Клинок и перстень вибрировали и жгли руки все ощутимее. Еще немного, и их станет невозможно держать.
Азвар опустил воспаленный взгляд. Неподалеку, в десятке лошадиных скоков, стояли два войска. Они не двигались, не нападали: они ждали, когда он уронит один из артефактов, а лучше сразу оба. Холодные, бесстрастные лица, нацеленные копья, изготовленные луки. Все это оружие было бессмысленно и ненужно. Бутафория, рожденная помраченным сознанием. Там нет ничего, кроме силы клинка и перстня, рожденных той субстанцией, что владеет Галактикой, а возможно, и всей Вселенной. Именно эти незначащие предметы, отличающиеся лишь тугоплавкостью, разграничивают зоны влияния, определяют, золотисто-рыжий или зелено-голубой цвет будет господствовать в той или иной звездной системе. Но в любом случае, независимо от цвета, человеку там будет нечего делать.
– Слушайте, вы, и учитесь понимать! – закричал Азвар. – Я не знаю, что между вами происходит: это война, игра неведомых сил или любовь, – но в любом случае вам придется подвинуться, потому что в мире есть третья сила – люди. Теперь нам известно, какая сила не пускает нас в дальний космос, и значит, мы туда прорвемся. Вам не о чем беспокоиться: Галактика большая, места хватит всем!
Ничто не дрогнуло в лицах воителей, ни один конь не переступил ногой. Рыже-синие ждали, и были неясно, понимают ли они сказанное.
Клинок и перстень нестерпимо жгли руки, терпеть дальше не оставалось сил.
Тогда Азвар сделал единственное, что еще мог: сдвинул руки так, чтобы кольцо коснулось ножа.
Свет, в сравнении с которым померкло солнце, залил степь. Войска номадов и амазонок были сметены одним ударом. Вспышка, уничтожившая оба отряда, не затронула степь: на траве серебрилась утренняя роса, животные, которых Азвар так и не сумел рассмотреть, спокойно паслись вдалеке.
Азвар стоял, вздев черные обугленные руки. Боли не было: нервы сгорали быстрее, чем успевали послать рассудку болевой сигнал. Поверхности клинка и перстня, с трудом держащегося на остатке пальца, пузырились и текли. Может быть, это выкипали серебро и железо, слишком плавкие для небывалого жара, но скорей всего, прямо в человеческих руках, словно в тигле, рождался новый сплав.
Удивительным образом глаза (даже глаз, поврежденный кочевником) продолжали видеть не только кипящий металл, но и звездное небо в непостижимой дали. Теперь было видно, что там нет черного пятна, а один только свет. Если пристально взглянуть на слишком яркое сияние, оно покажется тьмой. Земля была исполнена света, в котором сошлись все цвета и оттенки. Неопытному взгляду этот свет мог показаться темнотой, но перед ним пасовали и золотисто-рыжее свечение, и то, что цвета морской волны.
Такой же всеобъемлющий свет сиял сейчас в сгорающих руках Азвара. Он заливал всю планету и звезду, у которой еще не было имени, а только номер в каталоге. И было понятно, что он не погаснет, а будет вечно отпугивать косную массу, ворочающуюся в межзвездных просторах.
В центре светлой области расстилалась планета, которую он в шутку хотел назвать Тещей. Какая же она теща, она мама! Земля-2. Здесь смогут жить люди, и самые домоседы почтут за честь обосноваться на ее просторах.
Главное – не упасть прежде времени, не выпустить из рук прометеевский огонь. А когда самого Азвара не станет, в траву упадет нечто еще неизвестное, но поднять это сможет только человек.
Оазис
– Смотри, смотри! Ведь правда, красиво?
– Красиво, – покорно согласилась Ёна.
Четыре минуты раскаленный уголь заходящего солнца просвечивал сквозь мельчайшую пыль, размывавшую линию горизонта. Солнце расплющилось, уходя за окоем, краски заката начали стремительно гаснуть.
– Пойдем? – тихо произнесла Ёна.
Васт взял Ёну под руку, и они пошли к дому. В небольшом домике была расположена автоматическая станция и лаборатория, в которой Васт проводил свои эксперименты. Там же Васт и Ёна жили, спасаясь от вездесущей пыли.
– Не понравилось? – спросил Васт.
– Почему же? Это красиво. Только он какой-то неживой. Здесь замечательные закаты, но они сделаны словно под копирку. На равнине одно, в горах немножко по-другому, но в целом всегда одинаково. Пыль и есть пыль, как ее ни расцвечивай.
– Тебе очень плохо здесь?
– Нет, что ты. Я же тебя люблю. Только здесь ужасно тоскливо. Ничего не происходит, кроме пыльных закатов. Еще иногда пыльные бури, но это еще хуже. Твои животные… их без микроскопа не разглядишь. Тебе с ними интересно, а я – лишняя.
– Что ты, Ёнчик, это я тебя люблю. Ты самое главное, что есть на свете.
Ёна прижалась к груди мужа и чуть слышно прошептала:
– Давай уедем отсюда. Два человека на целую планету – слишком мало. Найдем другую планету с неизученными букашками, чтобы тебе было интересно с ними возиться, но такую, чтобы я тоже была при деле. Здешняя станция автоматическая, за весь год ей ни разу не потребовалось человеческое вмешательство. Я не могу больше без конца рисовать автопортреты и пыльные закаты. Здесь ничего не происходит, а значит, нет и меня.
– Успокойся, Ёнчик. Хочешь – уедем, только я прошу: потерпи еще два дня. Это ты можешь?
– Конечно! – глаза у Ёны просияли. – А что будет через два дня?
– Сюрприз, – ответил Васт и поцеловал жену.
Два дня прошли в радостном ожидании, хотя, по совести, Ёна не столько ожидала обещанного сюрприза, сколько ждала, когда можно будет переезжать, покинув аридную планету. Кстати, планета так и называлась – Арида, поскольку пустынный климат на ней царил от полюса до полюса. Здесь не было морей и океанов, не текли реки, никогда не шли дожди. Редчайшие озерца были перенасыщены солью. Только въедливый Васт мог найти там какие-то микроорганизмы. Легкие перистые облака, порой набегавшие на небо, не несли ничего, кроме пыли.
Одно время Васт носился с идеей отбуксировать с границ системы, где вода встречалась, кусок льда в десяток кубических километров и аккуратно, без шума и катаклизмов, опустить его на экваторе. Интересно было посмотреть, как отреагирует местная жизнь, когда ледыха начнет таять. В условиях жесточайшего дефицита воды этакий подарок мог стать как благодеянием, так и катастрофой. Увы, человечество, добравшееся до звезд, не далеко ушло со времен каменного века, когда можно было рассчитывать только на силу рук. Слабенькая техника, бывшая в распоряжении Васта, оказалась неспособной доставить с границ системы жалкий миллион тонн льда.
Васт пытался обходиться той водой, что имелась в наличии, но это было, как говорят пословицы, что мертвому припарка или слону дробина. В специальном боксе Васт заливал водой пробу грунта, нашпигованную спорами микроорганизмов. Что-то при этом происходило, но что? Как говорится, получалась мазь-перемазь. Поставил дождевальную установку и опрыскивал выбранный кусочек пустыни. Но что может дождевальная установка? То есть она может многое, но воды у Васта было сотня-другая литров в день. Уж лучше, как посмеивалась Ёна, с леечкой ходить. Что-то наблюдалось и в этом случае, а Васт хотел получить четкий, повторяющийся результат, а не слизистые образования, которые высыхали под первыми же лучами солнца.
Согласившись уехать «куда-нибудь», Васт вовсе не собирался навсегда бросать начатые исследования. Получить в свое распоряжение грузовой корабль, способный добывать и привозить воду миллионами тонн, он не надеялся, но увеличить водопотребление в несколько раз – почему бы и нет? А сейчас он обещал показать Ёне нечто небывалое, чтобы ей тоже захотелось, пусть ненадолго, вернуться на Ариду.
Ёна честно не выспрашивала, какой сюрприз готовит ей Васт. Муж оба дня улетал довольно далеко от станции, забирая кучу оборудования, которое потом придется собирать и консервировать, потому что на новом месте оно вряд ли понадобится. Но в любом случае оставлять замусоренную техникой планету не полагается. Не можешь увезти – прибери так, чтобы техника не валялась где попало. Ёна не торопилась, понимая, что некоторое время предстоит провести на постылой планете, пока Васт соблаговолит собраться. Она проводила время за каталогами звездных систем, выбирая место, куда они могли бы переехать. Полностью освоенные планеты не годились, потому что Васту там было нечем заняться, а отшельничеством на дикой планете, где кроме них никого не было, Ёна была сыта по горло.
На третий день с утра Васт подогнал ко входу станции стреколет, Ёна вышла, готовая заранее восхищаться тем, что ей покажут, но в основном предвкушая грядущий переезд.
Лететь пришлось долго, больше сотни километров, но выбранное место ничем не отличалось от любого другого. Если бы не заранее поставленные маяки, его вряд ли удалось бы найти.
Ёна оглядывалась с нетерпением, но до поры ни о чем не спрашивала.
– Знаешь, куда мы приехали? – торжественно спросил Васт.
– Ну… Говори, не мучай. Гадать я не умею.
– Это оазис. Единственный, что я пока сумел найти.
– Как оазис? А где… все, что в оазисе должно быть? Источник какой-нибудь, растения…
– Сейчас все будет. Два-три, смотри!
Пустынный хрящ – мелкий щебень, чуть скрепленный глиной, что от ветра так легко превращается в пыль, – потемнел, напитываясь неведомо откуда взявшейся влагой. Еще минута, и по земле заструились ручейки, и светлые фонтанчики с палец высотой ударили тут и там.
– Васт, откуда столько воды? С внешних планет нам столько не навозить.
– Я же сказал: здесь оазис. Внизу, под нами, полно воды, причем она неглубоко. Я обнаружил там здоровенный пузырь, который вытягивает воду из, казалось бы, совершенно сухой почвы. Как и зачем он это делает, я пока не выяснил. Что-то связанное с полупроницаемыми мембранами. Но, как видишь, я заставил его воду отдать. А почва здесь буквально нашпигована спорами. Развиваются они очень быстро – это я проверял, хотя и не в таких масштабах. Столько воды мне взять негде. С внешних планет не навозишься, а соленые озерца, что в округе, я уже высушил досуха. А запасы пузыря я боюсь даже оценивать. Думаю, сейчас увидим, что произойдет…