гая. Самое главное: тем, кого мы оставим на планете — мы оставим не заложниками обстоятельств с одной лишь верой, что мы сдержим обещание и пришлем спасателей. Они сразу будут знать, что стали частью Большого клана, пусть и на самом нижнем уровне. А Большой клан — своих не бросает!
Повисла напряженная тишина. Особенно тяжело было Кунгу: он так и застыл с вытаращенными глазами.
— Если Цзан пойдет на такой риск, как говорить от имени всего клана… — наконец проговорила наш микростратег.
— Если мы все вместе пойдем на этот риск, — голосом надавил я. — Никто не забыл, что нас пятерых связывает? Мы рассказали друг другу свои тайны, мы по нескольку раз спасли друг другу жизни… и трое стали шаманами вдобавок к действующим двум. Если один проболтается — все попадут в оборот! Не хочу стращать…
Договорить мне не дал громкий смех с левого плеча.
— Аха-ха! Ха-ха-ха! — никак не мог успокоится Кель. Наконец он пояснил причину веселья. — Вы уже забыли, что ли, как куролесили в джунглях⁈ Там каждая собака знает пятерку юных шаманов! Инкогнито вы решили сохранить, а-ха-ха! Смешнее давно ничего не слышал! Вас может быть спасет то, что вы расскажете про выращивание зверюшек Потока самому главному в этом вашем Большом клане. И он сможет организовать секретность должного уровня вокруг ваших похождений.
Тут Крылатый обвел нас всех взглядом желтых глаз с вертикальными зрачками.
— Ну или вы сами в ближайшее время сожжете все деревни, перебив жителей, и расправьтесь со своими игрушечными партизанами. Может, тогда чего и выйдет. Как там ты, Ори, говорил? «Революция убивает своих детей!»
Пожалуй, шланг с крылышками сейчас мог праздновать победу. Он так долго пытался нас по-настоящему пронять — и вот у него получилось. Осознание грядущих проблем придавило, словно бетонной плитой. Но выбор, который предлагал сделать Кель — лег на плече десятикратным весом. Не так уж сложно было сделать так, как предлагал Змей. Намешать напалма — у пиратов в закромах чего только не было — и разлить на деревням с обычного флаера, даже не с корабля. И потом добить выживших фамильярами. А грохнуть тех, кто тебе доверяет — и того проще. Да и не так много Партизан осталось в живых: многие ринулись на космодром следом за только что освобожденными рабами. И погибли в перестрелках, под огнем пушек космодрома, а то и вовсе по-глупому: «благодарные» пленники случайно затоптали.
Впрочем, для надежности надо все две с лишним тысячи вырезать оставшихся: мало ли что партизаны успели разболтать?.. Так, стоп!
— Ке-ель⁈
— Логическая и рациональная мысль, чем она тебе не нравится?
Я так ушел в себя, что ослабил защиту моста в сторону Змея. И тот, сволочь, воспользовался!
— Еще раз так сделаешь — я повернул голову влево, чтобы встретится нос-к-носу с головой Келя. — И я из тебя шашлык сделаю. И сожру.
— Моя школа! — не знаю как, но мой не-фамильяр умудрился прослезится отчетливо-крокодиловыми слезами.
Тьфу!
— Мы не будем убивать никого из гражданских! — вложив в голос всю свою злость, заявил я. И оглядел друзей.
— Не будем, — эхом откликнулась Анасдея.
— Слышала, как меня наши партизаны называли чудовищем, — оскалилась Шая. — Я чудовище. Но я никогда не соглашусь убивать невинных! Для этого надо стать пиратом!
— Против зачистки, — скупо помотал головой Ли.
— Мы и так справимся, не нужно пачкаться, — вдруг прогудел Ян.
— Боюсь только, теперь в Сто Миров нам путь заказан, — совсем уж скривилась Шая. — Доведем «Фурию» — и бежать.
— В Доминионы Свободы, — мрачно поддакнула Анасдея. — После всего, что мы о них узнали, скрываться и выдавать себя за других там на порядок проще.
Это было такое крушение всех планов — словами не передать, как стремно. Прыжок в страшную неизвестность. Но не в одиночку. Да-а. Сказать «допрыгались» — значит, ничего не сказать…
— Стойте, — хрипло проговорил Ли. — Выход есть. Кель его упомянул. Мою семью и Магистра клана Ли связывает родство. Отдаленное, но этого хватит. Обращусь напрямую к нему и попрошу обеспечить защиту.
— Тебе-то да, обеспечит, — довольный как слон, Крылатый аж потяжелел, продолжая висеть на мне. — А что с остальными сделает? Хе!
Последняя реплика относилась к тому, что Цзан достал из кармана мультитул, из которого выдвинул лезвие ножа.
— Ян, дай мне крышку-чашку от твоего любимого термоса, — попросил наш «китаец». — Спасибо.
Он неторопливо закатал рукав, одним движением вскрыл вену на предплечье и позволил крови свободно стекать в емкость. Мультитул он подвинул ко мне.
— Тыщу лет такого не видел! — кажется, Кель все понял гораздо раньше нас. — Да какой тыщу. Две!
Я по наитию повторил действие Кунга, только подставил раненую руку так, чтобы кровь лилась в ту же чашу, смешиваясь с кровью соратника. Клинок перешел к Анасдее. Пока она возилась, я с удивлением наблюдал, как моя витальная энергия начинает вибрировать, испускать концентрические волны. Хотя и не должна вообще реагировать на такое пустяковое ранение. Присмотревшись, я понял, что и Цзан «посылает сигналы». И что наши волны постепенно «сходятся» по частоте и амплитуде.
Тем временем Аня положила свою руку поверх моей — и третья струйка влилась в общий ручеек. Шая почти незаметно поколебалась — и нанесла себе рану. После чего за Яном дело не стало.
— Я клянусь… — отстраненно проговорил Кунг, и сразу стало понятно, что надо повторять. — Быть кулаком…
— Быть кулаком…
— Что искореняет кривду!
— Искореняет кривду…
Архаичные и непривычные слова падали практически с осязаемым грохотом. Но самое удивительное: я их понимал!
— Открывает к Истине…
Наши волны складывались в удивительный узор, и после каждой фразы он менялся
— Очищает тело и душу…
Не знаю, как остальные — а я пытался проникнуться древним посланием, дошедшим к нам, живущим сегодня, через века.
— Ведет к гармонии и совершенству!
Постепенно интерьер рубки словно отступал, и я все лучше видел накладывающиеся друг на друга площадки, где под открытым небом молодые и старики, мужчины и женщины раз за разом повторяют одно движение, самое первое и простое ката. Через мгновение меня пронзило понимание, что это «кадры» из разных временных отрезков, и некоторые отстоят от меня на целую бездну лет!
— Путем руки, в которой пустота!
Наши колебания абсолютно синхронизировались и наложились друг на друга. Я опять без слов понял, что порезу можно затянуть. Импровизированная братина наполнилась. Цзан отпил первым. Передал микростратегу, дождался глотка и сказал:
— Сестра моя Шая Ренфолд Кунг Ли.
Следом приложился наш карманный громила.
— Брат мой Джар Ян Кунг Ли.
Настала очередь моей «наложницы».
— Сестра моя Анасделя Ильтазар Кунг Ли.
Последнему чаша пришла ко мне. И Цзан вдруг сказал куда больше:
— С особой радостью приветствую тебя, старший брат мой Коррен Талани Кунг Ли! Здесь, на Фортуне, ты дважды спас мне жизнь! Именно ты не дал нам попасть в рабство! Ты лечил, ты кормил и поил, ты учил, не тая секретов, ты всегда первым принимал самый страшный удар! Я поклялся матери, что не вернусь домой, пока у семьи не появится достойный глава. Мнил себя в будущем на эту роль, глупец… Но теперь все хорошо!
Установилась абсолютная тишина, в которой все прекрасно расслышали тихий шепот Келя «твою ж ма… то есть, я хотел сказать 'вау!»
Глава 23Большой клан
Год 1140 от начала Экспансии
Планета Ли Цзя, материнская планета клана Ли.
Центральная зона республики Сто Миров.
От долгого сидения взаперти дуреют не только люди, теперь я точно это знаю. Хотя предпочел бы не узнавать, вот честно. Особенно вот так.
— Предлагаю сделку! — Кель, конечно же, был в своём репертуаре. — Вы мне риса, я вам — мудрости! А! Уникальное предложение! Только сегодня!
Даже «рука-лицо» не передавала того уровня испанского стыда, что я ощутил. Формально ведь он со мной. А значит — я за него как бы отвечаю.
Началось всё с того, что Магистр клана Ли, пригласивший нас на встречу, без труда «увидел» обвившегося вокруг моего торса Пернатого. И, приветствуя нас лёгким наклоном головы, ему — этому крылатому бездельнику — отвесил настоящий поклон. Причём достаточно глубокий.
Ещё и обратился:
— Уважаемый дракон…
И Келя понесло.
Он тут же стал видимым для всех, развернулся во всю свою крупную форму, заполнив зал встречи свернувшимися кольцами, и начал вещать лютую дичь о том, какую «неописуемую честь» он оказывает дому Ли.
— Истинно так, — отозвался Куань Дзэншэнь. Или, как звал его Кунг — дедушка Дзэншэнь. Родственник, между прочим. — Уже четыреста лет наш род не удостаивался подобного визита. Позвольте, уважаемый дракон, показать вам наследие нашего клана. Прошу следовать за мной.
И всё это — тем же ровным, доброжелательным тоном. Как будто он разговаривал не с упитанным крылатым клоуном, а с кем-то действительно достойным. Даже стало интересно, куда он клонит. Подозреваю, что если сейчас покажет каких-нибудь дружелюбных Зверей Потока, с которыми монахи медитируют на фоне водопадов, Кель окончательно съедет с катушек от чувства собственной значимости.
Я оказался прав. И неправ одновременно. Магистр провёл нас через сад, по деревянному мостику над ручьём, врезанным в ландшафт так, будто его планировала сама планета, а не архитекторы. Остановился у отвесной скалы, в центре которой зияла чернота.
— Грот Славы, — шепнул сзади Кунг. — Немногие из чужаков его видели. Хотя… вы же теперь не чужаки.
Кель это услышал. Надулся от гордости ещё больше. Хотя казалось, что уже просто некуда.
Куань Дзэншэнь хлопнул в ладони — в глубине пещеры зажёгся мягкий белый свет. Мы вошли внутрь.
Это была не просто пещера — скорее, святилище. Или музей. Естественная полость, расширенная и отполированная до идеальной гладкости. Своды, метрах в шести над головой, слегка сияли — в них, похоже, были вмонтированы испускающие свет волокна. Вдоль стен тянулись свитки, шелковые, вытянутые, написанные в технике гунби — тонкой и детальной, до волоска и капли.