Упираясь ногами в пол, тяжело отдуваясь, Архипов протиснулся в дверь, протащил за собой тележку, оставляющую пыльный след свежих опилок, и хлопнул по замку. Дверь мгновенно закрылась, отрезая ангар от жилых помещений. Архипов же прошел десяток шагов по узкому коридорчику и уперся в выход шлюзовой камеры. Прикосновение к замку активировало старый механизм, годный лишь на то, чтобы проверить – закрыта ли первая дверь. Все было в порядке. Механизм помедлил всего лишь пару секунд, а потом дверь с шипением ушла в стену.
Сердито отдуваясь, Валерий шагнул в темный коридор, волоча за собой груз. Как только он сделал первый шаг, над его головой вспыхнул свет – самая обычная световая лента. Почти желтая от старости, она исправно змеилась под старым потолком, заливая потоками света огромный коридор, бывший когда-то частью внутренних систем звездолета.
Архипов остановился. Вскинул голову. Откинул на спину легкий шлем и с наслаждением оглянулся. Да. Он почти забыл, как это было. Какими огромными были коридоры. Какими белоснежными. Как блестел идеально чистый пол! Величие. Мощь. Сила человеческого разума, способного создать такую махину и отправить ее на десятки световых лет на свидание к далеким звездам – поражала.
Архипов тяжело вздохнул. Опустил голову, наклонился и с трудом шагнул вперед, таща за собой деревянную тележку. Теперь, без шлема, управляющий слышал, что она скрипит и грохочет. Неприятное чувство охватило Архипова. Чувство, от которого порозовели его покрытые щетиной щеки. Чувство стыда. До чего они дошли! От звездолетов – до деревянных колес.
– Нет, – твердо сказал Архипов. – Неправда.
Он знал – ему нечего стыдиться. Он спас людей. Основал колонию. На планете развивается промышленность. Они уже не потребляют старые ресурсы, нет, добывают свои. До звездолетов еще далеко, но знания не потеряны. Ничего не потеряно. Питание есть. Медицина, образование, науки…
Внезапно разъярившись, Архипов бросил деревянную ручку тележки, пнул ногой деревянный ящик и сердито зашагал дальше. Уже не горбясь, с гордо вскинутой головой, заложив руки за пояс летного скафандра. Он хмурился и шагал вперед. Громкое эхо его шагов металось по пустому коридору, отскакивая от стен россыпью железных шариков.
Увидев впереди темный провал двери, Архипов решительно направился к ней. Единственное темное пятно в белоснежной стене – ошибиться тут было сложно.
Подойдя к двери, Валерий секунду помедлил, но потом, собравшись с духом, решительно шагнул в проем.
Комнатка была небольшой – видимо, бывшей каютой дежурного. Три на три метра. Вдоль стен стояли морозильные шкафы. В углу – печка термической обработки. Посередине стоял крохотный стол. За ним, на стуле, сидел человек. Склонившись над столом, он медленно водил серой пластиковой ложкой в белой тарелке. В тарелке плавая бурая комковатая жижа – питательная кашица из рациона жителей орбитальных станций. Полезные вещества, витамины, укрепляющее, чуть клетчатки – все очень полезное. Легкоусвояемое. И жидкое.
Архипов замешкался – хотел сказать что-то остроумное, веселое. Но человек поднял голову, взглянул управляющему в лицо. И слова застыли на губах.
Человек был невысок, широк в плечах. Но он сильно похудел – настолько, что старый серебристый комбез пилота висел на нем, как на вешалке. Лицо осунувшееся, мрачное, худое. Торчат скулы, словно высеченные умелой рукой из отливающего серым загаром мрамора. Тонкие, плотно сжатые губы. Голова – лысая, как коленка, вся в коричневых пигментных пятнах и серых шрамах от операций. Но главное – рука. Левая кисть торчит из рукава, как лапа скелета. Усохшая, практически одни кости, обтянутые морщинистой серой кожей. Руку так и не спасли. Она уже никогда не ляжет в управляющий гель космического судна.
– Павлов, – тихо сказал Архипов. – Все еще жив, чертяка.
Николай осторожно положил ложку на стол, медленно поднялся. Архипов порывисто шагнул к нему, обнял, что было сил, прижал к широкой груди. Бывший пилот сдавленно булькнул и замотал головой.
– Пусти, – хрипло шепнул он. – Задавишь, медвежатина!
Архипов грустно улыбнулся и разжал руки. Неважная шутка. От его былой силищи тоже осталось только воспоминания. Да, Павлову пришлось несладко. После спасения его собирали по кускам, даже в заморозку клали. Но и Архипову досталось – уже позже. Ранение. Инфаркт. Жуткий местный вирус, которым он умудрился заразиться первым. Да, впоследствии заразу назвали его именем – вирус Архипова, – чего еще ждать от этих доморощенных юмористов с пробирками. Но это уже потом – когда откачали. Потом стройки. Бессонные ночи, недоедание. Волнения. Еще вирус. Еще инфаркт… Порой Архипов думал, что лучше бы его как Павлова – сильно, но один раз. Так гуманнее, чем отрезать по кусочку за раз.
– Что смотришь? – буркнул бывший пилот, исподлобья глядя на управляющего. – Давно не видел? С утра же общались.
– Это по видео, – отмахнулся Архипов. – А вживую… Когда вживую виделись?
– Три года назад, – медленно ответил Николай. – Когда я спускался с орбиты за электроникой.
– Три года, – Валерий вздохнул. – Точно, это когда у Климова дочь родилась. А до этого – семь. Десять. Всего десять лет прошло, Коля.
– Прошло и прошло, – буркнул Павлов. – Как там Климов, кстати? Не передумал?
– Сейчас, разбежался, – щурясь, ответил Архипов. – Климова я тебе не отдам. На его энтузиазме вся летная часть держится. Он уже винтовой самолет строит. Серьезно. Двигателя нет, керосином и не пахнет – а строит. Планер разбил в прошлом году, так взялся…
Архипов махнул рукой и замолчал. Павлов пристально смотрел ему в глаза, не мигая, как гигантская рептилия.
– Может, передумаешь? – тихо спросил Архипов, не зная, что сказать.
– Ты это брось, – Павлов усмехнулся. – Сколько я в этот проект вложил? Десять лет! Да и сам знаешь – надо лететь, Валера. Надо.
– Они прилетят, – вскинулся Архипов, продолжая давний спор. – Коля, ну что такое десять лет по меркам космоса! Экспедиция только-только развернулась! Конечно, мы не вышли на связь, нас считают погибшими. Поэтому и торопиться не будут. Но все равно, по нашей проторенной дорожке сюда пойдут новые корабли…
– Или не пойдут, раз мы не вернулись, – отозвался Павлов. – А пойдут они, например, к той интересной системе, у которой три планеты в зеленой зоне.
– Николай…
– Ай, – бывший пилот махнул рукой. – Все, заканчивай. Все решено. Все процессы запущены. Уже ничего не вернуть.
– Я должен был попытаться, – Архипов вздохнул. – Инга бы мне не простила, если бы я не попробовал тебя остановить.
– Как она там? – помолчав, спросил Павлов.
– Растит дочь, пока я мотаюсь по стройкам, – тихо отозвался Архипов. – И нашу растит, и за другими присматривает. Заведующая детсадом. У нее не забалуешь.
– Сколько за последний год?
– Десять, – быстро отозвался управляющий. – Десять толстых здоровых карапузов. В следующем году планируется двадцатка. Вакцина работает. Это точно. Штамм устойчивый. А в конце полугодия запускаем универсал – генномодифицированный активатор. Все только начинается, Коля. Все только начинается.
– Нас оставалось триста двенадцать, – тихо сказал Павлов. – Сколько сейчас?
– Двести пятьдесят, если не считать детей, – жестко ответил Архипов. – Первые годы, сам знаешь, были тяжелыми. А еще ты забираешь три десятка.
– Нет прироста, Валера. Нет. И не догонишь. А догонишь – что будешь делать через полсотни лет?
– Стучать изнутри в крышку гроба, – раздраженно бросил Архипов. – Коля, мы же не собираемся восстанавливать популяцию! Мы не основываем колонию и не собираемся заселять всю планету. Нам не нужно всего этого – догнать, перегнать… Просто необходимо продержаться еще немного.
– Остатки экипажа вымирают, – жестко сказал, Павлов, и на его серых скулах, изрезанных мелкими шрамами, заходили желваки. – Посмотри правде в глаза. Никто не прилетит. А если и прилетят, то, возможно, будет слишком поздно.
– Мы знали, что так может быть, – не менее жестко ответил Архипов. – Мы все взяли билет в один конец. И то, что мы сейчас еще дышим и ходим, – удачное стечение обстоятельств.
– И что, это конец? – Павлов вскинул редкие, почти выпавшие брови. – Все, работа окончена, возьмемся за руки, друзья? Сядем кружком под большим деревом, почистим яблочко, или что там у вас в кустах растет? Под хруст свежих витаминов вспомним, как когда-то предки летали среди звезд?
– Не надо, – хрипло попросил Архипов. – Прошу, Коля, не надо так.
– А так и есть, Валера, – резко ответил Павлов, – так и будет. Ты молодец, обеспечил выживание спасшимся. Но ты прав, мы не колонизаторы, мы разведчики. А это значит, мы должны вернуться домой. Должны принести то, за чем нас посылали – бесконечно важную информацию. Более важную, чем мы сами, более важную, чем наши друзья. И дети.
– Знаю, – бросил помрачневший Архипов. – Ты прав, Коля. Прав. Именно поэтому на тебя все и работали десять лет. Просто… Просто я не могу потерять всех вас опять! Не хочу отпускать. Это как руку отрезать, или ногу. Коля, вы же на верную смерть идете! Останьтесь! Подождем еще лет пять или десять…
– Нельзя больше ждать, Валера, – печально ответил Павлов. – Нельзя. Через десять лет от этого корыта останется только груда металлолома.
– Ой, да ладно, – буркнул, отдуваясь, управляющий колонией. – Продержится он еще и пять, и десять лет, сделан на совесть.
– Прежде всего ломается не техника, а люди, – отрезал Павлов. – Через десять лет кто тут останется? А кто будет способен отправиться в путь? Без цели закиснут люди, обживутся, расслабятся. Нет, Валера. Надо лететь сейчас. Я это знаю. И ты это знаешь. Иначе сейчас «Ефремов» по-прежнему болтался бы на низкой орбите.
Архипов ничего не ответил. Он просто смотрел на Павлова – постаревшего, усохшего, искалеченного. Но все еще горящего жаждой жить и работать. Он сейчас так походил на «Ефремова»… Поврежденный, потерявший часть себя, почти развалина. Но не сдавшийся. И все еще способный удивлять.