Ярослав брезгливо поморщился.
— Я пилот, а не… не застенщик, — сказал он. — Я не умею людей связывать. И не буду…
Отвернулся. Я поглядел на Лютера.
— А я что, опричник? — спросил Лютер. — В том смысле, что это… неприлично. Давайте ее разбудим и скажем…
— Точно! — встрял Ярс. — Скажем, чтобы она сама себя связала!
Я не понял — это он шутит так или всерьез мозгом повредился. В ухе много нервных окончаний, возможно, когда ему отстрелили ухо, часть его мозга перестала функционировать в достаточном объеме. Или терра-синдром вышел на пик обострения.
— Ну, пусть себя не связывает, пусть просто так сидит… Слушай, Макс, свяжи ее ты, а?
Поразительное чистоплюйство. Им, великим космическим космопроходцам, этические космонавтские нормы не позволяют связывать девушку, а я, грунтоход несчастный, получается, могу. Мне, получается, связывать девчонок только помечтать дай. Я рассердился, но тянуть было некуда, лучше, пожалуй, на самом деле связать, пришлось самому действовать.
Я повесил бластер на сосну, сел рядом с девчонкой. Наверное, надо было связать ей руки за спиной, но я не мог представить, как это сделать, дико слишком, руки за спиной. Поэтому я их просто связал, поверх свитера, аккуратно, но плотно, чтобы не вырвалась.
Ярослав и Лютер стояли, отвернувшись. Делали вид.
На всякий случай связал ей еще и ноги, по щиколоткам, чуть выше ботинок. Противно-то как. Просто необычайно отвратительно.
— Хорошо получается, — ехидно заметил Ярослав. — Старательно.
— Да, Макс, — согласился Лютер. — Зачем ты так тщательно? Не слишком?
Я не знал, что правильно ему сказать. То есть что — знал, как — нет. То есть я такие слова вслух не мог, надо поступать в Академию Циолковского.
Она очнулась. Посмотрела на руки. Потом на ноги. Мне стало уже просто космически отвратительно. Вот сам вид веревки на ее запястьях и то, что эти веревки моих рук дело… Я не смог этого дальше переносить.
— Извини, — сказал я. — Я сейчас исправлю, мы не хотели, это глупо и безобразно…
Я еще чего-то бормотал, пытаясь распутать узлы на ее лодыжках, но узлы затянулись, и не получалось, я тянул, дергал, капроновый шнур садился все плотнее. Я засуетился, растерялся и достал нож.
Она закричала, дернулась, глаза убрались под лоб. Я понял, как глупо, катастрофически глупо, я отбросил нож, но поздно. Поздно.
Девчонка извивалась у дерева. Глаза закатились, на губах появилась пена, ноги выгибались, пальцы скребли землю.
— Припадок, — сказал Лютер. — Припадок, однако, я никогда не видел припадков…
Он оттолкнул меня, опустился на колени и схватил девчонку за голову, и сжал ей виски пальцами с такой силой, что мне показалось, что пальцы девчонке в голову наполовину погрузились.
Девчонка хрипела. Правильно, что я ее связал, покалечилась бы. Или неправильно. Или… Не знаю…
— Помогите!
Заорал Лютер.
— Держи ее! Держи!
Я схватил за ноги. Ярослав потерялся, не знал, что делать, согнул деревцо.
— Что стоишь?! — заорал на него Лютер. — Руки ей держи!
Ярослав очнулся, подскочил к нам, поймал девчонку за руки. Она продолжала извиваться, держать ее получалось с трудом.
Лютер массировал девчонке виски.
Это продолжалось долго. Долго, бесконечно, не меньше минуты. Лютер держал виски, давил пальцами, скрипел зубами.
И девчонку отпускало. Она перестала изгибаться, перестала лягаться и дрожать, задышала глубоко и ровно. На губах выступила кровь, видимо, прокусила щеку. Ярс продолжал держать девчонку за руки, одеревенел словно.
Лютер поднялся. Его самого качало, и побледнел он тоже изрядно.
— Все, — сказал он. — Все. Макс, вызывай спасателей, игры кончились, жесткая посадка…
Это точно, посадка получилась жесткой.
— Встать!
Я обернулся.
Мальчишка стоял метрах в пяти. Целился. Моя вина. Разиня, оставил оружие без присмотра.
— В сторону, — парень повел оружием. — В сторону, сказал!
— Ухострел… — злобно выдохнул Ярослав. — Ну ты…
Парень выстрелил. Разряд угодил в дерево, вырвал кусок размером с футбольный мяч.
— Так, — сказал Лютер. — Так-так.
Парень целился то в меня, то в Ярса, то в Лютера, водил бластером по сторонам, пытался контролировать ситуацию, но он ее не контролировал, я это видел — Лютер и Ярс уже начали осторожно, полушагами, расходиться, чтобы взять парня с двух сторон. А еще он смотрел на девчонку.
— Успокойся, — попросил я. — Все в порядке. Сейчас я…
Он смотрел на ее связанные руки.
— Нам пришлось… — сказал я. — Для блага…
Для блага. Какая глупость.
Лютер сдвинулся. И Ярс сдвинулся. Еле заметно. Но он заметил.
— Стоять! — рявкнул парень. — Стоять, сказал!
Лютер замер. И Ярс. Он опустил руку в карман, достал транспондер.
— Положи это! — потребовал парень. — Положи бакен!
— Какой бакен…
— Красную! Штуку! На землю! Быстро!
— Хорошо, хорошо…
Ярс осторожно положил транспондер на мох.
— Все в порядке, — сказал я успокаивающе. — Он хотел вызвать помощь. Это транспондер Службы Экстренного Спасения. Твоей сестре нужна помощь, у нее контузия…
— Отпустите ее! — потребовал парень. — Развязать!
Мы переглянулись.
— Отпустить! — приказал он.
— Хорошо, — сказал я. — Хорошо. Все хорошо.
Девчонка опять была без сознания, голова болталась на груди. Веревка впилась ей в запястья, ладони побледнели. Стыдно. Неправильно все это, дико неправильно.
— Мы хотели как лучше… — глупо сказал Ярослав.
— Молчать, — сказал парень.
Лютер. За секунду до того, как Лютер думал сорваться с места, парень догадался и выстрелил. Разряд сжег воздух над головой Лютера, и Лютер сбился на полушаге, остановился.
— Буду убивать, — пообещал парень. — Буду убивать…
Он не врал, не обманывал, сказал буднично, заурядно, словно собирался почистить ботинки.
Но я видел, что Лютер не отступил, что он готов, готов в любую секунду. И Ярс готов. В этот раз они не собирались быть вторыми.
— Успокойся, — попросил я. — Все будет хорошо. Это не совсем то, что…
Ярослав дернулся в сторону, парень отвлекся на него, обернулся на полсекунды, и Лютер прыгнул снова.
Пожалуй, из-за испуга. Вернее, не из-за испуга, из-за неожиданности, но Лютер перестарался. Перебрал со скоростью. Он врезался в парня с толчка, отбросил его метра на четыре, так что тот покатился по земле. Сам Лютер от удара тоже потерял равновесие и упал.
Парень не выпустил бластер и почти сразу вскочил на ноги. К нему приближался Ярослав, парень закричал и несколько раз выстрелил. Ярослав успел залечь за корнями ближайшей сосны.
Я не знал, что делать. Парень не слышал меня, не собирался слышать. Затравленно оглядываясь, отступил к танку.
— Ложись!
Лютер толкнул меня, уронил за дерево, сам укрылся за другое. Парень быстро забрался под танк.
Так.
— Эй, дурачок! — крикнул Ярослав. — Попался ты, попался! Выходи, дурачок!
Сейчас он станет стрелять, подумал я. А как еще? Все пойдет по самому худшему варианту. Все уже по этому варианту пошло, и не свернуть.
— Выходи сейчас, дурачок! — опять крикнул Ярослав. — Сейчас выйдешь, бить не буду!
Парень выстрелил. Попал в дерево Ярослава, дерево было сухое, не вскипело, заряд прожег его насквозь.
— А теперь буду! — крикнул Ярослав.
Стрельба продолжилась. Я перевернулся на спину и устроился между корнями, на всякий случай, чтобы не задело. Удивительно странное начиналось лето, фантастическое лето. «Бродяга», Инстербург, заповедник, интересные люди в лесу. Когда их приведут во вменяемое состояние, надо обязательно с ними пообщаться, я уже говорил, я люблю тайны, в нашем мире их так мало осталось.
Хотя, скорее всего, и тайны никакой нет, а есть скучное объяснение, на любой случай есть объяснение. Туристы, отравившиеся древней боевой дрянью. Археологи, вдохнувшие черную плесень в сырых гробницах Рюгена. Спелеологи, угоревшие в узких лазах Гипербореи. Шутка. Плохая затянувшаяся шутка Тыквера, он любит шутить, он…
Бзжах. Прямо над головой.
— Плотно палит, — с удовольствием сказал Ярс из-под своего дерева. — Скоро трубку в бластере пережжет.
— У него, кажется, истерика, — заметил Лютер из-за соседнего. — Макс, давай спасателей вызывать, чего тянем?
Ага, спасателей, транспондер-то во мху остался.
— Погоди спасателей! — потребовал Ярослав. — Погоди вызывать, успеешь! Навалять хочу этому… В глаза ему посмотреть!
Ярослав выставился из-за дерева.
— Готовь уши, стрелок! — крикнул он. — Учить тебя будем!
По стволу, оставив малиновый рубец от вскипевшей смолы, чиркнул разряд.
— Я буду решительно беспощаден! — пообещал Ярс.
В ответ парень влепил еще один заряд, но уже в мое дерево. На меня упало множество шишек и рыжей хвои.
— Хватит стрелять! — попросил я безнадежно.
И еще раз. Пару зарядов, и дерево рухнет.
— Мимо! — с азартом крикнул Ярс. — Давай еще, танкист!
Трубка выгорала. Разряды становились бледнее, остывали, из слепяще-белого смещались в желтый, сосны не разрывались при попадании, а вспыхивали в местах ожогов и гасли почти сразу.
А у парня, кажется, действительно раскручивалась истерика — он палил уже без разбора, не особо и целясь, в нашу сторону, разряды уходили в пустоту. Он что-то кричал, сбиваясь, захлебываясь через рыдания, я не мог разобрать ни слова. Психоз, реактивное состояние, себя не помнит, язык не контролирует.
— В сороковой раз говорю, вызывай СЭС! — потребовал Лютер. — Этот дурачок всех перебьет!
— Как я вызову?!
Транспондер блестел во мху, ровно между мной и танком. Неудобный вектор, легко на заряд нарваться. Если рискнуть влево-вправо, потом броском…
— Танкист, сдавайся! — ехидно крикнул Ярс.
Он выскочил из-за сосны, перекатился по земле за соседнее дерево, спрятался. Стрелок успел выпустить два разряда. Промазал. Нет, этого безумца надо разоружать. В спасательной службе, конечно, профессионалы, но если они появятся здесь в оранжевых костюмах универсальной защиты, у него последний разум испарится. Он их перестреляет в этом своем исступлении.