Шурик сильно дёрнул гвоздь:
— Ничуть не шатается.
К гвоздю крепко привязали палочку — и мачта была готова.
Потом Шурик натянул парус, а Витя прочно его прикрепил.
Из рваного голубого мяча были вырезаны спасательные круги. Из прутиков сделали перила на палубе. Из четырёх катушек и двух палочек — рулевое колесо. Из коробки от кубиков — каюту.
Наконец, корабль был готов. Он был крепкий, большой, с красным флажком на мачте.
Витя один не смог бы построить такой корабль. И Шурик бы один не смог.
И вот к мачте привязали конец крепкого, намотанного на катушку шпагата и спустили корабль на воду.
Корабль поплыл по морю. Белоснежный парус с синей каймой надулся ветром. Освещённый солнцем красный флажок казался весёлым, живым огоньком.
Белые чайки поднимались с волн:
«Дорогу кораблю!»
Прозрачные медузы отплывали в сторону:
«Дорогу кораблю!»
Раньше бывало и четверть катушки не успеет Шурик размотать, а корабль уже кувырк набок. И скорей тяни его обратно.
А теперь Шурик разматывал и разматывал большую катушку; уже почти всю размотал, а корабль всё плыл и плыл дальше.
Э. Аленник
На зарядке
Раз-два! Раз-два!
Замелькали пятки…
Как чудесно босиком
Бегать на зарядке!
Воробьи глядят на нас,
Воробьи щебечут.
Мы по счёту стали в круг,
Распрямили плечи.
Раз-два! Раз-два!
Кто подпрыгнет выше?
Испугались воробьи,
Улетели с крыши…
От росы блестит трава
Свежая, зелёная…
Раз-два! Раз-два!
Станем закалённые!
Н. Князева
Нехорошая история
Вот история какая,
Нехорошие дела:
У ребят сегодня Рая
Все игрушки забрала!
Захватила эта Рая
Медвежонка,
Попугая,
Двухмоторный самолёт,
Паровоз и пароход.
Утку,
Дудку,
Крокодила
Утащила в уголок
И рукой загородила,—
Чтоб никто отнять не мог!
А ребята говорят:
— Забирай хоть всё подряд!
Обойдёмся мы без мишки,
Нам не нужен пароход.
Поиграем в кошки-мышки…
— Чур, я мышка!
— Где же кот? —
Вот за мышкою вприпрыжку
Побежал Никита-кот…
Хорошо Наташу-мышку
Охраняет хоровод!
Пропустили мышку в круг —
Опустили двадцать рук:
— Убирайся, хитрый кот,
Для тебя закрыт проход!—
Мышка весело бежит,
Мышка радостно визжит…
Смотрит Рая из угла:
— Я бы тоже так могла! —
Все так весело играют,
И хохочут, и шумят,
А в углу у нашей Раи
Не идёт игра на лад.
У неё стоит без дела
Работяга-паровоз,
Не выходит в море смелый
И проверенный матрос;
У неё томится утка —
Не ныряет, не плывёт;
У неё певунья-дудка
Скучным голосом поёт!
Эх ты, Рая!
Что ж ты нос
До земли повесила?
У тебя игрушек воз,
А тебе не весело?
Е. Серова
Волшебная палочка
Вернулся Серёжа домой из школы. Как всегда, бабушка ласково помогла ему раздеться и сказала:
— Мой руки, садись, — будем обедать.
Сели они за стол. На столе суп вкусный, с лапшой, а Серёжа не ест, глаза опустил в тарелку.
— Ты что невесел, голову повесил? — нахмурилась бабушка. — Опять с мальчишками подрался?
— Нет, — ответил Серёжа. — Не дрался я… Дело хуже…
— Ешь суп, — приказала бабушка. — Пообедаешь — разберёмся.
Они пообедали, и тут Серёжа стал рассказывать, что с ним приключилось.
— Палочки, — говорит, — у меня не выходят… У Вовки и у Юрки получаются, а у меня нет. Учительница сказала, что у меня в тетрадке палочки точно ветром качает.
— Это потому, что за партой вертишься да на улицу торопишься, — погрозила пальцем бабушка. — А ты не спеши — и выйдет.
— Нет, всё равно не выйдет. — Серёжа упрямо нагнул голову, точно собрался бодаться.
— А вот и неправда! — сказала бабушка. — Была бы охота — будут и палочки.
Она вымыла тарелки, прибрала стол и села рядом с Серёжей в кресло.
— Не горюй, — говорит. — Слушай-ка, есть одна палочка. Волшебная. С ней, как в сказке: что захотел, то и сделал. Только б её добыть, — и всё сбудется. Хочешь, попробуем?
«Шутит бабушка», — подумал Серёжа.
Он ведь знал, что никаких волшебных палочек на свете не водится, — они только в сказках. Но лицо у бабушки было такое таинственное, что он подвинулся поближе и тихонько спросил:
— А увидеть эту палочку можно?
Бабушка улыбнулась, но сразу же сделала строгое лицо.
— Не пожалеешь труда — увидишь. А то не видать тебе её, как своих ушей. Счёт-то ты до какого числа знаешь?
— До двадцати.
— Ну, вот и ладно.
Тут бабушка помолчала. А потом заговорила топотом:
— Ты бери тетрадку, перо и садись. Как учительница-то велела? Сиди прямо, головы не вешай. Пиши палочки, а сам про себя счет веди. Напишешь одну, скажи «раз», напишешь ещё, — скажи «два», ещё — «три». А как досчитаешь до двадцати, снова начинай…
Тут голос бабушки стал совсем-совсем тихий.
— Пиши да считай, пока ту, волшебную, не увидишь.
— А если я её не узна́ю? — спросил Серёжа.
— Ты не узнаешь, так я узнаю. Только гляди трудись — не ленись. А то проку не будет!
Сел Серёжа за стол. Пишет, старается, губы оттопырил, сопит. И считать не забывает:
— Один, два, три…
Бабушка рядом спицами позвякивает, вяжет, — приговаривает:
— Пишитесь, палочки, пишитесь, старалочки. Ровней да чище, пишитесь до тыщи…
Написал Серёжа двадцать палочек, решил, что и дальше сосчитать сумеет.
— Двадцать один, двадцать два… — громко счёт ведёт. Щёки отдувает, палочки выводит, а сам нет-нет да на бабушку посмотрит: «Уж не эта ли?»
Подвинул тетрадку.
— Посмотри, — просит.
Поглядела бабушка, а там палочки точно ветром качает.
— Нет, — говорит, — не видать что-то. Пиши дальше.
Пишет Серёжа дальше; досчитал до тридцати, снова начал.
А бабушка опять посмотрела в тетрадку, видит — палочки поровнее стали.
— Трудись, трудись, — говорит, — теперь уж недолго осталось.
Пишет Серёжа, трудится. Написал ещё пять палочек.
— Ну-ка, бабушка, погляди. Уж не эта ли?
В третий раз посмотрела бабушка — и глаза у неё стали весёлые. Видит — палочки одна к другой, ровные-преровные, точно меряные.
— Так и есть, — говорит, — вот она, та самая, волшебная. От неё твои палочки одна другой краше, как родные сёстры… Видишь?
Выскочил Серёжа из-за стола и захлопал в ладоши.
М. Нарышкина
Пятёрки
Утром первого сентября Алёша Сорокин и другие школьники отправились в школу.
Дед Непосед — сторож колхозного сада — выглянул из калитки и позвал Алёшу:
— Ну-ка, помощник, ступай сюда! Бери подарок! — и протянул Алёше корзину большущих яблок.
Алёша сказал деду «спасибо», а яблоками оделил всех ребят.
Только хотел Алёша откусить кусочек, как вдруг видит, — на красном яблочном боку стоит цифра «5».
Да тут и ребята закричали:
— У меня на яблоке пятёрка!
— И у меня!
— У меня тоже!
У всех яблоки оказались помеченными. Не нарисована цифра, не накрашена. Просто кожура у яблока двухцветная. Всё оно красное, а пятёрка — белая.
Алёша догадался:
— Это дед нам наказ даёт, чтоб на пятёрки учились!
Всю дорогу до школы наперебой говорили про ученье и про дедову выдумку.
Пока яблоки еще висели на ветках, дед на каждое яблоко прилепил бумажную цифру. Под солнечными лучами краснел яблочный бок, а под бумагой кожура оставалась светлой. Так и вышло, что солнышко поставило отметки на всех яблоках…
Через несколько дней к деду пришли ребята, очень серьёзные и довольные. Положили на стол тетради. Дед посмотрел — в дневниках тоже отметки. Но не такие, как на яблоках.
Бумага-то белая, а пятёрки — красные.
Э. Шим
Дождь
В колхозном саду выросла густая трава, деду Непоседу по пояс.
Позвал он колхозников, траву скосили и на солнце высушили.
Получилось сено хрустящее, душистое.
Принялись колхозники его на возы метать и в сарай отвозить. Алёша Сорокин с ребятами им помогает.
Поехали возы к сараю, один за другим.
В полдень притомились колхозники, сели отдохнуть.
Только дед Непосед отдыхать не стал, взял косу и к изгороди отправился.
Захотелось ему свежей травы накосить и лошадь накормить.
Накосил дед охапку травы на опушке сада, хотел обратно итти, да вдруг увидел что-то на земле. Подхватил он охапку, побежал, лошади кинул да как закричит колхозникам:
— Подымайтесь все скорей! Заканчивайте уборку! А то дождь польёт, сено замочит!
Алёша Сорокин услышал это и удивился. Шутит дед, что ли?
Небо ясное, чистое, одно облачко над далёким лесом плывёт. Какой же тут дождь?
А дед своё:
— Кладите сено на возы! Отвозите, торопитесь!
Алёша не вытерпел, подбежал к деду и говорит:
— Дедушка, откуда вы взяли, что дождь будет? Может, вы шутите?
— Какие тут шутки! — отвечает дед Непосед. — Принимайся за дело! Некогда мне сейчас объяснять. Подожди часок.
Колхозники — те сразу деда поняли. Взялись за грабли и вилы, сено сгребают, на телеги кладут.
Вот опять поехали возы к сараю, один за другим.
Едут.
А то облачко, что было над лесом, всё растёт и растёт. Потемнело, синевой налилось, захватило полнеба и солнце закрыло.
Только последний воз сена увезли, — зашумел по листьям косой ливень. Но был он уже не страшен: сено под надёжной крышей, его не замочит.
Ребята на сене сидят, нахохлились, пережидают непогоду.