– Речь идет о другом бюфтоне, – повысил голос Аниэль. – Причем о самке! Вы застрелили самку и должны отвечать по всей строгости закона! Мне необходимо провести досмотр этих помещений!
– Ордера на обыск у вас, конечно, нет, – произнес Сагит ледяным тоном, – однако не будем формалистами. Прошу, господа.
Вход в коптильню, как и всюду на Земландии, осуществлялся через специальный тамбур, однако репеллентами тут в самом прямом смысле слова и не пахло, так что гости, не особо надеясь на дым, не стали скидывать накомарники.
Разделочные столы оказались пусты и выскоблены, а вот сами коптильни загружены.
– Процесс еще не закончен, – сказал Сагит, – однако кто умеет дифференцировать копченое мясо бюфтона по половому признаку, может открыть один из аппаратов и отобрать пробу.
– Внутренности где? – отрывисто спросил Гоц.
– Выкинул. На улицу. Прямо здесь, около стенки.
Аниэль представил, что за сутки сделает с требухой саркофага и синяя мясная муха, и помрачнел. На Земландии отходы можно выбрасывать в любом месте – не залежатся. Разве что крупные кости останутся, но и те через пару месяцев будут источены жучками и крошечными клопиками – алидами.
– Голову тоже на улицу выкинули?
– Нет. – Сагит указал на большой автоклав, от которого волной шел жар. – Голову не выкинул, вон она вываривается. Череп хочу сделать.
– Откройте! – приказал инспектор.
Сагит глянул на таймер.
– Вообще, ей еще три минуты вывариваться, но полагаю, это не принципиально.
Загудел насос, зажурчала вода, автоклав быстро начал остывать. Через несколько минут крышка автоматически откинулась, глазам свидетелей предстал очищенный от мягких частей череп огромного бюфтона. Острый пар и вода пощадили только кости и роговые пластины усов. Пасть была разинута, словно во время кормежки, на сложных сочленениях челюсти еще оставались следы сухожилий. Костяные пластины большей частью осыпались (их придется потом укреплять проволокой), и две пары рогов, выпирающие из белой кости, смотрели прямо на присутствующих.
– Это похоже на череп самки? – спросил Сагит. – Кстати, прошу обратить внимание: на правом нижнем роге имеется скол. Так вот, он хорошо виден на той фотографии, что приложена к акту. Еще вопросы будут?
– Где самка? – закричал Аниэль. – Самку куда дел, ворюга?
– Послушай, Гоц, ты что, с обрыва рухнул? Какая самка? По документам числится один бюфтон. Самец. Вот голова этого бюфтона. Вот его рога, так что это никак не может быть самка. Вот тут коптится мясо… надеюсь, все понимают, что двух бюфтонов туда не засунешь при всем желании. Если угодно, я могу поклясться здоровьем детей, что никакой самки бюфтона я не убивал. Ни вчера, и никогда прежде. А вот ты можешь дать такую клятву?
Инспектор развернулся и не ответив пошел прочь. Смущенные понятые двинулись следом, лишь Роберт Никифоров приотстал и, извиняясь, сказал:
– Ну что поделаешь с заразой? Ты вот с ним воюешь, а мы люди зависимые. Не будет дотаций – враз в трубу вылетим, а он тут единственное официальное лицо.
– Все в порядке, – успокоил директора Сагит.
Представитель Гринписа шел молча, обычно говорливая Римма тоже помалкивала, видимо чувствуя себя неловко, зато агроном разворчался не на шутку.
– Мне с самого начала было неясно, – сердито выговаривал Пюже, – откуда вы взяли свою «проверенную» информацию. Что вы скажете теперь? Вы заставили нас, словно мальчишек, лететь через океан, за десять тысяч километров, только для того, чтобы выставить в идиотском свете! Да-да, извольте объясниться!
Аниэль Гоц молчал, вид у него был такой кислый, что мухи, кружащие вокруг головы, падали замертво.
– К тому же если у вас вчера были какие-то подозрения, вы должны были тогда же их и проверить, а не подписывать акт на одного бюфтона, и тут же вызывать нашу комиссию. Мне это сильно напоминает какую-то нечистоплотную интригу. Да-с! Что вы молчите, забодай тебя комар?!
Должно быть, этой популярной на Земландии присказки и недоставало Гоцу, чтобы окончательно впасть в истерику.
– Была самка! – заорал он, топая ногами. – Точно знаю, что была! И пусть он клянется чем хочет, но я ее найду и доказательства предоставлю!
Окончательно потеряв голову, Гоц ринулся к Сагитовой тарелке и сорвал с нее защитный колпак. Неизвестно, какие доказательства собирался он там найти, вряд ли замученную самку бюфтона весом в полторы тонны. Обнаружил он тарелку с яичницей, обсиженной пирующими комарами. Дорвавшееся до угощения мушиное племя мгновенно облепило остывшую глазунью. Плененные желтобокие комары один за другим тяжко подымались на крыло и спешили убраться подобру-поздорову.
– Ты что делаешь? – закричал Сагит. – Я у тебя по тарелкам не лазал!
– Ерунда, – отмахнулся Гоц. – Это все равно уже есть нельзя. Нашел место, где завтракать…
– Вот что, – звенящим от бешенства голосом пропел Сагит, – вали отсюда, пока цел! И учти, я собираюсь зенитную установку поставить, тучи расстреливать. Вздумаешь еще раз сюда по воздуху заявиться – не обессудь, если тебя за градовое облако примут. И вообще, лучше тебе ближе тысячи километров от меня не появляться. Все понял, скалолаз?
– Ничего, – пообещал Гоц, – я еще сюда вернусь. Сейчас твоя взяла, я улетаю, но ты у меня тоже улетишь прямо в камеру лет на десять, так что дорогу на Земландию забудешь.
Это оказалось слишком, и терпение Сагита лопнуло. Фермер подхватил упавший проволочный колпак и с размаха надел его Аниэлю на голову.
– Вон отсюда!
– Нападение на инспектора! – завопил Аниэль Гоц, стаскивая стальное сооружение вместе с противомоскитной сеткой. Те слепни, которым не хватило места на почти уже съеденной яичнице, радостно облепили физиономию защитника природы, лишив его возможности как нападать, так и защищаться.
– Мужики! – командирским басом крикнула Римма. – Ишь, что вздумали! Я вас вмиг обоих взгрею!
Аниэль взвыл дурным голосом и ринулся к флаеру. Римма и Пювис Пюже побежали за пострадавшим, на ходу вытаскивая какие-то флаконы. Рядом с Сагитом остался только Роберт Никифоров.
– Зря ты так, – медленно произнес Роберт.
– Достал он меня, – коротко объяснил Сагит.
– Я не о том. Гоц дурак, а что с дурака взять? Я про самку. Думаешь, я не понял, что ты старый череп вываривал? Кость разбухла, но ведь экспертиза такие вещи определяет на раз. Так что сейчас тебе просто повезло, но ведь Гоц прав, доиграешься ты с такими делами.
– Не убивал я самки, это Гоц ее угробил, а я подобрал. У меня это дело на пленку заснято – если хочешь, потом покажу. Будь иначе – как думаешь, позволил бы мне Гоц тушу забрать и стал бы подписывать все эти бумаги? Да он бы удавился раньше. Конечно, я пожадничал, надо было все по закону делать. Бегал бы сейчас Гоц по начальству, писал бы объяснительные, а я бы и горя не знал. Я это потом понял, когда мы расставались: уж больно глазенки у него посверкивать начали, сразу видать – пакость задумал.
– Понятно… – Никифоров поднял сетчатый колпак, бесполезно накрыл им тарелку. – А это ты решил мою байку проверить?
– Ага! – улыбнулся Сагит. – У меня по этому поводу кое-какие мыслишки появились. Мы тут все хочешь не хочешь малость энтомологи. Один Гоц… эколог.
Посевную страду Сагит избыл в одиночестве: жена все еще отдыхала на курорте, а у сыновей, которые учились на старой Земле, была сессия.
Хотя это только говорится – страда, а пашут машины, радиоуправляемые трактора системы Немцова. Оператору только и есть заботы следить, не сбоит ли где автоматика. И конечно, метаться от одного излучателя к другому, поскольку сейчас башенки работают в запредельном режиме, чтобы не просто отпугивать вредителей, но убивать куколки и кладки яиц, оставшиеся с прошлого года. Вообще-то не полагается так поступать, но иначе урожая не соберешь. Да и вообще, мелкий сельскохозяйственный вредитель – не то существо, которое требует охраны. Их и без того слишком много, так что инспектор по охране природы смотрит на такие вещи сквозь пальцы.
Кстати, с самим инспектором за последние две недели Сагит сталкивался всего однажды. Прилетел на базу получать купленный по случаю цех биосинтеза и был перехвачен мстительным Аниэлем Гоцем.
– Вы в курсе, – заявил инспектор, старательно не называя врага по имени, – что приобрели запрещенное технологическое оборудование?
– Нет, – искренне ответил Сагит. – А что, оно окружающую среду загрязняет?
– Не в том дело. Вот поинтересуйтесь! – Аниэль протянул толстенный «Перечень пищевых добавок, запрещенных к применению в животноводстве».
Сагит добросовестно перелистал заложенные страницы.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Тут написано что-то о телятах, бройлерах, ганимедских щуярах – и ни слова о запрещенном оборудовании. Я же не собираюсь щуяров разводить, они у нас не приживутся.
– А зачем вам тогда участок по производству жидких белковых кормов, уже десять лет как запрещенных, понимаете, запрещенных в производстве мясопродуктов!
– Знаю я, что такие прикормки запрещены, – миролюбиво сказал Сагит. – А кто бы иначе продал мне этот цех по цене металлолома? Так ведь я и не собираюсь пищевыми добавками торговать, я хочу копытней разводить. Выкармливать буду через форсунку. А что добавки запрещены, так копытень и без того несъедобен.
– Зачем вам это? Шерсти с копытня начесать можно кот наплакал, а больше его – куда?
– На экспорт, – ни секунды не замешкавшись, ответил Сагит. – Беговой копытень подороже любого иноходца будет. Особенно если в моду войдет. Скачки организую, тотализатор…
– А чем их кормить на других планетах? Пакость вашу белковую санитарный контроль не пропустит, будьте уверены! К тому же, чтобы зверь в форме был, ему настоящие насекомые нужны, с хитиновыми оболочками, иначе отжимной желудочек работать не будет. Заболеют ваши копытни и передохнут!
– Комаров буду вывозить сушеных, а кормить при помощи вентилятора. Знаешь, сколько на Земле стоит килограмм сушеных комаров? О-го-го!