Улыбаясь, экипаж «призрака» переглянулся, подмигивая друг другу. «Забились, наверное!» – тоже усмехнулся Пёс. Пилоты – элита элит «Затмения». Особое отношение Звёздного Пса к ценным кадрам весь персонал корпорации не только знал, но и ценил. А этих трёх ребят Пёс помнит ещё тощими мальчишками с горящими и голодными глазами. Вся их жизнь – «Затмение». А для Звёздного Пса они и есть «Затмение». Не заводы, не орбитальные базы, не верфи, не научные станции, а именно люди. Его люди. Ставшие для него той семьёй, о которой Пёс не хотел вспоминать. Не хотел и не вспоминал. Долгие годы. Слишком больно было вспоминать. И вот – призраки прошлого его настигли. И былая боль снова терзает душу.
– Хозяин, – нерешительно начал Кабалет, переглянувшись с остальными членами экипажа, как бы ища поддержки в глазах ребят, бывших ему не только подчинёнными, а самыми близкими людьми, боевыми братьями. – Вы нам как отец. Нас, межзвёздный мусор, вы приняли и сделали теми, кто мы есть. Мы слышали вызов от Ловца Душ – вам. Знаем, что это нарушение, что у нас нет доступа к такой информации, но вызов от кого-то вам – вызов всем нам. Дело чести!
– Дело чести! – тихо повторили остальные члены экипажа.
Звёздный Пёс покачал головой. «А ты говоришь – „Разгерметизация”!» – усмехнулся он. Запись спектакля Лиходея почти свободно гуляет по боевым планшетам офицеров внутреннего круга «Затмения». И слили её сами контрразведчики СБ. Потому как «дело чести»! Вызов чести!
У «Затмения» бывает только два вида персонала – «свои» и «временные». Чужие. И только один вид контракта – срочный. Экипаж этого корабля – без контракта. У них пожизненный найм. Они знают, что для них не будет увольнения. Только уничтожение. Сразу после утраты доверия. И есть два круга общения в «Затмении». Свои и – чужаки. Чужаки и есть чужаки. А вот для тех, кто принял клятву, «Затмение» – семья. Большая, не всегда дружная, но семья. Клан. И безоговорочная вера и преданность отцу «Затмения» – Звёздному Псу, открытому игроку.
– По возвращении оповестите своё командование, что вы наказаны, – процедил Звёздный Пёс.
Все трое синхронно кивнули. И – улыбаются. И всё же Кабалет продолжил:
– Но нам не понятно – кто такой этот Ловец Душ? Появился из ниоткуда, с флотом, с базой, со своими шпионами, с наглостью – бросить вызов открытому игроку, всем нам! Считай, вызвал на бой не только нас, но и весь Союз вольных, а оскорбив провидца – плюнул в лицо всему Основанию! Кто этот покойник?
Человек, которого половина Вселенной знала как Звёздного Пса, а другая половина – как открытого игрока, молчал. И не потому, что не доверял этим воинам. Если бы не доверял – не летел бы с ними в логово врага лишь под призрачной вуалью поля преломления. Молчал потому, что ему было больно вспоминать, а тем более озвучивать свою боль.
– Сейчас, – глухо сказал Пёс, – я не знаю, кто он. Когда-то давно он был известен под именем Красный, Кровавый Космический Волк, а позже – под именем Лиходея Кровососа. Довольно широко был известен. Лихой авантюрист. По-своему гениальный. Харизматичный. Сколотил мощную группировку, от которой трепетал целый сектор Галактики. Он был довольно неплохим человеком. Ещё раз повторю, он был гений! Без какого-либо преувеличения. Он был для меня – идеал. У него была только одна неприятная особенность. Только одна, но – фатальная. Он любил гиперпрыжки. Без гиперсна. Говорил, что это помогает ему думать. Помогает ему лучше узнать самого себя. И однажды он вернулся домой другим человеком. Правду говорят, что если долго вглядываться в бездну, то она поглотит тебя. И она поглотила Лиходея. Такого монстра Вселенная ещё не видела. Хотя… Вселенная видела всё. Я – не видел. Теперь он жил только тогда, когда кто-то страдал. Чувствовал себя живым, получал удовольствие – только от пыток. Он пытал меня. Пытал мою мать. Моя мать умерла от невыносимой боли в его руках. Когда он её извращённо насиловал. На моих глазах. Так ему было приятнее. В тот момент и я стал другим человеком. Я дождался момента, изувечил его. Думал, что убил. Выбросил его в космос. Но как оказалось – не добил. Кто такой Ловчий Душ? Не знаю. Знаю лишь, что тот, кем был Волк, кем был Лиходей, – уже не вернётся. Он остался где-то в подпространстве. Кто такой Лиходей? Это был хороший человек. Легенда. Человек, на которого хотелось равняться, брать с него пример. Идеал. Был. Он был… моим отцом.
Глава 10
– И всё же я считаю, что доминаты завалят любое сотрудничество между частями человечества! – сказал голос. Голос плыл, то приближаясь, то удаляясь. Звучал то громче, то издалека, тише.
– Даже перед угрозой тотального уничтожения? – спросил второй голос.
– Они не считают это угрозой, – ответил первый голос.
– Вот это уже интересно! – вклинился третий голос. – Поясните своё утверждение!
– Всё просто! Ну о чём я вам втолковываю уже третью декаду? – возмутился первый голос. – Вы хуже абитуриентов! Слушать, но не слышать!
– Попросил бы ближе к теме, уважаемый! – проворчал четвёртый голос.
– Я же вам уже язык оболтал о ситуации с энергоснабжением системы! – проворчал первый голос.
– Опять! – застонал пятый голос. Тут, оказывается, людно. И судя по эху – тесно.
– Да-да, уважаемые! – страстно зашептал первый голос. – Можете опять мне прочитать лекцию о профессиональной деформации моего сознания, но я в очередной раз утверждаю, что источник всей сложности текущей ситуации – истощение источников энергиума и фатальное падение добычи.
– Если вы прямо сейчас аргументированно подвяжете ваш энергетический кризис к нашему с вами нахождению здесь, в этой камере, то я приму вашу сторону в данной дискуссии, – постановил ещё один голос. Я как-то забыл собственный счёт этих голосов.
Мне было очень больно и – лениво. Даже глаза открывать не хотелось. Понятно, что я взаперти, понятно, что я во власти работорговцев. Но Ваня – рядом. Я это чувствую. А значит, ещё побарахтаемся! Сейчас, немного дух переведу и – на рывок встанем. Гля буду! Век воли не видать!
– Не шевелись! – хрипит Ваня. – Тут и так не продохнуть. Лёжа – быстрее отрегинишься.
Причём последнее слово он сказал по-русски. Знай наших! Правы пиндосы: русский – это не кровь. Это вирус. Ментальный мемо-вирус.
– Как скажете, уважаемый! – сказал первый голос. Тот, что с «профессиональной деформацией». – Напомню мои постулаты. Нехватка энергии началась не вчера…
– В том-то и дело, – пробурчал кто-то. Но на него зашикали, затыкая.
– И те, кого мы постановили называть доминатами, ибо «тайные теневые правители человечества» и даже «корпоратократия» – неудобно.
– Ближе к теме, уважаемый!
– Так вот!
Даже я усмехнулся. Тут же застонав. Я получал высшее образование в своё время. Имелся такой недостаток. Потому чувствую себя сейчас в лекционном зале. С профессором за кафедрой. А эти индивидуумы просто не умеют говорить кратко и по сути. Ибо для них всё кратко и по сути.
– Они уже давно пробуют найти выход из ситуации, – продолжил профессор, буду называть его так, для удобства. – Мы уже обсудили, как они ввели социально приемлемый способ снижения энергорасходов – экономию. Пропагандируя и навязывая её. Как социально-приемлемый способ снижения потребления энергии. Довольно успешно. Но! Теперь очевидно, что это было лишь откладывание проблемы, отодвигание её в будущее. Которое наступило. Второй этап был – замедление развития. Но они взялись за дело слишком рьяно, чем породили резкое расслоение общества и бунт Основателя.
– Всё-то вы подвязываете к своей теории! – воскликнул кто-то. Я вновь забыл, как я их пронумеровал. – Опять утверждаете, в пику мне, что в основе явления Основания – энергокризис, а не увеличение продолжительности жизни и социальное напряжение, вызванное этим открытием?
– Продолжаю утверждать! – твёрдо сказал профессор. – Ибо если бы не нехватка энергии, то продление жизни и остальные прорывные медицинские технологии стали бы общедоступными, а не строго охраняемой тайной избранных в империи и Содружестве!
– Не лишено логики! – поддержал кто-то.
– А я-а счита-аю, что экономическое огра-аничение доступности медицины и а-аура-а тъа-аинственности – результат социа-ального ба-арьерного рубежа-а, в который упёрлось человечество. Эти са-амые домина-аты просто не зна-али – куда-а вести общество да-альше.
– Ваш барьерный рубеж – последствие второго шага ограничения потребления. Как раз отказ от развития, социального развития в том числе. И бунт Основателя отсрочил неизбежное до сего момента, сработав как громоотвод. Основатель увёл с собой в Пустоту весь протестующий класс, разрядив обстановку, канализировав свободную энергию человечества, перенаправив её не на перебалансировку общества, а на освоение пространства. И это неизбежно вызвало технологический спад, ввиду потери самых активных и любознательных учёных, тем самым снизив общее энергопотребление. Но это другая, не менее объёмная тема. И вот опять наступает неизбежное. Отсрочка, которую дал доминатам Основатель, кончилась. Теперь у них не осталось иных вариантов, кроме третьего шага.
– И каков, по-вашему, этот третий шаг? – спрашивают у профессора.
– Шаг – один. Но вариантов – ровно два. Глобальная война, которая уничтожит массового потребителя, и сопутствующая деградация массы миров до состояния дикости. Или – оставить всё как есть. И над человечеством – погаснет свет. Навсегда отрезав обитаемые миры друг от друга.
– В очередной раз, – вставил кто-то.
– А в чём разница между этими вариантами? – спросил другой человек, уже ближе ко мне. – Как по мне, оба сценария – одно и то же.
– В том, что при управляемом уничтожении людей, – услышал я голос Энрога Двудонного, – они надеются не только выжить, но и сохранить свою власть. Хотя бы над частью Содружества. А при вселенском выключении света будет потеряно всё.
Значит, Двудонный жив. И рядом. И это радует. Осталось найти остальных.