Лес был спокоен и тих, никаких следов присутствия Тыквера. И погода хорошая, тепло, светло, воздух чистый. Шагали, шагали, Лютеру и Ярсу надо больше бывать на грунте, весь день шагали.
Остановились уже ближе к вечеру, когда солнце сдалось на убыль и сделалось прохладно. Надо было определяться с ночевкой, на это потребовался час, я искал место повыше и посуше, с трескучим синим мхом и хрупкими ветками под ногами, чтобы в темноте был слышен каждый шаг. Ну и чтобы сосна поразлапистей, как вчерашняя.
Лес просторный, сосны, можжевельник, воздух пропитан хвоей, на можжевельнике остались прошлогодние ягоды, я выбрал, где деревья собирались погуще, и велел организовывать лагерь.
— Может, сегодня не на сосне? — спросил Лютер. — Кости ломит…
— Наверху безопаснее, — возразил я.
— А если Тыквер подожжет?
Мы посмотрели на Ярса.
— Он прав, — кивнул Лютер. — Тыквер может и поджечь, он беспринципен. Прыгать во сне не хочется. Лучше переждать на грунте.
— На грунте спать нельзя, — возразил Ярс. — Встанешь на грунт — подхватишь грунтовую болезнь…
— Вы уж определитесь, — перебил я. — Или грунтовая болезнь, или Тыквер.
— Тыквер и есть грунтовая болезнь, ее худшая разновидность…
Терра-синдром, грунтовая болезнь, вакуумные контузии и пястные гипертрофии, а я вроде в айболиты не записывался.
— Тогда остаемся на земле, — сказал я. — И надо подготовиться к ночевке.
Особо утруждаться не потребовалось — я надергал мха, срубил несколько можжевеловых веток, устроил их сверху, получилось… Я не знал, как правильно это называлось.
— Лежбище, — перехватил мои мысли Ярс.
И тут же завалился на мох и стал расшнуровывать ботинки.
— Лагерь, — поправил я. — Устраиваемся здесь. Один дежурит, двое спят. Меняемся через три часа…
— Я за шесть часов не высплюсь, — буркнул Ярс.
— Летел бы тогда на Рюген, — посоветовал я. — Раскапывал бы Атлантиду.
— Атлантида западнее, на Рюгене Аркона, — поправил Лютер. — Это тоже почти Атлантида. А может…
— Да это Атлантида и есть, — заявил Ярослав. — Я хотел сказать, атланты после затопления перебрались… Кажется, я натер ногу.
Закончил Ярослав, и стянул ботинки, и разглядывал небольшую, но неприятную мозоль на пятке и стертый носок. Мозоль выглядела болезненно.
Космопроходец натер ногу. Странное время.
— Случается, — пожал я плечами.
— Пойду я… — поморщился Лютер. — Можжевельник заломаю…
Лютер удалился в можжевельник.
— В первый раз в жизни, — философски потряс пальцем Ярс. — На ногах. Руки у меня железные, сам знаешь, а ноги, видимо, отстают. Может, мне ноги тоже укреплять?
Ярослав задумчиво пошевелил пальцами ног. Интересно, с чем в организме ментальная связь пальцев ног?
Лютер вернулся из можжевельника. С можжевеловым хлыстом, обрубил верхушку и корень, согнул лук.
— Точно, — облизнулся Ярослав. — Сделать стрелы и набить фазанов! Фазаны…
Ярослав слишком сильно двинул пальцами, зашипел от боли.
— Надо было те тряпки в ангаре не выкидывать, — сказал я. — Наверное, это были не просто так тряпки. Недаром же их в ящики с обувью положили.
— Думаю, это были портяшки, — предположил Лютер, сгибая лук и натягивая тетиву из веревки. — Их раньше использовали вместо носков. Но все равно мы их наматывать не умеем…
— Ты, Ярс, обувь не по размеру выбрал, вот и страдаешь, — сказал я. — Надо впору выбирать, а тебе все побольше да побольше подавай…
— Или портанки…
Лютер срубил ножом тощую засохшую сосну, разломал ее на куски, легко сорвал кору, добыл белое и сухое дерево.
— Да, раньше бойцы воевали в портанках, — утвердительно сообщил Лютер. — Но Макс прав, искусства наматывания портанок было утеряно, к сожалению.
Лютер выстругивал из добытого дерева желобок, Ярс разглядывал мозольный пузырь на ноге.
— Надо приложить подорожник, — посоветовал я.
— Лучше чагу, — возразил Лютер. — Чага — от всего.
— Надо было портанки задействовать… — вздохнул Ярс.
После чего предположил, что портанки — гораздо гигиеничнее и эффектнее носков и нам, то есть им с Лютером, надо обязательно овладеть портаночным мастерством.
— Поразительно, — Ярослав тыкал пальцем в пятку. — Скоро полетим к звездам, а в носках до сих пор дырки…
— Это вполне естественно, — согласился я. — Издержки цивилизации опережающего развития. Никто не хочет думать про носки, все думают про звезды.
— Пусть про носки роботы думают. — Лютер выстругивал из дерева палку, по форме напоминающую четырехгранный резак. — В конце концов мы их что, зря создали?
— Нужно возвращаться к истокам, — покачал головой Ярослав. — Предки были мудры. Предлагаю поставить вопрос о портанках на осеннем собрании…
Я представил, как курсанты Академии в белоснежных портанках на ногах и с героизмом в сердце штурмуют негостеприимные планетоиды Дзеты Сетки. Может, в этом есть смысл, надо изучить вопрос.
— Я слышал, раньше были еще некоторые… Онучи…
Лютер вставил в веревочную тетиву лука четырехгранную палку, конец этой палки поместил в деревянный желобок, прижал подбородком и принялся пилить луком. Должен отметить, что инженерная школа в Академии хороша — устройство, за несколько минут изготовленное Лютером, показалось мне весьма толковым. И хотя огонь не спешил добываться, но сам принцип был явно эффективным.
— Получилось! — радостно воскликнул Лютер. — Смотрите!
Я посмотрел. Над палкой поднималась тоненькая дымная пружинка. Человек вышел к звездам.
— Ярс, хватит пятку гипнотизировать, дров принеси! — шепотом потребовал Лютер.
— Сам принеси! — шепотом огрызнулся Ярослав. — Я тебе не дровонос!
— У меня сейчас погаснет!
— Надо дуть, — посоветовал я.
— Лютый, ты просто неандерталец — добыл огонь трением!
Лютер принялся дуть, над палкой показался огонек, Лютер подкормил его сухой мшинкой, огонек приободрился. Я набрал воздуха побольше и тоже выдохнул, то есть дунул. Огонек погас.
— Ты чего?! — вскинулся Лютер. — Ты чего делаешь?!
— Дым, — сказал я. — Дым в лесу можно почувствовать за несколько километров. Хочешь нас демаскировать?
Лютер не понимал.
— Зачем тогда… — Лютер взял лук, подергал тетиву. — Я старался?
— Опыт, — объяснил я. — Если нам вдруг понадобится огонь, ты сможешь его быстро добыть.
Ярс хихикнул, Лютер отвернулся. Это вам за домкрат-гимнастику. И потом, это действительно полезно — уметь развести огонь.
— Давайте спать, — предложил я. — Лютер, ты первый дежуришь.
Я зевнул и устроился во хвоях. Космопроходчики не спали. Ярослав бурчал над мозолью. Лютер подтянул тетиву на луке, посадил на нее кусок коры, дернул. Получился низкий тревожный звук.
Я закрыл глаза. Ярослав охал. Лютер играл на луке, наполняя воздух тяжелыми мрачными вибрациями.
Наверное, от них приснившийся сон был неприятный и пугающий. Снился космос, Объект, я с ключом — собираюсь менять энергоблок. Корабль висит надо мной, я его чувствую. А потом нет, не чувствую. Задираю голову, а там только звезды. И справа, и слева, везде. Звезды. Пустота. Падение. Забавно. Прежнее человечество во сне падало с ветвей, современное почти всегда падает с открытой над Япетом аппарели.
Проснулся.
Ярослава не было. Лютер спал, я пнул его, Лютер открыл глаза.
— В боевой обстановке тебя бы расстреляли, — сказал я.
— Что случилось?
— Ярса выкрали.
Лютер сел, сонно огляделся, проверил шеврон. Мой тоже цел.
— Если его выкрали, почему у нас не сорвали шевроны?
Логика у десантника работает, не откажешь. На грунте тоже.
— Значит, Ярса не украли, — сказал я. — Значит, Ярс сам ушел.
— Куда? — не понял Лютер.
— В разведку.
— У него же мозоль.
Это точно.
Глава 5Пьянущий лес
Мы с Лютером шагали по следу Ярослава, это было несложно. Я не следопыт, но Ярослав проломился по бору, как хромой меркурианский танк, — на высохшем синем мху темнели плеши следов, трава была смята, на песчаных прожилках отпечатались ребристые елочки подошв ботинок. Кое-где на можжевеловых кустах попадались надломленные веточки.
— Не, это не разведка, — сомневался Лютер. — Это нервы. Грунтовая трясучка. Такое случается, особенно у первоходов.
— Ярослав не первоход, — напомнил я.
— Да, конечно, вот только… Эта неудача с «Бродягой» его немного расстроила…
Лютер остановился.
— Что хочешь сказать?
Лютер вздохнул.
— Это первая его неудача, — сказал Лютер. — Возможно, немного сорвался…
Лютер почесал голову.
— Всякое бывает. — Лютер свернул из пальцев телескоп, поглядел в небо. — Командир нашего крыла купался на рифах, а акулы ему там ногу отожрали…
— И что? — не понял я.
— В «Острове сокровищ» Сильвера просто чудесно представлял.
Лютер рассмеялся космическим смехом.
— Не совсем понял, — сказал я. — При чем здесь Сильвер?
Возможно, Лютер прав, терра-синдром. У Лютера тоже, кажется. Повезло мне. Терра-синдром — довольно неприятная вещь. Угнетение логики. Неожиданная склонность к парадоксальным и театральным поступкам. Снижение чувства опасности. Эффект тоннельного восприятия реальности.
— Я к тому, что иногда… — Лютер огляделся. — Иногда-иногда…
Лютер замолчал. Навстречу нам полз туман. Собственно, он и не полз, а стремительно растекался, словно над лесом опрокинули кастрюлю с кипящим льдом. Неожиданно.
— Тебе не кажется странным? — Лютер указал пальцем вверх.
— Туман? Видимо, принесло с залива. Давление играет, температура плавает, вот и туман. Знаешь, туман может появиться практически мгновенно…
— Солнце пропало, — Лютер поморщился. — А вроде облачности нет…
Лютер прав. Обычно если солнца нет, то есть облака, а здесь непонятно… небо вроде прозрачное… Очень похоже на ночную обсидиановую тарелку, только без молний и электричества.
— Возможно…
У меня не было версий насчет неба, возможно, действительно что-то испытывают.