Естественно, Джиггсу не поверили. «Черничную Чайку» обследовали на предмет инопланетных технологий, но никаких особенных технологий обнаружено не было, принципы те же, исполнение другое. Эксперты заключили, что «Чайку» мог построить гениальный кустарь, не исключено, что сам Игги. Рассказы про Землю фиолетовой крови отнесли на счет «пространственного синдрома» – многолетней изоляцией от социума, галлюцинаторным воздействим космического ветра, ну, и всякими другими факторами.
Где все это время находился сам Игги, выяснить не удалось. Пространство большое – случается все. Предполагалось, что «Январь» потерпел крушение на одной из кислородных планет, уцелевшие построили из обломков «Чайку», а потом вымерли от неизвестных эпидемий.
Впрочем, как всегда нашлись и энтузиасты, поверившие рассказу Джигса, они просеяли указанные секторы созвездия Гончих Псов и, разумеется, ничего не обнаружили. Инцидент с «Черничной Чайкой» перешел в разряд космического фольклора.
Кстати, «Пираты Гончих Псов» были сняты как раз по мотивам этих самых приключений. Игги Джигса сыграл любимец всей женской половины человечества Луисидор Альенде, мужественный, красивый и остроумный, а его антагониста Капитана Волка воплотил в жизнь Иван Череда, специально для съемок фильма ампутировавший себе левую руку и правую ногу.
Говорили, что на премьере сам Игги Джигс смеялся как сумасшедший. Говорили, что сразу после просмотра он отправился в путешествие. Говорили, что он до сих пор курит самодельные сигары, пьет ром и обожает уединение. Два известных писателя намеревались создать саги по мотивам его похождений, однако отыскать место уединенного пристанища единственного настоящего космического пирата им не удалось.
А мне вот удалось.
Ничего удивительного, правда, в этом не вижу, всем ведь известно – Фортуна любит смелых! То есть меня.
Я вспомнил это меньше чем за минуту. Вспомнил и понял, что мне надо делать. «Черничная Чайка» – единственный корабль во всей Солнечной системе… да что там в системе – в Галактике, для старта на котором совсем не нужен ключ!
Все складывалось как нельзя лучше. Просто шикарно складывалось, просто не плачь, Степанида, не плачь!
– Надо осмотреть корабль, – сказал я. – Может, там есть что-то полезное. Передатчик, к примеру… Передадим весть какую-нибудь…
– Совершенно верно! – согласилась Аврора. – Передатчик! Надо осмотреть корабль! Это наш шанс.
– Так давай осмотрим, коллега!
И я сделал реверанс в сторону «Черничной Чайки». И даже руку ей предложил, как какой-нибудь там капитан Кид или эта, Мертвая Борода.
– Нет-нет, – отказалась Аврора. – Прошу вас, Командор. Капитан должен первым ступить на борт корабля!
И даже пятками щелкнула.
А я дурак. Я все-таки дурак. Я согласился. С чего вдруг?
Шагнул к шлюзу. Правую руку сунул в карман, двумя пальцами потянул заветную трубку, осторожно, чтобы не задеть спуск.
Я шагнул к шлюзу, вытаскивая из кармана трубку, разворачиваясь и одновременно нажимая на кнопку.
Дурак.
Это я понял только через полчаса.
Глава 6Перетерп
Через полчаса я очнулся.
Я рыдал.
И по мне кто-то ползал. Так, маленькими лапками – шур-шур. Это обстоятельство вызывало во мне необоримую волну умиления и жалости. Умиления по отношению к этим чудесным маленьким лапкам и жалости по отношению к себе.
Мне было очень себя жаль. Однажды в детстве мой младший брат слопал два фунта царского варенья. Царское варенье – это уникальная вещь. Берется виноград без косточек, вскрывается, внутрь вставляется грецкий орех, заклеивается и варится в меду. Получается сумасшедше вкусно. Мать в таких вопросах не доверяет синтезатору и всегда готовит царское варенье самостоятельно. Тогда тоже получилось так – мать три часа фаршировала виноград грецкими орехами, варила все это в липовом меде и звонила гостям, приглашала их на чай. Стоило матери отвлечься, как нарисовался брат и беззастенчиво уплел все плоды трудов. Появилась мать. Поверить, что карапуз смог одолеть целую вазу с вареньем, она не могла, и карающий меч гнева обрушился на меня.
Я был невинно осужден – и в качестве наказания встречал гостей и перед каждым извиняться за несъеденное мной варенье. Случай самой несправедливой несправедливости в моей жизни.
И вот я вспомнил тот ужасный день и заплакал. Слезы катились у меня из глаз непрерывно, и очень скоро у моих ног даже образовалась лужа, и по ней ветерок гонял несколько корабликов-былинок. Я вдруг представил, что это совсем не былинки, а это совсем не лужа – море, былинки же – затерявшиеся в безнадежном Саргассовом море суда. И на этих судах моряки, и в далеком Милане их ждут жены и дети, и эти дети плачут, и я плачу…
Рыдаю.
Скоро глаза заболели, и я продолжил рыдать с закрытыми глазами.
Минут через двадцать я остановился. Силы закончились.
Открыл глаза, обнаружил, что уже лежу, упал совсем. И по мне ползают здешние муравьи. Дисциплинированные. Ровными рядами, деловито, сноровисто.
Голова болела, то ли от удара, то ли от «плаксы». И в душе был сплошной паша, такой, по жесткому варианту. Может, сотрясение мозга – получил при падении. Если сотрясение, то я ей не прощу. Я ей, впрочем, уже и так не прощу, я это сразу понял. Глаза тоже болели, будто в них насыпали по три килограмма песка.
Единственное, что утешало – муравьи ползали и по Авроре. Даже больше – в правой ее ладони они начали строить муравейник, такую пирамиду Хеопса. Ха-ха. Лучше бы они построили ее у нее в носу, а через нос забрались бы в мозг, стали бы там чай пить, на каруселях кататься.
Но всему свое время.
Как это должно было быть? Я шагал в шлюз, разворачивался и стрелял из сонной трубки в Аврору. Она падала, мгновенно усыпленная, я бережно относил ее в бунгало, привязывал цепями к койке, возвращался к кораблю и с большим удовольствием взлетал в зенит. Потом до Венеры, к Шлоссеру, а оттуда уже подальше, за пределы системы, в вольное плаванье – «Черничная Чайка» позволяла лететь хоть куда.
Так почти все и произошло. Шагнул, развернулся, выстрелил. И только когда развернулся, увидел уставленные мне в нос рожки батареи от «плаксы».
«Плакса» в нос.
Последнее, что я запомнил – иглу, весьма удачно вонзившуюся в шею Авроры.
Дурак. Но попал.
Она заболтала меня этими пиратами. А ведь мог и угадать, я отличный психолог, но тут просчитался…
Я думаю, что Аврора вспомнила про «Черничную Чайку» примерно в то же время, что и я. И дальше она вешала мне на уши лапшу, поджидая удобного момента, чтобы ткнуть меня в шею «плаксой».
А я выбирал удобный момент, чтобы пульнуть в нее сонной иголкой.
Да, Аврора меня тоже просчитала.
Один-один. Я испытал уважение. Раскрутить меня было не так-то просто. У Авроры это почти получилось. Талант.
– Ну, как там дела? – спросил я и стряхнул с себя муравьев.
– Так как-то… Пальцы покалывает… Что за яд?
– Так, секретный коктейльчик. Пальцы скоро отпустит, алкалоид рассосется.
– Это утешает.
Аврора села.
Поглядела на корабль.
– Я полагаю, – она потерла шею, – я полагаю, что нам надо договориться. Предлагаю тебе, как мужчине…
– Не уступлю, – сразу ответил я. – У нас давным-давно равенство, разницы между мальчиками и девочками никакой. Так что можешь забыть об уступках. А ты? Сама не уступишь? Во имя идеалов? Ты ведь, кажется, в идеалы веришь?
Аврора почесала голову.
– В идеалы я, конечно, верю, но ты к этим идеалам никакого отношения не имеешь. Так что я тебе ничего не уступлю.
– Понятно. Как насчет варианта рвануть отсюда вместе?
Аврора расхохоталась. И тут же завизжала, заметила муравьев, принялась трястись, дрыгаться и размахивать руками, как бесноватая.
– Я так и знал, что ты согласишься. Но зачем выражать согласие так бурно? Могла бы просто кивнуть…
– Я не согласна! – Аврора стряхнула последних муравьев. – Я лучше состарюсь тут, на острове, чем с тобой в одном корабле полечу!
– Как знаешь…
– Но и тебе уступать я не намерена!
Аврора топнула ногой.
– Будем бодаться? – спросил я.
– А ты что думал? Будем. Должен остаться только один!
Решительно так сказала, даже уши шевельнулись. Будут реки крови, подумал я. С острова начнут вывозить трупы десятками, Авроре оторвет ногу, и ей придется ходить на изумительном чугунном протезе. И со временем, если поумнеет и будет себя хорошо вести, сможет вступить в дискуссионный клуб «Чугунный Батискаф»… вернее, в «Дубраву Д».
– Предлагаю другой вариант, – сказал я. – Предлагаю честное соперничество.
– Честное соперничество?! – взвилась Аврора. – С тобой?!! Да ты же врун и негодяй! Я с тобой есть за один столик не сяду! А ты мне предлагаешь…
– Предлагаю дуэль.
Я тут же пожалел, что так сказал. Потому что Аврора тут же загремела:
– Наслышана про твою последнюю дуэль! Как ты влупил в спину своего приятеля резиновую пулю! У вас ведь тоже была с ним дуэль!
– Нет, сейчас все по-честному будет!
Аврора долго кричала, что я и слово «честь» – вещи несовместимые, что гораздо надежнее прыгнуть вниз головой с Терра-Билдинга, чем довериться мне, что лучше она съест дюжину сырых морских ежей…
Ну и так далее.
– Хорошо, – остановил я ее на восьмой минуте. – Нет так нет. И не надо так разоряться, подумаешь! Что, земля остановилась, что ли? Успокойся, пойди сгрызи батончик из плесени, запей дождевой водичкой…
– Я никуда не пойду, – сказала Аврора.
И выразительно поглядела на шлюз.
– Что так? – осведомился я.
– Я не голодна.
– И правильно, – сказал я. – Тебе пару килограммчиков не помешает сбросить, особенно в районе… центра тяжести. Хотя мне ты и так нравишься.
Аврора в бешенстве прикусила губу.
– А я вот действительно не голоден. Однажды я продержался без еды десять дней, так что я никуда не тороплюсь. К тому же тут такое красивое место… Посижу здесь, отдохну. Тут дядя мой жил, у меня с этим местом генетическая связь…