менно типа существовали учебные станции Шисти. Исходя из нашего понимания, что такое структура атома, силы притяжения разорвутся, и то, что вы называете электронами, оторвется от ядра. И тогда гравитация сбросит атомную массу на поверхность.
— Значит, мы должны рассматривать Шисти как вечную несокрушимую структуру, — сделала вывод Шейла, ломая голову над этой непостижимой загадкой природы.
Моше заерзал на месте.
— А разве для того, чтобы взорвать Солнце, не требуется особого оборудования? Может, мы могли бы уничтожить или блокировать это оборудование?
Раштак затрепетал.
— По имеющимся у нас сведениям, Шисти достаточно просто подумать, чтобы звезда взорвалась! Известно, что так же они поступают с гравитацией, радиоактивностью, атмосферой и другими хлопотными вещами. Они думают — и что-то происходит. Они не нуждаются ни в каких приспособлениях, хотя когда-то Ахимса снабдили их космическими кораблями. Но они могут изменять космос силой мысли.
— Чиилла хочет, чтобы мы сделали для него магнитофон перед тем, как он уничтожит нас, — глядя невидящими глазами в пустоту, Светлана постукивала карандашом по столу.
Раштак защелкал. Клякса запищал: они в таком быстром темпе обсуждали эту новость, что Моше не успевал следить за переводом. Наконец Раштак громыхнул:
— Не делайте магнитофон!
— Но сколько времени мы можем оттягивать это? — спросил Виктор.
Раштак стукнул задней частью тела по полу.
— Предположительно десять тысяч лет. Если Шисти заняты, они теряют чувство времени. Или вы можете придумать для него какую-нибудь интеллектуальную задачку. Какую-нибудь многовариантную, с разными решениями. Если она его по-настоящему заинтригует, Шист может просто удалиться куда-то в тихое место обдумывать ее. А когда он вернется с готовым ответом, заготовьте для него очередную загадку на следующие десять тысяч лет.
— Ты что, дурачишься? — взорвалась Шейла. — Такой взгляд на жизнь кажется мне легкомысленным. Если эти Шисти обладают такой невероятной интеллектуальной мощью…
— Они так долго жили, что у них страшные провалы в памяти, — напомнил Клякса. — Некоторые думают, что Шисти родились в момент рождения вселенной. Один Ахимса заявил, что вселенную создали Шисти. Он доказал, что Шисти существовали еще до того, как мир принял форму современной вселенной.
Стало очень тихо.
Моше не заметил, когда он взял Риву за руку. Он вмешался, заговорив мягким голосом:
— В настоящий момент нашему существованию больше угрожают Ахимса, нежели Шисти. Шейла, компьютеры зафиксировали мысль Шиста о том, что Толстяк собирался испытать и уничтожить наш мир. Ахимса говорят на языке геноцида. Теперь все мы евреи.
— Ты правильно оцениваешь ситуацию, полковник Габи. — Клякса направил на Моше один из глаз-стеблей. — Ахимса Овероны боятся вас. Толстяк нагнал ужаса на цивилизацию. Они несут ответственность за вас, потому что один из них, Толстяк, нарушил запрет.
Виктор прокашлялся.
— В таком случае, может быть, у нас есть средство защиты от Оверонов. Они так гордятся своей цивилизованностью, может, у нас получится использовать их чувство вины против них?
Светлана откинула с плеча шелковую волну волос и упрямо сжала губы.
— Я отдала много времени изучению психологии Ахимса и готова поспорить, что они прибегнут к шантажу. Пашти, которым они причинили зло, могут перейти на нашу сторону. — Она пристально посмотрела на Раштака. — Они будут жить и давать жить другим. Ахимса, которыми руководят чувства вины и ответственности, должны также действовать, чтобы ликвидировать последствия зла.
— Клякса, как, по-твоему, они поведут себя? Это твой народ. Что ты посоветуешь? — спросила Шейла, и все обратили взгляды к маленькому пятнистому чужаку.
Клякса присвистнул и сплющился — он задумался.
— У Оверонов большой выбор. Сейчас они в безопасности. Ваш мир — заложник, вы — на станции Тахаак, а они рассеяны по всей галактике. Вы сосредоточены в одном месте. Они рассеяны. Мои новые познания в области стратегии и тактики подсказывают, что в этом и сила их, и слабость одновременно.
Клякса на минуту замолчал и стал раздуваться.
— Ваша планета совершенно не готова ко всему этому, она беззащитна. Вы понятия не имеете об астероидах, солнечных вспышках, гравитационных взрывах, о расщеплении атомной структуры земного ядра, о комплексной биоинфекции, об отравлении атмосферы, о климатических катастрофах, о губительной солнечной радиации и о других средствах уничтожения, которыми владеют Овероны.
Моше стало страшно не за себя, он задумался о женщинах и детях, о киббуцах, о молодежи, которая всегда улыбается и с надеждой смотрит в будущее.
— Какая атака, по-твоему, наиболее вероятна?
Перед тем как ответить, Клякса пошипел сам с собой.
— Сомневаюсь, что они приблизятся к вашей планете. Они попробуют действовать с дальнего расстояния.
— Могут ли они активизировать ядерные арсеналы? — спросил Сэм. Он уперся подбородком в колени.
Клякса задумался и стал перекатываться с боку на бок.
— Сомневаюсь. Толстяк закодировал, запер этот процесс в сильном статическом поле. Оверонам потребовалось бы разрушить это поле и инициировать процесс. Если бы они напали на нужную частоту, они смогли бы взрывать одну боеголовку за другой. Но у Оверонов нет программы, которая содержится в снаряжении Толстяка. Я заблокировал эту программу, так что с вашим миром ничего не случится. Им легче будет, скажем, сбросить на вас небольшой астероид.
— Может, что-то подобное случилось с динозаврами, — предположила Рива.
— Совершенно верно, — согласился Клякса. — Динозавры не были такими хрупкими, как млекопитающие. Эффект был бы катастрофическим, вызывающим…
— Но как нам оттянуть время. Клякса? — Шейла в задумчивости теребила мочку уха. — Как нам удержать их?
Клякса пропищал:
— Можно попросить их. Они очень упорно стремились связаться с Толстяком, когда мы летели к Тахааку.
— Ага, правильно, — выдохнул Сэм. — Попросим их! Эй, пижоны, отвяжитесь от нас, а? Парень, отвали, или мы выпустим пар из каждого паршивого Ахимса, который попадется на нашем пути! Усек, придурок?
Клякса прыснул и загудел:
— Приблизительно такое сообщение я и хотел бы им послать. Только я не уверен, что компьютер справится с переводом такого богатого местного диалекта.
— Но когда-то нам все равно придется потолковать с ними, — проговорила Шейла. — Ты можешь связаться с ними по твоим каналам?
— Конечно, — заверил Клякса.
— У кого-нибудь есть другие предложения?
— Я все думаю о том, что Ахимса рассредоточены, — тихо сказал Виктор. — Как сказал Клякса, в этом их сила — и слабость.
Шейла думала вслух:
— Тем временем надо побеспокоиться о защите нашей Солнечной системы. Я просматривала корабельные записи о земной Солнечной системе, мне кажется, они не смогут сразу же сбросить на нас астероид.
— Не советую слишком полагаться на орбитальную стабильность астероидов, — предупредил Клякса, сплющиваясь на глазах. — В любое время могут быть активизированы гравитационные маяки. Результаты этой активизации не скажутся немедленно, но пройдет три-четыре года… Ахимса всегда смогут сказать, что это несчастный случай. Воля бога, как бы вы сказали.
Моше почувствовал, что у него пересохло во рту.
— Я готов, Шейла. Мы можем двинуться немедленно. Рота АСАФ возьмет на себя охрану нашей планеты.
Раштак предложил:
— Возьмите с собой советника Пашти с его рабами и женами. Они могут дать совет; кроме того, ни один Ахимса не осмелится атаковать вас, если они будут с вами. Это будет вашей страховкой. Хотя… кто мог подумать, что Ахимса первыми нападут на станцию Тахаак?
Виктор вертел в пальцах карандаш.
— Одновременно мы должны удерживать наши позиции на Тахааке и использовать прыжковые корабли Пашти. Я кое-что придумал. Когда циклы закончатся, Раштак снова начнет передвигаться в космосе. Мы можем пополнить его экипажи и рассредоточить свои силы. Ведь атаковать место сосредоточения войск очень заманчиво. Находясь на борту кораблей Пашти, мы уменьшим риск для тех, кто находится на Тахааке, и получим тактическое преимущество, если Овероны захотят мести.
— Вот чертовщина, на самом деле, — вздохнула Шейла. — А мне нужно занять Чииллу на то время, пока мы придумаем, зачем нам жить, заслуживаем ли мы жизни или нет. Ну и ну! Может быть, мне спросить его, сколько существует путей выиграть шахматную партию? А?
Светлана кашлянула, обратив на себя внимание.
— Вот что, товарищ майор. Я не опасаюсь подвоха со стороны Пашти. Они, как и мы, молодое и честолюбивое племя. На первый взгляд наши цели совпадают. С другой стороны, Ахимса, в соответствии с классической советской доктриной, старые загнивающие буржуа. По крайней мере, такими мне представляются их Овероны. Как бы мы ни взаимодействовали с ними, нам следует придерживаться теории Маркса: нам ни в коем случае нельзя доверять им — как когда-то мы не поверили Толстяку.
Моше прошептал самому себе:
— Звезды мало отличаются от Ливана.
Все Овероны следили за разговором с помощью своих мониторов, хотя находились в разных местах. Созерцатель очень удивился тому, что люди первыми вышли на контакт. Но еще больше он удивился, когда человеческая самка посмотрела прямо на него и сказала:
— Мы знаем, что вы собираетесь уничтожить нашу планету. Не делайте этого!
— Не стоит сотрясать воздух! К чему эти крикливые нападки? Мы считаем, что… вы не знаете, что такое цивилизованное поведение. Вы…
— Дикие варвары? — подсказала она. — Это слова из нашего лексикона, которые вполне пригодны для выражения вашей мысли. — Она улыбнулась. — Познакомься с нашей историей, Оверон. В нашем прошлом было полным-полно варваров, которые приносили в “цивилизованный” мир новые идеи, новую энергию, вливали свежую кровь.
Созерцатель захрипел и сплющился.
— Вы считаете, что энергия — это нечто желанное. Мы с большим уважением относимся к спокойному созерцанию, которое…