сис Дейглер. Волосы Мэгги были по-прежнему короткими, но в остальном все ее очарование было восстановлено.
— Нам недоставало вас, капитан!
— Я работал, вы знаете, у нас не хватает людей.
— Да-да, конечно. Хм… Капитан, теперь скоро?
— До перехода? Скоро. Все это время нам потребовалось для того, чтобы произвести огромное количество мелких расчетов… знаете, лучше перестраховаться.
— И мы действительно отправимся домой?
Макс изобразил на своем лице, как ему показалось, уверенную улыбку.
— Конечно. Не начинайте читать толстую книгу из корабельной библиотеки; казначей не разрешит вам забрать ее с собой на сушу.
Она вздохнула.
— О-о! Теперь я чувствую себя намного лучше.
Он поблагодарил ее за вальс, посмотрел вокруг, увидел миссис Монтефиоре, но решил, что его обязанность поддерживать здоровое настроение не распространяется настолько далеко. Элдрет не танцевала, и Макс подошел к ней.
— Ваши ноги все еще болят, Элдрет?
— Нет, капитан. Спасибо за беспокойство.
— Тогда вы со мной потанцуете?
Она широко раскрыла глаза.
— Вы хотите сказать, что у капитана есть время на такую глупую девчонку, как я?
Он наклонился поближе.
— Еще одна подобная реплика, грязнулька, и я отправлю вас драить палубу.
Она засмеялась и наморщила нос.
— Слушаюсь, сэр.
Некоторое время они танцевали молча, Макс был слишком наэлектризован ее близостью и думал, почему он не пригласил ее раньше. Наконец она сказала:
— Макс, вы насовсем оставили трехмерные шахматы?
— Вовсе нет. После того как мы сделаем этот переход, у меня будет время поиграть… если вы согласитесь дать мне фору.
— Я, наверное, зря заговорила об этом. Но мне так хочется, чтобы вы иногда навещали Чипси. Она и сегодня утром спрашивала: «Где Макси?»
— О, мне так жаль. Я бы брал ее иногда в рубку управления, но ведь она может нажать какую-нибудь не ту кнопку и загубить месяц работы. Сходите за ней.
— Здесь много народу. Она будет нервничать. Пойдемте навестим ее.
— Только не в вашей комнате, — ответил он.
— Что? Не говорите глупости. В любом случае от моей репутации все равно уже ничего не осталось. А капитан может делать, что пожелает.
— Это говорит о том, что вы никогда не были капитаном. Видите, как смотрит на нас эта хищная птица? — Он указал глазами на миссис Монтефиоре. — Так что принесите Чипси сюда, и никаких возражений.
— Слушаюсь, капитан.
Он почесал Чипси шею, накормил ее кусочками сахара и заверил, что она самый замечательный паучок в этой части неба. Затем распрощался и ушел.
Он чувствовал себя бодро и уверенно. Увидя мистера Уолтера, входящего в свою каюту, он остановился в коридоре, а затем, подчиняясь импульсу, последовал за ним. Его беспокоил один вопрос, и время для разговора было подходящим.
— Датч, вы заняты?
Мистер Уолтер обернулся.
— О нет, капитан. Входите.
Макс выпил традиционный кофе, затем перешел к предмету разговора.
— Меня беспокоит один личный вопрос, мистер Уолтер.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Вряд ли. Но вы намного опытнее меня. Я бы предпочел рассказать об этом именно вам.
— Как пожелаете, капитан.
— Послушайте, Датч, сейчас я не капитан, а просто Макс.
Уолтер улыбнулся.
— Хорошо. Но не просите меня изменить форму обращения. Иначе я приобрету дурную привычку.
— Хорошо-хорошо. — Макс давно хотел прозондировать почву и узнать, известно ли Уолтеру о его поддельных документах; сказал ему о них доктор Хендрикс или нет.
Но он понял, что это совершенно невозможно для него теперь, когда он стал капитаном. Поэтому он начал разговор совсем не так, как планировал.
— Я хочу рассказать вам, как я попал на корабль. — Макс рассказал ему все, включая то, что он утаил о Сэме в разговоре с Хендриксом. Теперь это не могло повредить Сэму. Уолтер слушал внимательно.
— Я ждал, когда вы заговорите об этом, капитан, — сказал он наконец. — Доктор Хендрикс сообщил мне об этом, конечно, не так подробно, когда он назначил вас стажером. Мы оба согласились, что этот вопрос не следует поднимать в космосе.
— Меня волнует то, что будет после того, как мы вернемся. Если вернемся.
— Когда вернемся, — поправил его Уолтер. — Вы хотите моего совета? Или помощи? Или еще чего-нибудь?
— Я не знаю. Я просто хотел рассказать вам.
— Хм.4., есть две альтернативы… Либо все можно устроить здесь, подменив один не очень важный документ. В этом случае…
— Нет, Датч. Я не могу допустить, чтобы с «Асгарда» были высланы подложные документы.
— Я был уверен, что вы так скажете. Я согласен с вами, хотя если бы вы попросили этого, то я счел бы своим долгом прикрыть вас.
— Я когда-то хотел подменить документы. Я даже считал себя вправе это сделать. Но теперь — не могу.
— Я понимаю. Тогда остается сообщить об этом и ждать, что из этого получится. В этом случае я буду всячески вас поддерживать, и я уверен, что главный инженер и казначей вас также поддержат.
Макс откинулся в кресле. На сердце у него было тепло и спокойно.
— Спасибо, Датч. Мне безразлично, что они со мной сделают… только бы не запретили ходить в космос.
— Вряд ли они запретят, если вы вернете корабль. Но если они попытаются это сделать, тогда мы без боя не сдадимся. А пока постарайтесь забыть об этом.
— Я постараюсь. — Макс нахмурился. — Датч, скажите мне правду, что вы думаете об этом?
— Трудный вопрос, капитан. Гораздо важнее, как вы сами это оцениваете?
— Я? Не знаю. Я знаю, каким было мое отношение к этому раньше. Оно было воинственным.
— Хм?
— Я постоянно мысленно оправдывал себя, говоря, что ошибка в системе, а не во мне. Теперь же я не хочу себя оправдывать. Я вовсе не сожалею об этом, ведь я так много мог бы потерять, если бы не сделал этого. Но я также не хочу уходить от ответственности за свой поступок.
Уолтер кивнул.
— Похоже, у вас здоровый взгляд на вещи. Капитан, совершенных кодексов нет. Человек должен прислушиваться к здравому смыслу, а не слепо следовать предписаниям. Я тоже нарушал правила. За что-то я ответил, за что-то нет. Ваша ошибка могла превратить вас в формалиста, моралистического педанта, в «Правильного Чарли», прямого, но недалекого, который следит за тем, чтобы все неуклонно следовали букве закона. Или же она могла превратить вас в великовозрастного младенца, который считает, что правила существуют для других, а не для него. Но, как я вижу, не случилось ни того, ни другого; думаю, что вы повзрослели.
Макс усмехнулся.
— Спасибо, Датч. — Он встал. — Я пойду в «нору», сделаю кое-какие расчеты.
— Капитан, вы достаточно спите?
— Я? Конечно, я нахожу время вздремнуть на каждом дежурстве.
— Осталось четыре часа, капитан. — Макс сел на койку в рубке управления, сонно протирая глаза. «Асгард» шел по «канве» уже несколько дней, приближаясь к той конечной точке, через которую они выйдут из этого космоса в другой — известный им или незнакомый, в зависимости от того, насколько их представления соответствовали истинной структуре вселенной.
Макс, моргая спросонок, посмотрел на Келли.
— Вы давно здесь? Были здесь?
— Не очень, капитан.
— Вы поспали?
— Ну… знаете, капитан…
— Хорошо, оставим это, вы неисправимы. Ориентиры готовы?
— Да, сэр.
— Начинайте.
Макс сидел на койке с закрытыми глазами, программируя задание и переводя его в бинарные числа, понятные компьютеру, в то время как другие передавали ему данные. Он уже несколько дней не покидал «беспокойную нору» больше чем на несколько минут. Между ориентирами он немного дремал, затем его будили, он производил расчет и снова ложился.
Келли и Ковак заступали на дежурство друг за другом, и Макс старался не переходить на непрерывное дежурство как можно дольше, но заставить Келли отдыхать было трудно. Ланди, Смайт и Ногучи продолжали работать через две смены, затем начали частично совмещать смены, когда ориентиры стали поступать быстрее, чтобы помочь друг другу менять пластины и снимать показания. Для Макса замены не было. Он должен был обрабатывать данные по каждому ориентиру, предоставляя из картотеки своей памяти информацию утраченных справочников.
Вся бригада «беспокойной норы» была в сборе, за исключением Ланди. Он пришел, когда Макс закончил обработку данных и назвал величину поправки.
— Привет с камбуза, — произнес он, ставя на стол галлон мороженого.
— С чем? — спросил Макс.
— С шоколадом, сэр.
— Мое любимое. Когда будете раскладывать по тарелкам, не забывайте, что скоро я буду выставлять оценки за эффективность работы.
— Ну-у, капитан, так нечестно. Келли приходится кормить гораздо большую массу тела, чем вам.
— А у меня очень высокий уровень метаболизма, — заявил Ногучи. — Мне надо еще больше.
— Ногги, у вас в ногах, наверное, запасной желудок. Пусть Келли раздаст, будем надеяться, что гордость не позволит ему съесть больше других. — Макс повернулся к Келли. — Какая сейчас скорость поступления ориентиров?
— Двадцать минут.
— Думаете, надо так часто?
— Чтобы подстраховаться, сэр.
— Хорошо.
Они взяли еще один ориентир, после чего съели мороженое. Затем Макс распределил их обязанности на время перехода. За компьютер он посадил Ковака, а не Келли, поскольку у Ковака результаты всегда сходились с результатами Келли. Келли же он поручил верньерный стереограф, поскольку у него был большой опыт работы на нем. Ланди помогал Келли, Смайт и Ногучи брали ориентиры.
За два часа до перехода Макс вызвал Компаньона и сообщил ему, что корабль приближается к точке перехода; главный инженер заверил его, что сам будет следить за двигателем и вектором.
— Успеха, капитан!
Когда ориентиры начали поступать через десять минут, Макс еще легко справлялся с расчетами, хотя ему пришлось признать, что он не совсем свеж. Теперь он работал без перерывов и поправки были совсем небольшими — должно быть, Компаньон старался изо всех сил. Когда компьютер показал, что до перехода осталось менее часа, Макс встал и потянулся.