Бежим. Пиликанье! Свои! Наконец-то! Свои! Икать колотить!
– А пожрать есть чё? – спрашиваю я сержанта пехоты, командира этого блокпоста.
Вместо ответа он стискивает меня в объятиях, будто проверяя мою броню на динамическое сжатие. И клокочет горлом, будто у него там чай застрял.
Свои! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось. Оглушительным урчанием пустого живота. Блин, в этом профилактории – кормят? Или так и будем натощак бегать? Как истинные коммунисты, Павки Корчагины?
Глава 10
Как я оказался перед лицом нашего командования – не помню. Да и сам факт этого не сильно озадачил. Ваня же у нас – главнюк. Сам себя назначил, ему и докладывать. Да и Асара – офицер связи. Ей по должности положено – составлять рапорты, писать докладные и объяснительные. На тему «Как я провёл прошлым летом». И – «Что я делал со стольких-то вчера – по сей момент». Ей продумывать нам алиби, явки и пароли.
А я – обычный рядовой рембата. Потому я – приставными шажочками, за спинами остальных, шаг за шагом – к выходу. Понимаю, что не по уставу – сваливать, пока тебя не отпустили. Но! Пошло оно всё! Я – никто. И они мне, соответственно, тоже – никак. И присягу я давал лишь однажды. Армии, которая здесь представлена лишь одной моей усталой харей. А им я не присягал. Так и бегаю – вольноопределяющимся.
Я, наверное, очень обижал всех встречных. Мне – радовались, отдавали честь, приветствуя. А я, свинья неблагодарная, пёр быком гопстоповским, никого не видя. Но я и правда «мерцал», выпадая из реальности. Тело меня само притащило в «наш» бокс.
А там – Рата. Что-то щебеча, раздела меня, сунула в санузел, под душ. А когда я оттуда выполз – на запах выполз – стол был накрыт. Только когда все блюда опустели, а живот мой – надулся, как бурдюк с бродящим вином – только тогда сознание моё прояснилось. И я осознал себя – голым, в обществе дамы.
– Ой, как приятно! – усмехнулась Рата, видя моё смущение и расстёгивая свой комбинезон. – Тебя привести в норму?
– Рата, красавица, ты – обворожительна! – промямлил я. – Но ты уже привела меня в норму. А вот на дальнейшее у меня просто нет сил. Просто побудь рядом. Это мне поможет много больше.
– Совсем скверно? – посерьёзнев, спросила Рата.
– Полный абсурд, товарищ командир, полный! – махнул рукой я.
– Эти легионеры – первые твои трупы? Ты раньше – убивал? – спросила она, проникновенно смотря мне в глаза.
– Нет, – покачал головой я. – Не убивал. Но это – последнее, о чём я думаю сейчас. Последнее, что меня заботит.
– Расскажи мне – что тебя заботит? – спросила она, кладя руку мне на запястье.
Мотаю головой:
– Лапушка, я так опустошён, что просто не могу словами выразить всё это. Никаких слов нет. Одни слюни. И те – матом. Нет, даже материться не могу. Полный ступор в голове. Мешанина и рванина. Прости, мне надо разобраться в себе. Нет! Не буду! Просто нужно время, чтобы вся эта муть – осела. Тогда и вылью я этот мутный осадок в сточную канаву. А сейчас – ничего нет. И меня – нет. Нет – меня.
Окончание этого монолога мне на самом деле приснилось. Приснилось мне, что я так и уснул за столом, уронив голову на руки, на полуслове. Снилось мне, что хрупкая девушка подняла меня, как мальчика, на руки, отнесла к топчану, что был у нас в углу за силовой ширмой. Снилось мне, что она сидела рядом, гладя моё лицо своей рукой, что-то напевая.
Потом мне приснилась мама. Что пела мне колыбельную. А потом мне снилось, что место мамы заняла – жена Эхра. Что горела она во всепожирающем пламени «очищающего огня», но молча, смотря на меня, с укором, своими мёртвыми, стеклянными глазами. Её живот, объятый пламенем – вздувается, лопается, разбрасывая вокруг кляксы жидкого, горящего напалма. Оттуда, как зародыш чужого, вылезает огненный демон. С горящей красным пламенем звездой во лбу. На моём лбу. Смотрит на меня с ледяным равнодушием мясника, мои губы на лице демона – скалятся в ухмылке тамбовского волка, с его рук срывается тугая струя ослепительно-белого, как расплав стали, огня.
Осознав себя сидящим голым задом на холодном бетоне пола, с облегчением понял, что это был кошмар. Просто – сон.
Вставленный в меня компьютер исполнительно подсказал мне, что проспал я аж 57 минут. Опять побрёл в душ. Смывать с себя плёнку липкого холодного пота. А после душа – к рабочему столу. Как был, голый, мокрый. Разбирать плазменный пистолет. Появилась идея.
Как я и надеялся – основные части плазмогана оказались исправные. Но я не собирался восстанавливать пистолет. Я сделаю огнемёт. Из плазмогана. Да, идея – безумна. Именно поэтому надо было спешить. Иначе приснившийся кошмар – развеется. А вместе с ним развеется и идея этого огнемёта. Придёт понимание, что это – невозможно, да и вообще – не нужно. Ибо – бред. Надо успеть, пока ещё нахожусь в этом полубреду.
Поняв это, влезаю в искин нашего рабочего места и начинаю «творить». «Творить добро для всей земли». Как завещал великий Ленин. Всем – бобра, бобёр же всегда побеждает зло? Нет, это бабло побеждает зло. А бобёр – просто допёр, что всем нужны лучи бобра.
Искин мне советует подключить к творчеству «Кабши». Верно, пора бы одеться и включить искины комплекса. На троих надо соображать. На троих!
И верно – «Кабши» имеет готовое приложение для подобной работы. Чувствую себя Толей Старком. Так же – в костюме Железного Человека, и так же передвигаю в воздухе светящиеся голограммы.
Таким меня и застал Эхр. Я его не узнал. А узнав – ужаснулся! От былого Эхра осталась едва половина. Левый глаз ему заменил электронный прибор, как у Арни Т-700, свежие шрамы и синяки ещё были фиолетовыми, да и сам Эхр был весь какой-то чёрный.
Но я обнял его.
– Прости, – сказал я.
Эхр горестно улыбнулся:
– За что ты-то прощения просишь? – скривился он. – Это я не смог её спасти. Сам вот, видишь, я наполовину уже не я. Киберглаз, металлокерамические полчерепа, колени, правая ступня, три ребра. Говорят – биоматериал для имплантации кончился. Так что можешь теперь брать меня под контроль своим «Кабши».
Эхр пытается шутить. Имеет в виду, что он – полудрон. Это хорошо. Что шутит, а не то, что киборг. Шутит – значит, жив. Хоть и не смешно шутит.
– Верно, – опять обнимаю похудевшего соратника, – ты мне нужен. Присоединяйся. Горевать – бессмысленно. В бою сыграем тризну! Отомстив!
Эхр – обнял меня в ответ.
Как бы я ни смеялся над инженерным уровнем Эхра, а он оказался незаменим. Ну кто подскажет мне тот контекст, который в базах – опущен, потому как всем известен. Всем, кроме бедного, усталого землянина? Ну откуда мне знать, что адамант не выдумка, а реальность?! Да-да, именно – адамант. Уж не знаю, тот ли это самый адамант или это чистое созвучие, но и тут адамант – самый прочный материал из существующих. При этом не поддающийся вообще никакому воздействию. Никакой обработке. Именно поэтому я его ещё не встречал.
Встречал. «Кабши» покрыт адамантовым напылением. Ствол пулемёта Вани изнутри – тоже. Только вот это какой-то психологический выверт. Как в той присказке: смотрю в книгу – ничего не вижу. Ещё когда «Кабши» и мой внутриголовной искин показывали мне устройство карабина Легиона, что мешало мне увидеть, что они обработаны адамантом? Ничего, кроме подсознательного убеждения, что этого не может быть, потому что не может быть никогда!
– И где брать этот адамант? – в крайней степени удивления спрашиваю я.
Удивлён и Эхр. Но это не мешает ему. Видимо, привык к моей ненормальности.
– У нас же есть синтезатор, – пожимает плечами он. – Только не думаю, что тебе позволят его синтезировать. Да и не думаю, что ты согласишься отдать «Кабши» на переработку. Вот если бы вы принесли броню или оружие Легиона!.. Лучше всего – их мечи. Ну, или другое их оружие ближнего боя. В них адаманта больше всего. Или – митрила.
Тут я совсем сел на стул. И этот тут! Хотя погоди! Кольчуга Фродо Сумкина была из мифрила. Лёгкого, как дюраль, но прочнее титана.
«Нах! Нах!» – кашляю я. Всё это интересно, конечно, но – потом!
– Та-а-ак! – встаю я. – Кто не позволит? Почему?
– Потому что он бы не был таким редким и дорогим, если бы его можно было получать так легко, согласись, – говорит Эхр, раскрывая передо мной сводки и графики. – Адамант – овеществлённая энергия. Для его синтеза нужно… вот! Для одного грамма. Нам надо… так… ствол… камера… переходник… Вот сколько! Это только для поверхностного напыления!
Смотрю на цифры и стремительно падаю духом. Как всегда – полёт мечты разбился об твёрдые и острые скалы возможностей.
– Кто позволит тебе перераспределять мощность? – продолжил Эхр. – И так жёсткие рамки потребления.
Плюнул, махнул рукой и побрёл обратно к топчану. Обиделся я на этот мир. Пойду посплю. Может, приснится способ получения нейтриниума? Или приснится тот киноперсонаж, с белой звездой во лбу, в дурацких обтягивающих трикошках, и подарит мне – свой звёздно-полосатый щит? На день рождения, как тот волшебник в голубом вертолёте? Или голоногий коротышка мне подгонит свою тельняшку?
Да и по-любому – утро вечера мудренее. А сейчас вообще ночь.
Нет, он не волшебник. И вертолёта у него не было. Даже голубого. Он – простой бессмертный демон по имени Ваня. Именно он меня разбудил. Очень бережно – столкнув с топчана.
Нет, я не ушибся. Генератор щита «Кабши» уже наполнил свои конденсаторы, опять сработал, как гравиподушка.
– Ты и одет уже, – кивнул Ваня.
И не здоровается. Хотя формально начался новый день. Смотрю на время – 1 час 32 минуты проспал.
– А как же – принять ванну, выпить чашечку кофе? – зеваю я, потягиваясь.
– Некогда, – ответил великан. – Надо до рассвета успеть.
– Что успеть? – спрашиваю я, оглядываясь.
Голограммы так и светились. Эхр спал, свернувшись калачиком, как котёнок, на соседнем топчане.
– Орудия те уничтожить, – говорит Ваня, будто продолжая какой-то незавершённый разговор. Только вот начала разговора я не помню.