Гравиквазсры не просто вонзаются в звездолеты, а становятся вязальными спицами, пропущенными сквозь податливую шерсть. Первые два линкора, превратившись в хлам, бьют жестким облаком металлического рванья в третий линкор. Он тут же приумножает общую груду, как очередной пласт снега делает толще ком для снеговика. Четвертый… Мог уцелеть. Если бы мониторы не шарахнули повторно, прямо в центр обломков, оставшихся от первых трех линкоров. Четвертый звездолет, пораженный частью обломков, начал заваливаться на бок, будто в нем сместился центр тяжести. Именно в таком положении его и настигает второй залп. Центр исчез вообще, как, впрочем, сам четвертый линкор. Замыкающий, пятый, успел сманеврировать, и Джокт поразился реакции навигаторов и подвижности этой махины. Но при уклонении от столкновении последний из линкоров вынужден был выйти на форсаже в сторону мониторов. Как ни велики были возможности корабля, это не пошло на пользу его экипажу. Облако обломков все же задело корму пятого. И он завращался на месте, нанизывая сам себя на новый поток квазеров.
— Сошла лавина, и лыжники финишировали одновременно! — прокомментировал Спенсер.
Всего тремя залпами отряд мониторов дальнего действия вынес целое линейное соединение врага. Теперь планета оказалась беззащитной. Почти…
Глава 4
Джокт положил истребитель в крутой вираж, расстроив и без того смятенный порядок вражеских «Кнопок». И теперь возвращался к ведомым.
— Лидеру тройки истребителей! Орден Доблести! Повышение в звании! Что угодно! — командор Бранч, казалось, подарит сейчас Джокту звезду с неба.
Главное, чтобы не эту, оранжево-красную…
Линкор командора, не обращая внимания на огрызающиеся «Кросроуды» Бессмертных, уже давил полными бортовыми растерявшиеся «Кнопки», расстроив обе «Червивые розы». И основная группа «Зигзагов» уже кинулась добивать разрозненные вражеские звенья истребителей. А весь крейсерский отряд, «Моравы» и тяжелые крейсеры, вышли вплотную к планете.
— Впервые слышу, чтобы за дезертирство раздавали ордена, — сказал Спенсер и только потом добавил, — с возвращением, лидер! Надеюсь, мы не сильно помяли твой «Витраж»…
— Все в порядке.
Джокт еще не осознал до конца, что только что стал орденоносцем со всеми причитающимися привилегиями. Ему пока тяжело было сосредоточиться на такой новости. Компенсация ускорения, когда на доли секунды перегрузка возросла до сорока «же». Возврат. Проверка систем истребителя.
А на поверхности планеты уже расцвели первые бутоны разрывов. Крейсеры приступили к орбитальной бомбардировке.
— Нет, ты действительно герой, хотя и наполовину сумасшедший, — теперь заговорил и второй ведомый, — я уже подумал…
— Ничего себе — только подумал! Кто мне половину датчиков плазмой срезал?
— Ну я… — не нашелся, чем оправдаться, Смоки.
— Будешь должен шикарный стол в Эр-Пе-Ве! Когда вернемся… И чтобы — яблоки натуральные! Полкредита за штуку! И талую воду с ледников! — вспомнил Джокт старый рассказ Барона про быт хайменов. — А если честно, я больше всего боялся, что вы не станете ничего делать, а рванете следом. Тогда бы никто никому и ничего не был должен…
— Принято, ком! Будут тебе талые яблоки и ледник за полкредита!
Мимо истребителей как раз проходила цепочка мониторов. Слажено, по команде, они сбросили скорость практически до нуля. После, нелепо перевалившись с боку на бок — все разом — снова вошли в полетный режим. Джокт почувствовал себя маленьким мальчиком, перед которым взрослые и суровые дядьки выстроились по стойке «смирно» и козырнули, словно самому чтимому старейшине. Вот только не хватало ощущения законченности… Как будто стереть одну «Кнопку», когда рядом щетинятся антеннами еще сотни таких же «Кнопок». И нет дороги назад.
— Наши действия, ком? — обратился Джокт к командиру Лерою.
Тот ответил не сразу. Не оттого, что был занят погоней за целью или выведением тактических расчетов. Скорее ему нечего было ответить.
— Наши действия — полное бездействие. На орбите все уже чисто. Линкоры минируют вторую приливную точку, других Приливов в ближайших секторах нет. Разве что сами Бессмертные прогрызут. Но тогда нам… — Командир прикусил язык, и слово «крышка» не прозвучало. — Сейчас будут готовить к посадке транспорт.
— Но куда именно? В какую точку?
— Не по адресу вопрос. А вообще, диспозиция существовала еще изначально. Вот и проверим — насколько она верна…
— Джокт! — коснулся слуха слабый вызов Спенсера. — Джокт, внутренняя связь!
Лерой отключился от общей связи, но Джокт, привыкший доверять другу, не воспользовался этим обстоятельством, скользнув пальцем в перчатке по полоске активации внутренней связи.
Теперь общение происходило только между ним и Спенсером. В случае необходимости система связи вышла бы автоматически на общую волну.
— Слушаю, Спенсер.
— Не дразни майора, видишь, он сейчас не в ладах с самим собой.
— А еще больше — с командором Бранчем, — добавил Смоки, который уже висел на одной волне со Спенсером.
— Но я же ничего такого…
— Конечно, ничего такого. Ты бы еще попросил расчет вероятности возврата в Крепость! Все пошло наперекосяк, и нужно это понимать.
— А я и так понимаю. Но это не значит, что не имею права уточнить дальнейшую задачу… Между прочим, задачу для всей тройки.
— Право ты, конечно, такое имеешь. Но… не надо, Джокт, Мы — команда. Авторитет командира для всех непререкаем. А ты только что посадил его в лужу. Понимаешь? Какого ответа сейчас можно ожидать? Вы трое — налево, остальные — направо, начинаем биться лбами в запертый Прилив… Нет? Или — всем истребителям собраться над южным полюсом планеты!
— Южным? Полюсом?
— Не хочешь? Тогда — над северным. Или вообще — следуем к поясу астероидов, посмотреть, как там дела у автоматических крейсеров… Нет никакого плана действий. И быть не может. Командор Бранч просто следует логике изначального плана — раз уж мы сюда пришли, чтобы прорваться к поверхности, значит, десант пойдет на посадку. И будет держаться, сколько сможет. В случае, если основным силам удастся пройти твоим Серым Приливом, эти действия имеют смысл.
— Но ведь это не удастся! — почему-то обиженно проговорил Джокт, отчетливо представляя, насколько надежно закупорен Прилив.
Еще он был ошарашен пусть дружеским, но внушением за, в общем-то, безобидный вопрос, адресованный командиру истребительного отряда.
— И я так думаю. Не удастся. И Смоки так думает… Смоки? Согласен?
— После той дуры, что рванула в приливной точке, да еще после астероида, — видали, какой огромный? — там даже пехотинец с ранцевым двигателем не протиснется. Но шанс — это всегда неожиданный гость. Кто знает. Что произойдет уже через пять часов? Или через пять минут?
— Вот видишь, Джокт! Все так думают. Второго варианта нет, только ждать. А если ничего не выйдет у всех нас… Все равно для десантников существенная разница — где подыхать! На поверхности, в бою, или в коробке транспорта… Не в этом дело. Просто со стороны выглядело так, будто ты герой дня, выполнивший свою часть работы, а командир на твой вопрос…
— Я понял. Ты прав. Сейчас извинюсь.
— Стой, Джокт! Стой, дурак! Ты…
Но Джокт уже вернулся на общую волну, снова запросив майора Лероя.
— Не сейчас, — последовал ответ, прозвучавший, как показалось Джокту, с оттенком раздражения.
— Ком, я насчет своей глупости…
Снова тихо зашелестел индивидуальный вызов Спенсера, и Джокт уловил что-то насчет свойства любой глупости шириться и размножаться.
— Прошу меня извинить. — Сразу после этого Джокт перешел на индивидуальный канал связи с командиром. — Я даже не уверен, что и сейчас поступаю правильно… Только прошу не думать, будто я…
Вот, черт! Опять запутался!
Пару секунд командир молчал, и были слышны только отголоски переговоров экипажей крейсеров, отмечающих бурной радостью каждый новый запуск орбитальной бомбы. Запуск, маневрирование в атмосфере, где бомбы пытались перехватить средства ПКО, а главное — моменты контакта. Счет шел уже на десятки тысяч километров уничтоженной поверхности.
— Тут любой запутается, — наконец-то отозвался майор, и Джокт физически ощутил ту незримую линию, находясь на которой Лерой выбирал — свернуть налево или направо? Очередной палиндром. На этот раз шаг был навстречу. — Хорошо хоть, понял… В следующий раз попробуй обдумать последствия любого вопроса, прежде, чем задашь его. Сам, кстати, понял или…
— Нет, это Спенсер, — признался Джокт.
— Спенсер… Хорошо, — последовало неожиданное заключение, — до связи.
Очень хорошо! Просто замечательно! Добиться от командира признания в том, что он беспомощен! Пусть даже признания на индивидуальном канале!
Пока Джокт так раздумывал, он неосознанно приблизил «Витраж» к планете. Слишком уж заразительны и эмоциональны оказались комментарии экипажей крейсерской группы.
— О! Тут были Аппалачи!
— Куда подевался Мадагаскар? Или показалось?
— Повезло пехотуре, спустятся, а там — голое поле. В ямочках.
— Смотрите! Бомбометчики что-то пишут!
— Как — пишут?
— Не как, а — чем… Орбиталками! Уже написали: «Пламенный привет от…».
Привет был действительно пламенный. Три материка, различимые с орбиты даже под толщей желтушных облаков, покрылись апокалипсическим пунктиром. Очаги бушующего огня, прожигавшего почву на сотни метров вглубь, складывались в какие-то буквы. Разглядев все как следует, Джокт понял: ему почему-то не хочется разделить общее веселье. Пусть даже там, внизу, был враг. Все-таки бомбардировке подвергся не какой-нибудь сплошь военный объект, а планета. И сразу вспомнился вражеский транспорт, который Джокт выпустил из перекрестья прицелов. Он все никак не мог забыть «Поворот Альвареса» в исполнении навигатора — Бессмертного. Зря пытались добиться от него вразумительного мотива этого поступка сотрудники особого отдела. Ведь никак невозможно объяснить посторонним то, что не можешь объяснить самому себе.