла из их организации, когда они начали открыто аплодировать насилию толпы.

— Они пытались шантажировать меня с помощью дочери, — сказал Хейм.

— О, Гуннар! — Джоселин сжала его пальцы. — Я даже не навестила тебя в это время. Постоянно было столько дел… Сначала движение за мир, потом полет на Венеру, а когда я вернулась и узнала обо всем, все уже закончилось и ты улетел. Но… Ты серьезно? Неужели люди Но в самом деле?..

— Я все уладил, — сказал Хейм. — Давай больше не будем об этом. Нам приходится держать это в секрете. Я рад, Джосс, что ты порвала с ними.

— С ними, но не с тем, что они представляли из себя в самом начале, — уточнила Джоселин. В ее продолговатых карих глазах внезапно блеснули слезы. Хейм не мог понять, чем они вызваны. — Еще одна причина разрыва — мое постоянное желание покинуть Землю. Все превратилось в такую отвратительную мешанину… Где ни копни, нигде нет ответа на вопрос: что такое «хорошо» и что такое «плохо»?

— Она перевела дух и продолжала с удивительной искренностью: — Но неужели ты не видишь, какой вред принесла Франция? Все вроде бы говорило за то, что конфликт с алеронами можно уладить мирным путем. Теперь сторонники мирз объединились в легальную организацию, и это единственное, что они могут сделать, чтобы не позволить экстремистам взять контроль над парламентом в свои руки. Делегация Алерона заявила, что больше она не собирается ждать, и отбыла домой. Нам придется посылать за ними, когда мы найдем выход из этого тупика.

— Или пуститься за ними в погоню, если этот выход приведет туда, куда рассчитываю я, — сказал Хейм. — Вы не можете, не хотите видеть одной простой вещи, а именно: алероны не собираются заключать настоящий мир. Они хотят, чтобы Земля вообще убралась из космоса.

— Но почему? — с мольбой в голосе спросила Джоселин. — В этом же нет никакого смысла!

Хейм нахмурился, глядя в бокал:

— Готов признать, что это выглядит довольно странным. Для них это имеет смысл, но они мыслят не так, как мы. Взгляни на перечень их дел, а не красивых слов, с тех пор, как мы впервые столкнулись с ними, включая доказательства, подтверждающие, что они намеренно напали на Новую Европу и намеренно осуществляют свои действия по уничтожению французской колонии на этой планете. Твоя фракция отрицает подлинность этих документов, но будь же честной сама с собой, Джое…

— Ты тоже будь честным, Гуннар… Нет, посмотри на меня. Что может сделать один-единственный капер, кроме того, как еще больше обострить враждебность и усложнить ситуацию? Ведь ты же прекрасно понимаешь, что никто не последует твоему примеру. Пока что Франции и ее союзникам удается удерживать парламент от объявления твоей экспедиции вне закона. Но Министерство запретило все сделки по передаче кораблей в частные руки, и Франция не в силах устроить такой законодательный переворот, какой отменил бы данный запрет. Ты погибнешь здесь, Гуннар, в одиночестве ни за что ни про что.

— Надеюсь, во флоте начнется движение, — пояснил Хейм. — Если, как ты выразилась, мне удастся обострить враждебность… Не думай, что это мания величия. Просто надежда. Мужчина обязан думать и делать то, что в его силах, даже если этого слишком мало.

— Женщина тоже, — вздохнула Джоселин.

Внезапно вскочив с кресла, она взяла у Хейма бокал, чтобы наполнить его, и улыбнулась с усилием, но без притворства.

— Хватит споров. Давай остаток вечера будем самими собой. Мы так давно не виделись.

— Это уж точно. Мне хотелось увидеть тебя, я собирался непременно это сделать после твоего возвращения на Землю, но, мне кажется, мы оба были слишком заняты. Да и случая вроде бы какого не выпадало.

— Слишком заняты, потому что слишком глупы, — кивнула в ответ Джоселин. — Настоящие друзья — большая редкость. А ведь когда-то мы были таковыми, верно?

— Верно, — сказал Хейм, стараясь, как и Джоселин, не сворачивать с безопасной, на первый взгляд, дороги. — Помнишь нашу пирушку в Европе?

— Разве я могу забыть? — Джоселин бросила на него ответный взгляд и снова села, на этот раз прямо, так что ее колени касались его. — Эта смешная маленькая таверна в Амстердаме, где ты стукался головой о потолок всякий раз, когда вставал, и в конце концов тебе пришлось взять у полисмена напрокат его шлем. Вы с Эдгаром все время орали что-нибудь из «Эдды» и… Но как вы оба были прекрасны, когда мы в предместье Парижа, нагие, смотрели на восход солнца.

— Вы, женщины, были намного прекраснее, поверь мне, — сказал Хейм, ощущая некоторую неловкость. Последовало молчание. — Мне очень жаль, что у вас с Эдгаром все так получилось, — решился наконец нарушить тишину Хейм.

— Мы совершили ошибку, отправившись за пределы системы, — кивнула Джоселин. — К тому времени, когда мы поняли, как губительно действует на нервы окружающая обстановка, было уже слишком поздно. Сейчас он нашел себе очень хорошую жену.

— Ну что ж, это кое-что…

— А как ты, Гуннар? Это был такой ужас… Я о бедной Конни. Но ведь прошло уже пять лет. Неужели ты…

— Да, пять лет, и ничего, — бесстрастно сказал Хейм. — Не знаю почему.

Джоселин чуть-чуть отодвинулась и очень тихо спросила:

— Не смею льстить себя надеждой, но не я ли была тому виной?

Хейм покачал головой. Лицо его загорелось:

— Нет, с этим давно покончено. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Конечно, ведь вечер нашего воссоединения должен пройти весело. Салют!

Снова зазвенели бокалы.

Джоселин начала говорить о прошлом, Хейм поддакивал и дополнял — банальности, присущие всякой дружбе: а ты помнишь… как бы там ни было, мы тоже… однажды ты сказал… мы подумали… а помнишь… и потом там еще был… мы надеялись… а помнишь?..

И время, и слова, и пустые бокалы… Потом как-то само собой вышло, что Джоселин начала играть для него на флейте «Гаудеамус игитур», «Сентябрь», «Генандоа». Звуки мелодии, яркие и холодные, смешались в хороводе, кружили голову, и наконец Хейм перебрался в кресло и, откинувшись на спинку, стал смотреть на блики света, отражавшегося в волосах Джоселин и исчезавшего в глубоких тенях внизу. По когда Джоселин запела «Девушку из Скрайдструпа»…

Флейта упала ей на колени, и Хейм увидел, что глаза ее закрылись, а губы задрожали.

— Нет, — сказала она. — Прости, я не подумала. Ты научил меня этой песни, Гуннар.

Хейм выпрямился и положил ставшую вдруг странно нежной руку ей на плечо.

— Не думай об этом, — сказал он. — Не надо было мне раскрывать свою пасть. Лучше было помалкивать. Но ведь особого вреда не произошло. Это было не более чем… Не более чем обычное увлечение. Конни не держала на тебя зла. Она очень умело и осторожно избавила меня от этого наваждения.

— Мне повезло меньше, — прошептала Джоселин.

Ошарашенный, Хейм произнес, заикаясь:

— Джое, ведь ты сама не хотела продолжать!

— Я не смела. Но именно это было главной причиной, которая заставила меня уговорить Эдгара покинуть Землю. Я надеялась, Гуннар, что, когда вернусь… Почему мы оба были такими идиотами? — Она рассмеялась низким, грудным смехом, подошла к нему и прошептала: — Но ведь еще не поздно? Даже сейчас?..

Глава 3

Период обращения Сторна составлял восемнадцать часов. По прошествии семи таких дней Утхг-а-к, тхакв закончил работу над компьютерами военного корабля и на грузовом судне прилетел в космопорт Орлинг.

Когда его огромная китообразная голова появилась в штурманской рубке яхты, Андре Вадаж, ожидающий прилета бортинженера, невольно попятился.

«Фу, — подумал он, — старательности и способностей у него не отнимешь, но каждый раз приходится заново привыкать к этой болотной вони… Интересно, а как он относится к моему запаху?»

— Привет, Б.И., — поздоровался он с Утхг-а-к, тхак-вом, — надеюсь, вы еще не устали до смерти. Мы уже провели здесь слишком много времени.

— Да уж, — ответил грохочущий, булькающий голос, — мне все это надоело не меньше вашего. Остальное могут закончить без меня и, надеюсь, закончат одновременно с установкой спецкатапульты для ракет. Конечно, при условии, что система работы сторнов и в самом деле настолько хороша, насколько они ее расписывают.

— Именно вам и решать, так ли это, — кивнул Вадаж.

Еще одной чертой, раздражавшей его в наквсах, была привычка торжественно констатировать очевидные вещи. В этом плане они почти не уступали людям.

— Ну, я позаботился о вашем питании здесь. Собирайтесь и ждите нас на платформе лифта снаружи через полчаса.

— Нас-с-в? И кто отправится в это гнездо?

— Разумеется, вы со шкипером, чтобы принимать решения, и Грегориус Кумандис, чтобы переводить. Я… в общем, официально это касается и стюарда, потому что дополнительное вооружение повлияет на массу и объем груза. Но практически стюард в данный момент расслаблен, ему все надоело, и он страшно нуждается в увеселительной прогулке. И потом, там будут еще двое с «Поиска» — Виктор Брэгдон и Джоселин Пори.

— А они с какой стати?

— Насколько мне известно, они проводят здесь ксенологические исследования. Сопровождая нас в деловом визите к местной важной персоне, они получат уникальную возможность наблюдать здешние законы и обычаи в действии. Так что Брэгдон даже предложил нам один из своих флайеров, при условии, что мы возьмем их с собой. Фактически он был не прочь захватить еще нескольких своих людей, но «гнездовики» ограничивают число посетителей. Мнительные твари! Как бы там ни было, имея флайер, мы можем использовать яхту для срочной работы и таким образом быстрее завершим свое предприятие.

— Я чую… Нет, по-английски говорят, понимаю, — безразличным тоном отозвался Утхг-а-к, тхакв повернулся и зашлепал на перепончатых ногах к своей каюте.

Вадаж задумчиво глядел ему вслед, пока он не исчез из вида.

Интересно, доходят ли до него наши людские междоусобные ссоры и трения, подумал венгр. Вероятней всего, нет. Он, видимо, просто считает, что отношения между Джоселин и Гуннаром — сущая чепуха, если, конечно, вообще замечает их. И возможно, он прав. По крайней мере, пока это выражается лишь в частых отлучках Гуннара с нашей посудины. На данном этапе эти отлучки не приносят особого вреда. Среди парней в экипаже уже ходят слухи, но, судя по интонации разговоров, это просто хорошая зависть. Что же касается меня, то я меньше всего склонен завидовать другу, если ему удалось отхватить кусочек счастья. Тогда почему же, черт возьми, это не дает мне покоя?

Вадаж отогнал тревогу и нажал кнопку радиофонной приставки. Из салона «Поиска» на него глянуло лицо человека среднего возраста, по виду напоминавшего ученого.

— Добрый вечер, доктор Тауни, — бодрым голосом произнес Вадаж. — Не будете ли вы столь добры напомнить капитану Хейму, что до отлета осталось полчаса?

— Пускай сам себе напоминает, — огрызнулся глоссаналитик.

— Неужели ваша неприязнь к цели нашего пребывания здесь столь велика, что вы не хотите сказать человеку двух слов по интеркому? — со злостью ответил Вадаж. — Тогда, будьте добры, напомните об этом мадам Пори.

Тауни покраснел и выключил связь. Должно быть, он действительно страдает архаичными предрассудками. Вадаж усмехнулся и, насвистывая, пошел заканчивать собственные приготовления в дорогу.

— Мальбрук в поход собрался…

Тем временем на борту «Поиска» Хейм посмотрел на висевшие на шпангоуте часы, потянулся и сказал:

— Пожалуй, пора.

Джоселин положила одну руку на его волосы, другой взяла за подбородок и повернула к себе его лицо с тяжелым подбородком:

— А надо ли?

Тревога в ее глазах отозвалась в нем болью. Хейм попытался рассмеяться:

— Как, отменить путешествие и лишить Вика уникальных материалов? Он бы нам этого никогда не простил.

— Он был бы почти так же счастлив, как и я, потому что гораздо важнее всего этого то, что ты… что ты вышел наконец из лунатического состояния, Гуннар.

— Дорогая, — ответил Хейм, — единственное, что иногда портило прекрасные часы, проведенные вместе, были твои периодические попытки незаметно заставить меня отказаться от задуманного предприятия. Но это не в твоих сипах. Как говорили древние китайцы: «Почему бы тебе не расслабиться и не начать вкушать наслаждение?» — Он прикоснулся к ее губам.

Джоселин ответила на поцелуй, потом встала с постели и прошла в противоположный угол каюты.

— Если бы я снова стала молодой, — с горечью ответила она, — возможно, мне бы удалось это.

— Ну нет! А теперь послушай…

— Слушаю… — Она остановилась у туалетного столика и медленно провела руками по щекам, груди и бокам. — Да, для сорока трех я сохранилась неплохо. Но никуда не денешься от этих «гусиных лапок» в уголках глаз, от появившегося второго подбородка, да и вообще без одежды я проигрываю. В течение последних дней ты… ты вел себя хорошо, Гуннар, ты был добр. Но я заметила, что ты старался ничем не связывать себя.

Хейм поднялся, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и остановился, возвышаясь над Джоселин подобно огромной башне. Что делать дальше, он не знал.

— А как я мог это сделать? — наконец решился спросить он. — Я понятия не имею, что может случиться с нами во время полета, и не имею права что-либо обещать или…

— Ты мог бы пообещать чисто условно, — сказала Джоселин. Мгновенное отчаяние прошло, или она сумела подавить его, лицо приняло загадочное выражение, а голос стал бесстрастным: — Ты мог бы сказать так: «Если я вернусь домой живым, то сделаю то-то и то-то, если ты согласна».

Хейм не знал, что ответить. Джоселин вздохнула и отвернулась, опустив голову.

— Что ж, давай одеваться, — сказала она.

Двигаясь механически, Хейм натянул тонкий комбинезон, служивший поддевкой под скафандр. В голове у него была пустота, как в вакууме.

«Ладно, — подумал он, — так чего же я хочу? Много ли из того, что я чувствовал — и чувствую до сих пор, — было подлинным, а что — просто ностальгия, вызванная одиночеством и выведшая меня из равновесия? Не представляю».

Однако смущение Хейма длилось недолго, поскольку менее всего ему был нужен самоанализ. Он отогнал от себя все вопросы, чтобы затем изучить их на досуге, а вместе с ними и все вызванные ими эмоции. На переднем плане осталось чувство нежности к Джоселин, смешанное с сожалением, что он причинил ей боль, и смутное желание что-то предпринять в связи с этим, а над всем этим преобладало стремление побыстрее удалиться. Он и так уж чересчур долго прохлаждается на этом острове. Необходимость лететь на Требогир вполне оправдывала это стремление.

— Поехали, — сказал он, снова повеселев, и игриво шлепнул Джоселин по круглому заду. — Нас ждет хорошая прогулка.

Джоселин повернулась, ее глаза и губы выражали печаль.

— Гуннар… — Она была вынуждена опустить глаза и теперь стояла перед ним, сцепив руки. — Ты действительно не считаешь меня… в лучшем случае дурой, а в худшем предательницей из-за того, что я… не хочу войны?

— Только этого еще не хватало! — воскликнул Хейм, отшатнувшись. — Когда это я подал тебе такую мысль?

Она сглотнула и не нашла ответа.

Хейм взял ее за локти и мягко встряхнул.

— Ты дурочка, если думаешь, что я когда-либо так считал, — сказал он. — Джое, я ведь тоже хочу, чтобы не было войны. И верно, что демонстрация силы сейчас — предупредительный лязг зубов — может предотвратить фатальный исход в будущем. Только и всего… Ладно, у тебя иное мнение. Я уважаю его и уважаю тебя. Чем я заставил тебя думать по-другому? Пожалуйста, скажи. Может, в этом моя вина?

— Нет, ничем. — Джоселин выпрямилась. — Просто я дура, — добавила она. — Пожалуй, нам пора.

Они молча спустились вниз. У шкафчика возле эллинга-3 Виктор Брэгдон натягивал скафандр.

— Привет, — окликнул он их. — А я уже начал волноваться, не задержало ли вас что-нибудь. Во время прошлой вахты один из ваших людей доставил сюда снаряжение, Гуннар. Весьма кстати. Мы бы вам, пожалуй, не нашли подходящего размера.

Хейм облачился в жесткий скафандр, застегнул все молнии, надел перчатки и ботинки с поддержками для лодыжек, проверяя застежки. Если кислород внутри скафандра смешается с наружным водородом, Хейм станет потенциальным факелом. Конечно, во флайере можно и не надевать полного снаряжения — это была всего лишь предосторожность, — но Хейму слишком часто приходилось видеть, как мало иногда нужно, чтобы свести на нет все меры безопасности. Подсоединяя шлем к резервуарам с воздухом под высоким давлением и к рециклятору, Хейм опустил с плеч снаряжение, но оставил клапаны закрытыми, а забрало шлема поднятым. Теперь — пояс с пищевыми и медицинскими трубками, фляга, емкость для отходов… Но никакого оружия, поскольку в Гнездо с ним не пустят.

Хейм заметил, что Джоселин никак не может справиться со скафандром, и поспешил на помощь.

— Он такой тяжелый, — пожаловалась Джоселин.

— Но ведь он точно такой же, как ты носила на Новом Марсе, — сказал ей Хейм.

— Да, но там сила тяжести вполовину меньше земной.

— Тогда радуйся, что мы не подвергнемся полной гравитации Сторна, — добродушно сказал Брэгдон, наклоняясь, чтобы поднять походную сумку.

— Что там у вас? — спросил Хейм.

— Дополнительное оборудование для съемок. Вспомнил в последнюю минуту. Но вы не беспокойтесь. Полевое аварийное снаряжение уже на борту и дважды проверено.

Направляясь к шлюзу, Брэгдон по-прежнему улыбался, повернувшись к Джоселин и показывая свой орлиный профиль. Хейму стало смешно.

Эллинг для шлюпки напоминал пещеру. Дополнительное место, специально отведенное здесь для отдыха, сейчас занимали три атмосферных флайера, предназначенных для работы на планетах класса Юпитер, и один из них отсутствовал, совершая предварительный Картографический рейс. Люди прошли шлюз флайера и пристегнулись к сиденьям. Брэгдон сел за пульт управления и связался с вахтенным. Из эллинга откачали воздух, заполнили его атмосферой Сторна и открыли внешний люк. Взревел мощный двигатель и флайер взлетел. Затем он вновь опустился, чтобы взять на борт Вадажа, Кумандиса и Утхг-а-к, тхаква. В скафандре наквс выглядел еще более неуклюжим, словно дельфин в караульной будке, зато эта будка почти скрывала его аромат. Брэгдон в последний раз проверил приборы и вновь поднял машину в небо.

— Я волнуюсь, как мальчишка, — сказал он. — В первый раз увижу по-настоящему эту планету.

— Что ж, вполне можете считать себя туристом, — ответил Кумандис.

— Плохой погоды не предвидится. Хотя, конечно, во время бури мы в любом случае были бы вынуждены сделать посадку. Бури здесь свирепые.

— В самом деле? Я полагал, что в атмосфере с такой высокой плотностью скорость ветра должна быть невелика.

— Атмосфера Сторна не такая уж плотная, всего лишь в три раза превышает земное давление на уровне моря, что во многом объясняется здешней силой тяжести. Кроме того, не забывайте о водяных парах, которые, поднимаясь вверх, порождают грозы. Да еще такой чертовский избыток солнечной энергии.

— Что? — Джоселин бросила удивленный взгляд в направлении кормы, откуда было видно утреннее солнце. Находясь вполовину ближе к Сторну, чем Солнце к Земле, диск местного светила имел несколько меньший диаметр в угловых единицах, и, хотя сверкал почти вдвое ярче холодным голубоватым светом, его суммарное излучение немного уступало солнечному. — Нет, этого не может быть. Сторн получает всего лишь — сколько там? — на двадцать процентов больше радиации, чем Земля.

— Но ты забываешь, какая доля в нем принадлежит ультрафиолету, — напомнил ей Хейм. — И это при отсутствии свободного кислорода, способного создать озоновый барьер.

— Да, для колонии нудистов такое место вряд ли подошло бы, — глубокомысленно произнес Вадаж. — Кто не задохнется здесь от водорода, гения и азота, кого не отравит метан и аммиак, того ультрафиолет поджарит навроде бифштекса.

— Брр! Но все же до чего здесь красиво! — Джоселин прижалась носом к иллюминатору возне своего кресла и стана смотреть вниз.

Они уже поднялись на большую высоту, и Орлинг со сверхзвуковой скоростью исчез вдали. Посреди индигового моря остров возвышался, подобно Гибралтару: обсидианово-черные берега, поверхность рябит всеми оттенками красного, образуемого растительностью. В последний раз сверкнул скелет радара космопорта, затем и этот блестящий шрам исчез из вида, осталось лишь смутное пятно, парившее под скопившимися на западе горами кучевых облаков. Где-то не пределе видимости, за несколько километров, виднелся клин летевшей по своим неведомым делам стаи сторнов.

Как будто стараясь избавиться от какой-то мысли, Джоселин указала на них и спросила:

— Простите мою тупость, но как они умудряются летать? Я имею в виду, разве существа, дышащие водородом, не должны обладать менее активным обменом веществ, чем кислорододышащие? Неужели достаточно здешнего атмосферного давления, чтобы они могли преодолеть гравитацию, почти вдвое превышающую земную?

— Их кости подобны птичьим, — пояснил Кумандис.

— Что же касается вопроса энергии, — добавил Хейм, — то водород действительно дает меньше энергии на грамм-молекулу, чем кислород, вступая в реакцию с углеводными соединениями. Но в клетках легких огромное количество водородных молекул. Кроме того, ферментные системы весьма эффективны. И… Но посуди сама. Растения Сторна синтезируют воду и метан для получения свободного водорода и углеводов. Животные существуют, совершая обратный процесс. Лишь подвергаясь такому мощному потоку ультрафиолета, растения создают соединения, более богатые энергией, чем на Земле.

— Кажется, я поняла. — Джоселин вновь погрузилась в свои мысли.

Остров исчез за широким горизонтом. Они летели над тьмой цвета красного вина, вылитого в лоскут белой пены, пока, наконец, вдали не показался материк. Там громоздились ярус за ярусом горы, красные внизу от покрывшей их растительности и серые с неровными тенями вверху. Солнце отражалась от далекого металлического пятнышка. Хейм настроил оптику своего иллюминатора и иллюминатора Джоселин на полное увеличение. Пятнышко стало фланером уродливой неземной конструкции, который патрулировал над скоплением башен из оплавленного камня, прилепившихся к пропасти в километре над кромкой прибоя.

— Карниз Радемира, — сказал Хейм. — Пожалуй, лучше взять чуть южнее, Вик. Мне говорили, что мы его несколько раздражаем, и не исключено, что у него вдруг возникнет желание напасть на нас.

— А почему? — Брэгдон подрегулировал автопилот.

— Когда мы с Чарли Уонгом прибыли сюда для предварительных переговоров, — объяснил Кумандис, — он хотел продать нам боеголовки. Но Гнездо Крейгана предложило более выгодную цену.

Брэгдон покачал головой.

— Ей-богу, не понимаю я эту культуру, — сказал он. — Анархия и атомная энергия — вещи абсолютно не совместимые.

— Что? — встрепенулся Вадаж. — На Сторне есть настоящая литература, — медленно произнес он.

— Неужели вы даже ничего не читали из нее?

— Читал, разумеется, — поспешно ответил Брэгдон. — Но это какая-то галиматья. Никакой научной основы. Моя полевая практика проходила, в основном на Исисе.

— Мы не можем сказать, что хорошо подготовились к экспедиции, — добавила Джоселин. — По сути дела, ее организация проходила в страшной спешке. Но, несмотря на неспокойную обстановку в этом секторе, Исследовательский Центр счел необходимым безотлагательно собрать достоверную информацию о сообществах, проживающих в границах данного сектора, — точнее, о некоторых из них, которые имеют выход в космос.

— Если уж быть точным до конца, то сторнов причислить к последним нельзя, — возразил Хейм. — Конечно, у них развита астронавтика, но все ее достижения используются в целях планетарной защиты. Они охотно торгуют с посетителями, но сами никогда не ищут торговых партнеров.

— Когда-нибудь начнут. Послушайте, — Брэгдон повернулся и посмотрел на остальных, — вот прекрасный способ убить время. Почему бы вам не изложить свою версию сложившейся здесь ситуации? Я, конечно, читал об этом, но весьма полезно выслушать чужое мнение.

Вадаж прищурился и ничего не сказал. Хейма занимала главным образом рука Джоселин, лежащая на его руке. Он подумал, что она непроизвольно продолжает просить его. О чем? О том, чтобы устранить разделяющую их преграду? Хейм откинулся назад, переместив основную тяжесть снаряжения на спинку и подлокотники.

— Я не специалист, но, насколько понимаю, сторны — большая редкость, чисто плотоядная разумная раса. Обычно плотоядные специализируются в совершенствовании физических, а не умственных способностей. Однажды я разговаривал с парнем, который побывал здесь и немного прошвырнулся по планете. Он сказал, что заметил кое-где окаменевшие обнаженные породы, которые давали повод предполагать, что давным-давно этот континент подвергся нашествию более крупных, но родственных сторнам биологических видов. Быть может, предкам сторнов пришлось пойти по пути совершенствования умственных способностей, чтобы спастись. Не знаю. Однако, как бы это ни происходило, в итоге возникла раса с мощными хищническими инстинктами, но лишенная признаков стадности. Основное социальное звено — это… э-э… нечто вроде семьи. Большая семья с системой парных браков, настолько сложной, что никому из людей еще не удалось ее понять, плюс слуги со своими собственными женскими особями и детенышами. Но доминирует в патриархальном семейном укладе по-прежнему крупный самец.

Флайер попал в полосу дождя. Хейм выглянул в иллюминатор. Они уже пересекали горный хребет.

На западе Хейм увидел горы, переходившие в красновато-коричневую равнину Тревожных Земель.

— Не думаю, чтобы это привело к развитию, намного превосходящему стадию первобытной дикости, — заметил Брэгдон.

— На Сторне все же удалось на время достичь такого развития. Не знаю, каким образом. И вообще, знает ли кто доподлинно эволюционные законы хотя бы нашей собственной человеческой цивилизации? Возможно, сторнам помогло то, что у них есть крылья и они более подвижны, чем мы. Со временем у них возникла общепланетная индустрия, они распались на отдельные федерации, изобрели научную методику и пошли экспонентной кривой открытий вверх, вплоть до ядерных двигателей.

— Я думаю, — прохрюкал Утхг-а-к, тхакв, — эти нации были построены на захватнических войнах и рабстве. Это неестественно, и отсюда их нестабильность.

Хейм удивленно взглянул на его физиономию со свисающими щупальцами и продолжал:

— Возможно. Сейчас имеется один стабилизирующий фактор. Мужские особи у сторнов гораздо темпераментнее мужчин-землян в течение периода половой активности, но по достижении «пожилого» возраста они претерпевают большие эндокринные изменения, чем мы. Во всех других отношениях они остаются по-прежнему сильными, однако теряют как половой инстинкт, так и воинственность и предпочитают тихо, спокойно жить дома. Мне кажется, это и послужило механизмом выживания, поскольку женские особи и детеныши, находясь в Гнезде, имели охрану в лице «пожилых» самцов, в то время как молодые охотились и воевали. В плане влияния на цивилизацию можно предположить, что этот фактор позволил ей в некотором смысле созреть. Старших принято уважать и прислушиваться к их мнению, принимая во внимание их жизненный опыт. Тем не менее промышленное общество разлетелось на куски во время ядерной войны. Накопленные знания и даже большая часть материальных ценностей не были утрачены, однако организация — увы! Сторны повсеместно вернулись назад, к баронским Гнездам. Сочетая одновременно производство на основе автоматизации и возрождение так называемых «больших охотничьих игр», каждое сообщество находилось чертовски близко к полной независимости. Уже никто не желает больше никаких замысловатых социальных структур. Настоящая жизнь устраивает их как нельзя лучше.

— А как насчет Ложи? — спросила Джоселин.

— О да, через некоторое время возникла необходимость в избрании какой-то центральной группы с тем, чтобы она могла решать спорные дела между Гнездами, осуществлять контакты с иными мирами. Ложа образовалась как… я думаю, как квазирелигиозная организация, хотя я ни черта не смыслю в символизме. Ее лидерами являются старые самцы. Наиболее активная работа поручается тем, кого мы могли бы назвать новообращенными и служками, с младшими помощниками и тому подобными, кто нанимается туда в поисках приключений и наложниц, в надежде быть когда-нибудь допущенными к полному посвящению. Такой механизм работает безотказно.

— Б человеческом обществе он бы не сработал, — заметил Вадаж.

— Да, — кивнул Кумандис, — но эти ребята — не люди.

— Вот, пожалуй, и все, что мне известно, — подытожил Хейм. — Я уверен, что не сообщил ничего такого, что нельзя было бы найти в книгах и журналах.

Он снова выглянул наружу. Внизу быстро скользила прерия, слышался легкий свист, чувствовалась вибрация флайера. На фоне однообразной растительности мелькнуло и пропало из виду стадо несущихся животных. На востоке постепенно таяли последние различимые горные вершины. В течение довольно долгого времени все молчали. Позже Хейм поразился, осознав, как долго все сидели, погрузившись в свои мысли, пока Брэгдон не нарушил тишину:

— Кажется, я не понимаю одного. Вполне очевидно, что каждое Гнездо содержит ядерный арсенал и оборудование для военного производства. С какой целью?

— Чтобы сражаться, — ответил Кумандис. — Иногда Ложа не может разрешить к обоюдному согласию тот или иной спорный вопрос, например относительно территории, и тогда — ого-го! Дым коромыслом, как говорится. Да мы, вероятно, еще увидим несколько кратеров.

— Но… Нет, вот такое безумие и сокрушило их цивилизацию.

— Предыдущую фазу их цивилизации, вы хотите сказать, — уточнил Хейм. — Гнездо обычно находится под землей, и даже здания, расположенные на поверхности, почти невозможно взорвать. Радиация влияет на сторнов неизмеримо меньше, чем на людей, поскольку они в повседневной жизни получают немалые дозы, а против чрезмерных у них имеются медицинские средства, как и у нас. Что же касается зажигательных бомб и тому подобного оружия, в водородной атмосфере оно бесполезно. Фактически до изобретения атомной энергии единственным способом расплавить металл было использование кратера вулкана — а вулканов на этой огромной планете с горячим ядром более чем достаточно.

— Значит, у них нет никаких ограничений, — пробормотала Джоселин, — в том числе даже на продажу оружия иножителям, чтобы те с его помощью убивали других.

— Что-то мы слишком часто стали касаться этой темы, чтоб она пропала! — проворчал Кумандис.

— Полегче, Грег, — сказал Хейм: лицо Джоселин выглядело таким несчастным.

Кумандис поерзал в кресле, выглянул в иллюминатор и вдруг застыл.

— Эй! — воскликнул он.

— Б чем дело? — спросил Брэгдон.

— Как по-вашему, куда мы летим?

— К Аэри Требогиру, куда же еще?

Грек привстал и ткнул указательным пальцем в иллюминатор. Над горизонтом, подобно привидению, плавал белый конус. Равнина скатывалась под уклон в направлении ослепительно сверкающей белой нити, извивающейся в долине, по которой бежали тени облаков.

— Что за черт! — взорвался Кумандис. — Ведь это же река Морх. Наверняка она. Карту знаю только я один! Там, где живет Требогир, в упор не видно никаких снежных пиков. Должно быть, мы находимся над нагорьем Кимрет, то есть в добрых пяти сотнях километров от того места, где должны быть!

На лбу Брэгдона выступил пот.

— Я действительно задал автопилоту кружной курс, чтобы лучше познакомиться с окрестностями, — признался он.

— И не поставили нас в известность? — Кумандис рванулся с кресла, забыв о пристегнутых ремнях.

— И как я, дурак, раньше не заметил, что солнце находится не с той стороны? Убирайся от штурманского пульта! Я беру управление на себя!

Хейм перевел взгляд на Джоселин. Ее кулаки были сжаты, она дышала тяжело и прерывисто.

Брэгдон сунул руку в походную сумку, стоящую рядом с его сиденьем. Когда он выпрямился, Хейм увидел направленное на Кумандиса дуло лазерного пистолета.

— Сидеть! — приказал Брэгдон. — Первый, кто отстегнет ремни, будет тут же убит.

Глава 4

Покинув воздушный шлюз и оказавшись вне поля флайера, Хейм почувствовал чудовищный рывок — тяготение Сторна полностью вступило в свои права. Он напряг мышцы ног, чтобы не упасть, и выпрямился. Несмотря на то, что вес снаряжения был хорошо сбалансирован, его тяжесть была ужасной.

Джоселин ушла вперед, чтобы держать пленников под прицелом по мере того, как они будут выходить. Б скафандре она выглядела до абсурда не похожей на себя, темное стекло шлема напоминало надетую на лицо маску. Хейм двинулся к ней.

— Стоять! — Несмотря на встроенные в шлем наушники, специально предназначенные для компенсации параметров передаваемого звука, ее голос был до жути незнакомым. Хейм остановился под дулом ее автомата. Это было оружие калибра сорок пять, выпускавшее пули с мягким наконечником, которые при низкой скорости пробивали скафандр или другую защиту.

Хейм сделал глубокий вдох, второй. Воздух внутри скафандра представлял собой рассчитанную композицию при давлении в три атмосферы, чтобы компенсировать наружное давление и снабжать переутомленные клетки кислородом.

— Джое, что значит весь этот фарс? — загрохотал Хейм.

— Ты представить себе не можешь, как мне этого не хотелось, — сказала Джоселин нетвердым голосом. — Если бы ты послушал меня на корабле…

— Значит, с самого начала твоя цель заключалась в том, чтобы сорвать мой план? — бросил Хейм.

— Да, это было необходимо. Неужели ты не понимаешь — необходимо! Нет никаких шансов на переговоры с алеронами, потому что ты провоцируешь войну. Прежде чем покинуть Землю, их делегаты так официально и заявили.

— И вы им поверили? Может, расскажешь еще какую-нибудь сказку?

Джоселин, казалось, не слышала. Слова лились из нее потоком. Несмотря на звуковые искажения, Хейм различил в ее голосе мольбу:

— Разведка службы мирового контроля догадалась, куда вы направились, чтобы достать оружие. Они не могли послать военный корабль — сторны не разрешили бы ему посадку. Фактически Франция могла бы заблокировать любую информацию, любую официальную акцию. Но неофициальную… Мы снарядили экспедицию и бросились за вами в погоню. Я узнала об этом, потому что в РСМК стало известно кое-что, — твой старый друг вызвал меня на допрос. Я просила разрешить мне участвовать в экспедиции. Я думала, я надеялась, что сумею убедить тебя.

— Удобно во всех отношениях, — резко прервал ее Хейм. — Вот как это называется.

— Моя попытка не удалась, — продолжала Джоселин с безысходностью в голосе. — Тогда Вик решил, что настал его черед действовать, и придумал эту поездку. Мы не собираемся причинять вам зло. Мы отвезем вас обратно на Землю, и больше ничего. Вам даже не будет предъявлено никаких обвинений.

— А вот я мог бы предъявить обвинение в шантаже и насилии над нами.

— Как тебе будет угодно, — пробормотала Джоселин.

Хейм почувствовал безнадежность.

— Но что толку? — проворчал он. — Вы подыскали бы такого судью, который присудил бы вас к чисто условному наказанию.

Появился Вадаж, потом Кумандис, затем Утхг-а-к, тхакв. Из уст грека непрерывно лилась ругань.

«Без капитана и бортинженера „Лису“ придется отправляться домой побежденному, прежде чем он успел нанести хотя бы один удар в сражении», — подумал Хейм.

Он огляделся. Они приземлились на западном берегу реки Морх. Широкая сверкающая лента извивалась по песчаному, с примесью гальки руслу, ограниченному низким, отвесным берегом. В нескольких километрах, освещенные солнцем, виднелись горы Кимрет, казавшиеся вполне реальными в серо-голубоватой дымке и похожие на гигантский бастион, над которым возвышалась увиденная ими издалека вулканическая вершина. Почва под ногами была покрыта упругой, похожей на мох красновато-желтой растительностью, которая в этом мире являлась эквивалентом травы. Над головой изгибалась арка темно-сливового неба, по которому стремительно неслись гонимые ветром облака. Вдали показалась и вновь исчезла летучая стая существ, похожих на морских скатов.

— Куда нас завезли? И что теперь будет?

Вадаж незаметно придвинулся к Хейму, так что их шлемы соприкоснулись, и пробормотал:

— Только быстро: может, броситься на нее? Не думаю, чтобы ее намерения были такими уж безобидными.

— Мы не в состоянии быстро двигаться, — ответил Хейм.

— Хотя… Неужели ты действительно выстрелила бы в меня, Джое?

Сердце тяжело ухнуло, и Хейм почувствовал, как мгновенно взмок от пота. Но прежде чем он собрался с силами, из флайера вышел Брэгдон. Больше не приходилось сомневаться, будет ли пущен в ход лазерный пистолет.

— Г-ворр! — пробулькал Утхг-а-к, тхакв. — Вы забыли закрыть воздушный шлюз!

— А также задал автопилоту определенную программу, — сказал Брэгдон. — Всем лучше лечь.

С этими словами он опустился на землю.

Флайер взвыл и прыгнул вверх. Блеск его металлического корпуса ослепил Хейма. Казалось, словно комета, остановившись вдруг в сотне метров над поверхностью, сделала петлю и нырнула вниз. Хейм инстинктивно упал на живот и прикрыл руками голову.

Флайер разбился неподалеку от них. На месте взрыва взметнулся столб яркого пламени, над головой Хейма просвистели осколки. Раздалась еще серия мелких взрывов, и вскоре не осталось ничего, кроме столба густого дыма и пыли, да все еще вдалеке раздавалось эхо, но и его унесли порывы ветра.

Хейм с трудом поднялся на ноги. В голове все еще звенело. Остальные мужчины тоже встали. Джоселин осталась сидеть.

— Твою… душу… мать, — выдохнул Кумандис. — Что ты наделал!

— Не беспокойтесь, — сказал Брэгдон. — Вскоре за нами прибудет другое транспортное средство. — Он помолчал. — Впрочем, могу объяснить более подробно. Наша цель — парализовать вашу дьявольскую пиратскую затею, доставив вас обратно на Землю. Я разработал несколько различных вариантов осуществления данной задачи, но этот был наиболее простым. Сейчас один из наших флайеров на вылете, им управляют двое молодых людей, которым известно, что должно произойти, а также приблизительно известно место, где я намеревался все это осуществить. Разбитый флайер они смогут заметить издалека. Они возьмут нас на борт, и мы все вернемся на «Поиск». Правда, придется полежать на полу, чтобы нас не было видно, и — мне очень жаль — вас придется связать. Как только мы попадем на корабль, вас отведут в специально подготовленную каюту. Мы с Джоселин тоже будем скрываться. После того, как от вас не поступит никаких сообщений, ваш экипаж начнет беспокоиться и искать вас. Разумеется, капитан Гутьерец окажет любую помощь, какая только понадобится. Потом они обнаружат место крушения — несчастный случай, все погибли. Вряд ли кто-либо обратит внимание на то, что на месте катастрофы нет останков людей. Но даже если так случится, это можно будет легко объяснить предположением, что мы покинули данный район в отчаянной попытке найти помощь и вскоре погибни. В конце концов, обе экспедиции, охваченные горем, будут вынуждены порознь вернуться домой.

— Вы уверены, что можете положиться на свою команду? — ледяным тоном спросил Вадаж.

— Они узнают правду не раньше, чем «Поиск» окажется в космосе, — сказал Брэгдон. — Капитан Гутьерец и первый помощник Герман уже в курсе. Не думаю, чтобы люди подняли мятеж.

— Ты, мерзкий ублюдок… — Кумандис двинулся к нему на негнущихся ногах.

— Стоять! — предупредил Брэгдон. — Если понадобится, я выстрелю, не задумываясь. С другой стороны, если вы будете вести себя как полагается, вас доставят на Землю в целости и сохранности, после чего вы немедленно получите свободу.

— А вы уверены, что сможете помешать нам снарядить новую экспедицию? — осведомился Хейм.

— Вы кое о чем забыли. Ваш корабль оснащен ядерным вооружением. Как только он войдет в пределы Солнечной системы, мировой контроль согласно закону будет обязан конфисковать его. А куда еще, кроме Солнечной системы, могут отправиться ваши люди, лишившись командиров?

— На кого вы работаете, Брэгдон? — презрительно усмехнулся Хейм.

— На алеронов?

— На человечество, — гордо ответил Брэгдон. — Кстати, если хотите знать, никакой я не ксенолог, а офицер армии мирового контроля, находящийся в отпуске, и меня за это разжалуют. Хотя то, что мне удалось, этого стоит. Организация «Военные мира за мир» позаботится о том, чтобы я не остался без работы.

— Так, значит, это их рук дело? — фыркнул Кумандис. — Да, у них ведь есть свои люди даже в правительстве.

— Выходит, ты лгала мне, — обратился Хейм к Джоселин, — когда говорила, что бросила эту работу?

— Пожалуйста, пожалуйста… — ее шепот смешался с шумом ветра.

— Не мешало бы нам позаботиться об удобствах на ближайшие несколько часов, — сказал Брэгдон. — Если мы этого не сделаем, гравитация вымотает нас до предела. Я говорю «часов», потому что второй флайер вряд ли прилетит раньше. Мы не могли заранее рассчитать точное время аварии, а использовать радио было бы слишком большим риском. — Он повелительно взмахнул оружием. — Садитесь вы, потом я.

Вадаж стоял так близко от Хейма, что только капитан услышал его тихий свист и заметил, как напрягся венгр.

— Хей-хо, Роджер! — пробормотал Вадаж. — Лови первую луну.

— Что еще такое? — требовательно спросил Брэгдон, заметив напряжение на лицах пленников.

— В присутствии леди я этого переводить не буду, — ухмыльнулся Вадаж.

Вдруг Хейма словно обожгло. Слэнг астронавтов, мелькнуло у него в голове, что-то должно случиться. Будь готов действовать в любую минуту.

Холод и тьма оставили его. Пульс участился в предчувствии схватки.

— Вообще, вы в своем уме? — продолжал Вадаж. — Мы не можем оставаться здесь.

— Что вы имеете в виду? — огрызнулся Брэгдон.

— Возле такой реки, как эта, может быть внезапное наводнение. Нас опрокинет, скафандры порвутся, и мы погибнем, прежде чем выберемся куда-нибудь повыше.

— Вы лжете!

— Вот уж нет. Взгляните на эти горы и подумайте. Густая атмосфера при сильной гравитации имеет высокий градиент плотности и, как следствие, высокий температурный градиент. Сейчас осень. Ночью выше линии снегов холод такой, что замерзает аммиак, но около полудня все это снова разжижается и выливается в устья рек. Гравитация притягивает с такой силой, что они, прежде чем испариться, проходят пятьсот километров или даже больше. Так ведь, Грегориус? Ты мне сам об этом рассказывал.

— Именно так, — подтвердил Кумандис.

— Потому-то эта река и называется Морх, что на местном языке означает «наводнение».

— Если это какой-то подвох… — начал Брэгдон.

«Ясно как день, что это так, — мелькнуло у Хейма в голове.

— Подобных феноменов здесь нет и в помине. Но для новичка эта сказка звучит довольно убедительно. Я надеюсь… Как я на это надеюсь!»

— Клянусь вам, что буду стрелять при первом же подозрении, — сказал Брэгдон.

Хейм пошел от него.

— Стреляй, если хочешь, — огрызнулся он. — Лучше умереть от пули, чем захлебнуться в аммиачном потоке. Ты не сможешь помешать мне попробовать забраться на вершину аммиачных холмов.

Его спина напряглась под прицелом лазерного пистолета.

— Не надо, Вик! — раздался крик Джоселин. — Что в этом опасного?

— Я… Наверное, ничего, только это очень трудно, — уступил Брэгдон. — О'кей. Джоселин будет держать вас под прицелом. Если вы намерены сбежать, то, как только окажетесь за гребнем, я особо возражать не стану. Вы не сможете уйти слишком далеко, прежде чем прилетит наш флайер, а тогда мы вас быстро поймаем. И даже в том случае, если вы где-нибудь спрячетесь, я не стану беспокоиться, потому что Сторн сам убьет вас.

Хейм заковылял среди разбросанных скал, пока не добрался до берега реки. Это была голая, твердая, как железо, усеянная камнями земля, образовавшая невысокую и некрутую, но трудно преодолимую при таком тяготении возвышенность. Хейм стал карабкаться вверх по склону. Земля и камни со стуком полетели из-под ног, Хейм потерял равновесие и упал на четвереньки. С трудом выпрямившись, он осторожно двинулся дальше. Пот заливал глаза, сердце бешено колотилось, воздух обжигал горло. Затуманенным взором он видел тащившихся позади Вадажа и Кумандиса. Утхг-а-к, тхакву это удавалось более легко — он просто полз на животе, отталкиваясь широкими лапами и цепляясь за грунт мощными руками пловца. И все же дыхание наквса перекрывало даже шум ветра.

Наконец они кое-как добрались до вершины. Хейм и бортинженер были первыми и помогли остальным. Потом они все вместе вползли на край холма и остановились передохнуть.

Хейм нащупал камень. Когда силы начали мало-помалу возвращаться, он увидел, что Брэгдон уже проделал половину пути. «Ученый» рационально расходовал время, делал частые остановки, во время которых стоял, сжимая в руке пистолет и глядя на пленников. Джоселин дожидалась внизу. То и дело в нее летели песок и камешки, вырывавшиеся из-под ног Брэгдона, но она даже не пыталась увернуться. Ее фигура казалась черной на фоне ослепительного сияния голубого, словно молния, солнечного света, плавившегося на поверхности ее автомата.

Вадаж опустился на колени между Хеймом и Кумандисом и сжал им руки. Никакого иного сигнала или объяснения не требовалось.

Хейм метнул камень. Мгновением позже мимо просвистели камни его товарищей. Получив ускорение, равное 1900 см в сек. за сек., эти снаряды летели, словно выпущенные из катапульты.

Хейм не знал, кто попал в Брэгдона. Тот пошатнулся и упал. В ту же секунду Хейм с товарищами уже спускались вниз.

Прыжок — скольжение, короткая пробежка — снова прыжок… При этом нужно удержаться в образующемся небольшом обвале и правильно рассчитать, куда перенести центр тяжести, как рыцарь на полном скаку.

В Джоселин не попал ни один из камней. Хейм видел, как она, оступившись, сделала шаг назад, медленно и неуклюже. Со всевозможной скоростью он запрыгал вниз мимо сцепившихся Брэгдона и Кумандиса. Из-под ног столбом летела пыль. Дважды он чуть не упал. При скорости, с которой он двигался, это могло окончиться очень плачевно: ничего не стоило, к примеру, свернуть себе шею. Однако каким-то чудом Хейму удавалось сохранять равновесие, и он продолжал нестись подобно лавине.

Наконец-то подножие холма! Теперь либо рухнуть замертво, либо бежать дальше. Тело было сейчас взбунтовавшейся машиной, и Хейм изо всех сил старался подчинить его своей воле и затормозить, но инерция неудержимо влекла его вперед, все быстрее и быстрее. Каждый шаг отдавался болью в мышцах и костях, зубы выбивали барабанную дробь. Кровь гудела в ушах.

Во время его сумасшедшего рывка Джоселин один раз выстрелила. Пуля пролетела мимо. Хейм видел, как оружие описало дугу для более точного прицела, но ни бояться, ни надеяться уже было некогда. У него не было ничего, кроме скорости. Однако скорость была столь велика, что здравомыслящему человеку трудно было ее воспринять. Охваченная паникой и душевными муками, Джоселин промедлила со вторым выстрелом. Всего лишь на долю секунды, и, если бы все происходило на Земле, нападавший, вне всякого сомнения, получил бы пулю в лоб. Но прежде чем Джоселин успела нажать на спусковой крючок, Хейм пролетел мимо, выкинув в сторону руку. Ему не удалось выхватить автомат, однако удар застал Джоселин врасплох, и ее оружие отлетело на несколько метров.

На горизонтальной местности Хейму удалось наконец притормозить: сначала до нормального бега, потом до трусцы, а затем до полной остановки. Он круто повернулся и увидел, что удар не только выбил оружие из рук женщины, но и саму ее заставил упасть. Она пыталась подняться. Хейм дышал с шумом, но услышал, что она плачет. Спотыкаясь, он побрел, чтобы поднять автомат. Когда оружие оказалось в его руках, Хейм оглянулся и взглянул на остальных. Утхг-а-к, тхакв сидел на куче щебня у подножия склона, видимо, не в силах подняться. Неподалеку от него стояли, пригнувшись, двое. Один сжимал в руке лазер. Между ними неподвижно лежал третий в разорванном и потемневшем скафандре.

Подняв обеими руками автомат, Хейм прицелился в эту группу.

— Андре! — охрипшим голосом позвал он, чувствуя, как накатывает ужас.

— Со мной все в порядке, — отозвался человек с оружием, его слова тотчас умчал ветер. — А вот Грегориуса уже нет.

Хейм медленно потащился к ним. Сквозь запыленное стекло шлема погибшего ничего не было видно. Хейм с тоской подумал, что это к лучшему. Луч лазера располосовал ткань скафандра и тело, после чего газы смешались, и произошел взрыв. Бее вокруг было забрызгано ярко-красной кровью.

Наквс вдруг издал какой-то ужасный звук, заунывный, похожий на вой:

— Гвурру схука эктуруш! Так вот, значит, это война? Мы такое дома — нет. Рахата, рахата.

— Должно быть, Брэгдон пришел в себя и выстрелил, когда Грегориус прыгнул на него, — мрачно сказал Вадаж. — От удара оружие вылетело у него из рук. Я подобрал его и вернулся к тому месту, куда они скатились.

Тем временем бортинженер прижимал Брэгдона к земле, чтобы тот не натворил что-нибудь еще.

Хейм долго смотрел на Брэгдона, наконец машинально спросил:

— Какие-нибудь серьезные травмы?

— Нет, — так же машинально ответил Брэгдон.

— По крайней мере, все кости целы. Голова болит.

Он отошел и лег на землю, закрыв локтем стекло шлема.

— Я считал, что мы сможем обойтись без этого, — сказал Вадаж, глядя на погибшего.

— Да, могли бы, — отозвался Хейм. — Но на войне всякое случается.

— Он хлопнул Вадажа по плечу и пошел к Джоселин. Пот стекал по телу и хлюпал в ботинках, в горле стоял комок, словно ему хотелось закричать, но он не мог.

Джоселин отшатнулась, когда Хейм спросил, все ли с ней в порядке.

— Я не причиню тебе зла, — сказал Хейм.

— Но я стреляла в тебя! — Ее голос был похож на голос испуганного ребенка.

— Это не считается, — Хейм обнял ее и положил ее голову себе на грудь. Джоселин зарыдала и долго не могла остановиться. Хейм терпеливо ждал, когда она успокоится, но делал это лишь из смутного чувства долга. Не то чтобы он возненавидел ее, нет, просто то место, где она была в нем, заняла теперь странная пустота, заполненная пеплом. Все его эмоции были сейчас связаны с погибшим другом, а разум заполняли мысли о том, что предстояло сделать.

Наконец он смог оставить Джоселин, когда она опустилась на землю и умолкла, и пошел к разбитому флайеру. Обломки и остатки груза валялись кругом в невообразимом хаосе. Хейм нашел неповрежденную лопатку и несколько мачете.

— Начинай копать, Брэгдон, — сказал он.

— Что? — дернулся лежавший.

— Мы не собираемся бросать Грега Кумандиса не похоронив. Глубокую могилу вырыть не удастся, но… Принимайся за работу. Кто-нибудь сменит тебя, когда ты устанешь.

Брэгдон медленно, сантиметр за сантиметром, поднимался с земли.

— Что вы натворили? — завопил он. — Я не убивал этого человека! Это вы, вы убили его в безумной попытке… Неужели вы думаете, что вам удастся отбиться от нашего флайера?

— Нет, — ответил Хейм. — Я не собираюсь дожидаться здесь, когда он прилетит.

— Но… но… но…

— Не трепись, лучше займись-ка делом. — Хейм вручил Брэгдону лопату, а сам продолжил разговор с Вадажем. Утхг-а-к, тхакв встал со щебня, встряхнулся и принялся помогать Брэгдону, откидывая землю когтистыми руками, словно ковшами.

— Ты о чем-то думал или просто пытался вернуть самообладание? — спросил венгра Хейм.

— Нет, — ответил Вадаж. — Просто смутные мысли о… Не знаю, о чем, но мои предки никогда не сдавались без борьбы.

— Садись, и посмотрим наши бумажки.

В каждом скафандре имелся карман, набитый картами и другой местной информацией. О Сторне из них можно было узнать не слишком много. Хейм развернул карту того района, в котором они находились. Карта затрепетала на ветру. Хейм расстелил ее на коленях.

— Грег бы понял, что означают эти символы. Но посмотри, — Хейм провел пальцем по контуру. — Эти горы — граница Кимрет, а это — река Морх. Это нам точно известно. Гора Лохан помечена как самая высокая в северной цепи. Фактически ни один другой пик не превышает ее по высоте. Стало быть, вон тот старый вулкан и есть Лохан. Тогда мы находимся где-то здесь.

— Да, — голос Вадажа немного ожил. — Вот это — Роща Венилвейн на северном склоне Лохана. Как, по-твоему, отсюда по воздуху есть сотня километров? Сомневаюсь, чтобы мы могли выдержать такой длинный переход. Но если бы нам удалось добраться до дальних окрестностей, нас могли бы обнаружить патрульные машины с воздуха или охотники.

— Венилвейн нас знает? Угу. — Хейм покачал головой. — Должен признать, что шансы очень малы. Что это за районы, отделяющие нас от него? Ходячий Лес, Машины-убийцы, Дым Грома…

— Ну-ка, я попробую… — Вадаж перелистал тоненькую записную книжечку. — Нет, никаких пояснений. Конечно, ведь это только схема с пометками Грегориуса и Чарльза, составленная ими на основе того, что они узнали за время общения с аборигенами. Они наверняка рассчитывали окончательно обработать информацию по возвращении домой. Так всегда делается.

— Знаю. А Грега больше нет. Что ж, придется самим все выяснить.

— А что с этими? — Вадаж указал на Брэгдона, с трудом ковыряющегося в земле, и Джоселин, скрючившуюся в стороне.

— Боюсь, что придется взять их с собой. С одной стороны, это на какое-то время озадачит и задержит их друзей, когда они никого не найдут здесь, а стало быть, даст нам время спрятаться. С другой, нам будет нужна каждая добавочная пара рук, особенно когда мы доберемся до подножия гор.

— Постой! — Вадаж хлопнул ладонью по земле.

— Гуннар, у нас ничего не получится. У нас есть воздушные рециркуляторы, но никакого запаса воды, кроме дневной нормы во флягах. Этого не хватит даже на то, чтобы развести порошковую пищу. А ты прекрасно знаешь, что если мы сумеем проходить по десять километров в день, то это будет фантастическая скорость.

Хейм поймал себя на том, что криво усмехается в ответ:

— Разве тебе никогда не приходилось совершать подобный трюк? Мы все время будем находиться вблизи от природных источников — взгляни на голубые линии на карте. Так что не составит особого труда наполнять фляги — переведем лазерный пистолет в режим широкого луча низкой интенсивности и выпарим аммиак.

— Расходуя при этом энергию батарей, — возразил Вадаж. — В таком случае нам нечем будет защищаться, кроме твоей пушки.

— Ерунда, Андре. С местными тиграми у нас не будет проблем. Мы для них столь же непривлекательны в качестве закуски, сколь неинтересны они для нас. Наш главный враг — гравитация. Враг номер два — дефицит пищевых запасов и медицинских препаратов. Может появиться враг номер три — плохая погода, если нам суждено попасть в таковую.

— Гм… Ну что ж, тебе видней. И все-таки мне бы хотелось точно знать, что это за Машины-убийцы. Но… Да, конечно, мы попытаемся это узнать. — Вадаж вскочил почти без видимого усилия. — Сказать по правде, ты меня так обнадежил, что я даже, кажется, чувствую в себе силы покопать.

У них было не слишком много времени — едва хватило на то, чтобы наскрести немного земли, засыпать ею погибшего и прослушать «Патер ностер» в исполнении Вадажа. Затем они отправились в путь.

Глава 5

Пять дней по календарю Сторнэ? Шесть? Хейм точно не знал. Кошмар длился слишком долго.

Поначалу все шло неплохо. Местность плавно поднималась, покрытая редким лесом, который помогал путникам прятаться от высматривающих с воздуха и в то же время продолжать путь Все находились в неплохой физической форме, и, что было совсем уж странно, броня скафандров казалась почему-то эталоном легкости и компактности. А между тем, вдобавок к весу скафандра, каждый нес груз, превышающий его собственный вес на Земле. «Неплохо» означало в среднем чуть больше одного километра в час. Затем местность пошла под уклон, и они очутились на склонах предгорьев хребта Кимрет. Хуже всего было то, что к этому времени начали появляться совокупные последствия нагрузки и перенапряжения. Это было не просто изнеможение. Без изолирующей палатки они не могли снять скафандры ни на минуту. Рециркуляторы нейтрализовали летучие подобные продукты метаболизма, но мало-помалу ничтожный процент вредных веществ, всякий раз ускользавший от химической абсорбции, стал нарастать. Зловоние и зуд сделались невыносимыми. Слишком много альдегида, органической кислоты и другой дряни.

Высокая гравитация оказывала на сердце более тонкое и более пагубное влияние, чем простая перегрузка. Она приводила в полное расстройство хрупкий и очень точный баланс жидкостей в теле — баланс, выработанный за миллионы лет у человека, жившего на одной и той же планете меньшего размера. Сквозь стенки клеток стала просачиваться плазма. Кровь приливала к конечностям, лодыжки опухали, в то время как мозг, лишенный тока крови, отказывался работать. На Сторне этот процесс идет не быстро, но неуклонно.

Люди не протянули бы и трех дней, если бы в аптечках не было медикаментов: граванола, кинестана, различных стимуляторов и обезболивающего. Однако лекарства вскоре должны были иссякнуть, и тогда останется, быть может, один день, в течение которого люди еще смогут идти дальше, прежде чем упадут и умрут.

«Чего ради все это и стоит ли этого наша цель? — то и дело мелькала неясная мысль сквозь жернова, вращающиеся в голове Хейма. — Почему мы не вернулись домой? Этого я уже не помню».

Мысли вновь смешались Остатки внимания надо было уделять сизифову труду: поднять ногу, перенести вперед, опустить на землю, поднять другую, перенести… Тем временем правое плечо опустилось, на него навалилась смертельная тяжесть.

А, да, Джоселин, вспомнил Хейм словно из далекого прошлого.

Оставшиеся были вынуждены по очереди помогать ей идти.

Джоселин споткнулась, и оба они чуть не упали.

— Надо отдохнуть, — раздался ее нерешительный, искаженный голос.

— Ты отдыхала всего десять минут назад… Пошли! — Хейм грубо дернул за связывающую их импровизированную упряжь.

Пошатываясь и спотыкаясь, они продолжали путь в течение очередных пятидесяти минут. Когда они истекли, Вадаж крикнул: «Время!» Люди опустились на землю, распластавшись на спине и тяжело дыша.

Наконец Хейм встал на колени. В глазах у него немного прояснилось, в голове шумело не так сильно. Каким-то уголком сознания он отметил, что окружавший их пейзаж великолепен.

К востоку горы, по которым он с таким трудом поднимался, резко устремлялись длинными каньонами и хребтами вниз, к необозримой, подернутой дымкой долине. Мягкий свет вечернего солнца сменил их окраску — рыжевато-коричневую с красными расплывчатыми пятнами в тех местах, где рос лес, на великолепную окраску тлеющего заката. Неподалеку сверкал ручеек, извиваясь между валунами, чтобы потом разветвиться на несколько пенистых водопадиков, чей шум напоминал звон колокольчиков в неподвижном воздухе. Над образованными ими озерками роились насекомоподобные существа цвета смарагда, с радужными крылышками.

На западе горы высились черной громадой, освещаемые лучами заходящего солнца, которые словно бы зацепились за их вершины. Снежный пик Лохан, красотой и совершенством напоминавший Фудзи, поражал неземной зеленовато-голубой окраской на фоне фиолетового неба. Скалы вокруг него отбрасывали густые тени, скрывая от глаз Хейма то, что ждало их впереди. Но Хейм различал лес, до которого было чуть больше километра. С помощью полевого бинокля он определил, что этот лес довольно густой, с подлеском и зарослями кустарников. Но идти в обход было бы слишком далеко — даже в бинокль не было видно ни северной, ни южной оконечности леса, — в то время как ширина его могла оказаться совсем небольшой.

Вадаж тоже смотрел в ту сторону.

— Мне кажется, на сегодня хватит, — сказал он.

— Еще рано, — возразил Хейм.

— Но солнце вскоре скроется за высоким горизонтом, а мы чертовски устали. К тому же завтра предстоит продираться через эту чащобу. Хороший отдых для нас все равно что хорошее капиталовложение, Гуннар.

Черт, мы и так спим по девять часов из восемнадцати, подумал Хейм, глядя на остальных. Почти не видя их лиц, он уже научился легко узнавать спутников по скафандрам. Джоселин отключилась. Утхг-а-к, тхакв походил на блин, растекшийся по земле. Вадаж и Брэгдон сидели по-турецки, согнув спины. У самого Хейма каждый нерв трепетал от страшного переутомления.

— Ладно, — сказал он.

Есть не хотелось, но Хейм заставил себя развести водой немного порошка и протолкнуть эту кашу через специальный шлюзик для питания. Когда и с этим было покончено, Хейм вытянулся на спине, насколько позволял рюкзак. Прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что спать не хочется. Изнеможение, боль и шум в голове — да, это было, но желание спать отсутствовало. Хейм не знал, что тому виной: переутомление или зуд давно небритого лица и немытого тела.

Боже мой, чего бы я только не отдал за душ, чистое белье и свежий воздух!

Хейм отогнал эту мысль. Положение и так было тяжелым, и лишний психологический риск ни к чему.

Поднявшись рывком, он сел и стал смотреть, как гаснет свет на горе Лохан. Небо темнело, возвещая о близости ночи. На нем уже задрожали несколько звезд и почти в самом зените застыл маленький полумесяц внешней луны.

— Вы тоже?

Хейм повернулся, чтобы разглядеть сказавшего, и рука непроизвольно потянулась к пистолету — рядом стоял Брэгдон.

Брэгдон насмешливо улыбнулся:

— Спокойно. Слишком надежно вы нас обезопасили. — Мгновение спустя он добавил: — Чтоб вам провалиться!

— А кто первый заварил эту кашу? — огрызнулся Хейм.

— Вы — еще в Солнечной системе. Я слышал, что, по мнению Иисуса, сама смерть является искуплением. Быть может, когда мы умрем здесь, на Сторне, вы частично искупите свою вину перед тем, кого нам уже пришлось похоронить.

— Не я его застрелил, — процедил сквозь зубы Хейм.

— Но данная ситуация возникла по вашей вине.

— Заткните пасть, пока я не дал вам хорошего пинка.

— О, я тоже не безгрешен. Я должен был организовать все более тщательно. Вся человеческая раса по уши погрязла в грехе.

— Я уже слышал подобные высказывания, но не согласен с ними. Человеческая раса — это не что иное, как конгломерат отдельных видов. Каждый ответствен за свои личные поступки.

— В том числе и за такие, как организация частных войн? Говорю вам, Хейм, этот человек был бы жив, если бы вы остались дома.

Хейм украдкой бросил взгляд во мрак. Он не мог ни разглядеть лица Брэгдона, ни разобраться в нюансах искаженного голоса.

— Послушайте, — сказал он, — я мог бы обвинить вас в убийстве с целью вмешательства во внешнюю политику. Моя экспедиция носит легальный характер. Возможно, у нее даже больше сторонников, нежели противников. Мне страшно жаль Грега, он был моим другом. Однако ему была известна вся степень риска, и он пошел на это добровольно. Умереть, сражаясь за стоящее дело не самая плохая смерть. Вы же слишком много берете на себя.

Брэгдон попятился:

— Хватит! Замолчите!

— Отчего вам не спится? — безжалостно продолжал долбить Хейм. — Уж не Грег ли тревожив ваш сон? Задумывались ли вы о том, что вашей шумной породе ненависть придает больше сил, чем любовь? Не возникало ли у вас желания отрубить палец, нажимающий на спусковой крючок оружия, если оно нацелено на человека, пытавшегося сделать все что можно ради Земли? И хватит ли у вас сил назвать кого-нибудь убийцей?

— Идите к черту! — воскликнул Брэгдон. — Пошли вы к черту!

Он отполз на четвереньках от Хейма, в нескольких метрах остановился и скорчился. Плечи его затряслись.

Возможно, я был слишком жесток с ним, подумал Хейм. Он искренен… А, плевать на это! Искренность — одна из добродетелей, которую мы почему-то более всего склонны переоценивать.

Он снова прилег на мох и незаметно уснул.

Разбудил Хейма восход, окрасивший Лохан в огненный цвет. С каждой зарей Хейм чувствовал себя все более закоченевшим, голова казалась пустой, но все же сон помогай продолжать движение, заставляя принимать пищу, и каждое утро начиналось с холодного завтрака и кипячения свежей воды.

Брэгдон молчал как рыба, да и остальные не особо много говорили. Но когда начался долгий путь к лесу — целый километр вверх по горе, — Вадаж запел:

Бьют барабаны,

Солдаты, как бараны.

Шагают дружно на войну…

Допев до конца, он перешел к «Римини», «Маршу по Джорджии», «Британским гренадерам» и «Из Сиртиса в Цидонию». Хейм, Джоселин и даже Брэгдон подпевали ему задыхающимися голосами, и, возможно, Утхг-а-к, тхакв тоже находил какую-то поддержку в маршевых ритмах и знакомых образах родины. Вскоре они добрались до леса, чувствуя себя лучше, нежели ожидали.

— Спасибо, Андре, — сказал Хейм.

— Это моя работа, — ответил венгр.

Прежде чем углубиться в лес, люди сделали короткий привал, во время которого Хейм более внимательно приглядывался к растительности. Издалека при свете восходящего солнца он видел, что лес пересекает горы неправильной линией, так четко ограниченной, словно был искусственным. Поскольку северо-западный склон возвышался крутой стеной прямо над Хеймом, он издалека заметил странный маслянистый выброс почвы с этой стороны, огибавший склон и исчезавший из виду. Теперь же Хейм находился слишком близко, чтобы увидеть что-либо, кроме самого барьера.

— Оказывается, здесь не так уж много кустарника, — с удивлением заметил Хейм. — Одна только видимость. Что ты об этом думаешь? — спросил он Брэгдона.

— Я не ксенобиолог, — проворчал тот.

Деревья были около четырех метров высотой.

На Сторне ничто не бывает слишком высоким. Толщиной стволы были не больше чем с человеческую руку, но вдоль стволов, от корней до самой вершины, росли бесчисленные гибкие ветки, которые расщеплялись в свою очередь на множество побегов.

Местами они переплетались так густо, что образовывали сплошную стену. Листья росли только на верхних ветвях, но и те так же сплетались вверху в красноватую крышу, под которой подлесок казался черным как ночь.

— Тут без мачете не обойтись, — сказал Хейм. — Однако нельзя терять прежний темп передвижения. Кто-то один будет рубить — на первый взгляд это не очень тяжело, — в то время как остальные станут отдыхать. Начну я.

Он сжал в руке нож. Вжик! Вжик! Дерево оказалось мягким, с каждым взмахом ножа ветки летели направо и налево. Мужчины сменялись каждый час, исключив из очереди Джоселин, и вскоре небольшой отряд углубился далеко в лес.

«А ведь прошла всего пара часов с тех пор, как рассвело», — внутренне ликовал Хейм.

— Смени меня, Гуннар, — попросил Вадаж. — Я уже весь мокрый как мышь.

Хейм поднялся и пошел к венгру по узкому проходу, внутри которого было жарко и тихо. Сквозь листья сочился густой багряный сумрак. Уже в нескольких шагах ничего не было видно. Кругом шелестели ветви, упруго сопротивляясь проходившему человеку. Хейм взмахнул мачете и почувствовал, как вибрация передалась сначала ножу, потом запястью, затем всему телу.

— Гм, странно… Такое впечатление, будто зашевелилась вся переплетенная гуща.

Деревья вздрогнули и зашелестели. Однако ветра не было и в помине.

Джоселин взвизгнула.

Хейм резко обернулся. По ее скафандру, извиваясь наподобие змеи, ползла ветка. Что-то ударило Хейма в спину. Он поднял мачете — попытался поднять, — но дюжина зеленых щупалец вцепилась ему в руку. Хейм рванулся и освободил ее.

Сквозь мрак прокатился гул землетрясения. От толчка Хейм потерял равновесие и упал на одно колено. Удар отозвался в ноге острой болью. Дерево перед ним клонилось вниз. Ветви, покрытые множеством отростков, коснулись земли и мгновенно зарылись в ней. Листья расцепились с треском, похожим на треск сучьев в горящем костре. Хейм успел мельком взглянуть на него, но тут же стекло шлема залепили ползущие по нему листья.

Хейм вскрикнул и взмахнул ножом. Вокруг него образовалось небольшое свободное пространство. Дерево высвободило из земли корни и, тяжело вздыхая и вздрагивая, цепляясь за землю, неуклюже двинулось вперед.

Двигался весь лес. Поступь его была не быстрой — не быстрее, чем мог бы передвигаться на Сторне человек, — но безостановочной. Хейм поднялся, с трудом продираясь сквозь ветви, но тут же снова упал на спутанный клубок зеленых щупалец. Сквозь скафандр и шлем он чувствовал хлещущие удары. Пошатываясь, Хейм снова поднялся и попятился. Ствол дерева, укрепившись в горизонтальном положении, нанес ему удар прямо в живот. Хейм согнулся и выронил мачете. Почти мгновенно оно исчезло под зеленой массой, по мере того как ветви отрывались от земли, передвигаясь вперед, и снова цеплялись за грунт. Хейм собрал все оставшиеся силы и бросился на них. Они сопротивлялись с демоническим упорством. Хейм сам не знал, как ему удалось спасти клинок.

Сквозь треск и оглушительный шелест снова раздался крик Джоселин, в котором звучало не удивление, а смертельный ужас. Хейм упал на колени, пригнулся как можно ниже и лихорадочно огляделся. Сквозь качающиеся, кренящиеся стволы, извивающиеся подобно змеям сучья, цепляющиеся ветви, мрак и раскаленные добела копья солнечных лучей он увидел Джоселин. Она лежала на земле, пригвожденная двумя деревьями. Еще мгновение, и они раздробят ей кости или изорвут в клочья скафандр.

Клинок взлетел в руке Хейма. Издав боевой клич, он ринулся к женщине, словно воин, прорубающийся сквозь ряды врагов. Стебли и ветки вдруг стали, вопреки всему, совершенно негнущимися, словно имели мускулы, которые теперь напряглись. Нож отскакивал от них, как от плотной, упругой резины. Из разрезов струей била какая-то липкая жидкость.

— Гуннар, помоги! — снова раздался из этой каши крик Джоселин. Прорубив наконец последние оплетавшие ее лианы, Хейм наклонился и помог ей встать.

— С тобой все в порядке? — Он вынужден был кричать, чтобы его услышали в этом адском шуме. Джоселин прижалась к нему и всхлипнула. Еще одно дерево, наклонившись, потянулось к ним.

Хейм, отстранившись, встряхнул Джоселин за плечи и что было сил прогрохотал:

— Эй! Сюда! Ко мне!

Извиваясь, к ним подполз Утхг-а-к, тхакв, расчищая своим рылом путь для Брэгдона. Следом за ними появился Вадаж, который умело лавировал и потому довольно быстро двигался среди этого хаоса.

— Джое, в середину, — скомандовал Хейм. — Остальные — спина к спине вокруг нее. Удрать от этой дряни мы не сможем, оставаться здесь тоже нельзя. Вскоре мы окончательно выдохнемся, если попытаемся просто удержаться на месте. Вперед.

Его клинок сверкнул в солнечном луче.

Все, что последовало потом, было сплошной рубкой, упорной борьбой, лавированием и бегством от движущегося кошмара. Сознание Хейма обрело холодную ясность, он смотрел на происходящее, находил решение и выбирал способ осуществить его. Сила, поддерживающая Хейма, исходила из какого-то внутреннего источника. Это было нечто большее, чем просто страх смерти. Что-то внутри Хейма восставало против мысли о том, что его кости могут навсегда остаться здесь, среди этих шагающих троллей.

Первым сдался Брэгдон.

— Я… не могу… больше это… понять… — простонал он, падая на землю. Зеленые пальцы тотчас сомкнулись вокруг его ноги.

Утхг-а-к, тхакв освободил его.

— Становись в середину, — сказал наквс, — я сам, а вы, Пори, поддерживайте его.

Прошла, казалось, целая вечность, и Вадаж тоже опустил мачете.

— Прошу прощения, — его голос был единственным различаемым в этом шуме. — Дальше идите без меня.

— Нет! — взревел Хейм. — Либо мы все выберемся отсюда, либо никто.

— Разреши мне попробовать, — робко попросила Джоселин, передав Вадажа на попечение Брэгдона, который к тому времени уже немного пришел в себя. Она взяла у венгра нож. Удары Джоселин были несильными, она использовала мачете скорее как лом, но этого оказалось достаточно, чтобы можно было расчищать себе путь.

И вдруг — солнечный свет, чистое небо, махрившееся облачка возле священного пика Лохан. По инерции они прошли еще несколько метров, прежде чем рухнули навзничь.

Хейм очнулся через пару часов. Некоторое время, прищурившись, он глядел в небо на облака, отыскивая среди них всякие причудливые формы, как бывало во времена детства на Гее. Когда сознание полностью вернулось к нему, Хейм сел и вполголоса выругался.

Деревья все еще двигались мимо них, однако Хейму показалось, что движение значительно замедлилось. На северо-западе, в противоположном их курсу направлении, виднелся след взрыхленной земли. Он уходил за горизонт, но оттуда, покрывая его, уже появилось бледно-желтое пятно — всходила новая поросль.

Утхг-а-к, тхакв был единственным, кроме Хейма, кто тоже проснулся. Наквс подошел к Хейму и плюхнулся рядом:

— Ну что же, шкипер, теперь мы знаем, что такое Ходячий Лес.

— Хорошо бы еще увидеть, как это делается, — отозвался Хейм. Отдых прояснил его сознание, и ответ вдруг возник как бы сам собой. — Конечно, это лишь предположение, — сказал он через минуту, — но, возможно, это происходит так: ультрафиолетовый солнечный свет придает химизму растений дьявольскую энергию. Данному виду для роста что-то необходимо, может, какой-нибудь минерал. В тех местах, где геологические трещины обнажают его жилы, появляется лес.

— Вряд ли это минерал, — возразил Утхг-а-к, тхакв. — Жизнь не может зависеть только от геологических случайностей.

— Чем больше планета, тем выше роль геологии, Б.И., — возразил Хейм. — Однако я согласен, что на основе одной геологии вряд ли возникнет более-менее сложная экология. Дай подумать… Ну, скажем, существует некая бактерия, закладывающая основу для органической материи определенного вида в подходящих условиях. Подобные отложения должны быть весьма многочисленны и встречаться почти повсеместно. Допустим, деревья могут разбрасывать споры, способные веками находиться в спячке, дожидаясь удобного случая прорасти. Ладно. Затем они с чудовищной быстротой поглощают питательную бактерию. Достигнув зрелости, такой «лесок» вынужден двигаться, поскольку почва под ним истощена. Репродуктивность слишком замедлена. Деревьям приходится передвигаться самим. Очевидно, стимулом к передвижению для них служит солнечный свет. Вспомни, они не шевелились до середины утра, а сейчас, в полдень, постепенно начинают останавливаться.

— А что происходит, когда они съедают все отложения?

— Они погибают. Их останки уходят в почву. Постепенно все перерабатывается в необходимый для них продукт и просыпаются оставленные ими споры.

— Хейм поморщился. — Какого черта я пытаюсь изображать из себя ученого? Чтобы оправдать эту гадость? Я вынужден верить, что все естественно.

— Мы прошли через него и остались живы, — спокойно заметил Утхг-а-к, тхакв. — Разве этого недостаточно?

Хейм не ответил. Его взгляд обратился к западу, куда еще предстояло идти. Видел ли он легкий султанчик дыма на нижних уступах Лохана? Расстояние было слишком большим, чтобы точно знать, что это не обман зрения. Но Дым Грома? Чем бы это ни было, беспокоиться об этом еще рано. Надо еще миновать район Машин-убийц.

Глава 6

Еще два дня… двадцать километров. Если бы пришлось идти не по равнине, пересекая плато у подножия Лохана, — им ни за что бы не одолеть такое расстояние.

Это была мрачная каменистая местность, лишенная растительности, кроме редкого низкорослого желтого кустарника. Множество ручьев сбегало вниз к Морху, их журчание было единственным звуком, наполнявшим воздух, если не считать бесконечно поющего ветра. Берега, однако, были не менее безжизненны, чем пыльные пространства вокруг. Лишь горы, окаймлявшие плато с трех сторон, да великолепный, уносившийся ввысь снежный пик оживляли пейзаж.

В первый вечер отряд расположился на ночлег, имея в поле зрения кратер. Его стекловидные стенки отсвечивали в лучах заходящего солнца красно-черным, напоминавшим запекшуюся кровь.

— Я считал, — заметил Вадаж, указывая на кратер, — что бесплодие данного района объясняется выщелачиванием почвы, которое было вызвано стекавшими сверху потоками. Теперь я вижу, что все как раз наоборот.

— Что ты имеешь в виду? — безразлично спросил Хейм.

— А то, что вся эта картина как пить дать оставлена хорошей бомбежкой. Должно быть, когда-то здесь находился большой индустриальный центр, который был уничтожен во время войны.

— А вы хотите, чтобы то же самое случилось на Земле! — впервые за два дня подал голос Брэгдон.

Хейм вздрогнул.

— Сколько еще можно объяснять? — сказал он, обращаясь больше к Джоселин, чем к Брэгдону. — У Земли космическая оборона. Ее невозможно атаковать — если только мы, попадая из одного кризиса в другой, не добьемся такого ухудшения дел, при котором обе стороны будут вынуждены выстроить флоты достаточно большие, чтобы позволить себе потери при прорыве космической обороны. Бее, чего я хочу, это устранить подобную возможность путем немедленного урегулирования конфликта между нами и алеронами. К несчастью, они не заинтересованы в разумном компромиссе. Поэтому наша задача — доказать, что у них нет иной альтернативы.

— Бомбардировкой нельзя объяснить местное бесплодие, — прервал их Утхп-а-к, тхакв. — Война здесь была три-четыре века назад по земному исчислению. Радиация давно исчезла. Восстановлению природы мешало что-то другое.

— А, к черту все это, — простонала Джоселин.

— Дайте поспать.

Хейм тоже лег. С каким-то смутным беспокойством он подумал о том, что надо бы назначить часового… нет, все так изнурены… С этой мыслью он забылся. На следующий день они увидели вдалеке очертания двух металлических тел. Не было и речи о том, чтобы сделать крюк и рассмотреть их поближе, да им и без того было чем занять ту часть сознания, которую они еще могли отвлечь от все более тяжкой работы по продвижению вперед. Они уже видели окончание плато. Между его краем и очередным уходящим вверх горным склоном была крутая насыпь, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся обсидиановыми утесами. Утесы тянулись вправо и влево, гладкие, блестящие, не очень высокие, но совершенно неприступные в условиях местной гравитации без специального снаряжения. Чтобы обойти их, — если вообще существовало такое место, где они были более Пологими, — потребовалось бы несколько дней, а медикаментов, за счет которых люди еще жили, не хватило бы на столь длительный переход.

Сплошная линия неприступного вала разрывалась лишь в середине охватываемого глазом участка. От подножия крутого откоса поднимался на несколько километров над горами колеблющийся столб, закрывая обзор. Белые султаны отрывались от вершины столба, четко выделяясь на фоне голубого неба, и, по мере того как люди приближались к этому месту, все явственнее слышался грозный рев.

— Это должно быть Дым Грома, — сказал Вадаж. — Но что все это значит?

— Район… не знаю, как это по-английски… — отозвался Утхг-а-к, тхакв. — Пшейка. Внизу земля горячая, и вода выкипает.

— Гейзеры и горячие источники! — Хейм присвистнул. — Но я никогда не слышал, чтобы они достигали таких размеров. По сравнению с этим Желтый Камень или Кузница Карлика — все равно что булькающий чайник. Сумеем ли мы здесь пройти?

— Должны. — Утхг-а-к, тхакв наклонил голову так, чтобы все его три глаза могли смотреть сквозь стекло шлема. Привычный к туманам родной планеты, он до некоторой степени мог видеть в инфракрасном спектре.

— Да, утесы размыты. Проход идет под уклон, хотя очень неровный и повсюду хлещет вода.

— И все же, слава богу, высокая гравитация означает низкий угол естественного откоса. А как только мы доберемся до лугов, что находятся по ту сторону, у нас появятся шансы встретить охотников или патрульных из Рощи. — Хейм даже немного выпрямился. — Мы прорвемся.

Чуть позже Хейм заметил, как среди кустов блеснула третья металлическая фигура. На сей раз она была так близко к их предполагаемому пути, что Хейм слегка изменил курс, чтобы пройти мимо. К тому же им все равно не было точно известно, где лучше заходить во владения Дыма Грома.

Объект вырастал по мере того, как они приближались к нему. Во время остановок Хейм обнаружил, что не может отвести взгляд от странного предмета. Его форма была какой-то особенной, и у Хейма по непонятной причине ползли по спине мурашки. Когда он наконец дотащился до места, где стояло это сооружение, ему захотелось поскорее убраться оттуда.

— Древняя машина. — Голос Вадажа был едва слышен из-за рева и шипения, раздававшегося впереди. — Ее бросили после того, как упала бомба.

Процесс коррозии в местной атмосфере был очень замедленным. Краска облезла с металла, тот в свою очередь заржавел, но все еще местами блестел. Аппарат имел форму ящика около двух метров шириной и пяти высотой, верхушка которого была скошена по направлению к центральной орудийной башне. Можно было различить остатки солнечной батареи вместе с радарной установкой, как показалось Хейму, и другими детекторами. Несколько лючков в корпусе и башне были закрыты без всяких признаков того, что их когда-то открывали. Хейм раздвинул кусты и, осмотрев основание машины, решил, что она передвигалась на воздушной подушке.

— Ничего себе дирижабль, — сказал он. — Насколько я понимаю, после войны эта телега опустилась на землю. В течение долгого времени в район Лохана нельзя было заходить. Те штуки, которые мы видели, должно быть, то же самое.

Джоселин вцепилась ему в руку, напомнив Хейму дочь, когда та была еще маленькой и ее что-либо пугало.

— Идем отсюда, Гуннар! — умоляюще проговорила она. — Слишком уж это напоминает мертвые кости.

— Интересно бы знать, — заметил Хейм, как всегда желая докопаться до истины, — почему металл бросили на произвол судьбы? Даже владея атомной энергией, аборигены планеты, лишенной огня, должны были бы бережно относиться к металлолому.

— Может, табу? — предположил Вадаж. — Вероятно, эти обломки ассоциируются в представлении местных с чем-то кошмарным.

— Вполне возможно, хотя у меня такое впечатление, что сторны оглядываются на свою войну с гораздо меньшим ужасом, нежели мы, когда вспоминаем наш Обмен, а ведь Земля еще легко отделалась.

— Хейм поправил давившую на плечи систему воздухоснабжения и рюкзак. — Ладно, пора двигаться дальше. Солнце уже низко, а меня что-то не привлекает перспектива ночевать среди призраков.

— Может, споешь нам что-нибудь, Андре? — попросила Джоселин. — Я бы тебе подтянула.

— Попробую. — Голос певца был усталым и разбитым, вдобавок нещадно искажался атмосферой, но тем не менее он прохрипел:

— Вдоль по дороге

К прекрасному Атти, где ноги

Так быстро носили тебя.

Со смертью в обнимку

Шагают мужчины…

Помогая Джоселин идти, Хейм сперва не обращал внимания на слова, но внезапно осознал, что Вадаж поет не «Когда Джонни вернулся с победой домой», а суровую старинную ирландскую балладу — древний оригинал этой песни.

Хейм взглянул на Брэгдона. Вся его фигура выражала упрямую мысль: откуда этим дьяволам знать, что такое война? Обтянутая перчаткой рука сжалась в кулак, когда Хейм подумал: «Я знаю! И я обязан похоронить ее!»

— Безрукий, безногий.

Калека убогий,

О Джонни, на что ты

Годишься теперь?..

Слышать такую песню в мертвой местности было не очень-то приятно, но, может, у Андре не было выбора. Какой бы призрак ни витал над адской машиной, слишком медленно уходившей назад, его он тоже не оставил равнодушным.

Все молча радовались изнеможению, которое заставило их уснуть этой ночью. Однако Хейму сон не принес облегчения. Его мучили кошмары, несколько раз он просыпался от… какого-то шума? Возможно, в этом были повинны гейзеры? Нет, что-то металлическое — скрип, треск, жужжание… Это всего лишь воображение, сказал себе Хейм и погрузился в знобящий мрак.

Рассвет был сырым от тумана, который приносило ветром от находящегося в каких-то трех-четырех километрах Дыма Грома. Белые испарения стлались над землей, так что буквально в десяти шагах все тонуло в серой дымке. Небо над головой походило на аметистовую чашу, а на шапку Лохана было больно смотреть. Хейм протолкнул через пищевой шлюз пригоршню концентратов и затуманенным взором огляделся вокруг:

— Где Джое?

— Она ушла туда, — махнул рукой Вадаж. — М-м… Ей пора бы уже вернуться, а?

— Пойду поищу ее. — Вскинув на плечи рюкзак, Хейм заковылял в туман.

Вскоре он нашел Джоселин, скорчившуюся в какой-то странной позе.

— В чем дело? — спросил Хейм сквозь водяной шум и бульканье.

Джоселин едва шевельнулась.

— Я не могу, — тонким голосом произнесла она.

— Что не можешь?

— Пошевелиться. Боль в каждом суставе, в каждой клетке. Идите дальше без меня. Вернетесь, когда отыщите помощь. Я подожду здесь.

Хейм опустился на четвереньки, стараясь равномерно распределить тяжесть на все четыре конечности.

— Ты должна идти с нами, — сказал он. — Мы не можем оставить тебя одну.

— Но что тут со мной может случиться? Да и вообще не все ли равно?

Хейма охватили угрызения совести. Он обнял Джоселин и сказал как можно мягче:

— Джое, я совершил ошибку, заставив тебя идти с нами. Тебе надо было остаться там, дождаться друзей… Но теперь поздно говорить об этом. Я не прошу у тебя прощения…

— Не нужно, Гуннар, — она склонила голову ему на плечо.

— Но я еще раз повторяю, что ты должна идти. Еще три-четыре дня…

— При этом Хейм мысленно добавил: — Дольше мы просто не протянем, потому что у нас кончатся все запасы. — Вслух он продолжал: — Потом можешь отдыхать, сколько тебе захочется.

— Отдыхать вечно, — выдохнула Джоселин. Капли текли по стеклу ее шлема, словно слезы, но голос звучал почти безмятежно. — Когда-то я боялась смерти. Теперь она кажется мне прекрасной.

— Есть и еще одна причина, по которой ты не можешь остаться здесь одна. Насколько мне известно, у тебя скоро должен начаться очередной цикл, так ведь? — Он взвалил ее рюкзак и резервуар для отходов себе на спину.

— Гуннар! — запротестовала Джоселин. — Не можешь же ты тащить еще и мою ношу!

— Да, к сожалению, твое воздухоочистительное снаряжение я взять не могу. А остальное… какие-то несколько килограммов!

Новый вес придавил Хейма словно глыба. Он с трудом поднялся и протянул Джоселин руки:

— Вставай! Оп-ля!

Ветер изменил направление. С севера послышался звук, который, как считал Хейм, причудился ему во сне. Лязг, грохот, стон — достаточно близко, чтобы перекрыть шум ветра.

— Что это?! — пронзительно вскрикнула Джоселин.

— Не знаю. Давай пока не будем выяснять.

Хейм почувствовал, как у него екнуло сердце, но затем с мрачным удовлетворением увидел, что Джоселин поднялась на четвереньки, с трудом выпрямилась и пошла к лагерю.

Вадаж и Утхг-а-к, тхакв тоже услышали странный шум и вглядывались в туманную мглу, тщетно пытаясь разглядеть его источник.

Брэгдон уже ковылял дальше, не дожидаясь остальных, погруженный в апатию, причиной которой была не только усталость. Все последовали за ним, воздержавшись от высказывания вслух предположений по поводу странного шума.

Солнце поднялось выше, туман начал рассеиваться в его лучах. Водяные пары по-прежнему скрывали естественный проход между утесами, хотя наквс сказал, что может разглядеть некоторые детали наиболее близкой к берегу части. Люди видели только множество валунов — некоторые величиной с целый дом, другие поменьше, — усеявших последний километр перед началом подъема. Среди них бурлили дымящиеся источники, превращая землю в желтоватую (благодаря наличию серы) грязь. В местах образования маленьких заводей этот оттенок менялся на красновато-зеленый. Вероятно, там обитали какие-то микроорганизмы.

Преследовавший путешественников грохот усилился. Вадаж попытался запеть, но его никто не слушал, и вскоре он умолк. Люди, пошатываясь, брели вперед, тяжело дыша, но делая остановки реже, чем им бы хотелось.

Словно что-то почувствовав, Хейм внезапно обернулся и застыл.

— О небеса! — выдохнул он, пораженный.

Остальные тоже повернулись, услышав его восклицание.

Видимость здесь сохранялась на расстоянии около километра, и в конце этого отрезка появилась машина, подобная той, которую они обнаружили днем раньше. Помятый, потрепанный бурями каркас детектора все еще возвышался над орудийной башней, а корпус двигался — медленно, неуклюже, с болтающимися сломанными деталями, с фыркающим и дергающимся воздуходувом, сотрясаясь и грохоча, но все же двигался за ними по пятам.

Джоселин с трудом удержалась от крика. Брэгдон буквально отпрыгнул назад.

— Что это? — В его голосе звучал панический страх.

Хейм и сам с трудом подавил в себе вспыхнувший страх.

— Брошенный вездеход, — сказал он. — Какая-то разновидность робота. Еще не совсем вышел из строя.

— Но он нас преследует! — дрожащим голосом возразила Джоселин.

— Вероятно, программа предусматривала патрулирование в пределах данной зоны, и когда он засекает какое-то живое существо, то должен…

— У Хейма возникла безумная надежда, хотя здравый смысл отказался принять эту идею как неосуществимую.

— Возможно, нам представится возможность прокатиться.

— Сакв? — удивленно квакнул Утхг-а-к, тхакв. — Куда прокатиться? На тот свет? — Однако через мгновение он задумчиво протянул: — Да-а, это. возможно… По крайней мере, если там есть рация, мы могли бы…

— Нет! — Шлем чуть не свалился с плеч Вадажа, так он затряс головой. — Я не доверяю этой штуковине.

Хейм провел по губам внезапно одеревеневшим языком.

— Мне кажется, эта штука движется быстрее нас, — сказал он. — Так что нам все же придется каким-то образом решить этот вопрос. — Внезапно решение пришло само собой. — Подождите здесь, я схожу посмотрю.

Вадаж и Джоселин одновременно схватили его за руки. Хейм вырвался, проскрежетав:

— Черт побери! Я пока еще капитан! Не мешайте мне. Это приказ!

Он пошел назад. Боль в мускулах прошла, сменившись странным покалыванием и онемением. Сознание было неестественно ясным, Хейм видел каждый сучок, каждый листок на редких кустах, чувствовал, как ноги ударяются о грунт и как эти удары отдаются в голени и в колене, чувствовал собственные тошнотворные запахи, слышал, как гудят за спиной гейзеры. Земля казалась бесконечно далекой — воспоминание о какой-то иной жизни или просто сон о чем-то нереальном. Но, несмотря на всю свою живость и очевидность, этот мир тоже был нереален — такой же пустой, как и сам Хейм.

Я боюсь — мелькнула мысль и словно повисла над пропастью, через которую было невозможно перекинуть мост. Эта машина пугает меня больше, чем все, что я видел раньше.

Хейм продолжал идти, поскольку больше ничего не оставалось. Решетка детектора хотя и рывками, но повернулась, сфокусировав на человеке невидимую и неощутимую энергию. Робот изменил направление с целью пойти наперехват. Несколько броневых листов оторвались и хлопали при движении машины.

За ними зияла чернота. Весь корпус металлического монстра был охвачен проказой разрушения.

«Сколько лет уже скитается он по этим горам?»

— подумал Хейм. Зачем?

Повернулась орудийная башня. Крышка лючка начала было открываться, но застряла на полпути. Внутри машины что-то заскрежетало. В передней части корпуса открылся другой люк. Вперед выдвинулось тупое дуло оружия. Заговорил пулемет.

Хейм увидел, как, не долетев какую-то сотню метров, пули взбили фонтанчики серой пыли. Он резко повернулся и побежал. Чудовище зарычало. Раскачиваясь на неустойчивой воздушной подушке, оно бросилось в погоню за человеком. Пулемет бесновался еще с минуту, прежде чем остановиться.

«Машины-убийцы!» — билось в голове у Хейма в такт тяжелым шагам и учащенному дыханию. Роботы, оставшиеся для охраны чего-то, что находилось на месте виденного нами кратера. Охрана заключалась в том, чтобы убивать все движущееся. Но после того, как ракета поразила цель, остались одни роботы, выполнявшие свою программу, пока не выходили из строя, и вот теперь их осталось лишь несколько штук, но они по-прежнему бродят по этим пустошам, и сегодня один из них обнаружил нас.

Добежав до спутников, Хейм споткнулся, мешком упал на землю и с минуту лежал, полузадохнувшийся. Вадаж и Утхг-а-к, тхакв помогли ему подняться. Джоселин повисла у него на руке и заплакала:

— Я думала, ты погиб! Я думала, ты погиб!..

— Так бы и было, — сказал Вадаж, — но взрывчатка в снарядах испортилась… Берегись!

Открылся еще один лючок, еще одна обойма была расстреляна. Сквозь красный туман в глазах Хейм вдруг заметил катушки и лазерный прожектор, а лазеры, как известно, не стареют. Он схватил Джоселин и отдернул ее назад, заслонив собой. Сверкающий луч был ярче солнца. Он ударил значительно левее. Кусты превратились в головешки и задымились. Следуя какому-то сумасшедшему направлению, луч испарил небольшую речушку, затем выпалил в небо и, Мигнув, погас.

— Механизм наведения, — сказал Утхг-а-к, тхакв, и голос его впервые за все время слегка дрогнул, — износился так, что стал непригоден.

— Но не настолько, чтобы промахнуться с близкого расстояния, — заскулил Брэгдон. — Он или пристрелит нас, или раздавит. Бежим!

Страх, охвативший Хейма в первое мгновение, прошел. Он почувствовал какой-то странный холодный подъем. Это была не радость поединка с достойным противником, поскольку Хейм знал, какими мизерными были его шансы. Это была полная боевая готовность всего организма. Решение словно выкристаллизовалось в его сознании. Хейм сказал:

— Не надо. Мы моментально выдохнемся. Эта гонка должна вестись шагом. Если мы сумеем добраться до Дыма Грома или хотя бы до тех валунов прежде, чем туда долетят пули, у нас будет шанс найти укрытие. Не сбрасывайте рюкзаки, забрать их нам не удастся. Пошли!

Они двинулись вперед.

— Может быть, спеть вам? — спросил Вадаж.

— Нет необходимости, — отозвался Хейм.

— Я так и думал. Хорошо, дыхание и в самом деле мне пригодится.

Хейм замыкал шествие. Позади кашлял и стучал двигатель адской машины. Снова и снова Хейм был вынужден останавливаться и оглядываться, хотя изо всех сил пытался не делать этого, взять себя в руки. С каждым разом смерть оказывалась все ближе. Престарелый, разваливающийся, сумасшедший, полуслепой и полупарализованный механизм, который никогда не был живым и в то же время никак не мог умереть, трясся на остатках воздушной подушки чуть-чуть быстрее, чем мог передвигаться на Сторне человек. Издаваемый им грохот напоминал бесконечную металлическую агонию. Один раз Хейм заметил, как на ходу от корпуса отвалился лист обшивки, в другой раз — как покосился воздуховод и чуть не свалился на громоздкий корпус. Но машина все двигалась. А спасительные скалы впереди росли с такой медлительностью, как в ночном кошмаре.

Джоселин начала спотыкаться. Хейм догнал ее, чтобы поддержать. Возможно, изменение цели вызвало включение какого-то реле в испорченном компьютере, только пулемет выплюнул новую очередь. Несколько пуль просвистели совсем рядом.

Брэгдон последовал примеру Хейма, подхватив Джоселин с другой стороны.

— Давайте я помогу… — задыхаясь, произнес он. Джоселин оперлась на них обоих. — Нам… не успеть, — продолжал Брэгдон.

— Должны успеть, — сухо отозвался Хейм, боясь, как бы к Джоселин не вернулось то безразличие, которое охватило ее утром.

— Мы могли бы дойти… если бы передвигались без остановок… Вы могли бы, но не я… и не она. Нам надо отдохнуть.

В воздухе повисли невысказанные слова Брэгдона.

— А преследователь не нуждается в отдыхе.

— Давайте все в воду возле тех скал, — предложил Вадаж. — Ложитесь и пригните головы как можно ниже. Возможно, этот гад не заметит нас.

Хейм посмотрел в ту сторону, куда указывал венгр. Чуть левее них, у мутного озерца, виднелась россыпь валунов. Ни один не превосходил по своей величине человека, но… Над головой просвистел легкий артиллерийский снаряд, орудийный залп эхом отозвался от недостижимых утесов. Снаряд попал в булыжник, расколол его, но не взорвался.

— Что ж, давайте попробуем, — согласился Хейм.

Шлепая по грязи, они добежали до озерца и легли животами в неглубокую красноватую воду. Хейм предусмотрительно положил рядом с собой автомат, а Вадаж свой лазер. Такое оружие представляло собой довольно трогательное зрелище, будучи противопоставленным вооружению и размерам монстра. Но человеку свойственно относиться с доверием к средствам собственной защиты. Порыв ветра принес водяную пыль Дыма Грома и бросил ее на лежащих людей. Хейм протер стекло шлема и осторожно высунул голову из-за камня.

Машина стояла неподвижно. Изнутри раздавалось какое-то ворчание, орудия поворачивались вправо и влево, детекторы вращались по всей окружности.

— Боже правый, — прошептал Вадаж. — Да она и впрямь потеряла нас.

— Вода охлаждает скафандры, снижая интенсивность инфракрасного излучения, — так же тихо отозвался Утхг-а-к, тхакв. — Возможно, мы находимся ниже уровня лучей ее радара, а может, оптические системы вышли из строя. Или развалилась система памяти.

— Если бы только… Нет… — Хейм опустил автомат.

— О чем ты подумал? — напряженно спросила Джоселин.

— Да вот как нейтрализовать то, что осталось от детекторной решетки. Это можно было бы сделать с помощью лазера — видите, как оголен силовой кабель? Вот только проблема, как подобраться достаточно близко, чтобы это чучело не засекло и не пристукнуло.

Возникшая было надежда на то, что машина бросит поиски и уйдет, — надежда, от которой замирало сердце, рухнула. Робот начал двигаться по спирали, продолжая вести наблюдение. Хейм мысленно просчитал его курс и пробормотал:

— Он окажется здесь не позднее чем через полчаса. Но сначала ему придется немного удалиться в противоположную сторону. При этом мы несколько выиграем в дистанции. Будьте готовы подняться, как только я дам команду.

— Нам не удастся это! — запротестовал Брэгдон.

— Не так громко, идиот вы этакий. Откуда мне знать, не сохранились ли у этой твари еще и уши?

Словно в ответ на это робот остановился, мгновение помедлил, словно прислушиваясь к жужжанию своих механизмов. Рога детекторных решеток сделали полный оборот, наклонились, застыли… И машина продолжила путь по спирали.

— Видал? — с отвращением сказал Вадаж. — Давай, Брэгдон, валяй дальше. Быть может, тебе еще удастся прикончить нас.

Брэгдон ответил каким-то невнятным звуком.

— Пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла Джоселин.

Утхг-а-к, тхакв едва заметно пошевелился.

— Я вот тут думал, — рыгнул он. — Вообще-то мне тоже не верится, что мы сумеем добраться до укрытия, но вот что интересно, умеют ли Машины-убийцы считать?

— Как это? — Вадаж удивленно уставился на него.

— По сути дела, терять нам нечего, — ответил наквс. — Давайте побежим все, кроме одного, кто останется здесь с лазером. Если он сумеет оказаться в пределах досягаемости луча от машины…

— Тогда этому дьяволу не составит никакого труда убить его, — закончил Хейм, но почувствовал вспыхнувшую надежду.

А почему бы и нет, подумал он. Что бы ни случилось, лучше умереть сражаясь. А может, еще удастся выжить.

— О'кей, — медленно произнес он вслух. — Дайте мне пистолет, и я преподнесу нашему другу приятный сюрприз.

— Нет, шкипер, — сказал Вадаж. — Я не герой, но…

— Разговорчики! — перебил его Хейм.

— Гуннар… — вырвалось у Джоселин.

Утхг-а-к, тхакв выхватил у Вадажа пистолет.

— Сейчас не время для таких игр, — прошипел он. — Если бы не этот, мы не торчали бы здесь. К тому же пользы от него, как у вас говорится… э-э… как напитка от какого-то животного. Поэтому… — Он бросил оружие Брэгдону. — Или ты боишься?

— Дай сюда! — Хейм потянулся за пистолетом.

Брэгдон быстро отполз.

— Эта штуковина… — сказал он каким-то отсутствующим голосом. — Вот к чему ведет война. Подумай об этом, Хейм.

Барахтаясь в воде и иле, Вадаж попытался дотянуться до него. Хейм увидел, что робот снова остановился, прислушиваясь.

— Проваливайте отсюда! — заорал Брэгдон. — Если вы этого не сделаете, я сам покажусь ему!

Ломая кусты, не обращая внимания на ручьи и камни, машина устремилась прямо к ним.

Спорить было некогда. Брэгдон попрется вперед, как круглый идиот, — это уж точно! Хейм поднялся с громким чавканьем и плеском.

— Все за мной! — крикнул он.

Джоселин вместе с остальными вынырнула из озерца. Они ринулись бежать.

Впереди грохотал Дым Грома. Сзади хрипло фыркал двигатель и тарахтел пулемет. Водяной туман клубился перед глазами, оседая на стекла шлемов, слепя людей. Сторн притягивал их, бросал им под ноги камни, месил грязь, чтобы в ней застревали ботинки. Хейм чувствовал, как бьется о ребра сердце, словно еще одна пушка. Он не мог бы сказать, кто кого больше поддерживал — он Джоселин или Джоселин его. Сознание исчезло, остался только грохот, тяжесть и бесконечная головная боль…

Рядом вскрикнул Вадаж.

Хейм оперся спиной о валун и вскинул автомат. Но машина-охотник пока не собиралась атаковать.

Она была близко, ужасающе близко. И тут появилась из засады крохотная по сравнению с ней фигурка Брэгдона. Он подполз к железному чудовищу, встал, широко расставив ноги, прицелился и выстрелил.

Ослепительно сверкнул лазерный клинок. Б том месте, где он прикасался к корпусу, шипел и плавился раскаленный металл. Не прекращая огня, Брэгдон повел оружием в сторону силового кабеля.

Нечто похожее на рев быка раздалось из металлических недр робота. Брэгдон стоял неподвижно, похожий на карлика рядом с механической громадиной, и вел непрерывный огонь. Б обшивке открылись все люки, которые были еще в состоянии открываться. Высунулись орудия. Хейм швырнул Джоселин на землю и бросился на нее сверху, чтобы прикрыть своим телом. Страшный луч ударил по валуну, у которого он только что стоял, превратив камень в пыль.

Брэгдон был недосягаем для орудий, поскольку стоял в мертвой зоне. Лязгнув, машина двинулась вперед. И тут Брэгдон рассек силовой кабель детектора.

— Беги, Виктор! — заорал Вадаж. — В сторону с его пути, в сторону!

Брэгдон повернулся, но, споткнувшись, упал. Робот прошел через него…

И двинулся дальше, стреляя и стреляя: целый смерч из пуль, снарядов, лазерный лучей, ядовитых газов — последний оргазм разрушения. Бесчувственная, безмозглая, лишенная будущего Машина-убийца ковыляла теперь прямо на юг, поскольку судьбе было угодно, чтобы ее заклинило именно в этом направлении.

Хейм поднялся и побежал к Брэгдону.

Может, с ним ничего не случилось, с надеждой думал он на ходу. Воздушная подушка распределяет вес по большой площади.

Брэгдон не шевелился. Хейм подбежал к нему и замер.

Сквозь шум воды и грохот удаляющегося чудовища до него донесся слабый крик Джоселин:

— Я иду, Гуннар!

— Нет! — крикнул он в ответ. — Не надо!

В днище железного корпуса были встроены острые лопасти. Должно быть, они двигались то вверх, то вниз, выравнивая землю на несколько сантиметров вглубь. Хейм не хотел, чтобы Джоселин увидела то, что лежало теперь перед ним.

Глава 7

Из-под земли словно бы раздавался грохот барабана: это вырывались из сернистого конуса пары. Затем вверх ударила струя, образовав гигантский белый столб, увенчанный шапкой густой пены. Такой же столб рядом с ним начал опадать, затем исчез вовсе, но другие били повсюду, куда ни кинь взгляд, среди нагромождения черных камней и непроглядных занавесей водяного тумана. Никаких направлений. Хейм на ощупь пробирался в этом хаосе. Под ногами булькала вода. Вновь и вновь он поскальзывался на мокрых камнях. Внутри скафандра тоже все было влажным, пот разъедал кожу.

«Странно, — подумал Хейм, с трудом отвлекая сознание от чудовищной усталости, сотрясавшей все тело, — странно, что легкие словно горят сухим огнем».

Он слышал тяжелое дыхание Джоселин, тащившейся рядом. Половина сил уходила на то, чтобы помогать ей идти. Больше Хейм не слышал ничего, кроме звуков, издаваемых бурлившими вокруг титаническими силами. Впереди маячил внушительный силуэт Утхг-а-к, тхаква, прокладывавшего путь. Вадаж плелся в хвосте.

Стало смеркаться по мере того, как солнце садилось за горами, возвещая, что день, отмеченный возведением каменной пирамиды над новым погибшим, подходит к концу.

«Мы должны идти, — звучала у Хейма в голове идиотская фраза. — Должны идти… Должны идти…» А откуда-то из глубины сознания всплывало: зачем? Ради борьбы, в которую Хейм намеревался вступить? Она утратила всякое значение. Единственная реальная борьба была здесь, сейчас, против этой жестокой планеты. Тогда, быть может, ради Пизы, чтобы не оставлять ее круглой сиротой? Но не была ли она фактически таковой даже тогда, когда они жили под одной крышей? К тому же Пизе все равно суждено природой пережить его. В молодых и горе умирает молодым. Тогда для того, чтобы выполнить свой долг по отношению к тем, кто находится у него в подчинении? Это уже ближе к цели, поскольку затрагивает какой-то глубинный нерв. Однако мог ли Хейм считать себя командиром, если его бортинженер в этих адских условиях видит лучше и двигается увереннее любого человека?

Вскоре эти мысли развеялись, словно пар гейзеров. Смерть принялась соблазнять Хейма обещаниями сна. Однако животный инстинкт не позволил ему клюнуть на эту приманку. Хейм выругался про себя и продолжал идти.

Впереди показался грязевой бассейн, на поверхности которого вздымались большие пузыри. Дальний берег представлял собой нагромождение камней. Среди них хлестала вода, струи которой, попадая в бассейн, взрывались облаками пара.

Утхг-а-к, тхакв жестом велел остальным подождать, а сам плюхнулся на брюхо и пополз вперед. Предательская минеральная корка могла в любой момент провалиться, и тот, кто упал бы в один из таких котлов, сварился бы заживо, прежде чем остальные успели бы вытащить его оттуда.

Джоселин, воспользовавшись остановкой, легла ничком на землю. Возможно, она уснула, а может, потеряла сознание — теперь между тем и другим не было особой разницы. Хейм и Вадаж остались стоять. Чтобы снова подняться, пришлось бы сделать слишком большое усилие.

Утхг-а-к, тхакв, едва заметный среди облаков вокруг горной вершины, махнул рукой. Хейм с Вадажем подняли Джоселин за руки. Хейм пошел впереди, согнувшись, чтобы видеть в серой, мягкой оседавшей пыли следы их проводника. Разгибался он лишь для того, чтобы, помогая себе руками и ногами, перебраться через высокие нагромождения камней. Часто небольшой кусочек «берега» отрывался и глухим звуком падал в грязь. Лучше всего было идти здесь по одному, но эта мысль возникла у Хейма не сразу. Малейший неосторожный шаг — и…

— Гуннар!

Хейм резко обернулся и чуть не попал в тот же небольшой обвал, в котором очутилась Джоселин.

Каким-то образом ему удалось удержаться на ногах, отскочить в сторону через горячий туман. Камни выворачивались из-под ног, и тотчас же в этом месте начинала струей бить вода. Для Хейма сейчас не существовало ничего, кроме необходимости удержать Джоселин, не дать ей сползти в бурлящий внизу котел.

Джоселин отчаянно молотила ногами, цеплялась руками за берег, увлекая за собой все больше камней, часть которых обрушивалась прямо на нее.

Прыжками спускаясь вниз, Хейм добрался до края котла. Ноги тотчас утонули в иле. Здесь было еще не слишком горячо, но, даже если было бы наоборот, он бы не заметил. Камни, скатывавшиеся вниз быстрее Джоселин и тонувшие, послужили опорой для ног. Хейм встал на них, стараясь закрепиться как можно лучше.

Обвал рушился вокруг него. Хейм схватился за воздушный циркулятор Джоселин и превратился в монолит. Когда земля перестала сползать вниз, Хейм стряхнул с себя грязь и упал рядом с Джоселин. Вадаж, увидев, что угроза миновала, перестал спешить и, двигаясь уже более осторожно, спустился к ним. Вскоре туда же подошел и Утхг-а-к, тхакв.

Через несколько минут Хейм поднялся. Первое, что он осознал, придя в себя, был голос наквса, до жути напоминавший бульканье кипящего чайника:

— Для нас это большой урон. Не знаю, сможем ли мы теперь выжить.

— Джое… — пробормотал Хейм, пытаясь подняться. Вадаж помог ему. Некоторое время Хейм опирался на плечо венгра, пока не вернулись частично силы.

— Гала Истеннек! — раздалось сзади радостное восклицание. — Ты не ранен?

— Со мной все в порядке, — ответил Хейм. Собственный голос казался чужим, тело представлялось одной большой раной, из ссадин сочилась кровь. — А что с ней?

— Как минимум сломана нога. — Пальцы Вадажа коснулись того места, где берцовая и бедренная кости образовывали странный угол. — Не знаю, что еще. Она без сознания.

— В скафандре нет повреждений, — сказал Утхг-а-к, тхакв.

«Первая нелепость, которую я услышал от него, — мелькнуло у Хейма в голове. — Если бы скафандр потерял герметичность, не было бы нужды беспокоиться о сломанных костях».

Он отодвинул Вадажа в сторону и нагнулся над Джоселин. Очистив от грязи стекло ее шлема, Хейм рассмотрел в угасающем свете лицо женщины. Беки сомкнуты, губы полуоткрыты, бледная кожа покрыта капельками пота. Хейм испугался, увидев, как ввалились ее щеки. Приложив наушник к ее микрофону, он едва смог засечь неглубокое и частое дыхание.

Хейм медлил, стоя на коленях.

— Кто-нибудь видел, как это случилось? — спросил он, чтобы отсрочить приближение будущего.

— У нее из-под ноги вывернулся камень, — ответил Вадаж. — Она покатилась вниз, и половина склона поехала следом. Должно быть, почву дестабилизировал какой-нибудь недавний подземный толчок. Не могу понять, как тебе удалось так быстро очутиться внизу и при этом не упасть.

— Какая разница! — резко ответил Хейм. — Она в шоке. Не знаю, вызвано ли это только переломом. Прежде всего, она очень ослабла. Могут оказаться и более тяжелые травмы, например, что-нибудь с позвоночником. Всякие передвижения сейчас очень опасны для нее.

— Что же нам делать? — спросил бортинженер. Хейм понял, что они по-прежнему видят в нем командира.

— Дальше вы пойдете вдвоем, — сказал он. — А я останусь с ней.

— Нет! — вырвалось у Вадажа.

В голосе Утхг-а-к, тхаква слышались теперь лишь жалкие остатки его обычного педантизма:

— Ты не сможешь оказать ей никакой помощи, поскольку вы оба находитесь в скафандрах. А нам лишняя пара рук будет крайне необходима. Предстоит трудный переход.

— В таком состоянии, в каком я теперь нахожусь, — усмехнулся Хейм, — я стал бы для вас скорее помехой, чем помощью. Кроме того, ее нельзя оставлять одну. Вдруг обвал повторится или поднимется уровень этого чертова болота?

— Она обречена, капитан. В бессознательном состоянии она не сможет принимать граванол. А без него, да еще в шоке быстро остановится сердце. Самое гуманное по отношению к ней — сейчас же открыть шлем.

В Хейме поднялись ярость и боль утраты.

— Заткнись ты, хладнокровный ублюдок! — заорал он. — Ты привел Брэгдона к гибели и сделал это нарочно. Хватит с тебя и этого!

— Гвурру!.. — всхлипнул наквс и отодвинулся от Хейма.

Злость тотчас исчезла, вместо нее возникла пустота.

— Прости меня, Б.И., — понуро сказал Хейм. — Я совсем забыл, что ты мыслишь не так, как мы. Ты не желаешь ничего плохого. Прото инстинкты людей не столь практичны, как твои. — Он усмехнулся. — Однако, если хочешь быть практичным, не забудь, что у вас еще около часа, прежде чем совсем стемнеет, так что не теряйте времени. Идите.

Вадаж долго смотрел на него, прежде чем спросить:

— Что ты будешь делать, если она умрет?

— Похороню и стану ждать. Если сидеть неподвижно, то можно растянуть запас воды в этих флягах на несколько дней. А лазер вы возьмете с собой, потому что вам без него не обойтись.

— Значит, ты останешься совсем без защиты? Это просто глупо!

— У меня есть автомат, если тебе от этого полегчает. Идите. Мы еще похлещем вместе с вами пивка.

И Вадаж сдался.

— Если не на корабле, — кивнул он, — то в раю. Пока.

Они молча обменялись рукопожатиями. Менестрель и инженер начали подъем. Неподалеку один из гейзеров выплюнул струю воды, по ветру поплыл пар, и их фигуры исчезли из вида.

Хейм устроился поудобнее.

«Ну, вот и возможность поспать», — подумал он. Но это желание, как назло, исчезло. Он проверил дыхание Джоселин — никаких изменений — и растянулся возле нее, положив руку в перчатке на ее руку.

Пока он таким образом отдыхал, в голове немного прояснилось. Совершенно спокойно, без малейшей примеси волнения или отчаяния, Хейм взвесил вероятность спасения. Она была невелика. Ну, а для Джое, если отбросить иллюзии, эта вероятность вообще равнялась нулю. Для них троих — пятьдесят на пятьдесят. Вадаж и Утхг-а-к, тхакв должны выйти из Дыма Грома примерно к вечеру следующего дня. Затем им потребуется еще два дня (допуская, что они, вконец измотанные, смогут в течение дня обойтись без допинга), чтобы пересечь высокогорные луга и добраться до замка Венилвейн. Он все еще был очень далеко, но обитатели Рощи частенько забредали сюда в поисках добычи. Без сомнения, время от времени они даже летали над землями Машин-убийц, направляясь к равнинам и к морю…

«Гм, вот почему они до сих пор не тронули роботов, — подумал Хейм. — Даровая защита. Вот что значит политика плотоядных».

Если бы они могли задержаться на месте, возможно, их обнаружили бы уже несколько дней назад. Но задержаться они не могли, поэтому Джое придется умереть в этом мокром аду, под солнцем, свет которого дойдет до Земли не раньше чем через столетие, до Земли, в чьих лесах она когда-то гуляла, в чьих залах танцевала, в чьих садах играла на флейте, пока Хейм не напугал ее, начав нести всякую чушь…

По мере того, как солнце угасало в тумане, Хейм раздумывал над своей виной по отношению к этой женщине. Он заставил Джоселин идти вместе с ними. Но сделал это лишь потому, что если бы она осталась на месте «крушения», то предала бы его надежды, связанные с судьбой родной планеты.

— А ты уверен в этом, парень? — спросил себя Хейм. — И вообще, откуда тебе знать, что выбранный тобой путь — именно тот, который нужен?

Подобная ситуация не возникла бы, если бы не заговор, участницей которого являлась Джоселин. Тем не менее заговор явился следствием осуществленных прежде самим Хеймом тайных проектов.

Хейм отступил от решения этой головоломки. Ответа не было, а он не относился к числу людей, которых всякая неясность способна свести с ума. Он знал одно: если время, проведенное на борту «Лиса-2», и не вполне соответствовало мечтам, которые он когда-то похоронил, оставаясь верным памяти Конни, все равно это было больше, чем он заслуживал, и если Джое умрет, этот свет навсегда останется в нем.

Хлюп, хлюп — раздавалось из грязевого котла внизу. Горячий родник забурлил громче. Гейзер ревел в сгущавшейся темноте, рев эхом отдавался от невидимых стен, струи воды били среди призрачных теней громадных валунов. Такая же тяжелая, как его собственное тело, покоившееся на жестком каменном ложе, на мир опустилась ночь.

Темнота немного рассеялась, когда взошла ближайшая луна почти в полной фазе. Ее круг, превосходивший по величине земную Луну, сверкал металлическим блеском и был испещрен какими-то странными геральдическими знаками. Хейм ненадолго задремал, затем проснулся и увидел луну прямо над собой. Диск окружало слабое свечение — следствие диффузии в верхних слоях тумана. Но большая часть неба была открыта и можно было разглядеть звезды. Нижние слои тумана, мертвенно-бледные, стелились по глубокому узкому ущелью Дыма Грома.

Сонными глазами Хейм пытался опознать отдельные звезды. Быть может, вон та, рядом с призрачной вершиной Лохана, — Акернар? Если это так, забавно смотреть отсюда на эмблему его давней победы.

Интересно, глядит ли на него сейчас Синби, подумал Хейм, где бы он сейчас ни находился.

Однако нужно проверить состояние Джое. С этим намерением Хейм оторвал свое затекшее тело от камней.

Но что это?

Что это?

Увиденное поразило его, словно громом. Мгновение Хейм не верил своим глазам. На фоне луны обрисовался длинный вытянутый клин…

Сторны на пути домой, в Рощу?

Хейм мгновенно вскочил на ноги:

— Эй! Бы там, наверху, спускайтесь, помогите! Помогите!

Крик заполнил его шлем, ударил в барабанные перепонки, обжег гортань и затих в многометровом слое встревоженного воздуха. Хейм принялся махать руками, ясно понимая, что испарения, наполнявшие ущелья туманом, делают его невидимым с такой высоты, и увидел, как крылатые тени миновали лунный диск и исчезли в темноте. Звериный вопль вырвался из груди Хейма. Он проклинал всех богов вселенной, потом схватил автомат и принялся палить в небо.

Однако тихий треск выстрелов тоже был все равно что ничто. Из дула не показалось ни единой, даже маленькой вспышки. Хейм швырнул в грязь бесполезное оружие, способное лишь на то, чтобы убить Джое. Его руки бессильно упали. Металлический лунный свет, казалось, пронзил череп. Хейм мгновенно остыл, превратившись в предельно ясное сознание, вырабатывающее план действий.

Нельзя терять время. Крылатые стремительны, как ветер. Хейм присел на корточки, отстегнул свою систему воздухоснабжения и, стащив со спины, положил перед собой. Клапан шланга, подсоединявший систему к скафандру, открылся легко, но муфту за ним заело, а у Хейма не было плоскогубцев. Он напряг все силы. Резьба поддалась, аппарат был отсоединен.

Теперь в распоряжении Хейма остался лишь воздух, находящийся внутри скафандра. Рециркуляция зависела от давления из запасных резервуаров. Хейм раскрыл их клапаны. Сжатый земной воздух получил свободу и устремился вверх.

Теперь надо было поджечь смесь, но у Хейма не было лазера. Положив дуло автомата на баллон, он нажал спусковой крючок, не обращая внимания на рикошеты. Раздался взрыв и одновременно с ним страшный гул. Воздушный столб превратился в пылающий факел.

В сиянии луны он казался тускло-голубым. Хейм крепко держал резервуар системы одной рукой, а другой бешено размахивал.

— Сюда! — кричал он. — Глядите сюда! Она умрет, если вы улетите!

— Какой-то частью сознания он заметил, что плачет.

Огонь погас. Хейм нагнулся над шкалой давления, пытаясь разглядеть показания в безжалостном лунном свете. Мочь… Все…

Нет, стоп! Оставались еще три абсолютные атмосферы. Водород проникал внутрь быстрее, чем выходил наружу кислород. Взрывчатая смесь? Хейм подтянулся и, цепляясь за камни, положил резервуары за большой валун. Перегнувшись через него, он выстрелил в опустевшую систему и бросился ничком на землю.

Пламя вспыхнуло ярко-алым цветком, раздался яростный грохот, раскаты эхом пронеслись по ущелью, визгливо запели разлетевшиеся во все стороны осколки камней, заскрежетали другие камни, принимая на себя этот град, и все затихло, словно ничего и не было. Хейм осторожно поднялся.

Бесконечная тишина обрушилась на него. Хейм сделал все, что мог. Оставалось только ждать, выжить или умереть — как решит судьба. Хейм вернулся к Джоселин, послушал ее дыхание и лег рядом.

«Я должен испытывать беспокойство, — смутно подумал он, — но ничего такого не чувствую. Значит ли это, что мой воздух уже отравлен?.. Нет, если не двигаться, я смогу протянуть еще около часа. Просто я… вымотался до предела».

Взгляд Хейма обратился к луне, мысли — к Конни. Он не верил в загробную жизнь, но сейчас у него было такое ощущение, словно Конни где-то совсем рядом.

— Привет, — прошептал он.

И вдруг воздух запел, небесная бездна ринулась вниз на черных крыльях. Эти крылья, подобно крыльям летучих мышей, затмили луну. Сверкнуло оружие, стая сделала круг в поисках врага, блистая острыми клыками, и дьявольские тени опустились на землю.

Но, увидев открывшееся перед ними зрелище, они повели себя совсем не по-дьявольски. Один из воинов что-то пролаял в миниатюрный передатчик. Не прошло и нескольких минут, как рядом опустился летательный аппарат, присланный с Рощи. Джоселин подняли с материнской заботой и положили на носилки, а те, в свою очередь, погрузили в машину. Серый, как волк, Бенилвейн собственноручно подсоединил к скафандру Хейма кислородный резервуар. Флайер взмыл вверх и, словно копье, брошенное сильной рукой, устремился на восток, к Орлингу.

— Но… послушайте… янгир кетлеф… — Хейм прекратил жалкие попытки рассказать сторнам с помощью нескольких известных ему фраз об Андре и Б.И. Б общем, это было не столь уж важно. Скоро он будет на яхте, Уонг переведет и передаст по радио все нужные сведения, и двое путников будут найдены не позднее рассвета. Хейм уснул с улыбкой на губах.

Глава 8

В каюте было тихо. Кто-то повесил на переборке новую картину: пляж, вероятно, на Таити. Волны сапфирового океана, отороченные кружевами пены, омывали белый песок. На переднем плане легкий земной ветерок колыхал пальмовыми листьями.

В каюту вошел высокий человек. Джоселин опустила книгу, которую держала перед собой. Ее лицо залил румянец.

— Гуннар, — низким голосом произнесла она, — тебе не следовало вставать.

— Наш медик будет не против, если я проваляюсь в постели до конца своей жизни, — ответил Хейм. — Но пошел он к дьяволу! В конце концов, надо же мне проститься с тобой перед отъездом. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Конечно, слабость еще не прошла, но доктор Сильва говорит, что я быстро иду на поправку.

— Знаю, мы с ним беседовали. Ферментальная терапия — просто чудо, а? — Хейм замолчал, придумывая, что бы еще сказать, но ничего не шло в голову. — Я рад…

— Да сядь же, дурачок!

Хейм подтащил кресло к ее кровати и сел. Он еще чувствовал ужасное головокружение. Должно пройти еще несколько дней, прежде чем силы полностью восстановятся. Висевший на бедре пистолет зацепился за натянутую консоль. Выругавшись вполголоса, Хейм освободил оружие.

Джоселин не могла сдержать улыбки.

— Совсем не обязательно было брать его с собой. Никто не собирается тебя похищать.

— Надеюсь, что это так. Можешь считать, что он для страховки.

Ее улыбка угасла.

— Погибли двое хороших парней, остальные прошли далеко не лучший эпизод в своей жизни. Мне жаль, что так получилось, но на войне всякое бывает, и не стоит принимать это чересчур близко к сердцу.

Ее взгляд напомнил Хейму маленького зверька, загнанного в ловушку.

— Ты мог бы предъявить обвинение в убийстве.

— Боже мой! — воскликнул Хейм. — За какую же свинью ты меня принимаешь! Мы вылетели в поле, двигатель заглох, после чего произошло крушение, во время которого погиб один человек, и, направившись в горы в поисках помощи, потеряли еще одного. Если твои люди будут придерживаться этой версии, то мои и подавно.

Тонкая рука украдкой придвинулась к его руке. Хейм взял ее. Карие глаза Джоселин взглянули на него. Оба молчали.

Когда Хейм почувствовал, что больше не выдержит, а нужные слова так и не пришли, он сказал:

— Вы стартуете на рассвете?

— Да. Ученые — те, которые не знали об истинной цели экспедиции, — хотели остаться, но капитан Гутьерец отверг их предложение. Нам здесь больше нечего делать. Сколько вы здесь еще пробудете?

— Примерно одну земную неделю, пока не будут подогнаны новые ракетные установки. Конечно, еще мы потеряем время на то, чтобы выбраться из этой планетной системы. Ложе придется сопровождать нас и боеголовки будут доставлены лишь после того, как мы окажемся за пределами их зоны обороны. Но все же я рассчитываю, что мы выйдем на финишную прямую не позднее чем через десять дней.

Снова пауза, вызванная встречей их взглядов.

— Что ты собираешься делать дома? — попытался нарушить молчание Хейм.

— Ждать тебя, — ответила Джоселин. — И молиться за тебя.

— Но… Послушай, а как же твоя политическая деятельность?

— Это уже не имеет значения. Я не изменила своих взглядов… Или изменила? Трудно сказать. — Свободной рукой Джоселин смущенно потерла лоб. Волосы от этого движения шевельнулись, открыв ссадину между каштановыми прядками. — Б принципе я не считаю, что была не права, — продолжала она немного погодя. — Однако, возможно, на деле это было именно так. Но больше ничего не имеет значения. Видишь ли, ты перевернул вселенную, Хейм. Земля доверила свою судьбу тебе.

— Чушь! — Его лицо зарделось. — Одному кораблю?

— Капитаном которого являешься ты, Гуннар.

— Благодарю, но… ты преувеличиваешь мои возможности, и… Постой, Джое, мне кажется, дома тебе будет чем заняться. Тамошние настроения могут зайти слишком далеко в противоположную сторону. Каждый, кто в своем уме, меньше всего на свете стремится к крестовому походу. Ты должна постоянно говорить им, что враг не столь опасен, чтобы полностью уничтожать его. Надо напоминать, что в конце концов мирные переговоры состоятся, и чем разумнее мы будем вести себя на них, тем больше шансов будет на сохранение мира. О'кей?

Хейм видел, что ей нелегко дать ответ.

— Ты прав, — сказала наконец Джоселин. — Я сделаю все, что будет в моих силах. Но разговоры о политике — лишь уловка.

— Что ты хочешь этим сказать? — прикинулся непонимающим Хейм.

Губы Джоселин вновь скривились в улыбке:

— Право же, Гуннар, я просто уверена, что ты боишься.

— Н-нет, ничего подобного. Тебе надо отдохнуть. Я, пожалуй, пойду…

— Сиди, — скомандовала Джоселин, ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья. Прикосновение было легким, но Хейму легче было бы разорвать якорную цепь.

Лицо Джоселин то бледнело, то снова вспыхивало.

— Я должна объяснить, — внезапно сказала она с поразительной твердостью, — насчет того, что произошло раньше.

У Хейма по коже пробежали мурашки.

— Да, я надеялась убедить тебя не вступать в борьбу, — продолжала Джоселин. — Но потом поняла, что сюда вовлечено много больше. Бесконечно много…

— Ага… Без сомнения, прошлое…

— Что ты собираешься делать, — спросила она, — когда вернешься на Землю?

— Жить тихой, спокойной жизнью.

— А мне бы хотелось написать об этом книгу. Тем временем ты вернешься… — Ее голос стал чуть слышен. — О боже, ты должен вернуться. — Она подняла голову. — Я тоже буду там.

Чтобы заговорить, Хейму потребовалось столько силы воли, что он уже не мог поднять глаза и взглянуть на Джоселин.

— Джое, — медленно начал он, — ты помнишь слишком многое. Я тоже. Когда-то был случай, который нам не следовало использовать. Потом мы встретились снова, уже оба свободные и одинокие, и я подумал, что тот случай, быть может, повторится. Но он не повторился. Время необратимо…

— Нет, это не так, — перебила его Джоселин. — Конечно, сначала я думала иначе. Наши случайные встречи после моего возвращения с Урании, политический барьер между нами… Черт бы побрал всю эту политику! Я считала тебя просто привлекательным, да и то в основном это чувство казалось мне вызванным дружбой, которую мы так и не возобновили. По пути сюда я немного помечтала, но эти мечты выглядели самыми обычными бабскими прихотями. Чем ты мог ранить меня? — Она помолчала. — Оказывается, все же мог…

— Я пытаюсь не делать этого, — с отчаянием произнес Хейм. — Ты слишком хороша для того, чтобы успокаивать тебя ложью.

Джоселин выпустила его руку, уронив свою на одеяло:

— Значит, тебе все равно…

— Нет, не все равно! Но неужели ты не понимаешь: я не могу порвать с Конни, как ты порвала с Эдгаром. Когда она…э-э… помогала мне выпутаться из истории с тобой, это еще больше нас сблизило. Потом она умерла. Меня это словно подрезало под корень. И с тех пор, не отдавая себе отчета, я ищу такой же сильный корень. Я трус, который боится связать себя с чем-то менее сильным, потому что на моем пути может встретиться еще кто-нибудь, и тогда… Это было бы нечестно по отношению к тебе.

Джоселин уже овладела собой:

— Ты уже вырос из веры в непреходящую страстную любовь, не так ли? Мы понимаем, что действительность имеет значение в отношениях между двумя людьми. Если ты пытаешься предупредить меня, что можешь когда-нибудь нарушить верность, то обещаю, что не стану ревновать, если ты иногда немного погуляешь. При условии, что всегда будешь возвращаться ко мне.

— Я не хочу гулять. Дело не в физических причинах. Этого не хочет мой разум. Того единственного случая оказалось более чем достаточно. И когда я услышал о Новой Европе, то вспомнил об одной девушке, которая сейчас там. Я был молод и глуп и слово «привязанность» воспринимал очень игриво, что особенно плохо для космолетчика. Поэтому, когда закончился отпуск, я улетел, не взяв на себя никаких обязательств. Когда я оказался там в следующий раз, ее уже не было. Я колебался, раздумывал, искать ее или нет, но в конечном итоге не стал этого делать и вскоре получил назначение слишком далеко от этой планеты. Теперь…

— Я поняла. Ты хочешь выяснить, что с ней.

— Я должен.

— Но ведь это было лет двадцать назад, не так ли?

Хейм кивнул:

— Я должен узнать, что с ней. И увидеть ее в безопасности, если она еще жива. И не принимая все это во внимание, я, без сомнения, глупец.

Джоселин снова улыбнулась:

— Давай-давай. Меня это не особенно волнует.

Хейм поднялся:

— Ну, мне пора. Мы с тобой пока еще не годимся для волнующих сцен.

— Наверное… Я буду ждать, дорогой.

— Лучше не надо. Во всяком случае, не на полном серьезе. Одному дьяволу известно, что со мной будет. Может, я вообще не вернусь.

— Гуннар! — вскрикнула Джоселин, словно он ударил ее. — Никогда не говори так!

Хейм постарался ее приободрить, поцеловал на прощание и вышел. На обратном коротком пути к своей яхте он выглянул из окна флайера. Стал сторнов снималась со своей временной стоянки. Солнечный свет вдруг засверкал на их оружии. Хейм почувствовал, как сумятица и неразбериха внутри него вдруг уступили место облегчению — снова на свободе, снова хозяин корабля. А драконоподобные тени поднялись тем временем уже высоко и вскоре исчезли из вида.

Часть 3 Адмиралтейство

Предыдущая Стр. 2 из 21 Следующая