– Мы исследовательский корабль нейтральной цивилизации. Мы изучаем нейтринные потоки ближайших звезд. Последнее время у вашего светила наблюдается сильное изменение градиента…
– Достаточно! – прервал инопланетянина полковник. – Все это нам известно, ситуация под контролем, и я требую, чтобы вы немедленно покинули пространство, в которое вторглись в нарушение всех междупланетных конвенций! Через десять минут я отдам приказ открыть огонь.
– У нас мал запас активного хода! – запротестовал лексонец. – Если мы будем уходить на форсаже, то потом не сможем вернуться сюда в случае нужды!
– И прекрасно! – отрезал Крайт. – Учтите, время идет, и вы уже давно на прицеле наших орудий.
– Но мы только хотим помочь! Гуманитарная миссия, не более того…
Если и были у полковника Крайта какие-то сомнения, после этих слов их как ветром сдуло. В ту пору, когда полковник сам был лейтенантом, ему дважды приходилось участвовать в гуманитарных миссиях, и он отлично знал, что этими словами прикрывается особо циничное ограбление того, кто не может себя защитить от гуманитарной помощи.
На мгновение притопив кнопку переводчика, чтобы лексонец не понял сказанного, он скомандовал:
– Предупредительный залп!
В идеальном вакууме залп аннигиляционных орудий не должен быть виден, только где взять идеальный вакуум в реальном пространстве? Всегда найдется и межзвездный газ, и щепотка пыли, которые, погибая, дадут световую вспышку. Пространство в опасной близости от чужого звездолета нестерпимо засияло, недвусмысленно подсказывая, что будет с чужаком, если он немедленно не изменит траекторию.
– Мы уходим! – поспешно сказал сплющенный лексонец.
– Скатертью дорожка! – напутствовал полковник потухший экран.
Теперь картина происходящего стала предельно ясна. Сыграть на испуге, подкинув дезу об этих самых дурацких градиентах. Что бы они ни означали, но информация с предупреждением об опасности пришла разом из двух источников: от самих лексонцев и от их тайного агента. Если бы командир прислушался к предупреждению и эвакуировал хотя бы часть личного состава, то космическая крепость перешла бы в руки противника без единого выстрела. А так нападение лексонского флота, благодаря прозорливости полковника Крайта, успешно отбито. Для победы потребовался один предупредительный залп. Ничего не скажешь, лексонцы всегда были трусоваты, недаром во всех конфликтах они соблюдали нейтралитет.
Теперь надо написать рапорт, хорошенько, по-умному доложить о произошедшем, особо подчеркнув свою роль в раскрытии заговора и пресечении провокации. Тут уже пахнет не коньяком, который должен привезти патрульный звездолет, а серьезными наградами и, не исключено, даже повышением в должности.
Рапорты полковник Крайт писать умел и любил, даже об ошибках и провалах докладывая словно о величайших победах, одержанных лично им. Главное, с какой позиции взглянуть на событие. Головотяпство может обернуться мудрой прозорливостью, трусость – осторожностью, бегство – маневром, приведшим к победе. А сейчас мечты о хорошем коньяке привели к раскрытию межпланетного заговора. О коньяке в рапорте не будет ни слова, а вот о заговоре…
Крайт сосредоточенно трудился над фразой: «Пресечена попытка захвата опорного пункта силами потенциального противника», – когда загудел зуммер срочного вызова. Другие офицеры порой ставили вместо зуммера всевозможные развлекалочки, так что связь с начальством предварялась грохотом пальбы или же, напротив, нежным девичьим голоском, произносившим что-нибудь вроде: «Дорогой, генерал вызывает тебя на ковер. Готовь задницу к порке». Полковник Крайт таких шуток не понимал, в его кабинете был установлен штатный гундосый звонок.
Не промедлив ни секунды, Крайт включил связь. Пусть начальство видит, что он на боевом посту, делом занят, а не астероиды хвостом разгоняет.
Командующий словно не заметил усердия Крайта, а сразу перешел к делу:
– Слушайте, полковник, в вашем секторе выявлены аномальные возмущения нейтринных потоков.
– Да, я в курсе, – подтвердил Крайт.
– Тем лучше. Надеюсь, патрульный звездолет у вас на ходу. Срочно грузите весь личный состав и все наиболее ценное из оборудования. Кстати, неподалеку от вас должен находиться исследовательский корабль с Лексона. Попытайтесь связаться с ним.
– Я говорил с ним пять минут назад.
– Отлично! Думаю, они не откажут вам в помощи.
– Простите, генерал, что случилось?
– Я же сказал: изменение градиента нейтринных потоков. Ваша звезда орет в нейтринном диапазоне на пол-Галактики. Ученые говорят, что через два дня она рванет и превратится в сверхновую, а от вашего планетоида не останется даже воспоминания. Хорошо, что вы в курсе событий и уже принимаете меры. Когда закончите эвакуацию – доложите мне лично.
Генерал отключился.
Полковник Крайт обвел смутным взором кабинет.
Через два дня звезда, вокруг которой вращается станция, взорвется. А патрульный звездолет сейчас подлетает к центральной базе, увозя от опасности мерзавца Свенсона. И лексонского капитана полковник только что очень невежливо выгнал. Вернуться тот не сможет, даже если взять назад все грубые слова.
Взгляд полковника упал на недописанный рапорт: «Пресечена попытка захвата опорного пункта силами потенциального противника…»
«А в штабе сейчас, должно быть, пьют коньяк», – подумал полковник.
Там, где растут цветы
Деревце за деревцем, кустик за кустик – так следует ходить по напоенному солнцем сказочному лесу, где нет никого ужаснее серого волка, панически боящегося одного упоминания об охотнике. А охотнику бояться вовсе нечего, когда речь идет о сказочном лесе. Этот лес был очень похож на сказочный, но Изот знал, что сказка ложь: если сделаешь малейшую ошибку, не поможет ни скафандр высшей защиты, ни лучемет, способный работать как парализатор и как аннигиляционный бластер.
Лучшей экипировки люди пока не придумали, а планета с красивым названием Азалия придумала солнечный лес, способный разнести земную экипировку вдребезги.
Такие намеки у лесной сказки.
Во Вселенной полно планет на любой вкус, но человеку отчего-то хочется лететь туда, где все непонятно, даже если там можно запросто сломать свою единственную шею.
Всякая с виду самая гостеприимная планета прежде всего исследуется с орбиты. Именно тогда Азалия получила свое цветочное имя. Кто-то из наблюдателей в сверхмощную оптику разглядел поляну, сплошь заросшую розовыми и лиловыми цветами. Никто не мог гарантировать, что это именно азалии, но название мгновенно прижилось, особенно после того, как выяснилось, что планета смертельно опасна.
Уже при дальнем наблюдении Азалия не казалась раем земным. Здесь гремели грозы и громыхали вулканы, лесные и степные пожары опустошали целые районы. Ураганы, песчаные бури, наводнения повторялись с завидной регулярностью, но столь же неизбежно опустошенные области начинали зеленеть, из-под земли выползала схоронившаяся живучая мелочь, откуда-то являлись травоядные, а следом хищники или кто-то очень похожий на их земных собратьев. Жизнь бешено набирала обороты.
Разумеется, перед лицом земной техники самая зубастая росомаха или самый палящий самум казались ничтожными, и потому подготовка к первой высадке напоминала праздник. Команда просила даже отменить тяжелое оружие и изолирующие скафандры, но руководитель экспедиции был неумолим. Первая двойка исследователей отправилась вниз во всеоружии. Пробыли на поверхности они около тридцати секунд и не заметили ничего угрожающего. Затем последовал ряд вспышек – таких сильных, что с орбиты их можно было видеть невооруженным глазом.
Доморощенные эксперты, которых всегда много, немедленно объявили, что десантники сами перестреляли друг друга. Разумеется, так не могло быть, связь с высадившимися сохранялась до последней миллисекунды, и было ясно видно, что атака шла извне, а разведчики лишь безуспешно отбивались. Вернее, отбивалась техника – люди не успели даже понять, что происходит.
Новые высадки были немедленно запрещены, в ход пошла автоматика. Дело это привычное, да и не жалко, когда сгорает типовая машина. Зонды и автоматические лаборатории бороздили верхние слои атмосферы, принося информации не больше чем при наблюдении с орбиты. При попытке спуститься вниз и взять пробы чего бы то ни было следовал удар и уничтожение аппарата. Создавалось впечатление, что планета не желает, чтобы ее изучали. При этом иная станция слежения могла опуститься совсем низко и висеть в нескольких сантиметрах над землей довольно долго, если, конечно, она не пыталась брать образцы или проводить анализы.
Так ни шатко ни валко тянулись работы, которые пристойным словом и назвать было нельзя. А потом в дело вмешался Каштан Паторин.
Собственно, Паторин был еще в самой первой группе исследователей, но он не занимался удивительной флорой и еще более удивительной фауной Азалии. Паторин был климатологом, изучал неоправданно сильные грозы и катастрофические пожары неприветливой планеты.
Гроза не прыщ, чтобы выскочить на голом месте: грозовой фронт, особенно такой чудовищный, как на Азалии, готовится загодя, и с орбиты его было бы легко обнаружить. Пожары тоже не возникают сами по себе, не говоря уже о вулканических извержениях. Но Азалия и здесь была исключением: только что в округе царили тишь да гладь – и вдруг ни с того ни с сего ад кромешный.
Первым делом Паторин объявил, что никто на Азалии не злоумышляет против людей. Да и странно было бы полагать, что миллионы лет эволюция готовилась отражать высадку человечества. Просто-напросто земная техника и сами люди запускают какой-то механизм, заточенный для других нужд.
Гипотеза Паторина была изящной и не вызывала возражений, но она не имела предсказательной силы и ничуть не помогала исследовать планету. Поэтому на нее никто не обратил особого внимания. Мало ли что может напридумывать климатолог.
Но климатолог Паторин не сдавался. Он продолжал развивать свою гипотезу, упорно превращая ее в теорию. Скучнейшая статистика для климатолога – оружия любимейшего род. Это завтра может быть то ли дождик, то ли снег, а вчера что было, то было. Бесчисленные таблицы: когда что было и где. Карты, расчерченные кривыми, в которых сторонний и не поймет ничего. В результате – парадоксальные выводы: погодные аномалии зависят от чего угодно, но не от климата. Больше всего вычерченные Паториным планы напоминали карты военных действий. Наступление войск тоже немножко зависит от погоды, но совсем немножко. Вот только войск на территории Азалии не наблюдалось ни в каком виде. Впрочем, для климатолога такие мелочи не существенны.