Гибель Земли(перевод К. Фенлар)
ГОЛОС БЕДСТВИЯ
— Это были счастливые времена, щедрая заря жизни, тогда растения покрывали всю юную планету! — с мечтательным вздохом проговорил высокий молодой человек.
Большой планетный уловитель располагался на самой границе оазиса и пустыни, и Тарг беспрепятственно созерцал печальный ландшафт, состоящий из гранита, кремния и металла — всю грустную равнину, простиравшуюся до самого подножия гор. Обнаженные горы без ледников, без единого стебелька травки, без малейшей горсти лишаев тоже производили гнетущее впечатление. Оазис, с его правильными насаждениями и металлическими поселками, казался жалким пушком на фоне этой мертвой пустыни.
Тарг ощущал, как эта необъятная пустыня и суровые горы давили на него. Он печально поднял голову к раструбу большого механизма. Желтая коронка аппарата смотрела в сторону горного прохода. Он был сооружен из аркума и восприимчив, как глазная сетчатка. Но устройство воспринимало лишь дальние ритмы других оазисов и заглушало те, на которые хранитель был не обязан отвечать.
Тарг любил его как символ свободы и редких неожиданностей, которые были еще возможны для человеческой породы. В минуты меланхолии он обращался к планетному уловителю и ждал от него ободрений и надежд.
Неожиданный звук голоса заставил его вздрогнуть. С легкой улыбкой Тарг повернулся и стал смотреть, как к платформе приближается грациозная фигурка молодой девушки. Ее волосы цвета ночи были распущенны, а стан гибок, как стебель высоких злаков. Хранитель любовался ею. Его сестра Арва была единственным существом, вблизи которого он переживал очаровательные минуты, когда казалось, что на самом дне неведомого еще уцелела какая-то сила, способная спасти человечество. Со сдержанной улыбкой девушка воскликнула:
— Хорошая погода, Тарг! Счастливые растения!
Она вдыхала целительный аромат зеленых листьев, и черный огонь ее глаз трепетал. Три птицы пролетели над деревьями и опустились на борт платформы. Размером они были с прежних кондоров, но очертания были так же правильны, как контуры красивого женского тела, а огромные серебристые крылья отливали аметистом и на концах переходили к фиолетовому оттенку. Их массивные головы и очень короткие, гибкие и красные, как губы, клювы, так же как и выражение глаз, напоминали человеческие. Подняв голову, одна из птиц произнесла вполне членораздельные звуки. Тарг взял руку Арвы и спросил с тревогой в голосе:
— Ты поняла, что они сказали? Земля неспокойна!
Несмотря на то что уже очень давно от землетрясения не
погибал ни один оазис, да к тому же самая сила этих землетрясений сильно убыла с той страшной поры, когда они подломили всемогущество человека, Арва ощутила ту же тревогу, что и ее брат. Но ей пришла в голову одна несбыточная мысль, и она сказала:
— Может, землетрясения, причинившие столько бедствий нашим братьям, окажутся благоприятными для нас?
— Интересно, каким же образом? — снисходительно спросил Тарг.
— Выгнав наружу часть вод.
Он и сам часто об этом думал. Правда, ни с кем не делился своими мыслями, потому что подобная идея казалась глупой и даже циничной для разгромленного человечества, все бедствия которого были вызваны земными колебаниями.
— Ты тоже об этом думаешь? — воскликнул он с некоторого рода восторгом. — Только никому об этом не говори! Ты обидишь их до глубины души.
— Я прекрасно понимаю, что могла сказать это только тебе.
Со всех сторон поднимались стаи белых птиц. Те, которые приблизились к Таргу и Арве, топтались от нетерпения. Молодой человек разговаривал с ними, употребляя особенные обороты речи. По мере того, как развивался их ум, птицы научились говорить. Но в их языке допускались лишь определенные выражения и образные фразы. Их понятия о будущем оставались смутными и узкими, как инстинктивное предчувствие. С тех пор, как человек перестал употреблять их в пищу, они жили счастливо и были не в состоянии представить себе собственную смерть, а тем более гибель всей их породы.
В оазисе их воспитывалось около тысячи двухсот. Присутствие птиц придавало жизни особенную прелесть и было очень полезно. Человек не мог вернуть себе утраченное за время своего могущества инстинктивное знание движений природы, а современное существование ставило его лицом к лицу с явлениями, которые не могли предусмотреть даже самые чувствительные аппараты, которые он унаследовал от своих предков. Однако их предугадывали птицы. И если бы они, этот последний остаток животного царства, исчезли, то человечество поглотило бы еще большее отчаяние.
— Они говорят, что опасность далека! — прошептал Тарг.
Слух быстро разнесся по всему оазису. Люди сбивались в группы у околиц селений и полей. Какой-то коренастый человек, с мощным черепом, словно установленным прямо на туловище, показался у подножия большого уловителя. Он широко раскрыл большие грустные глаза, выделявшиеся на бронзовом лице, и раскинул в стороны короткие руки, кончавшиеся плоскими квадратными кистями.
— Мы увидим конец Земли! — проговорил он. — Мы будем последним поколением человечества.
Позади него раздался хриплый смех. В сопровождении правнука и бронзововолосой женщины с миндалевидными глазами показался столетний Дан. Женщина шла легкой, как у птицы, походкой.
— Нет, мы не увидим конца! — возразила она. — Исчезновение человечества будет медленным… Вода будет убывать до тех пор, пока не останется лишь несколько семей, сгруппировавшихся вокруг одного колодца. Но это будет еще ужаснее.
— Мы увидим конец Земли! — стоял на своем коренастый человек.
— Тем лучше! — заметил правнук Дана. — Пусть тогда Земля сегодня же высосет последние источники воды!
От его очень узкого и неправильного лица веяло безграничной печалью. Он и сам дивился, как же до сих пор не наложил на себя руки.
— А кто его знает, может быть, есть еще какая-нибудь надежда! — пробормотал прадед.
Сердце Тарга забилось. Он повернул к старцу свои глаза, в которых блеснула юность, и воскликнул:
— О, отец!
Но лицо старика уже снова замерло. Он впал в свою обычную молчаливую задумчивость, которая делала его похожим на глыбу базальта. Тарг прикусил губу и не высказал вслух свою мысль. Толпа на границе оазиса и пустыни разрасталась. Показалось несколько планеров, поднявшихся из центра оазиса. Теперь труд не тяготел над человеком, как в былые времена: сейчас достаточно было только дожидаться времени сбора урожая. Погибли все насекомые и все микробы. Сосредоточившись на тесных пространствах, вне которых невозможна была никакая белковая жизнь, предки провели радикальную борьбу с паразитами. Сохраниться не смогли даже микроскопические организмы. Будучи хозяевами остатков воды, люди располагали несокрушимой силой против всего, что они хотели истребить. Отсутствие домашних и диких животных, служащих постоянными распространителями эпидемий, еще более ускорило гибель микроорганизмов. Теперь человек, птица и растение оказались в безопасности от заразных болезней. Однако, от этого их жизнь не сделалась длиннее. Вместе с вредными микробами погибли и полезные человеку. В итоге организм людей оказался беззащитен перед ускорившимся изнашиванием. Появились новые болезни, скорее всего, возникшие благодаря «металлическим микробам». Человек, таким образом, снова встретил врагов, подобных тем, которые угрожали ему раньше. Хотя брак допускался лишь для самых совершенных индивидуумов, с каждым поколением организм людей терял устойчивость и прочность.
Вскоре вокруг большого уловителя собралось несколько сотен людей. Но среди них наблюдалось лишь слабое оживление. Мысль о неизбежности катаклизмов господствовала над слишком многими поколениями, чтобы не истощить все источники ужаса и скорби, — этой расплаты за мощные радости и беспредельные надежды. У последних людей была ограниченная чувствительность и совсем не было воображения.
Толпа, во всяком случае, испытывала тревогу. Некоторые лица морщились от слез, и у всех полегчало на душе, когда один сорокалетний человек, спрыгнув с мотора, закричал:
— Сейсмографы пока еще не отмечают никакого землетрясения, так что оно не будет сильным.
— Почему мы тревожимся? — воскликнула женщина с миндалевидными глазами. — Разве можем мы что-нибудь изменить или предупредить? Уже прошли целые века, как приняты все возможные меры! Мы находимся в руках судьбы. И ужасно глупо тревожиться из-за неизбежной беды!
— Нет, Геле, — ответил сорокалетний, — это не глупость, это — сама жизнь. До тех пор, пока люди будут в силах волноваться, в их существовании сохранится некоторая прелесть.
— Ничего другого нам и не остается! — злобно заметил внук Дана. — Наши радости так ничтожны, наши печали так тщедушны, что не стоят даже смерти.
Сорокалетний покачал головой. Подобно Таргу и его сестре, он в своей душе еще питал надежды на будущее и чувствовал силы в своей широкой груди. Его светлые глаза встретились с ясным взглядом Арвы, и его дыхание ускорилось.
Другие группы, собравшиеся у разных радиусов окружности, тоже пребывали в возбуждении. Благодаря расставленным через каждую тысячу метров волнопередатчикам все эти группы легко общались между собой.
Можно было услышать речи отдельного округа или же всего населения. Это общение сплачивало толпы в единое целое и действовало, как сильное возбуждающее. Когда в рупоре уловителя раздалась весть из оазиса Красных Земель, произошло небольшое волнение. Наблюдатель сообщал, что там объявили о подземных сотрясениях не только птицы, но и сейсмографы. При этом подтверждении опасности люди придвинулись друг другу, словно искали спасения в близости к соседу.
Сорокалетний Мано поднялся на платформу, где неподвижно стояли бледные Тарг и Арва. Молодая девушка слегка дрожала. Вновь пришедший проговорил:
— Нас должны успокаивать небольшие размеры оазисов и их малое количество. Вероятность того, что они окажутся в опасном районе, очень слаба.
— Тем более, что именно подобное положение некогда и спасло их, — высказался Тарг в поддержку этого мнения.
Внук Дана услышав их, с присущим ему мрачным злорадством заметил:
— Как будто эти районы не перемещаются время от времени. Впрочем, ведь достаточно слабого, но меткого удара, чтобы истощить родники!
Он удалился, с гордо выпрямленной спиной, исполненный мрачной иронией. Тарг, Арва и Мано вздрогнули. Минуту они пробыли в молчании, затем сорокалетний заговорил:
— Районы меняются крайне медленно. Уже двести лет, как сильные землетрясения происходят в открытой пустыне. Но расходящиеся от них волны не погубили источников. Близко от опасных мест находятся лишь оазисы Красные Земли, Опустошение и Западная.
Он с тихим восторгом смотрел на Арву, и во взгляде его светился луч любви. Три года тому назад потеряв жену, он страдал от одиночества. Но несмотря на свою энергию и нежные чувства, он мирился с таким положением. Законы строго определяли число браков и рождений. Однако несколько недель тому назад Совет Пятнадцати вписал Мано в число счастливчиков, которые могли создать новую семью. Такая милость оправдывалась здоровьем его детей. Лицо Арвы, запечатлевшееся в душе Мано, озаряло новым светом древнюю легенду.
— Прибавим надежду к нашим тревогам! — воскликнул он. — В конце-то концов, даже в чудесные времена Воды смерть каждого человека была для него концом всего мира. И мы, живущие теперь на Земле, в конечном итоге, подвергаемся гораздо меньшим опасностям в сравнении с нашими предками, жившими в дорадиоактивную эпоху!
В его речи звучало лихорадочное одушевление — он всегда восставал против мрачной покорности судьбе, которая отравляла людям жизнь. Разумеется, благодаря укоренившемуся поколениями стереотипу чувств, он освобождался от нее лишь временно. Но, уж во всяком случае, он намного больше любого другого знал радости жизни в настоящем, радости текущей ослепительной минуты.
Арва заинтересованно слушала, но Тарг не мог взять в толк, как это можно пренебречь будущим человечества. Если, подобно Мано, ему случалось внезапно поддаться мимолетной страсти, то он всегда к этому примешивал великую мечту Времени, которая руководила предками. Он говорил:
— Не понимаю, как можно не думать о наших потомках, сказал он. — И, простерши руку к необъятной пустыне, продолжил — Каким прекрасным было бы существование, если бы наша власть простиралась и на эту отвратительную пустыню! Неужели никогда вы не задумывались, что там были моря, озера, реки, бесчисленные растения, а в дорадиоактивный период и девственные леса! И вот теперь какая-то таинственная жизнь поглощает наши древние владения!
Мано слегка пожал плечами и проговорил:
— Бесполезно об этом думать, раз за пределами оазиса Земля для нас необитаема, пожалуй, даже больше, чем Юпитер или Сатурн.
Их спор прервал какой-то шум. Люди поднялись и увидели прибытие новой стаи птиц. Пернатые возвестили, что там, в тени скал, какая-то молодая девушка в бессознательном состоянии стала жертвой железомагнетиков. И пока над пустыней взвивались два планера, толпа задумалась о странных магнетических существах, размножавшихся на земле, в то время как вымирало человечество. Прошли долгие минуты. Планеры появились снова. На одном из них привезли неподвижное тело, в котором все признали бродяжку Эльму. Она была незаурядной девушкой. Ее, сироту, не очень любили за ее наклонности: дикость девушки смущала ближних. Бывали дни, когда никакая сила не могла помешать Эльме убежать в пустыню.
Тело положили на платформе уловителя. Лицо скиталицы, наполовину закрытое длинными черными волосами, было мертвенно бледно и усеяно красными точками.
— Она мертва! — объявил Мано. — Твари выпили ее жизнь.
— Бедняжка Эльма! — воскликнул Тарг.
Его взгляд был наполнен такой жалостью, что невозмутимая толпа прониклась его чувствами и стала с ненавистью отзываться о железомагнетиках.
Внезапно резонаторы начали произносить оглушительные фразы и привлекли внимание: «Сейсмографы отмечают внезапное землетрясение в области Красных Земель».
— О! — раздался жалобный голос коренастого человека.
Ответом ему было всеобщее молчание. Все лица были обращены к большому уловителю. Большинство ждало следующих сообщений с трепетом нетерпения.
— Молчат! — воскликнул Мано после двух минут ожидания. — Если бы Красные Земли постигло бедствие, то мы бы уже знали об этом.
Его слова прервал пронзительный вой. Рупор большого уловителя провыл: «Мощный удар… целый оазис приподнимает… Катает?…».
Затем послышались непонятные звуки, глухой треск… Молчание… Более минуты все стояли оцепенев. Потом толпа тяжко вздохнула. Теперь заволновались даже самые спокойные люди.
— Пришло великое бедствие! — проговорил Дан.
В его правоте никто не сомневался. В Красных Землях было десять уловителей дальнего сообщения, обращенных в разные стороны. Чтобы разом замолчали все десять, надо было всех их одновременно оторвать от своих оснований, правда, оставалась надежда, что перерыв в сообщении был вызван растерянностью населения. Тарг перенастроил передатчик и послал длительный усиленный призыв. Ответа не последовало. На души всех присутствующих опустилась гнетущая печаль. Она не была похожа на жгучую боль прежних людей, скорее ее можно сравнить с медленной обессиливающей тоской. Красные Земли были связаны с Высокими Источниками тесными узами. Уже пять тысяч лет оба оазиса поддерживали между собой постоянные сношения то при помощи резонаторов, то частыми посещениями на планерах и моторах. Вдоль тысячи семисот километров пути, соединявшего оба народа, размещалось около тридцати снабженных уловителями станций.
— Давайте еще немного подождем! — крикнул Тарг, перегнувшись через край платформы. — Растерянность, может быть, не позволяет нашим друзьям отвечать, но они не замедлят вернуть себе хладнокровие.
Ему не поверили. Никто не мог представить, чтобы люди Красных Земель были способны до такой степени растеряться. Народ там был еще невозмутимее, чем население Высоких Источников.
Заметив недоверие на лицах, Тарг сказал:
— Возможно, разрушены их аппараты. Тогда посланцы оазиса менее чем через четверть часа могут достигнуть первой станции…
— Только если их планеры остались целыми, — заметила Геле. — Что же касается моторов, то невероятно, чтобы они могли скоро выбраться за прегражденную развалинами черту оазиса.
Все население Высоких Источников устремилось к южной зоне. Планеры и моторы в несколько минут перенесли к большому уловителю тысячи мужчин и женщин. Говор доносился, как глубокие вздохи, прерываемые молчанием.
На платформе собрались члены Совета Пятнадцати, — единодушные толкователи законов и судьи всех поступков. Люди узнавали седые непокорные волосы престарелой Бамар и шишковатую голову ее мужа Омала, густую бороду которого не могли побелить семьдесят лет жизни. Оба были некрасивы, но чтимы, и велика была власть их, потому что они дали безупречное потомство.
— Оазис Опустошение пока еще цел, — прошептал Омал, — сейсмографы не отметили никаких других катастроф и в прочих человеческих областях.
Из уловителя раздались звуки вызова. Люди замерли. Из большого уловителя раздался крик: «Передаю с первой станции Красных Земель. Два подземных толчка подняли оазис. Число погибших и пострадавших огромно! Посевы уничтожены. Воды, видимо, в опасности. Планеры отправляются в Высокие Источники»…
В тот же миг все пришло в движение. Планеры и моторы помчались, как буря. Невиданное целые века возбуждение охватило подавленные души. Жалость, страх и беспокойство словно заставили помолодеть всю эту старую душой толпу последних времен.
Пока Совет Пятнадцати обсуждал скудную информацию, Тарг, подавляя дрожь, отвечал на сообщения из Красных Земель и предупреждал о скором отбытии делегации.
По древней традиции в часы опасности три родственных оазиса — Красные Земли, Высокие Источники и Опустошение — были обязаны оказывать взаимную помощь. И превосходно знавший все традиции Омал заявил:
— Мы имеем запасы на пять лет. Красные Земли могут требовать себе четвертую долю. И мы обязаны оказать приют, если это неизбежно, двум тысячам беглецов. Но им полагаются меньшие пайки провизии и им не позволяется плодиться. Даже мы сами должны ограничить наши семьи, дабы ранее истечения пятнадцати лет привести численность населения к установленной норме.
Совет одобрил эту ссылку на законы; затем Бамар закричала толпе:
— Совет назначит тех, которые отправятся в Красные Земли. Их будет не больше девяти. Остальных пошлют, когда станут известны нужды наших братьев.
— Прошу вас, пошлите меня! — заявил Тарг.
— И меня тоже! — живо присоединилась Арва.
Глаза Мано заблестели, и он предложил себя:
— Если Совету будет угодно, то я буду среди посланцев.
Омал благосклонно посмотрел на них. Когда-то в молодости он тоже переживал добровольные порывы, столь редкие у последних людей.
Кроме них вызвался еще только хилый Амат. Остальная толпа пассивно ожидала решения Совета. Придавленное тысячелетними законами и привычкой к однообразной, нарушаемой лишь падающими метеорами жизни, население утратило всякую инициативу. Ничто не толкало к исканиям и приключениям покорных, терпеливых людей с пассивной волей. Окружавшие их бескрайние и лишенные всяких полезных для жизни людей ресурсов пустыни довлели над всеми их поступками и мыслями.
— Ничто не мешает отправлению Тарга, Арвы и Мано, — проговорила старая Бамар. — Но для Амата дорога трудна. Пусть решит Совет.
Пока Совет обсуждал кандидатуры, Тарг с гнетущей грустью смотрел на печальный простор. Катастрофа Красных Земель встревожила хранителя больше, чем прочих соплеменников. Их надежды возлагались лишь на отсрочку окончательной гибели, а он все-таки лелеял в душе мечту о счастливых метаморфозах. Но обстоятельства беспощадно подтверждали правоту большинства.
Но при виде гнетущих гранитных равнин и огромных гор, вздымавшихся на Западе, мысль о приключениях не покидала его. Его душу влекло к Красным Землям то же чувство, что многие тысячелетия назад толкало людей ко всему неведомому на Земле!
В КРАСНЫЕ ЗЕМЛИ
К Красным Землям отправились девять планеров. Они неохотно отдалялись от двух дорог, по которым уже сто веков следовали моторы и вдоль которых предки выстроили из необработанного железа огромные убежища с планетными резонаторами и большое число менее значительных станций. Обе дороги содержались в порядке. Так как моторы проходили по ним редко, притом их колеса были снабжены чрезвычайно эластичным металлическим покрытием, то содержание дорог требовало более надзора, чем труда. Железомагнетики там почти не показывались и разрушений от них было немного. Пешеход мог пройти целый день, почти не подвергаясь опасности. Однако все же делать слишком продолжительные остановки, а в особенности засыпать было неблагоразумно. Неоднократно в таких случаях люди теряли все красные шарики крови и умирали от анемии.
Девять посланцев ничем не рисковали. Каждый из них распоряжался легким планером, который мог поднять четырех человек. Так что если даже и случилось бы несчастье с двумя-тремя из аппаратов, и тогда экспедиция не потерпела бы никакого ущерба. Аппараты обладали почти идеальной эластичностью и строились с таким расчетом, чтобы выдерживать сильнейшие удары и не опасаться ураганов.
Мано летел во главе отряда. Тарг и Арва неслись почти рядом. Волнение молодого человека все возрастало. История великих катастроф, передававшаяся от поколения к поколению, не выходила у него из головы.
Последние пятьсот веков люди занимали на планете лишь строго ограниченные пространства. Призрак конца задолго предшествовал катастрофе. Уменьшение количества воды заметили уже в очень отдаленные эпохи — в первые века радиоактивной эры. Многие ученые предсказывали, что человечество погибнет от безводия. Но могли ли произвести подобающее впечатление такие предсказания на людей, которые видели снега, засыпавшие их селения, безграничные моря, плескавшиеся у их материков? Вода между тем медленно, но безостановочно убывала. Затем наступили страшные катастрофы. Человечество стало свидетелем чрезвычайных перемещений почвы. Землетрясения иногда в один день уничтожали по десять, двадцать городов и сотни селений. Образовались новые горные цепи, вдвое выше древних Альп, Анд и Гималаев; вода пересыхала с каждым столетием. Но вскоре эти страшные явления еще усилились. Значительные перемены замечались и на поверхности Солнца. Они отражались на поверхности несчастной планеты. Началась ужасная цепь катастроф, которые, с одной стороны, довели высоту гор до двадцати пяти-тридцати километров, а с другой истребили огромные массы вод.
Как известно, к началу этих планетных переворотов численность человечества достигла цифры в двадцать три миллиарда душ. Эта масса располагала неизмеримыми силами, которые она извлекала (подобно тому, как это в несовершенном виде практикуется и теперь) из протоатомов, и очень мало беспокоилась об убыли воды — до такой степени были усовершенствованы способы искусственной культуры питания. Человечество даже хвасталось, что скоро будет существовать при помощи химически вырабатываемых органических продуктов. И много раз эта старинная мечта казалась осуществившейся, но всякий раз странные болезни и быстрое вырождение истребляли подвергавшихся опытам людей. Пришлось держаться пищевых продуктов, известных человеку давно. Правда, эти продукты благодаря новым приемам земледелия и различным научным разработкам подверглись неуловимым переменам, так что на содержание человека требовались меньшие порции, и менее чем в четыреста веков пищевые органы подверглись значительному уменьшению, тогда как дыхательный аппарат развился пропорционально разрежению атмосферы. Последние дикие звери исчезли. Пищевые животные, сравнительно с их предками, выродились в подлинные живые растения. Они представляли собой безобразные яйцевидные массы, члены которых превратились в отростки, а челюсти, благодаря искусственному питанию, совершенно атрофировались. Только некоторые породы птиц избежали такого вырождения и достигли необыкновенного умственного развития.
Их кротость, красота и прелесть развивались с каждым поколением. Благодаря своему инстинкту, сохранившемуся у них более утонченным, чем у человека, они оказывали совершенно неожиданные услуги, в особенности ценимые в лабораториях.
В эту эпоху почти полного всемогущества человечество познало тревогу существования. Великолепная таинственная поэзия умерла. Простой жизни больше не было. Не было больше и огромных, почти свободных пространств — лесов, полей, болот, степей, залежей, которыми так изобиловала дорадиоактивная эпоха. В то время самоубийство превратилось в самую опасную болезнью человечества.
За пятнадцать тысячелетий земное население с двадцати трех миллиардов уменьшилось до четырех. Моря, рассеянные по глубоким впадинам, занимали лишь четвертую долю площади планеты. Большие реки и озера исчезли. Огромные и мрачные горы заполняли простор. Так родилась дикая, обнаженная планета. Но человек отчаянно боролся за выживание. Он хвастался, что хотя и не научился жить без воды, сможет создать ее себе, столько сколько нужно для потребностей хозяйства и земледелия. Но необходимые для этого материалы стали убывать или же залегали на такой глубине, что оказались недоступны. Пришлось перейти к режиму экономии и извлечению наибольшей пользы из еще доступных источников.
Домашние животные оказались не в силах приспособиться к новым жизненным условиям и погибли. Люди тщетно пытались вывести более невзыскательные породы. Но трехсоттысячелетнее вырождение уже истощило эволюционную энергию. Удержались только птицы и растения. Последние приобрели некоторые древние формы, а первые приспособились к новой среде. Многие из них вернулись к дикому состоянию и стали строить свои гнезда там, где человек меньше мог их истреблять. Исчезновение воды сопровождалось разрежением воздуха. Пернатые жили хищничеством и проявляли такую утонченную хитрость, что невозможно было им помешать. Что касается тех, которые жили вместе с нашими предками, то их участь была ужасна. Их попытались низвести до состояния пищевых животных. Но к тому времени их самосознание стало уже слишком ясным. Они отчаянно боролись, чтобы избежать своей участи. Происходили отвратительные сцены первобытных времен, когда человек ел человека, или когда целые народы бывали обращены в рабство. Ужас обуял, наконец, сознание людей и мало-помалу они перестали мучить своих сожителей по планете и перестали ими питаться. Между тем, землетрясения продолжали преображать земную поверхность и разрушать города. После тридцати тысяч лет борьбы наши предки наконец поняли, что минералы, миллионы лет осиливаемые растительным и животным царствами, вступили на путь окончательной победы. Тогда начался период отчаяния, за время которого население Земли дошло до трехсот миллионов душ. Площадь морей сократились до одной десятой доли земной поверхности. Три или четыре тысячи лет затишья дали возможность возродиться некоторому оптимизму.
Человечество предприняло изумительные усилия для усиления собственной безопасности. Борьба с птицами прекратилась — в отношении их ограничились тем, что поставили пернатых в условия, препятствующие их размножению. И теперь из этого сотрудничества люди извлекли огромную пользу. А потом вновь пришло время глобальных катастроф. Обитаемые пространства сократились еще больше. Приблизительно через тридцать тысяч лет произошли окончательные превращения. Человечество оказалось ограниченным несколькими рассеянными по земной поверхности местностями, земля же, как в первобытные времена, снова сделалась неизмеримо огромной и страшно неизведанной. За пределами оазисов невозможно было добыть себе необходимой для существования воды, поэтому никаких исследовательских экспедиций не отправляли.
Следом за бурными перестройками в коре планеты пришел период относительного затишья. Хотя вода, которую дают вырытые в пропастях колодцы, опустилась еще глубже; хотя человечество убавилось на две трети; хотя пришлось покинуть два оазиса, — люди все-таки держались и, несомненно, продержатся еще в течение пятидесяти или ста тысяч лет…
Наследники человеческого рода жили в состоянии тихой, печальной и пассивной покорности судьбе. Дух творчества угас. Он пробуждается только как атавизм у немногих индивидуумов. От постепенного подбора раса усвоила автоматическую и поэтому полнейшую подчиненность нерушимым законам. Проявления страстей стали редки, преступления неизвестны. Зародилась своего рода религия без культа и без ритуала: она состояла в страхе и почтении к минералам. Последние люди приписывали планете медленную, но неуклонную волю. Сначала она относится благосклонно к зарождающимся от нее царствам и дает им накопить огромную мощь. Но тот неведомый час, когда она их осуждает на гибель, является в то же время началом благосклонности ее к новым царствам.
И теперь ее таинственные силы содействуют царству железомагнетиков. Нельзя сказать, чтобы железомагнетики принимали участие в истреблении человека. Самое большое, они содействовали предначертанному впрочем судьбою уничтожению диких птиц. Хотя появление их относится к отдаленной эпохе, но они совершили незначительную эволюцию. Движения их изумительно медленны; самые проворные не могут пройти декаметра в час. А блиндированная висмутом ограда из необработанного железа является для них непреодолимым препятствием. Чтобы повредить человеку немедленно, им нужно совершить прыжок, который невозможен при их настоящем развитии.
Считалось, что царство железомагнетиков начало набирать силу на склоне радиоактивного периода. Они представляли собой странные фиолетовые пятна на железе и его производных, то есть металлах, подвергшихся промышленной обработке. Явление это наблюдалось только на предметах, которыми пользовались много раз, никогда таких пятен не находили на железе в диком состоянии. Таким образом, новое царство могло появиться только благодаря человеку. Это сильно занимало предков. Может быть, и люди были в подобном положении в отношении предшествовавших царств, которые на склоне своем допустили развитие жизни протоплазмы.
Как бы то ни было, но человечество давно уже знало о существовании железомагнетиков. А когда ученые описали их главные проявления, то уже не вызывало сомнений, что это организованные существа. Состав их необычаен. Он допускает лишь одну субстанцию — железо. И если иногда к нему оказываются примешанными хотя бы в небольшом количестве другие вещества, то это всегда является засорением, вредным для развития железомагнетиков. Их организм, как организм любого живого существа, освобождается от примесей, если только он не очень ослаблен и не поражен какой-нибудь болезнью. Строение железа в живом состоянии очень разнообразно: оно содержит элементы жилистые, зернистые, мягкие, твердые и т. д. В общем же оно пластично и не содержит никакой жидкости. Но что особенно характерно для новых организмов, так это крайняя сложность и беспрерывная неустойчивость их магнетического состояния. Эта неустойчивость и сложность достигают таких размеров, что самые упорные исследователи отказались от применения к ним не только законов, но даже хоть сколько-нибудь приблизительных правил. Вероятно, в этом и следует видеть главное проявление жизни железомагнетиков.
Когда в новом царстве обнаружится высшее сознание, то оно наверное, в полной мере отразит это странное явление. Пока же, если у железомагнетиков и существует сознание, то оно находится еще в первобытном состоянии. Они живут в том периоде, когда над всем преобладает забота о размножении. Тем не менее таинственные создания уже подверглись некоторым значительным переменам. Писатели радиоактивной эпохи изображают нам каждую особь состоящей из трех групп, с заметной наклонностью в каждой группе к улиткообразной форме. В эту эпоху они не могли проходить больше пяти-шести сантиметров в двадцать четыре часа; если изменить форму их агломераций, то им требуется много недель на приведение себя в прежнее состояние. В настоящее время, они, как говорят, могут проходить до десяти метров в час. Больше того: они образуют агломерации из трех, пяти, семи и даже девяти групп; и формы их отличаются большим разнообразием. Отдельная группа, состоящая из значительного количества тел железомагнетиков, не может существовать самостоятельно, ей необходимо быть пополненной двумя, четырьмя, шестью или восемью другими. Каждая серия содержит, очевидно, силовые линии, но как они устроены, сказать затруднительно. Начиная с агломерации из семи групп, железомагнетик погибает, если уничтожить хоть одну из них.
И наоборот, тройная серия может преобразоваться при помощи лишь одной группы, а серия из пяти групп — при помощи трех. Восстановление какой-нибудь поврежденной серии во многом напоминает зарождение железомагнетика. Оно представляет для человека глубокую загадку. Процесс совершается на расстоянии. Когда зарождается один железо-магнетик, то непременно констатируется присутствие при этом многих других железомагнетиков. В зависимости от породы, на образование одного индивидуума требуется от шести часов до десяти дней. Оно, по-видимому, всецело происходит при помощи индукции. Подобным же образом происходит и восстановление поврежденного железомагнетика.
Некоторое время присутствие железомагнетиков было почти безвредно. Предки наши вместе с истреблением железомагнетиков изыскивали способы обращения их деятельности на пользу людей. Ничто, например, видимо, не препятствовало тому, чтобы обрабатывать материю железомагнетиков для промышленных целей. Если бы это осуществилось, то было бы достаточно защитить машины таким же способом, каким защищены ныне оазисы. Но старинные анналы сообщают, что человечество потерпело неудачу. Преображенное новой жизнью железо оказывалось негодным ни для какого человеческого употребления. Его оригинальное строение и столь разнообразные магнетические свойства образуют субстанцию, которая не подчиняется никаким комбинациям и негодна ни для какой целесообразной работы. Несомненно, что магнетизм исчезает при близкой к плавлению температуре, но как только металлу дают остыть, как эти вредные свойства возвращаются. К тому же, человек не может долго оставаться в местах значительного скопления железомагнетиков. Он становится анемичным всего за несколько часов. По истечении же одного дня и одной ночи он оказывается в состоянии крайней слабости и теряет сознание, и если не придет помощь со стороны, то он умирает. Выяснились и причины этих явлений: близость железомагнетиков приводит людей к потере красных кровяных шариков, которые просачиваются на поверхность кожи, а затем притягиваются железомагнетиками, которые их разлагают и ассимилируют. Различные причины могут помешать или замедлить это явление. Достаточно идти, и тогда не нужно ничего опасаться. Тем более безопасно ехать на моторе. Если одеться в ткань из нитей висмута, то можно в течение по меньшей мере двух дней пренебрегать великой опасностью со стороны врага. Точно также опасность ослабевает, если лечь головой к северу, а равно и в тот час, когда солнце приближается к меридиану.
Когда число железомагнетиков убывает, то и явление становится менее интенсивным, наступает такой момент, когда оно прекращается совсем, так как человеческий организм сопротивляется. Наконец, действие железомагнетиков убывает пропорционально расстоянию и становится неощутимым за десять метров.
Таким образом, истребление загадочных существ казалось для наших предков необходимым. Они повели против них методическую войну. В эпоху, когда начались великие катастрофы, эта борьба требовала тяжелых жертв. Приходилось употреблять огромные усилия, чтобы остановить их размножение. Дальнейшее изменение условий жизни на планете послужили новому царству на пользу. Его присутствие стало менее тревожным, так как количество необходимого для промышленности минерала систематически убывало, между тем сейсмические перевороты подняли наружу огромные массы первобытного железа и руды, которая раньше была недоступна для железомагнетиков. Они получили много пищи и начали быстро размножаться. Борьба с ними почти прекратилась. Что могла значить гибель нескольких человек по сравнению с неотвратимой гибелью планеты?..
Теперь железомагнетики почти не беспокоили людей.
С поясами из красного железняка или из шпатового железа, покрытыми висмутом, они считали себя неприступными. Но если бы какой-нибудь новый переворот вернул на поверхность Земли воды, то новое царство представило бы неисчислимые препятствия для человеческого размножения, по крайней мере размножения более или менее значительных размеров. Тарг окинул равнину продолжительным взглядом, и повсюду он различал фиолетовый оттенок и свойственные железомагнетикам извилистые формы.
— Да, — проговорил он, — если человечество приобретет немного сил, то ему придется начать работу предков сначала. Врага надо истребить или же утилизировать. Боюсь, что полное истребление окажется невозможным: новое царство должно носить в себе такой заряд выживаемости, который поможет обойти всю предусмотрительность и энергию отжившего царства. И наоборот, неужели нельзя найти такой метод, который позволил бы обоим царствам существовать рядом и даже взаимно помогать? Да почему бы нет? Раз железомагнетикный мир ведет свое происхождение от нашей промышленности? Разве не кроется в этом указание на глубокую сочетаемость?
Устремив взгляд к огромным вершинам запада, он воскликнул:
— Какие смешные мечты! А между тем… Между тем, разве они не помогают мне жить? Разве не дают они мне немного того счастья, которое навсегда изгнано из душ многих?
С легкой болью в сердце он выпрямился: там, в прорези горы Теней, только что появились три огромных белых планера.
ЗЕМЛЯ — ЧЕЛОВЕКОУБИЙЦА
Летящие вдали планеры почти касались нависшего над пропастью Пурпурного Зуба. На какое-то время их окутала оранжевая тень, затем они снова засеребрились на полуденном солнце.
— Это посланцы из Красных Земель! — воскликнул Мано.
Его слова были лишь призывом к вниманию, так как его спутники и сами поняли, кто летит к ним навстречу. Обе партии ускорили полет, и вскоре бледные птицы опустились около изумрудных аппаратов Высоких Источников. Раздались приветствия, и за ними наступило молчание. Слышалось лишь легкое жужжание турбин, да шелест крыльев. На сердце у всех было тяжело. Каждый чувствовал суровую силу пустыни, над которой они неслись, словно владыки.
Наконец Тарг спросил робким голосом:
— Вам известны подлинные размеры несчастья?
— Нет! — покачал головой один из пилотов с темным лицом. — Они будут известны не ранее чем через несколько часов. Ясно только одно — число мертвых и раненых огромно. Это горе, но мы бы его пережили, но мы не опасаемся исчезновения источников.
С печальным спокойствием он опустил голову.
— Погибли не только все посевы, но и много запасов. Во всяком случае, если не произойдет новых землетрясений, то с помощью Высоких Источников и Опустошения мы сможем просуществовать в течение нескольких лет. Народ временно прекратит размножаться, но, может быть, нам не придется пожертвовать ни одним человеком. Еще некоторое время оба отряда летели рядом, но затем пилот с темным лицом переменил направление. И люди из Красных Земель полетели на Север, тогда как девятеро взвились к перевалу через гору Теней. Они неслись среди опасных вершин, над бездонными пропастями и вдоль косогорья, которое некогда было пастбищем, а теперь там плодили свое потомство железомагнетики.
— До чего же этот склон насыщен обломками промышленной деятельности людей!
Они летели над холмами и долинами. Через восемь часов они находились в трехстах километрах от Красных Земель.
— Еще один час! — воскликнул Мано.
Тарг с помощью своего телескопа исследовал горизонт. Еще неопределенно, но он уже мог разглядеть оазис и пурпурную полосу, от которой он получил свое название. Жажда приключений, затихшая было после встречи с большими планерами, снова пробудилась в сердце молодого человека, он усилил быстроту своей машины и опередил Мано.
Стаи птиц кружились над красной полосой земли. Многие понеслись навстречу эскадре. Они сошлись в пятидесяти километрах от оазиса. Их повествование не только подтвердило катастрофу, но они предсказывали и новые неизбежные бедствия. Тарг смотрел и слушал их с замершим сердцем, не в силах промолвить ни единого слова.
Земля пустыни была словно вспахана огромным плугом. По мере приближения в оазисе стали видны обрушившиеся дома, разорванная ограда, провалившиеся в расщелины посевы. И среди этой разрухи копошился человеческий муравейник…
Вдруг страшный стон пронесся в воздухе. Полет птиц странно обломился, жуткая дрожь пронеслась в пространстве.
Земля-убийца вновь начала пожирать своих детей!
Тарг и Арва испустили крик жалости и ужаса, а их товарищи с грустным спокойствием, характерным для последних людей, продолжали свой путь…
Пред ними весь оазис был как на ладони. Над ним стоял зловещий стон. Было хорошо видно, как одни беспомощные человеческие существа бежали, ползли или шатаясь, старались удержаться на ногах, а другие оставались неподвижными, пораженные насмерть. Иногда из-под земли виднелось нечто похожее на окровавленные головы. Зрелище становилось еще ужаснее по мере приближения Девятеро в нерешимости носились над оазисом. Однако дерганный сначала полет птиц постепенно выровнялся, видимо, другого толчка не предвиделось, и можно было опуститься на землю.
Несколько членов Главного Совета приняли делегатов Высоких Источников. Никто не произносил долгих речей — новое бедствие требовало неотложной помощи. Девять вновь прибывших присоединились к спасателям.
Поначалу стоны казались невыносимыми. Ужасные раны разрушали спокойный фатализм взрослых, вопли же детей раздавались как один пронзительный и дикий вопль скорби.
Наконец спасателям кое-как удалось справиться с болью. Жгучие страдания погрузились на дно бессознательности. Теперь раздавались только отдельные стоны тех, которые были распростерты на дне развалин и до кого еще не смогли добраться. Один из таких звуков привлек внимание Тарга. Это был скорее вскрик испуга, а не страданий, и в нем звучала какая-то таинственная и свежая прелесть. Молодой человек долго не мог понять с какого места он шел. Наконец он нашел ту яму, откуда крик доносился более отчетливо. Камни мешали Таргу, и он осторожно принялся их разбирать. Ему беспрерывно приходилось останавливать свою работу перед глухими угрозами минералов: образовывались внезапные провалы, обваливались камни или же доносились подозрительные сотрясения.
Звуки смолкли. От нервного напряжения и усталости на висках Тарга выступил пот. Неожиданно ему показалось, что вся работа пошла насмарку: обрушилась одна часть стены. Спасатель чувствовал себя во власти минералов и, склонив голову, ждал… Один камень скользнул вплотную с ним, он померился с судьбой, но тишина и неподвижность восстановились. Подняв глаза, хранитель увидел, что слева от него открылся огромный, похожий на настоящую пещеру, провал. В его полутьме он разглядел распростертого человека. Тарг с усилием поднял живую жертву и вышел из развалин в ту самую минуту, когда новый обвал сделал путь непроходимым…
На его руках лежала молодая женщина или девушка, одетая в серебристую ткань Красных Земель. Ее волосы больше всего взволновали спасателя. Они были того лучезарного цвета, который встречался у девушек, благодаря атавизму, едва раз в целое столетие. Ослепительные, как драгоценный металл, и свежие, как вода, брызжущая из глубоких родников, они казались какой-то любовной тканью, символом той грации, которая в течение веков была украшением женщин.
Сердце Тарга всколыхнулось, героический порыв охватил его мозг. Ему представились великодушные и славные подвиги, которых больше не совершали люди. Пока он любовался изящным овалом щек, их перламутровым оттенком и пурпуром губ, раскрылись глаза цвета утренних небес.
В НЕДРАХ ЗЕМЛИ
Пришли сумерки. Зажглись далекие светильники созвездий. Наступившая темнота прикрыла оазис, скрыв его бедствия и печали. Тарг с тревогой на душе бродил вдоль стен.
Наступало ужасное время для последних людей. Уловители один за другим сообщали о неисчислимых бедствиях. Оазис Опустошение тоже был разрушен. В двух экваториалах, в Большой Долине и в Голубых Песках, вода исчезла. В Высоких Источниках понизился уровень воды. Из Светлого Оазиса и из Долины Скорби сообщали или о разрушительных толчках, или о быстрой убыли вод. Бедствие обрушилось разом на все человечество.
Тарг прошел через разрушенную ограду и вступил в безгласную и ужасную пустыню. Почти полная Луна начинала затмевать слабые звезды. Она освещала красные граниты и фиолетовые массивы железомагнетиков, над которыми иногда замечался колеблющийся фосфорический свет, таинственный признак деятельности новых существ.
Молодой человек шагал по пустыне, не обращая внимание на ее мрачное величие. Перед глазами стоял ослепительный образ, затмивший для него ужасы катастрофы. В сердце запечатлелся отблеск золотистых волос. Звезда Вега трепетала подобно голубым очам. Теперь любовь казалась ему сутью жизни, и эта жизнь стала еще кипучее, еще глубже, еще чудеснее. Он страдал от этого, но это страдание ему было мило. Оно во всей полноте раскрывало Таргу тот мир красоты, который он предчувствовал и ради которого он согласился бы умереть скорее, чем жить ради тусклых идеалов последних людей. Имя той, которую он извлек из развалин, то и дело слетало с губ как заклинание:
— Эра!
В вечном молчании пустыни он шел, подобно великому эфиру, который заставлял трепетать лучи звезд. Воздух был неподвижен, как гранит. Время умерло, пространство стало прообразом иного нечеловеческого пространства, неумолимого, ледяного, полного мрачных призраков.
Тут была жизнь, но отвратительная, потому что наследовала человеческой, жизнь угрюмая, устрашающая, неизведанная. Тарг дважды останавливался, чтобы поглядеть на фосфорические существа. Ночь для них была активным временем. Они занимались своими таинственными делами, но способ, благодаря которому они вообще могли двигаться, людям был непонятен. Скоро Тарг перестал ими интересоваться. Образ Эры занял все его внимание. Он чувствовал смутную связь между его скитанием по пустыне и героизмом, пробудившемся в душе, и безотчетно жаждал приключений невозможных, химерических, опасных и волнующих.
Сейчас он искал воду. Только вода могла дать ему Эру. Человеческие законы вставали между ними преградой. Еще вчера он мог бы мечтать о ней как о супруге. Для этого достаточно было, чтобы какую-нибудь девушку из Высоких Источников согласились принять Красные Земли. Но после катастрофы такой обмен стал невозможным. Высокие Источники принимали изгнанников, но обрекали их на безбрачие. Законы были неумолимы. И Тарг, как и все его соплеменники, мирился с ними, как с высшей необходимостью. Ярко светила луна, ее перламутровый серебристый диск возвышался над западными вершинами. Тарг шел к ним, как в гипнозе. Он достиг скалистой местности. Здесь сохранились следы разрушения. Многие скалы были низвергнуты, многие трескались. И повсюду кремнистая земля была изодрана расщелинами.
— Похоже, что здесь землетрясение достигло высшего своего напряжения… — проговорил про себя молодой человек. — Отчего это?
Его мечты понемногу отступали на задний план, а окружающая природа будила любознательность.
— Почему же это? — спрашивал он самого себя. — Вот именно, почему?
Из осторожности и для исследования скал он останавливался на каждом шагу. Изборожденная рытвинами почва должна была таить в себе бесчисленные ловушки. Таргом овладело странное волнение. Ему казалось, что если бы и был путь к воде, то скорее всего где-то здесь, в этой взбудораженной на такую глубину местности. Включив свой радиатик, с которым никогда не расставался в путешествиях, он углубился в расщелины коридоров, быстро суживавшихся или оканчивавшихся тупиками.
В конце концов он оказался перед небольшой трещиной, начинавшейся у высокой и чрезвычайно широкой скалы, которую лишь немного повредило землетрясением. Достаточно было бросить взгляд на сверкавший местами, как стекло, излом, чтобы понять — все расщелины были недавнего происхождения. Таргу она показалась не заслуживающей внимания, и он хотел уже уходить, но сверкание излома его заинтересовало.
Почему бы не попробовать исследовать? Если она не очень глубока, то ему достаточно будет сделать лишь несколько шагов. Трещина оказалась много длиннее, чем он думал. Тем не менее шагов после тридцати расщелина начала суживаться. Вскоре Тарг уже думал, что дальше ему не пройти. Он остановился и тщательно исследовал все особенности стены. Проход пока еще был возможен, но уже приходилось ползти. Хранитель уловителя не остановился перед этим, и проник в дальше в проход, диаметр которого едва был шире человеческого тела. Извилистый и усеянный острыми камнями лаз сузился еще более. Тарг уже задавался вопросом, сможет ли вернуться назад.
Он оказался замурован в недрах Земли, как пленник мира минералов, как бесконечно слабое ничтожество, которое способна уничтожить любая скала. Но им начинала овладевать лихорадка исследования, и он стал бы презирать себя и даже ненавидеть, если бы отказался от своей задачи раньше, чем убедился в ее невозможности. И Тарг продолжал.
Еще долго он пробирался во внутренности скалы. Под конец пути он почти терял сознание. Его сердце, бившееся до того подобно взмахам крыльев, замерло, биение его стало едва ощутимым, отвага и надежда пропали. Когда же сердце снова набралось немного сил, то Таргу показалось смешным пускаться в такое дикое приключение.
— Кажется, я сошел с ума.
С трудом развернувшись, он пополз назад. И тогда им овладело мучительное отчаяние; образ Эры рисовался ему с такой живостью, словно она была с ним в этой расщелине.
— Даже если бы я сошел с ума, — рассуждал он в полубреду, — то безумие было бы лучше отвратительной мудрости мне подобных… Вперед!
И он снова изменил направление движения. Хранитель рисковал своей жизнью, решив идти вперед, пока его не остановит непреодолимое препятствие.
Казалось, случай благоприятствовал отваге — расщелина расширилась, и теперь он находился в высоком базальтовом коридоре, своды которого поддерживались антрацитовыми колоннами. Им овладела бурная радость, и Тарг пустился бежать. Теперь ему все казалось возможным.
Но камень так же полон тайн, как в древности был зеленый лес. Внезапно коридор окончился. Тарг оказался пред мрачной стеной, от которой радиатик едва мог извлечь несколько отблесков… Тем не менее он продолжал исследовать стены. И на высоте трех метров он заметил отверстие новой расщелины. Трещина выглядела слегка извилистой и поднималась под углом сорок градусов. Она была достаточной ширины для прохода одного человека. Тарг смотрел на нее с радостью, смешанной с разочарованием: она ободряла его химеричную надежду, потому что путь его, во всяком случае, не был прегражден окончательно, но с другой стороны она казалась безнадежной, так как устремлялась вверх.
— Если она не начнет снижаться, то у меня больше нет шансов ни вернуться по ней на поверхность, ни опуститься под землю! — ворчал исследователь.
Потом он беззаботно и отчаянно махнул рукой, непроизвольно прибегнув к жесту, который был совершенно чужд ему, как и всем современным Таргу людям, но являлся повторением жеста предков. Хранитель пустился карабкаться по почти отвесной и гладкой стене.
Тарг имел при себе лесенку из минеральных волокон, с которой не расстаются авиаторы. Он вынул ее из своего мешка с инструментами. Она прослужила целому ряду поколений, но была так же гибка и надежна, как в первые дни после своего изготовления. Он развернул ее тонкий и легкий моток и, взяв его за середину, размахнулся. Тарг в совершенстве исполнял этот маневр. Крюки, которыми оканчивалась лестница, без труда зацепились за базальт. В несколько секунд исследователь добрался до трещины, и не смог сдержать восклицания недовольства.
Трещина поднималась слишком круто вверх. Его усилия оказались тщетными. Но Тарг свернул лесенку и углубился в расщелину. Первые шаги были труднее всего. Двигаться приходилось по наклонной и скользкой почве. Затем дорога выровнялась; проход расширился настолько, что в нем могли идти в ряд несколько человек. К несчастью, уклон неизменно шел вверх. Тарг полагал, что находится метрах в пятнадцати над уровнем наружной равнины. Подземное путешествие оказалось таким образом подъемом в гору!..
Тарг шел к своей цели, какова бы ни была цена. Он ощущал в себе тихую печаль и осуждал себя за безумную попытку. Но он сделает все для того, чтобы добиться открытия, которое превзойдет по своему значению все, что совершили за последние века люди! Неужели будет достаточно его химерического характера и более чем у прочих мятущейся души, чтобы преуспеть там, где потерпели неудачу общие усилия, опиравшиеся на изумительное оборудование? Не требует ли такая, как его, попытка полнейшего подчинения и терпения?
В первый момент он не заметил, что путь сделался по ложе и вскоре стал совсем горизонтальным. Внезапно Тарг с удивлением очнулся от своего забвения: в нескольких шагах от него галерея начала опускаться! Она снижалась на протяжении более одного километра. Тут она была широка, и посредине глубже, чем по краям. Двигаться по ней стало удобно: лишь изредка встречались незначительные препятствия. Не было никакого сомнения, что в отдаленные времена здесь проложил себе путь поток воды. Между тем обломки камня начали накапливаться, среди них были осколки глыб новейшего происхождения. Затем выход оказался прегражден совершенно.
— Конец галереи, — подумал молодой человек. — Это дело перемещений земной коры. Но только когда? Вчера… Или тысячу лет тому назад… Или сто тысяч лет!
Провал он исследовал на скорую руку и рассмотрел следы недавних землетрясений. Вся энергия направлена теперь была на то, чтобы найти проход. И он вскоре открыл одну расщелину; она была узкая, высокая, трудная, утёсистая, способная внушить отчаяние. И он сразу узнал в ней свою галерею. Она продолжала идти вниз, становясь все шире и просторнее. Под конец ее ширина в среднем стала доходить до ста метров. Последние сомнения Тарга рассеялись: некогда здесь протекала настоящая подземная река. На первый взгляд это открытие казалось ободряющим. Но, поразмыслив над ним, человек почувствовал тревогу. Из того, что некогда здесь протекала вода, совсем не следовало, что она потечет здесь опять.
Наоборот! Все нынешние источники, которые дают воду, оказываются далеко от тех мест, где сливались реки. Это было почти законом. Еще трижды галерея, казалось, оканчивалась тупиком; но всякий раз Тарг разыскивал новый проход. Но все же он достиг конца: перед глазами предстал огромный провал, пропасть. Разочарованный, усталый и печальный, он присел на камень.
Наступившая минута отчаяния была, пожалуй, даже ужаснее того момента, когда он полз по удушающей расселине. Любая дальнейшая попытка была обречена на провал. Придется возвращаться! Но все его существо восставало против этой мысли. Кроме того, Тарга подзуживал дух приключений, только что ободренный совершенным путешествием. Пропасть его не пугала.
— Ну, а если бы и пришлось погибнуть? — легкомысленно воскликнул он.
Хранитель стал пробираться среди гранитных утесов. Отдавшись мимолетным планам, он каким-то чудом опустился до глубины в тридцать метров. Неожиданно нога соскользнула с камня, он оступился и потерял равновесие.
— Конец! — подумал Тарг, падая в бездну.
НА ДНЕ ПРОПАСТИ
Его остановил не болезненный толчок падения на гранит, а более мягкий, хотя все-таки достаточно сильный, чтобы лишить сознания. Когда Тарг пришел в себя, то понял, что висит в темноте, зацепившись за какой-то выступ своим мешком для инструментов. Он нащупал скалистую стену. Помимо выступа, его рука встретила шероховатую поверхность, затем пустоту. Его ноги с левой стороны наткнулись на опору, которая, после некоторого ощупывания, показалась ему небольшой площадкой. Схватившись за выступ с одной стороны и утвердившись с другой стороны на площадке, он мог обойтись без всякой другой поддержки.
Когда он закрепился в положении, казавшемся ему самым удобным, то постарался освободить свою сумку. Будучи теперь более свободным в своих движениях, он стал направлять во все стороны свет радиатика. Площадка оказалась достаточно просторной для одного человека, чтобы устоять на ней и даже делать слабые движения. А один зубец скалы над головой в случае необходимости позволял прицепить крючки лестницы. Подъем казался возможным до того самого места, откуда он упал. Снизу же не было ничего, кроме пропасти с отвесными стенами.
— Подняться я еще могу, — решил молодой человек, — но спуск невозможен.
О смерти, которой только что чудом избежал он больше не думал. Его сознание волновала лишь неудача бесплодных усилий. С тяжелым вздохом он расстался с выступом и, цепляясь за утесы, сумел утвердиться на площадке. В висках у него шумело, онемение сковало члены и мозг. Он до того обессилел, что чувствовал, как понемногу его тянет головокружительная пропасть. Когда хранитель опять собрался с силами, то инстинктивно стал ощупывать пальцами гранитную стену и заметил, что на половине его роста имеется пустота. Тогда он наклонился и слабо вскрикнул: площадка находилась у входа в грот, который при свете радиатика казался значительным. Он тихо рассмеялся. Уж если его постигла неудача, то он по меньшей мере должен убедиться, что она окончательная. Ему следовало пуститься по этому пути.
Убедившись, что все инструменты, особенно лесенка из минеральных волокон, целы, он вступил в пещеру. Весь ее свод состоял из хрусталя и драгоценных камней. При каждом колебании лампы от их изломов брызгами лился феерический свет. Словно загорелась подземная заря, ослепительная, но робкая, разбрызгивая мельчайший град пурпурных, оранжевых, гиацинтовых или зеленых огней. Тарг видел в этом отражение минеральной жизни — необъятной и неуловимой, грозной и глубокой. Она сказала последнее слово человеку и когда-ни-будь скажет такое слово царству железомагнетиков.
В эту минуту Тарг не боялся ее, но смотрел на пещеру с уважением, которое последние люди оказывали безмолвным существам, видевшим происхождение всего и сохранившим неприкосновенными свою форму и всю свою энергию. В нем пробудился смутный мистицизм, всегда руководивший смелыми сердцами. Он не только пренебрегал земными опасностями, то и обладал той верой, которая приобретается путем счастливых трудов и переносит в будущее победы прошлого.
За пещерой шел проход с изменчивым уровнем. Снова много раз приходилось ползком пробираться в тесных местах. Затем он вышел в галерею. Наклон сделался настолько крутым, что Тарг опасался нового провала. Но подземный путь исправился и стал почти настолько же удобным, как проложенная людьми дорога. Человек спускался в безопасности, как вдруг снова встретил преграду. Галерея не сузилась ни в вышину, ни в ширину, но оказалась закупоренной гнейсовой стеной, которая зловеще сверкала при свете лампы. Тарг тщетно исследовал различные направления: в ней не было ни единой крупной расщелины.
— Вот и логический конец приключений! — проговорил он. — Пропасть, не поддавшаяся гениальным попыткам и машинам целого человечества, не могла стать милостивее к одинокому ничтожному существу!
Он сел, разбитый и опечаленный. Трудная будет дорога обратно. Хватит ли сил выйти наружу у человека, обескураженного неудачей? Тарг долго оставался на месте, подавленный печалью. Он все не мог решиться отправиться назад. По временам хранитель освещал своей лампой тусклую стену… Наконец он поднялся, охваченный каким-то бешенством, и стал засовывать свои руки во все мельчайшие щели, с отчаянием тянул за все выступы. Внезапно его сердце забилось: что-то сдвинулось под пальцами. Сначала подалась одна часть стены. С глухим криком Тарг изо всех сил уперся в камень и он покачнулся, едва не раздавив человека. Открылось треугольное отверстие. Приключение не кончилось!
Задыхаясь от нетерпения, но крайне настороженный, Тарг проник в отверстие. Сначала он должен был сгибаться, затем мог стоять, так как расщелина расширялась с каждым шагом. Он шел словно в гипнотическом состоянии, ожидая новых препон. Ему показалось, что впереди опять провал. Он не ошибся. Расщелина кончалась пропастью, но справа виднелась огромная покатая масса. Чтобы добраться до нее, Таргу пришлось вытянуться вперед и подняться на руках. Уклон оказался проходимым. Когда он прошел по ней метров двадцать, то ощутил необыкновенное чувство. Вынув свой гигроскоп, он протянул его к тяге. Тогда хранитель действительно почувствовал, как бледность и холод разлились у него по лицу.
В подземном воздухе носился еще невидимый при свете пар. Здесь была вода! Тарг торжествующе вскрикнул. Ему пришлось присесть, так как радостное удивление от собственной победы почти парализовало его. Затем им снова овладело сомнение. Несомненно, животворный источник здесь был и должен был скоро появиться, но разочарование будет еще невыносимее, если он окажется ничтожным по размерам или слабой глубины. Весь в страхе, медленными шагами хранитель уловителя начал спускаться ниже… Признаки увеличились; по временам замечалось отражение света; и вдруг, когда Тарг миновал один вертикальный выступ, пред ним открылась вода.
ЖЕЛЕЗОМАГНЕТИКИ
За два часа до зари Тарг оказался на равнине у той расщелины, откуда началось его путешествие в страну теней.
Ужасно усталый, он увидел на склоне горизонта пурпурную, похожую на круглое отверстие потухающей печи, луну. И она исчезла. Звезды ожили в необъятной ночи. Тогда хранитель решил пуститься в путь. Но его ноги казались словно каменными; болезненно ныли плечи, и во всём теле разлилась такая усталость, что он повалился на камень. С полусомкнутыми глазами, он снова пережил все только что проведенные им под землей часы. Его возвращение было ужасно. Хотя Тарг старательно отмечал направление своего пути, он сбился с него. Затем, будучи утомлен предшествующим напряжением всех сил, он чуть не впал в беспамятство. Время казалось ему неисчислимым. Он походил на рабочего рудников, долгие месяцы проведшего под землей. И все-таки хранитель выбрался на поверхность Земли, где живут его братья, вот и звезды, которые веками будили человеческие мечты. Скоро и божественная заря снова покажется в пространстве.
— Заря! — лепетал молодой человек. — День! В экстазе он простер свои руки к востоку, затем его веки сомкнулись и, не сознавая того, он простерся на земле.
Красный луч пробудил Тарга, с трудом раскрыв глаза, он увидел над горизонтом огромный диск солнца.
— Ну, вставать! — проговорил хранитель сам себе. Но непреодолимая слабость пригвоздила его к земле; мысли носились, как опьяненные; утомление влекло к покою. Он уже собирался снова заснуть, как вдруг почувствовал легкое покалывание по всей поверхности тела. И на своей руке, рядом со ссадинами, он увидел характерные красные точки.
— Железомагнетики, — прошептал он. — Они пьют мою жизнь.
При всей слабости, эта опасность его почти не испугала. Она показалась Таргу чем-то далеким, посторонним, почти что символическим. Он не только не чувствовал никакого страдания, но его ощущения даже казались почти приятными. Это было вроде головокружения, или легкого и медленного опьянения, которое, должно быть, походило на эвтаназию… Но образы Эры и Арвы внезапно пронеслись в его памяти и вызвали прилив энергии.
— Я не хочу умирать! — прошептал он. — Не хочу!
Смутно он пережил всю свою борьбу, свои страдания и
свою победу. Там, в Красных Землях, его влекла очаровательная, юная жизнь. Нет, он не хотел погибать, ему еще долго хотелось видеть рассвет и сумерки, ему хотелось бороться с таинственными силами.
И собрав всю свою дремлющую волю, он со страшным усилием постарался подняться.
ВОДА — МАТЬ ЖИЗНИ
Утром Арва не могла и предположить, что Тарг куда-то ушел. Она знала, как он переутомился накануне, и решила, что измученный усталостью, заспался дольше обыкновенного. Но после двух часов ожидания она изумилась. В конце концов девушка постучала в перегородку комнаты, выбранную хранителем уловителя для себя. Ответа не было. Может быть, он вышел, пока она еще спала? Арва постучала еще и нажала на ручку. Дверь откатилась и открыла пустую комнату.
Арва вошла и увидела, что даже мелочи не изменили своего расположения с вечера. Ничто не свидетельствовало о недавнем пребывании здесь человека. И от нехорошего предчувствия сердце посетительницы сжалось. Она разыскала Ма-но. Уже вдвоем они стали расспрашивать птиц и людей, но не добились никакого полезного ответа. Это было ненормально и, пожалуй, даже тревожно, потому что после землетрясения оазис был усеян всевозможными западнями. Тарг мог упасть в какую-нибудь расщелину или угодить под обвал.
— Скорее всего, он вышел с раннего утра! — высказал свое мнение оптимист Мано. — А так как он во всем соблюдает порядок, то, прежде всего, убрал свою комнату. Вот и разгадка!
Однако Арва оставалась обеспокоенной. Но так как средства сообщения были испорчены, и много радиопередатчиков пришло в негодность, то даже несмотря на помощь птиц, розыски не дали результата. Около полудня Арва печально бродила среди развалин по окраинам оазиса и пустыни, как вдруг появилась стая птиц и продолжительным криком возвестила, что Тарг нашелся. Она поднялась на стену, и еще издали увидела приближавшегося тяжелыми шагами Тар-га… Его одежда была разорвана, ссадины покрывали шею, лицо и руки; во всем теле читалось утомление. Только одни глаза сохраняли бодрость.
— Где ты был? — воскликнула Арва.
Он ответил:
— Я возвращаюсь из глубины Земли.
Тарг не захотел рассказывать подробнее.
Как только распространился слух о его возвращении, все компаньоны по путешествию собрались на беседу. И когда один из них стал упрекать Тарга за то, что он задержал их возвращение, то хранитель ответил:
— Не упрекайте меня, я принес важную новость.
Этот ответ удивил слушателей. Как мог один человек принести такую новость, которую бы уже не знали остальные? Подобные слова имели смысл прежде, когда земля была еще не изучена и полна ресурсов, когда случай царил в жизни людей, когда народы и отдельные индивидуумы препирались из-за своих притязаний. Но теперь, когда планета иссохла, когда люди не могут больше бороться между собой, когда все вещи определены непоколебимыми законами и когда никто не предвидит опасностей раньше птиц и аппаратов, подобные слова, нелепы.
— Важную новость! — презрительно повторил упрекнувший Тарга. — Не сошли ли вы с ума, хранитель?
— Сейчас вы сами решите, сошел я с ума или нет. Идем искать Совет Красных Земель.
— Вы и его заставили ждать!
Тарг больше не отвечал.
Главный Совет Красных Земель собрался в центре оазиса. Он был не полон, так как при катастрофе значительное число его членов погибло. Но ничто в поведении уцелевших не свидетельствовало о скорби, разве что некоторая подавленность. Их фатализм стал неотъемлемой частью самой жизни.
Девятерых посланцев они приняли почти с мертвым спокойствием. Председательствовавший Симор монотонным голосом произнес:
— Вы несли нам помощь Высоких Источников, но теперь Высокие Источники сами поражены. Конец человечества, близок. Оазисы уже не знают, которые из них смогут помогать другим…
— Они больше не должны помогать друг другу, — добавил начальник вод Рэм. — Закон это воспрещает. Им установлено, что если иссякают воды, то взаимопомощь прекращается. Каждый оазис сам решит свою судьбу.
Тарг выступил из группы девятерых и уверенно произнес:
— Воды могут появиться снова.
Рэм посмотрел на него с презрительным спокойствием и ответил:
— Все, молодой человек, может появиться снова. Но пока они исчезли.
Тарг, бросив взгляд в глубину залы и завидев лучезарную головку, с трепетом проговорил:
— Для Красных Земель воды вернутся.
Флегматичное неодобрение отразилось на некоторых лицах, но все хранили молчание.
— Они вернутся! — воскликнул Тарг. — Я могу это утверждать, потому что я их видел.
На этот раз слабое волнение, порожденное единственным сообщением, от которого еще способны были волноваться последние люди — сообщением о воде пронеслось по лицам. Тон Тарга своей настойчивостью и искренностью почти возродил надежды. Но вскоре снова вернулись сомнения. Его слишком живые глаза, его раны, разорванные одежды возбуждали недоверие. Сумасшествие хотя и стало редким явлением, но все же не исчезло с земли.
Симор сделал легкий знак, и несколько человек неторопливо окружили хранителя. Он заметил это и все понял. Без всякого волнения Тарг открыл свою сумку с инструментами и, вынув из нее миниатюрный хромографический аппарат, развернул один листок и представил снимки, сделанные им в недрах Земли. Эти изображения были точны, как сама действительность. И как только они достигли ближайших взглядов, то раздались восклицания. Истинное волнение, почти восторг овладели присутствующими, так как все узнали священный и страшный поток. Впечатлительный Мано возопил пронзительным голосом. Подхваченный волнопередатчиками крик разнесся повсюду. Толпа моментально окружила здание. Единственное воодушевление, на которое еще были способны последние люди, охватило массу. Тарг весь преобразился, он почувствовал себя почти богом. Как бывало в старину, к одному человеку в мистическом порыве устремились все умы. Хмурые лица разгладились, а потухшие глаза загорелись огнем, преувеличенные надежды прорвали долгий сон покорности. Даже члены Главного Совета не удержались от волнения. Теперь только Тарг мог добиться молчания. Он знаком показал толпе, что желает говорить. Голоса послушно умолкли, волнение улеглось. Пламенное внимание оживило все лица. Тогда, обернувшись к лучезарной головке Эры, выделявшейся среди прочих черных голов, Тарг объявил:
— Народ Красных Земель, вода, которую я нашел, находится на вашей земле! И она принадлежит вам. Но законы людские предоставляют мне на нее право. И раньше чем уступить ее вам, я требую вознаграждения.
— Вы будете первым среди нас! — ответил Симор. — Это закон!
— Я не этого прошу! — возразил хранитель уловителя.
Он знаком попросил толпу пропустить его и направился к Эре. Когда он приблизился к ней, то наклонился и пламенным голосом проговорил:
— Я отдаю в ваши руки эти воды, и вы одна можете дать мне награду!
Опустив голову, она с трепетом слушала слова, которые уже много веков не звучали. В другое время, при других обстоятельствах она едва ли поняла бы их, но под властью всеобщего восторга от находки подземных источников, что-то шевельнулось в ее душе. Владевшее Таргом волнение передалось девушке и отразилось на ее перламутровом лице.
КРАСНЫЕ ЗЕМЛИ ОСТАЛИСЬ ОДНИ
Уже долгое время на Земле происходили лишь слабые сотрясения. Но хватило одной последней катастрофы, чтобы поразить последние очаги человечества насмерть. Те из оазисов, которые стали очевидцами исчезновения своих вод, так и не дождались их возвращения. В Высоких Источниках вода в течение восемнадцати месяцев иссякала и ушла в недосягаемые пропасти. Только Красным Землям посчастливилось испытать радужные надежды. Найденные Таргом источники давали обильную воду, которая была даже чище воды исчезнувших родников. Ее не только хватало на все нужды уцелевших людей, но даже можно было подобрать небольшую группу из спасшихся в Опустошении и значительное число обитателей Высоких Источников.
Однако на этом и заканчивалась возможная помощь. За пятьдесят тысяч лет последние люди наследственно прониклись покорностью перед неумолимыми законами и без протеста подчинялись решениям судьбы. Так что не произошло никаких беспорядков, только отдельные индивидуумы пытались было нарушить закон, явившись в Красные Земли с мольбой о помощи. Но их отвергли. Жалость была бы высшей несправедливостью по отношению ко всем живущим в оазисе. Каждый оазис сам выбирал тех обитателей, которым суждено было погибнуть. Прежде всего жертвовали стариками, потом детьми, за исключением ничтожного числа, сохранявшегося в качестве резерва на случай возможного возрождения планеты, и затем уже всеми теми, здоровье которых было неудовлетворительно или слабо.
Все, что могли сделать для обреченных на смерть, это невозможности облегчить им уход из жизни. Эвтаназия совершалась с величайшей сладостью. Как только осужденные принимали чудесный яд, как у них исчезал всякий страх. Их бодрствование проходило в беспрерывном экстазе, а сон их был глубок, как смерть. Мысль о смерти восхищала их, и восторг все возрастал вплоть до окончательного бесчувствия.
Некоторые специально ускоряли приближения часа смерти. И мало-помалу это сделалось заразительным. В экваториальных оазисах даже не ждали истощения запасов. В некоторых резервуарах еще оставалась вода, а последние обитатели уже умерли. Всего четыре года потребовалось, чтобы исчезло все население Высоких Источников. Обезлюдевшие оазисы были захвачены пустыней, и железомагнетики заняли место людей. Только Красные Земли после открытия Тарга процветали. Оазис восстановили в восточном направлении, в такой местности, где незначительность количества железомагнетиков облегчала их истребление. Постройки, расчистка земли и организация вод потребовали шесть месяцев. Уже первый урожай был хороший, второй — просто чудесный. Несмотря на последовательное вымирание остальных общин, люди Красного оазиса жили в надежде на что-то. Уж не были ли они тем избранным народом, ради которого в первый раз за сто веков дрогнул даже непреклонный закон?
В этом была немалая заслуга Тарга. Он поддерживал такое настроение умов, так как влияние его было огромно. Он обладал символическим престижем победоносных созданий и их силой внушения. Однако на самом деле его победа больше всех поразила его самого. Он видел в этом свою награду, а главное, подтверждение своей веры. Ранее едва проявлявшийся дух приключений теперь охватил его целиком. У него были планы, подобные планам героических предков. Любовь, которую он питал к Эре и к двум рожденным ею детям, мешалась у него с такими мечтами, в которых он не смел никому признаться, исключая жену и сестру, которых он считал непохожими на других людей. Для Мано эти увлечения были неведомы. Его жизнь оставалась простой, он мало думал о прошлом и еще меньше о будущем, довольствуясь приятным обыденным однообразием. Он жил со своей женой Арвой такою же беззаботной жизнью, как серебристые птицы, каждое утро стаями кружащие над оазисом. Так как его старшие дети за свое превосходное телосложение были в качестве эмигрантов допущены в Красные Земли, то он едва-едва ощущал приступы мимолетной меланхолии, когда думал о гибели Высоких Источников.
Не то чувствовал Тарг. Его мучила гибель родного дома. Много раз планер носил его к опустевшему оазису. Он с отчаянием искал воду, удалялся от безопасных дорог, углублялся в ужасные местности, где железомагнетики жили жизнью молодых царств. С несколькими людьми из оазиса он исследовал сто пропастей. Несмотря на то что эти поиски оставались тщетными, Тарг не отчаивался. Он говорил, что открытия нужно заслуживать упорными усилиями и долгим терпением.
НЕНАДЕЖНЫЕ ВОДЫ
Как-то возвращаясь из пустыни, Тарг с высоты полета планера заметил толпу, собравшуюся около главного резервуара. При помощи телескопа он рассмотрел в ней начальника вод и членов Главного Совета, несколько землекопов появилось из родниковых колодцев. Стая птиц пролетела мимо планера и от них Тарг узнал, что родники внушают опасения. Он спустился на землю и сразу был окружен трепещущей толпой. Люди надеялись на него. Озноб прохватил Тарга до костей, когда он услышал обращенные к нему слова Мано:
— Уровень воды понизился.
Тарг расспросил начальника вод Рэма и получил ответ:
— Уровень был проверен у самого берега резервуара. Понижение достигает шести метров.
Лицо Рэма оставалось неподвижным. Ни радость, ни печаль, ни страх, ни страсть никогда не проявлялись ни на его холодных губах, ни в его похожих на осколки бронзы глазах с едва заметной сетчаткой. Познания Рэма по его специальности были всеобъемлющими и его слова заслуживали доверие.
— Уровень воды не бывает постоянным — заметил Тарг.
— Норма колебания не превышает двух метров. А сейчас падение уровня слишком стремительное.
— Вы точно знаете, что амплитуда колебаний возрастает?
— Да. Показания датчиков правильны. Еще сегодня утром они ничего не показывали. Понижение уровня началось только с полудня. Таким образом, оно достигает более полутора метров в час.
Окаменевшие глаза Рэма оставались неподвижны. Его рука не ни разу ни дернулась. Даже губы едва шевелились. Глаза же Тарга трепетали, как его сердце.
— Ныряльщики говорят, что на дне озера не образовалось никаких новых трещин. Так что несчастье идет от самих источников. Возможно допустить три главные гипотезы: или источники засорились, или они свернули со своего пути, или же они иссякли. Но мы питаем надежду.
Слово «надежда» упало с его губ, как глыба льда.
Тарг уточнил:
— Наполнены ли резервуары? Рэм ответил:
— Как всегда. На всякий случай я приказал выкопать дополнительные. Менее чем через час в дело пущены будут все наши силы.
Как и обещал Рэм, могущественные машины Красных Земель принялись рыть гранит. Люди в оцепенении неподвижно стояли до появления первой звезды. Тарг пошел к источникам. Землекопы устроили удобные проходы, и теперь туда можно было спускаться быстро и вполне безопасно. Хранитель при свете фонарей рассматривал подземный город, куда он проник первым из людей. Он лихорадочно изучал окрестности. Озеро питали два источника. Первый открывался на глубине двадцати шести метров, а второй — двадцати четырех. Водолазы с трудом могли проникнуть в первый источник; другой же вообще оказался слишком тесен. Чтобы добиться некоторых более подробных сведений, пробовали производить работы в скалах, но обвал заставил остановиться. Не могло ли это перемещение массы вызвать расщелины, через которые и устремилась вода?
Агр, старик из Главного Совета, проговорил:
— Эту воду дало нам бедствие — не будь его, она осталась бы для нас недоступной. Не новое ли бедствие отклонило течение от его нынешнего направления? Не будем же производить работы наугад. Достаточно довести до конца те, которые необходимы.
Слова эти показались мудрыми, и все покорились перед неизвестностью. К ночи понижение уровня воды стало замедляться. Волна надежды пронеслась по оазису. Но ни начальники вод, ни Тарг не разделяли оптимизма: скорее всего, замедление произошло лишь оттого, что уровень опустился ниже главных расщелин, через которые уходила вода. Вода, находившаяся в озере, могла опуститься до четырех метров, и если бы источники оказались закрытыми, то с содержимым резервуаров тут оказалась бы вся вода, которой владели последние люди. Машины Красных Земель рыли новые резервуары, не останавливаясь ни на минуту. И всю ночь вода, матерь всей жизни, не переставала уходить в пропасти планеты. К утру уровень ее упал на восемь метров, но оба резервуара были готовы и быстро наполнили свои запасы. В них вошло три тысячи кубических метров жидкости. Заполнение резервуаров еще более понизило уровень воды. Показалось отверстие первого источника. Тарг проник туда первым и увидел, что земля недавно снова сдвинулась с места. Образовалось множество расщелин, а глыбы порфира закупорили проход. Временно приходилось отказаться от исследования.
Следующий день прошел мрачно. К пяти часам подземная утечка и наполнение нового бассейна понизили уровень воды до высоты второго источника, устье которого, оказалось, совершенно исчезло. Начиная с этого момента, убыль почти прекратилась. Торопиться с постройкой новых резервуаров стало почти бесполезным. Тем не менее Рэм не останавливал начатых работ, и в течение шести дней люди и машины оазиса продолжали строить резервуары. К концу шестого дня усталый и с надорванным сердцем, Тарг стоял перед своим жилищем и размышлял. Серебристые сумерки окутали оазис. В небе ярко сиял Юпитер. Острый серп Луны рассекал воздух. Таргу подумалось, что эти планеты тоже когда-то создавали свои царства, которые пережили свежесть молодости, силу зрелого возраста и вымерли от истощения и тревоги. Тихо подошла Эра. В лучах луны ее длинные волосы походили на мягкий и теплый свет. Тарг привлек ее к себе и прошептал:
— С тобой я узнал счастье античных времен. Для меня ты была мечтой бытия. Чувствуя твое присутствие, я верил в бесконечность жизни. А теперь. Эра, если мы не разыщем источников или не найдем новой воды, через десять лет последние люди исчезнут с лица Земли.
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ
Прошло шесть сезонов. В поисках влаги начальники вод прорыли огромные галереи, но им не удалось ничего найти. Обманчивые расщелины или бездонные пропасти губили все усилия. Надежды рушились с каждым месяцем. Привычная пассивность снова овладела умами, безразличие людей, кажется, даже возросло, подобно тому, как усиливаются хронические болезни после перерывов. Вера окончательно покинула их, а смерть уже держала этих печальных существ в своих объятиях. Запасы воды уменьшались и наступило время Главному Совету издать декрет относительно первых эвтаназий. Оказалось, людей, готовых расстаться с жизнью, было больше, чем того требовал закон.
Только Тарг, Арва и Эра не мирились с судьбой, но Мано пал духом. Он не больше прежнего думал о завтрашнем дне, но теперь его не покидала фатальная покорность судьбе. Когда начались эвтаназии, он с такой остротой почувствовал приближение конца, что его покинула всякая энергия. Он жил в мрачном и безразличном ожидании смерти.
Его любовь к Арве исчезла, как и любовь к себе самому. Он не проявлял никакого интереса к своим детям и был уверен, что эвтаназия тоже вскоре унесет их. Беседы вызывали ненависть, а попытки жены и друзей влить в него хоть немного сил оказывались тщетными. Он делался молчаливым и целые дни проводил в оцепенении. Впрочем, такое существование вели и почти все остальные обитатели Красных Земель. Любые работы почти прекратились. За исключением нескольких клумб для сохранения свежих семян, все земледелие замерло. Вода резервуаров была в безопасности от испарений, она очищалась машинами и не требовала никаких забот. Что касается самих резервуаров, то было достаточно их ежедневно осмотреть, но и это делалось автоматическими датчиками. Ничто не нарушало безразличия последних людей. Дольше и успешнее всего сопротивлялись маразму наименее впечатлительные — те, которые никого не любили и были безразличны к себе самим. Отлично приспособившись к тысячелетним законам, они жили в однообразном постоянстве, им были чужды как радости, так и печали. Инертность удерживала их и от крайнего отчаяния, и от внезапных решений. На первый взгляд они казались лучшим продуктом осужденной породы. Тарг и Арва поддерживали друг друга и шли наперекор очевидному. В противовес всесильной планете они ставили две маленькие, но пламенные, исполненные любви и надежды жизни, трепетавшие от ненасытных желаний, которые сто тысяч веков поддерживали существование живых существ.
Хранитель не отказался от своих поисков. Он старательно поддерживал в порядке целый ряд планеров и моторов. Он также не допускал разрушения главных уловителей и следил за сейсмографическими аппаратами. Однажды вечером, вернувшись из путешествия в Опустошение, Тарг долго не спал ночью. Через прозрачный металл его окна виднелось созвездие, которое во времена побасенок звали Большим Псом. В нем сияла самая яркая из звезд, и к ней Тарг возносил свои неугасимые надежды. Он думал о том, что видел в полдень, когда пролетал невысоко над землей. Это находилось в одной мрачной долине, где возвышалось несколько одиноких скал. Железомагнетики здесь были повсюду, но он не обращал на них внимания, пока вдруг на светло-желтом пространстве заметил особенную, еще никогда не виданную им породу. Она порождала крупные особи, каждая из восемнадцати групп. Некоторые из них достигали до трех метров в длину. Тарг рассчитал, что масса наиболее крупных из них должна быть не менее сорока килограммов. При этом они передвигались намного быстрее, чем все известные железомагнетики, — их скорость доходила до полуметра в час.
— Кошмар! — подумал хранитель. — Мы погибнем, если они проникнут в оазис. Малейшая щель в стене грозит нам гибелью.
Он задрожал. Нежное беспокойство привело его в соседние комнаты. При оранжевом свете одного радиатика он залюбовался лучезарными волосами Эры и свежими личиками детей. Сердце его дрогнуло. При одном их виде он не мог смириться с мыслью о конце человечества. Как! Молодость, таинственные силы поколений, заключенные в этих полных нераскрытых талантов существах, должны исчезнуть? Было бы логично, если бы к такому концу была приведена истощенная вырождением, худосочная раса, но не эти прекрасные и юные создания!.. Когда он в задумчивости возвращался назад, земля слегка дрогнула. Он едва заметил толчок, не поколебавший ненарушимое спокойствие, окутавшее оазис. Но Тарг испугался. Некоторое время он ждал, склонив голову к плечу. Все оставалось спокойно.
— Или я все же ошибся, — думал Тарг, — или землетрясение действительно было такое ничтожное?
Слегка вздрогнув, он повел плечами. Как он мог подумать о ничтожности землетрясения — даже самое маленькое из них полно таинственных угроз. Озабоченный, он отправился проверять сейсмографы. Первый аппарат отметил легкой черточкой, едва в один миллиметр длиной, незначительное сотрясение. Второй вообще не показал никакого феномена. Тарг по болоту пошел к домику птиц, которых сохранилось всего около двадцати штук. Птицы спали, и едва подняли головы, когда хранитель направил на них лучи своей лампы. Очевидно, землетрясение их не потревожило и они не предвидели его повторения. Тем не менее Тарг счел своим долгом предупредить начальника надзора. Но равнодушный тип с бесчувственными нервами вообще ничего не заметил.
— Я пойду в очередной обход, — объявил он. — И мы каждый час будем проверять уровень.
Эти слова успокоили Тарга.
БЕГЛЕЦЫ
Тарга разбудило легкое прикосновение к плечу. Открыв глаза, увидел перед собой свою сестру Арву. Она была бледна, и Тарг понял, что случилось несчастье.
— Что случилось?
— Страшные дела, — отвечала она. — Ты знаешь, что сегодня ночью было землетрясение, именно ты о нем сообщил.
— Очень легкое сотрясение.
— Такое легкое, что его никто, кроме тебя, не заметил. Но последствия ужасны: из большого бассейна исчезла вода! И в южном резервуаре образовались три трещины.
Тарг побледнел, так же как Арва, и сдавленным голосом спросил:
— Значит, за уровнем воды не наблюдали?
— Да нет, следили. Уровень не менялся до самого утра. И только утром большой бассейн внезапно провалился. Вода пропала в какие-нибудь десять минут. Полчаса тому назад расщелины образовались и в южном бассейне: смогли спасти самое большее третью долю запаса.
Тарг поник головой и втянул ее в плечи. Он был похож на человека готового потерять сознание. Исполненный ужаса, он проговорил:
— Что же это, неужели наступает конец человечества?
Катастрофа была полная. Для нужд оазиса недавно израсходовали воду из всех гранитных бассейнов, кроме тех, с которыми произошло несчастье. И сейчас вода осталась только в резервуарах с искусственным покрытием. Ее могло хватить только бы для нужд пяти-шести сотен человеческих существ и то не больше, чем на год времени. Собрался Главный Совет. От этого почти безгласного собрания веяло холодом. Составлявшие его люди, все, кроме Тарга, достигли состояния полной покорности судьбе. Рассуждений было немного: все ограничивалось чтением законов, основанных на неизменных расчетах. Поэтому решения были просты, ясны и безжалостны. Начальник вод Рэм резюмировал:
— Население Красных Земель еще достигает семи тысяч человек. Шесть тысяч сегодня же должны подвергнуться эвтаназии. Пятьсот умрут до окончания этого месяца. Остальные будут умирать каждую неделю, так чтобы пятьдесят человек могли просуществовать до истечения пяти лет… И это будет конец человечества.
Собрание выслушало невозмутимо. Всякие рассуждения были лишни: непреклонный рок подавил весь дух. Рэм добавил:
— Мужчины и женщины, перешедшие сорокалетний возраст, не должны остаться в живых. За исключением пятидесяти человек, все остальные сегодня же должны приготовиться к эвтаназии. Что касается детей, то девять семей из десяти их не сохранят. Остальные сохранят по одному ребенку. Выбор взрослых будет решен заранее: нам для этого достаточно сверить списки здоровья.
Слабое волнение на какое-то мгновение все же овладело собранием, но затем, в знак покорности, головы вновь склонились. И толпа, стоявшая снаружи, куда волнопередатчики сообщили решения, замолкла. Едва лишь некоторая грусть отразилась на лицах молодежи. Но Тарг не мог примириться. Он быстро вернулся к себе домой, где с дрожью ждали его Арва и Эра. Они прижимали к себе своих детей. Их охватило, то молодое и сильное волнение, которое было источником античной жизни и широкого будущего. Подле них в задумчивости находился Мано. Их волнение ему передалось лишь на одну минуту. Фатализм уже придавил его, как камень. При виде Тарга, Арва воскликнула:
— Я не хочу!.. Не хочу! Мы так не умрем.
— Ты права! — ответил Тарг. — Мы поборемся с невзгодами.
Мано вышел из своего окаменения и промолвил:
— А что вы будете делать? Смерть к нам ближе, чем, если бы мы прожили до ста лет.
— Все равно! — воскликнул Тарг. — Мы уйдем.
— Земля опустела для людей! — безразлично проговорил Мано. — Она поразит вас в скорбях. Здесь же, по крайней мере, конец будет приятней.
Тарг больше не слушал. Его поглощали иные заботы. Бежать нужно было раньше полудня, на который было назначено большое жертвоприношение. Отправившись с Арвой осмотреть планеры и моторы, он сделал необходимый выбор. Затем он распределил по машинам имевшийся у него запас воды и провизии, а Арва тем временем набрала запас двигательной энергии. До девяти часов все было готово. Он застал Мано по-прежнему погруженным в окаменение. Эра собирала одежду.
— Мано, — проговорил он, коснувшись своего деверя, — мы отправляемся. Пойдем.
Мано медленно пожал плечами и объявил:
— Я не хочу погибать в пустыне.
Арва кинулась к нему и обняла со всей нежностью. Частица прежней любви согрела его, но в следующее мгновение им снова овладело роковое сознание, и он ответил:
— Я не пойду!
Все умоляли его. Тарг даже пытался увести его насильно. Но Мано сопротивлялся с непобедимой силой инерции.
Время уходило, поэтому с четвертого планера сняли провизию, и после еще одной бесплодной попытки заставить Мано сдвинуться с места, Тарг подал сигнал к отправлению. Планеры взвились к небу. Арва бросила долгий взгляд на жилище, где ее муж ждал эвтаназии, затем, рыдая, понеслась над беспредельной пустыней.
К ЭКВАТОРИАЛЬНЫМ ОАЗИСАМ
Тарг направил полет своей маленькой группы к экваториальным оазисам — остальные поселения дышали смертью.
Во время своих исследований он посещал Опустошение, Высокие Источники, Большую долину, Голубые пески, Светлый оазис, Долину скорби. В них еще сохранилась кое-какая провизия, но ни капли воды. Только в двух экваториалах сохранились небольшие запасы. Самый близкий из них — экваториал Дюн — лежал на расстоянии четырех тысяч пятисот километров, и путешественники могли достигнуть его на другой день.
Путешествие проходило мучительно. Арва не переставала думать о смерти Мано. Когда солнце достигло самой высокой точки своего пути, она испустила душераздирающий стон: наступил час эвтаназии! Никогда ей больше не увидеть человека, с которым она пережила сладкие дни!..
Пустыня развертывала под крыльями свой неизмеримый простор. С точки зрения людей, земля была ужасна, как мертвец. Но там развивалась другая жизнь, для которой это время было лишь началом существования. Страшная и непонятная, она кишела по равнинам и по холмам. Тарг по временам ее ненавидел, но иногда в его душе пробуждалась робкая симпатия. Да и не было ли какой-то таинственной аналогии и даже скрытого братства между этими существами и человеком. Тарг грустно вздохнул, подумав об этом.
Планеры продолжали нестись в синеватом воздухе навстречу пугающей неизвестности. Чтобы избежать опасностей, остановиться решено было до сумерек. Тарг избрал для этого холм с плоской вершиной. Там виднелись железомагнетики в небольшом количестве и той породы, которую нетрудно было сбросить долой. Кроме того, на самой вершине
Жозеф Анри Рони-старший
холма имелась скала зеленого порфира с очень удобными углублениями. Тут планеры и опустились. Их укрепили металлическими веревками, впрочем, они были построены из самого отборного материала и обладали крайней прочностью, так что были почти неуязвимы. Скала и ее окрестности оказались заняты лишь несколькими группами железомагнетиков самого ничтожного размера. От них избавились за четверть часа и занялись устройством стоянки.
Подкрепившись концентрированной белковиной и водоуглеродом, беглецы стали ждать конца дня. Сколько в безбрежном океане времен других подобных им существ знали такие же бедствия? Когда одинокие семьи, вооруженные деревянными палицами и хрупким каменным оружием, бродили по дикому простору, и были ночи, когда люди дрожали от голода, холода и страха при приближении львов и неудержимых вод. Потом утопавшие вопили на пустынных островах или под скалами смертоносных рек. Путешественники блуждали среди плотоядных лесов и болот. История планеты знает бесчисленные драмы. Но все эти несчастные видели перед собой безграничную жизнь, а Тарг и его спутник видели перед собой только смерть!
— Между тем, — думал он, глядя на детей Эры и Арвы, — в этой небольшой группе хранится достаточно энергии, чтобы возродить все человечество!..
Он застонал. Звезды полюса кружились на узкой тропе Млечного Пути, железомагнетики фосфорически сверкали на равнине. Тарг и Арва долго и печально размышляли около заснувшей семьи. Наутро они прибыли в экваториал Дюн. Он находился среди пустыни, которая некогда состояла из песков, но за тысячелетия эти пески затвердели. При спуске у прибывших замерло сердце. Они увидели непогребенные трупы последних обитателей, подвергшихся эвтаназии. Многие экваториалы предпочли умереть под открытым небом и, окаменевшие в своем ужасном сне, они неподвижно лежали среди развалин. Сухой и безгранично чистый воздух превратил их в мумии. Они могли бы так остаться неисчислимое время — последние свидетели конца человечества. Но иное, более грозное зрелище отвлекло внимание беглецов: тут кишели железомагнетики, и некоторые из них достигали очень крупных размеров. Их фиолетовые колонии виднелись со всех сторон.
— Летим дальше! — живо скомандовал напуганный Тарг.
Ему не надо было повторять. Знавшие опасность Арва и
Эра увели детей, между тем как Тарг стал изучать местность. Оазис, казалось, подвергся лишь незначительным повреждениям. Разве лишь ураганы разрушили несколько жилищ и повалили уловители и волнопередатчики, большая же часть машин и генераторов энергии, должно быть, уцелела. Но хранителя в особенности интересовали искусственные бассейны. Тут их было два, больших размеров, и ему известно было их местонахождение. Когда он их заметил, то сначала даже не решался приблизиться. Его сердце билось от страха. Наконец он решился взглянуть и радостно воскликнул:
— Спасены! У нас есть вода на два года. — И воодушевленно добавил: — Поищем теперь убежища.
После долгих и тщательных поисков он остановил свой выбор на узкой полосе земли в западной части оазиса, неподалеку от стены. Железомагнетиков здесь было немного. В несколько дней можно было соорудить предохранительную ограду. Тут же находились два просторных дома, которые пощадили стихии. Тарг и Арва обошли самый большой из них. Обстановка и аппараты в нем оказались в целости. Их едва покрывал тонкий слой пыли. На всем чувствовалась чья-то заботливая рука. Когда они вошли в спальню, то их охватила глубокая скорбь. На постели оказались простертыми два существа. Тарг и Арва долго смотрели на эти неподвижные тела, в которых некогда таилась жизнь и которые трепетали от радостей и от печалей… Для других это зрелище послужило бы уроком смирения, но для них, под гнетом горя и ужаса, оно было зовом на борьбу. Они похоронили трупы и, изгнав несколько групп железомагнетиков, привели сюда Эру с детьми. Затем они в первый раз пообедали на новом месте.
— Бодрее! — проговорил Тарг. — Был же в глубине Вечности такой момент, когда существовала лишь одна человеческая пара, и от нее произошло все человечество. Мы же сильнее этой четы! Потому что если бы она погибла, то погибло бы все человечество.
— Да, — вздохнула Эра, — тогда вода покрывала землю.
Тарг посмотрел на нее с безграничной нежностью.
— А разве мы однажды уже не нашли воду? — тихо проговорил он.
Он оставался неподвижным, с затуманенными внутренними видениями взором. Затем, внезапно воспрянув, он воскликнул:
— Но к делу! Пока вы будете убирать дом, пойду изучать наши ресурсы.
Он обошел оазис, подсчитал все запасы, оставшиеся после экваториальцев, убедился в исправности генераторов энергии, планеров, уловителей и волнопередатчиков. Промышленные сокровища последних людей были все налицо, готовые работать для возрождения. Впрочем, Тарг взял с собой из Красных Земель свои технические книги и богатые заметками и воспоминаниями записки. Но его смущало присутствие железомагнетиков. В некоторых местах они собирались в опасном количестве. Достаточно было остановиться на несколько минут, чтобы почувствовать их невидимую энергию.
— Если у нас будет потомство, — подумал хранитель, — то нам придется вести тяжелую борьбу!
Таким образом он прошел до южной оконечности экваториала. И тут остановился в оцепенении. На равнине, где когда-то росли злаки, он разглядел тех железомагнетиков крупного роста, которых он открыл в пустыне близ Высоких Источников. Его сердце сжалось под холодным дыханием страха.
СТОЯНКА
Сменялись времена года и уходили в бездну вечности. Тарг с семьей продолжал жить. Необъятный мир обступал их своим страшным кольцом. Тогда, когда они еще жили в Красных Землях, они уже испытывали грусть, навеваемую пустыней, предвещавшей конец человечества. Но в то время это случалось лишь иногда, во всяком случае, тысячи им подобных жили вместе с ними в последнем убежище. Теперь же они в полной мере ощущали эту печаль. Они были лишь ничтожным остатком прежней жизни. От одного полюса до другого, во всех равнинах и во всех горах каждая песчинка планеты была им врагом. Правда, оставался еще тот, другой оазис, где эвтаназия пожирала несчастных существ, непоправимо потерявших всякие надежды.
Избранную для обитания местность окружили защитной изгородью, укрепили резервуары с водой, собрали и привели в порядок провизию. Затем Тарг с Эрой или с Арвой часто отправлялся на поиски в пустыню. Разыскивая прежде всего воду, он всюду собирал водородные вещества. Их было немного. Водород, огромными массами выделявшийся во времена человеческого всемогущества, а также в ту эпоху, когда естественную воду собирались заменять искусственной, теперь почти исчез. Согласно летописям, большая доля его переродилась в первоатомы и рассеялась в межпланетных пространствах. Остальная же часть, благодаря необъяснимым реакциям, была втянута в недосягаемые глубины Земли.
Тем не менее Тарг набрал достаточно полезных материалов, чтобы заметно увеличивать запасы воды. Но все это было делом случая. Больше всего Тарга волновали железомагнетики. Они размножались — под оазисом на незначительной глубине был значительный запас человеческого железа. Вся почва и окрестные равнины покрывали целый мертвый город. Чем крупнее были железомагнетики ростом, тем с большей глубины могли извлекать подземное железо. И вновь явившиеся или третичные, как прозвал их Тарг, могли при достаточном времени извлекать его с глубины до восьми метров. Кроме того, перемещение металла в конце концов оставляло в земле отверстия, и через них третичные могли проникать вглубь. Прочие железомагнетики оказывали такое же действие, но несравненно меньшего размера. Кроме того, они никогда не проникали в глубину более двух-трех метров. В отношении же третичных Тарг вскоре убедился, что их силе проникновении, собственно, нет пределов. И они спускались до тех пор, пока позволяли расщелины. Приходилось принимать экстренные меры, чтобы не дать им подкапывать ту местность, на которой жили обе семьи. За чертой ограды машины прокопали под землей галереи, стены которых облицевали металлом и блиндировали висмутом. Столбы из гранитного цемента на скалистом основании поддерживали устойчивость сводов. Эти обширные работы длились много месяцев. Но сильные генераторы энергии и идеально приспособленные машины позволили успешно завершить их. По расчетам Тарга и Арвы, эти укрепления могли тридцать лет противостоять всем повреждениям со стороны третичных, допуская даже, что те будут быстро размножаться.
ЭВТАНАЗИЯ
Благодаря реакции водородных элементов запасы воды после трех лет использования ничуть не убавились. Провизия тоже имелась в изобилии, кроме того, ее склады были еще и в других оазисах. Но зато не удалось найти ни единого следа источников, хотя Арва и Тарг неутомимо углублялись под землю на огромные расстояния. Судьба Красных Земель смущала умы беглецов. Часто тот или другой из них направляли при помощи Большого Уловителя свой призыв. Но им никто не отвечал. Брат и сестра много раз доводили до самого оазиса свои экскурсии. Но из-за неумолимого закона они не смогли спуститься, а лишь носились в воздухе. Ни разу ни один из жителей оазиса не обратил внимания на их присутствие. Они видели, что эвтаназия сделала свое дело. Умерло много больше народа, чем требовалось правилами. К тридцатому месяцу едва сохранилось человек двадцать жителей.
Однажды в осеннее утро Арва и Тарг отправились в путешествие. Они рассчитывали проследовать вдоль двойной дороги, исстари соединявшей экваториал Дюн с Красными Землями. По пути Тарг свернул в одну местность, которая заинтересовала его в предыдущую экскурсию. Арва же стала ждать его, приютившись на одном из полустанков. Они легко сообщались между собой, так как Тарг захватил с собой переносной волно-передатчик, принимавший и передававший голоса более чем на тысячи километров. Таким образом, они, как и в предыдущие свои путешествия, общались с Эрой и детьми, у которых в оазисе в полном порядке содержались все уловители.
Эре не угрожало никаких опасностей, помимо тех катаклизмов, которые в равной степени грозили любому человеку, где бы он ни находился. Дети подросли. Их не по годам развитый, как у всех последних людей ум, немногим отличался от взрослого. Двое старших — сын Мано и дочь хранителя — в совершенстве управляли энергиями и аппаратами. А в борьбе со слепыми замыслами железомагнетиков они вполне стоили взрослых. Притом им помогал надежный инстинкт. Тем не менее накануне своего отъезда Тарг посвятил несколько часов проверке домашней ограды и осмотру окрестностей. Все оказалось в порядке.
Перед отбытием обе семьи собрались около планеров под горизонтальными лучами солнца. Как и при других расставаниях, это была торжественная минута. Маленькая группа людей составляла всю надежду человечества, всю жажду жизни, всю древнюю энергию морей, лесов, степей и тесных городов. А те, которые еще угасали в Красных Землях, уже были лишь тенями. Тарг нежным взглядом окинул свое потомство и потомство Арвы. Дочь Эры унаследовала от матери ее светлые волосы. И обе золотистые головки почти соприкасались. Какою свежестью веяло от них! Какими древними и нежными легендами! И остальные, несмотря на свои смуглые лица и черные как уголь глаза, дышали необыкновенной молодостью. Одни отражали пламенный взгляд Тарга, а другие жажду блаженства Мано.
— Как же мне трудно расставаться с вами! — воскликнул Тарг. — Но отправляться всем было бы слишком опасно!
Все отлично знали, что спасение их ожидает вне оазиса, в каком-нибудь таинственном уголке пустыни. И также они знали, что оазис есть центр их существования и должен всегда им оставаться. Впрочем ведь они сносились при помощи планетников по нескольку раз в день.
— В путь! — проговорил наконец Тарг.
Легкая дрожь энергии достигла крыльев планеров, и они взвились вверх, утонув в перламутровом утре. Эра видела, как они исчезли за горизонтом, и вздохнула. Когда тут не было Арвы и Тарга, тоска давила ее сильнее обычного. Молодая женщина испуганными глазами окидывала оазис, и каждый жест детей будил в ней беспокойство. Странная вещь! Ее пугали такие опасности, которые больше не существовали на земле. Она не опасалась ни минерала, ни железомагнетиков, но боялась, как бы не явились неизвестные люди, из глубины необитаемого пространства и не навредили бы им.
Этот странный пережиток древнего инстинкта порою заставлял ее улыбаться, но иногда он приводил ее в дрожь, в особенности, когда сумерки окутывали экваториал Дюн своими черными волнами. Тарг и его спутница стремглав неслись по воздушному морю. Они оба любили стремительность. Множество путешествий не смогли потушить в них удовольствие померяться силами с пространством. Мрачная планета словно оказывалась побежденной. Им казалось, что к ним навстречу несутся ее угрюмые равнины и суровые скалы, ее горы словно бросались на них, чтобы уничтожить. Но одним незаметным движением они победоносно миновали пропасти и огромные вершины. И ужасная, но покорная и послушная энергия тихо пела свой гимн. Миновав горы, легкие планеры спускались к пустыням, где двигались бесформенные, медлительные и тяжелые железомагнетики. Какими жалкими и несчастными они казались! Но Таргу и Арве была известна истина — то были победители. Будущее было для них и за них. Положение вещей совпадало с их тайным желанием. Настанет день, когда их потомство проявит изумительные идеи и будет управлять чудесными силами…
Тарг и Арва сначала решили долететь до Красных Земель. Души их стремились к последнему убежищу им подобных; их влекло туда страстное желание, в котором были и страх, и тоска, и глубокая любовь, и скорбь. Пока там держатся люди, с ними будет жить какая-то неуловимая и нежная надежда. Когда же они исчезнут, то планета покажется еще мрачнее, пустыни еще безотраднее и еще неизмеримее.
После короткой ночи, проведенной на одной из станций, путешественники побеседовали с помощью уловителя с Эрой и с детьми. Затем они понеслись к оазису и прибыли туда раньше полудня. Оазис показался им неизменившимся. Каким они его покинули, таким он и виднелся в их бинокли. Сверкали металлические жилища, стояли платформы волнопередатчиков, сараи для моторов и планеров, трансформаторы энергии, все колоссальные или миниатюрные машины, некогда вытягивавшие из недр земли воду, и равнины, где росли последние насаждения. На всем лежала печать человеческого всемогущества и ума. Неисчислимые силы могли быть пущены в ход по первому сигналу и затем остановлены, когда будут окончены работы. Столько оставалось здесь неиспользованных сил! Но бессилие таилось в самом человеке: рожденный с водою, с водой и он исчезал. В течение нескольких минут планеры носились над оазисом. Он казался покинутым. Ни единого мужчины, ни единой женщины, ни ребенка не было видно ни на пороге жилищ, ни на дороге, ни на возделанных полях. И от вида этой пустыни холодом дунуло на души путешественников.
— В конце концов, не умерли же они все? — прошептала Арва.
— Все возможно! — мрачно ответил Тарг.
Планеры опустились до уровня домов и платформ уловителей. Повсюду стояла тишина и неподвижность кладбища. Даже затихший воздух не шевелил пыли. Медленно двигались только группы железомагнетиков. Тарг решился спуститься на одну из платформ и повернул ручку волнопередатчика. Мощный призыв понесся из дома в дом.
— Люди! — вдруг воскликнула Арва.
Тарг снова поднялся на воздух. На пороге одного жилища он увидел двух человек и несколько минут собирался их окликнуть. Хотя жители оазиса составляли лишь жалкую группу, но Тарг почитал в них свой род и преклонялся перед законом, который врезался в каждый атом его существа и представлялся чем-то таким же великим, как сама жизнь, страшным и заботливым, бесконечно мудрым и ненарушимым. И раз закон изгнал его навсегда из Красных Земель, он перед ним преклонился. Поэтому голос его дрогнул, когда он заговорил с появившимися людьми:
— Сколько осталось в оазисе живых людей?
Оба человека подняли вверх бледные лица, на которых запечатлелось странное спокойствие. Затем один из них ответил:
— Нас еще пятеро… Но сегодня вечером мы освободимся!
Сердце хранителя сжалось. Во взгляде, встретившимся с
его, он угадал затуманенный свет эвтаназии.
— Можно ли нам спуститься? — с кротостью спросил он. — Закон нас изгнал.
— Закон окончился! — проговорил второй человек. — Он прекратился с той минуты, когда мы приняли великое лечение…
При звуке голосов появилось трое других живых существ, — двое мужчин и одна молодая женщина. Все они возбужденным взглядом смотрели на планеры. Тогда Тарг и Арва приземлились. Некоторое время все молчали. Хранитель жадно смотрел на последних людей. Смерть уже витала над ними. Никакое противоядие не могло помочь против сладостного яда эвтаназии. Женщина, несмотря на всю свою молодость, была много бледнее остальных. Вчера еще она была исполнена будущим, ныне же она была старее гор. И Тарг воскликнул:
— Отчего вы хотели умереть? Разве вода уже кончилась?
— Что для нас значит вода? — прошептала молодая женщина. — К чему нам жить? К чему жили наши предки? Непонятное безумие побуждало их многие тысячелетия противостоять велениям природы. Они стремились увековечить себя в мире, который больше не принадлежал им. Они даже мирились с бессмысленным существованием, лишь бы только не исчезнуть. Как это возможно, что мы следовали их несчастному примеру? А умереть так приятно!
Она говорила медленным и чистым голосом. Ее слова причиняли Таргу ужасное страдание. Каждый атом его существа восставал против подобного упадка воли. Ему было непонятно то счастье и покой, которые сияли на лицах умиравших. Однако он промолчал. Какое он имел право отравлять их конец хоть самой легкой горечью, раз этот конец неизбежен. Молодая женщина полузакрыла глаза. Ее слабое возбуждение угасло, дыхание замедлялось с каждой секундой, и, опершись на перегородку, она повторила:
— Так приятно умереть!
Один из мужчин прошептал:
— Освобождение близко.
Затем все смолкли. Молодая женщина распростерлась на полу и едва переводила дыхание. Затем на одно мгновение она раскрыла глаза, с размягченной нежностью посмотрела на Тарга и Арву и прошептала:
— Безумцы, зачем вы так страдаете?
Рука ее медленно приподнялась и упала, губы расслабились. Последняя дрожь пробежала по телу. Наконец ее члены вытянулись, и она тихо угасла, как звездочка у черты горизонта. Четверо мужчин смотрели на нее с выражением счастливого спокойствия. Один из них прошептал:
— Я уверен, что жизнь никогда не была желанной, даже когда Земля терпела всемогущество людей.
Тарг и Арва долго хранили молчание. Затем они благоговейно прикрыли последнюю женщину Красных Земель. Но у них не хватило сил остаться с другими, перспектива наблюдать за их умиранием наполняла их ужасом.
— Пойдем, Арва! — проговорил тихо Тарг. — Отныне, — проговорил хранитель, когда его планер уже несся рядом с планером Арвы, — мы и наша семья остались единственной надеждой человеческого рода.
Его спутница повернула к нему заплаканное лицо.
— Все-таки, — проговорила она, — было большим утешением сознавать, что в Красных Землях еще есть живые люди. Это много раз меня утешало. Но теперь… теперь!..
Она жестом указала на необъятное пространство и горные массивы Запада, и с отчаянием воскликнула:
— Все кончено, брат мой!
Тарг опустил голову. Потом мотнул головой, и со сверкающими глазами воскликнул:
— Только смерть разрушит мои надежды…
Много часов планер следовал вдоль линии дорог. Когда показалась заинтересовавшая Тарга местность, они замедлили полет, и Арва выбрала станцию, где должна была ожидать брата. Они связались с Эрой и детьми, узнали, что у них все в порядке, и хранитель устремился в пустыню. В общих чертах ему уже была знакома эта местность, простиравшаяся на тысячу двести километров от дороги.
Чем дальше он продвигался, тем хаотичнее становилась местность. Показалась цепь холмов, затем снова пошла пересеченная равнина. Теперь Тарг несся над совершенно незнакомой ему страной. Много раз он спускался до уровня земли, но всякий раз решал сделать еще несколько перелетов.
Необъятная рыжая стена встала на горизонте. Перелетев через нее, планер понесся над пропастями. Под ним открывались мрачные бездны, у которых не удавалось разглядеть дна. Повсюду проступали следы страшных конвульсий земной коры: одни горы обрушились, другие искривились и готовы были провалиться в немереные пустоты. Планер описал множество спиралей над этим страшным пейзажем. Большинство провалов были так широки, что планеры могли бы опуститься в них дюжинами. Тарг зажег свой маяк и наугад начал исследование. Сначала он устремился в одну расщелину у подножия утеса. В теснине провала было не светлее, чем в сумерки. Потребовалось десять минут, чтобы достигнуть дна. Другая бездна сначала показалась благоприятной для поисков. От ее стен вглубь земли тянулись многочисленные галереи. Но исследования Тарга ничего не дали.
Третье путешествие было головокружительным. Чтобы достичь дна провала, планеру пришлось опуститься на две тысячи метров. Оно представляло собой продолговатый квадрат, меньшая сторона которого имела около двухсот метров. Со всех сторон виднелись пещеры. Потребовалось не меньше часа, чтобы их обойти. Но все они обладали плотными стенами. Кроме двух, где оказалось множеством расщелин, впрочем, они были слишком узки для прохода человека.
— Все равно! — проговорил про себя Тарг, собираясь покинуть вторую пещеру… — Я сюда вернусь!
И вдруг он вновь ощутил то странное чувство, какое испытал десять лет тому назад, в вечер великого бедствия. Поспешно вынув свой гигроскоп, он взглянул на его стрелку и испустил торжествующий крик: в пещере были водяные пары.
ДОМ ПОГИБ
Тарг шел во мраке с полным сумбуром в голове: его переполняла необъятная радость. Когда же он пришел в себя, то решил:
— Сейчас тут делать нечего. Чтобы добраться до скрытой здесь воды, нужно либо найти проход к ней с другой стороны, либо прорубить его. Это всего лишь вопрос времени. На первых порах присутствие Арвы будет полезно — вместе мы быстрее обнаружим место залегания воды, а как только найдем, то вернемся в экваториал Дюн, захватим с собой необходимые машины для получения энергии и разбивания гранита.
В приятных размышлениях он взлетел, и планер начал описывать восьмерки, поднимая Тарга на поверхность земли. В две минуты он выбрался из пропасти, и тут же направил вызов своего переносного волнопередатчика.
Ответа не было. Удивленный, он усилил сигнал. Приемник оставался немым. Таргом овладело легкое беспокойство. Он включил вызов по всем диапазонам и направлениям, но ответом было все то же молчание. Он начал опасаться, какой-нибудь неприятности. В голову приходили три предположения: произошел несчастный случай, Арва покинула станцию или просто заснула. Прежде чем еще раз послать вызов, хранитель с величайшей точностью определил свое местонахождение. Затем он дал волнам максимум напряжения, и они должны были с неистовой силой зазвенеть в приемных рупорах. Арва могла их услышать даже во сне. И на этот раз ответа не было. Может, молодая женщина и в самом деле покинула свое убежище? Но, на это она не решилась бы без серьезных оснований. Как бы то ни было, а ее надо было найти.
Тарг снова уселся в планер и понесся со всей возможной скоростью. Тысячу километров он пролетел менее чем в три часа. Станция уже показалась в бинокль, и выглядела пустой. Значит, Арва ушла? Но куда? Зачем? Далеко она не могла быть, так как ее планер стоял на прежнем месте.
Последние минуты полета показались ему невыносимо долгими. Быстроходный планер словно застыл в воздухе не подвигаясь вперед ни на метр. Туман заволок глаза молодого человека. Наконец, вот оно — убежище. Тарг спустился в центре площадки, закрепил аппарат и бросился на поиски…
Стон вырвался из его груди. С другой стороны дороги за вертикальным валом — что и делало ее невидимой — лежала Арва. Она была так же бледна, как умирающая от эвтаназии женщина в Красных Землях. К своему ужасу Тарг увидел, что Арву окружили копошащиеся железомагнетики, притом третичные, самой крупной породы. В два приема он прицепил свою лесенку к стене, спустился к молодой женщине, взял ее к себе на плечо и поднялся наверх.
Арва не шевелилась, а ее тело безвольно лежало на его руках. Тарг попытался было расслышать биение сердца. Но тщетно. Таинственная сила, которая отбивает такт существования, видимо, исчезла…
Дрожа, хранитель положил гигроскоп на губы молодой женщины. Чуткий инструмент уловил то, чего не мог разобрать слух: в Арве еще теплилась жизнь, но ее обморок был так глубок, а слабость так велика, что она могла умереть с минуты на минуту. Причина несчастья была очевидна: воздействие железомагнетиков. Необычайная бледность Арвы свидетельствовала об огромной потере кровяных шариков.
К счастью, Тарг никогда не путешествовал без традиционных инструментов, средств первой помощи и возбуждающих. С промежутком в несколько минут он впрыснул ей две дозы сильного транквилизатора. И хотя крайне слабо, но сердце начало биться, а губы Арвы прошептали:
— Дети… Земля…
Затем она впала в глубокий спасительный сон, которому, как Тарг хорошо знал, не следует мешать.
Тарг каждые три часа впрыскивал женщине по несколько миллиграммов «органического железа». Прошло по меньшей мере двадцать четыре часа, пока Арва смогла выдержать короткое пробуждение. Самое тяжкое опасение исчезло. Хранитель знал превосходное здоровье своей сестры и не боялся никаких опасных последствий. Во всяком случае, он был в приподнятом настроении. Но оставалось необъясненным, почему же Арва оказалась у подножия вала? Неужели она, такая осмотрительная и ловкая, вдруг упала? Это было невероятно, хотя ничего другого не приходило ему в голову. Что теперь делать? Оставаться здесь, пока она не наберется сил? Но для полного выздоровления ей потребуется, самое меньшее, две недели. Лучше отправиться в экваториал Дюн. С поисками новых источников воды можно и подождать: несколько дней погоды не сделают.
Он направился к большому уловителю и отправил вызов. Как и там, у выхода из пропасти, хранитель не получил никакого ответа. Таргом овладело мучительное волнение. Он повторил сигналы с максимальным усилением. И опять гробовое молчание. Эра и дети по какой-то причине или не имели возможности слышать, или же не могли ответить. Оба варианта были одинаково страшны. Он впервые подумал, что между несчастьем Арвы и молчанием уловителя была прямая связь. Невыносимый страх сковал сердце Тарга. Ноги подогнулись и, опершись на подставку большого уловителя, он замер, не в силах принять какое-нибудь решение. Наконец, с мрачным и побледневшим лицом, он оторвался от опоры, тревожно осмотрел все части своего планера. Поместив Арву на самое просторное сидение, он поднялся в воздух.
Обратный полет проходил в крайней спешке. Он сделал только одну остановку к вечеру, чтобы попытаться еще раз вызвать Эру. Но ответа по-прежнему не было. Тогда он туго завернул Арву в шерстистое кремниевое покрывало и дал ей самую сильную дозу укрепительного. В своем непробудном беспамятстве она едва вздрогнула.
Тарг летел всю ночь без остановок и за два часа до зари увидел южные созвездия. Путешественник с биением сердца смотрел то на крест, начерченный над югом, то на блестящую звезду, самую близкую соседку нашему Солнцу, лучам которой требуется только три года, чтобы достигнуть Земли. Как должно было быть прекрасно это небо, когда юные существа смотрели на него сквозь листву деревьев, а серебристые облака сливали свои животворные надежды на жаждущую землю. Но никогда больше не будет облаков на этой планете!
Сначала на востоке засеребрился легкий свет, затем солнце показало свой огромный диск. Экваториал Дюн был уже близок. Сквозь объектив воздушного бинокля Тарг замечал иногда между дюнами висмутовую стену и окутанные утренней дымкой металлические дома. Арва по-прежнему спала — ее не пробудила даже новая доза возбуждающего. Но, во всяком случае, ее бледность теперь не была такой мертвенной. Слабо вздрагивали артерии, и кожа больше не имела той прозрачной окостенелости, которую наступает с приходом смерти.
— Сестра вне опасности! — подумал Тарг.
Эта уверенность немного облегчила страдания неизвестности. Теперь все его внимание сосредоточилось на оазисе. Он старался рассмотреть родной дом. Но его еще скрывали два холма. Наконец горизонт раскрылся…от ужаса Тарг выпустил из рук руль. Планер, как раненая птица, устремился вниз.
На привычном месте ничего не было. Вся усадьба с домами, сараями и машинами исчезла.
ВЕЧНАЯ НОЧЬ
Планер почти опрокинулся и был не более чем в двадцати метрах от земли. Он должен был неминуемо разбиться, но Тарг в последний момент инстинктивно его выровнял. Легко описывая изящные спирали, планер подлетел к границе усадьбы. Ступив на землю, хранитель уловителя замер на месте, пораженный скорбью перед огромным провалом и хаотичным нагромождением обломков. Где-то там, во мраке Земли, лежали существа, которых он любил больше самого себя.
Довольно долго мысли в беспорядке кружились в голове Тарга. Он не думал о причинах катастрофы, он видел в ней лишь беспощадную жестокость и смутно связывал ее со всеми несчастьями последнего времени. Картины пережитых трагедий беспорядочно проносились перед ним. И сквозь эти образы Тарг неотступно видел перед собой жену и детей, какими он покинул их. Затем спокойные силуэты родных искажались, раскрывалась Земля. Он видел, как они исчезали с ужасом на лицах. Они звали, безответно звали его, на кого привыкли надеяться и который, может быть, в час их смерти думал, что победил судьбу…
Когда, наконец, к нему вернулась способность размышлять, то он попытался представить себе, как произошла катастрофа. Было ли это новое землетрясение? Нет! Ни один сейсмограф не отметил ни малейшего толчка. И помимо нескольких гектаров оазиса и пустыни, усадьба, собственно, одна оказалась пострадавшей. Происшествие объяснялось побочными обстоятельствами: подрытая почва не выдержала и провалилась. Получалось, что несчастье, сгубившее последние надежды человечества, даже не было крупным естественным катаклизмом, а всего лишь ничтожной случайностью.
Но Тарг видел в этом проявление той же мировой воли, которая осудила на смерть оазис.
Его скорбь не парализовала его деятельности. Он исследовал развалины. Но в них уже не было человеческих следов. Аккумуляторы энергии, землеройные машины, плуги, бороны, планеры, моторы, дома — все исчезло под бесформенной массой скал и камней. Где же погребены Эра и дети? Он мог только предполагать, и действовать приходилось наугад.
Тарг сконцентрировал все необходимые для расчистки и раскопок машины на северной стороне и, приступил к огромному провалу. Целый час ревели машины. Домкраты поднимали камни и отбрасывали их в сторону. Кобальтовые параболоиды вынимали щебень, а молоты, по мере надобности, медленными и всесокрушающими ударами обтесывали края обвала. Когда траншея достигла двадцати метров в длину, то показался один планер, затем большой уловитель с гранитным подножием и принадлежностями, затем металлический дом.
Их местонахождение дало опорную точку для расчетов Тарга. Если предположить, что катастрофа застала семью поблизости от дома, то раскопки следовало направить к западу. Если же Эра или дети бросились к уловителю, который поддерживал сообщение экваториала Дюна с Красными Землями, то раскопки следовало вести в юго-западном направлении.
Тарг решил проверить оба направления и принялся за работу. Огромные машины обладали мощью механизмов и аккуратностью ловких рук. Они подымали целые скалы и плавно сгребали землю с мелкими камнями. Достаточно было легкого нажатия, чтобы направить, ускорить, замедлить или совсем остановить работу. В руках последнего человека они представляли силу, которой в первобытные времена не обладали целые племена или даже целые народы.
Показалась металлическая кровля дома. Она была покороблена, согнута и местами пробита камнями. Со времени прибытия в экваториал Дюн она служила кровом для всех мечтаний и надежд последней человеческой семьи. Тарг остановил начавшие подымать ее машины и смотрел на нее с нежностью и страхом. Что скрывается под ней? Какая драма раскроется злополучному узнику горя и трудов?
Много минут хранитель сомневался, продолжать ли работу. Наконец, расширив одну пробоину, он проскользнул в жилище. Комната, в которую он попал, была пуста. Ее перегораживали несколько камней, оторвавшихся от стены и раздавивших постель. Стол был разбит вдребезги. Камни расплющили несколько ваз из мягкого алюминия.
Зрелище носило безразличный характер материальных разрушений. Но оно рисовало трагические сцены. Весь дрожа, Тарг прошел в соседнюю комнату. Она, как и первая, была пуста и разрушена. Постепенно он осмотрел все уголки дома. Когда он осмотрел последнюю комнату, и так никого и не нашел, то к его тревоге примешалось удивление.
— Впрочем, — прошептал он, — вполне естественно, что при первом признаке опасности они выбежали наружу.
Он пытался представить себе, каким образом произошел первый удар, а также, что Эра могла подумать об опасности. Но мысли его были противоречивы. Только в одном он был твердо убежден: семья инстинктивно должна была кинуться к уловителю Красных Земель. Так что туда же и было разумнее всего направить раскопки. Но только достигла ли Эра уловителя или же она погибла по дороге? На ум ему пришли те слова, которые пролепетала Арва. Здесь, на месте, они приобретали полный смысл. Эра или кто-нибудь из детей, а может быть даже и все они почти наверное дошли до этого места. Следовало как можно скорее возобновить работы, что, впрочем, не мешало начать прокладку траншеи через всю местность.
Приняв это решение, Тарг открыл двери и приступил к беглому исследованию. Глыбы скал и щебня на первый взгляд выстроили непреодолимые препятствия. Он вернулся через крыльцо и снова пустил в ход юго-западные машины. Затем расставил машины с севера и приказал им прокладывать траншею. В то же время он следил и за Арвой, летаргия которой мало-помалу приняла характер нормального сна.
Затем он стал ждать, не спуская глаз с машин. Временами он коротким жестом поправлял их работу, иногда, чтобы исследовать почву, останавливал какой-нибудь заступ, лезвие или турбину. В конце концов он увидел скрученный и согнутый высокий стержень уловителя и его сверкающий рупор. С этого момента он не отрывал глаз от работы машин. Теперь работали лишь наиболее послушные, которые, смотря по обстоятельствам, ворочали огромные камни или подбирали мелкие обломки с особой аккуратностью. Вдруг Тарг испустил жалобный, подобный предсмертному крик… Пред ним мелькнул тот самый гибкий и живой свет, который он заметил в день катастрофы среди развалин Красных Земель. Сердце его замерло. Застучали зубы. С полными слез глазами он остановил все машины, оставив в действии лишь металлические руки, более ловкие и нежные, чем человеческие.
…С глухими рыданиями Тарг прижал к своей груди тело той, которую он так страстно любил…
Неожиданно проснулась шальная надежда: ему показалось, что Эра еще не остыла. В лихорадочном возбуждении он приложил к ее бледным губам гигроскоп.
Все кончено… Она исчезла в вечной ночи.
Он долго смотрел на нее… Это она открыла ему поэзию старых времен, и мечты необычайной свежести преобразили для него мрачную планету. Эра была его любовью ко всему, что было у мира обширного, чистого и вечного. И когда он держал ее в своих объятиях, то ему казалось, что возрождалась новая бесчисленная раса.
— Эра! Эра! — шептал он. — Эра, свежесть мира! Эра, последняя мечта людей!..
Диким и горьким поцелуем он в последний раз коснулся волос своей подруги и снова принялся за работу.
Он нашел их всех. К детям камни были менее жестоки, чем к их матери. Они подарили им быструю смерть: размозжили головы, раздавили тела… Тарг упал на землю и залился безысходными слезами. Его скорбь была необъятна, как мир. Он горько раскаивался, что боролся с неумолимым роком. Слова умиравшей в Красных Землях женщины звенели сквозь его скорбь, как похоронный звон Вселенной… Чья-то рука коснулась плеча. Он вскочил. Покачиваясь, к нему наклонилась Арва. От переполнявшего ее горя она даже не могла рыдать, только в глазах отражалось невыносимое отчаяние. Словно в бреду она прошептала глухим голосом:
— Пора умирать! Пора умирать!
Их глаза встретились. Всю свою жизнь, во всем делах и во всех мечтах они были едины. Раньше их объединяла общая их надежда, и теперь, в бесконечном горе, их страдания тоже были тоже общие.
— Пора умирать! — повторил он, как эхо.
Они обнялись… В последний раз на этой планете два человеческих сердца бились одно возле другого. Она молча поднесла к своим губам склянку с иридием, с которым никогда не расставалась. Доза была огромна, а слабость Арвы — велика, поэтому эвтаназия длилась лишь несколько минут.
— Смерть! Смерть! — шептала умирающая. — О, как могли мы ее бояться!
Ее глаза затуманились; блаженное спокойствие разгладило губы, и последнее дыхание вырвалось из груди.
Теперь на всей земле остался один человек.
Сидя на глыбе порфира, он погрузился в печальные думы. В последний раз он совершил великое путешествие во тьму минувшего, которое вся жизнь так разжигало пламя его души. Сначала он видел первобытное, еще теплое море, где бурлила бессознательная и бесчувственная жизнь. Затем появились слепые и глухие существа, одаренные необычайными силами и беспредельной плодовитостью. Появилось зрение. Божественный свет создал свои миниатюрные храмы, показалась твердая земля. Водное население рассеялось по ней — бесформенное, неопределенное, беззвучное. За три тысячи столетий они приобрели разнообразные формы. Насекомые, земноводные и пресмыкающиеся наполнили леса гигантских папоротников. А когда деревья распростерли свои великолепные стволы по всей планете, появились и ящеры. Динозавры ели листву или охотились друг на друга, птеродактили носились над огромными болотами… В эти времена появились первые млекопитающие, хилые, неповоротливые и глупые. Они бродили, такие жалкие и маленькие… В течение многих тысячелетий их жизнь остается незаметной, а выживание сомнительным. Тем не менее они размножаются. Приходит время, когда наступает их очередь, и тогда их порода распространяется по всему простору степей и по всем зарослям лесов. И вот они уже занимают место колоссов. Динотерии, античный слон, носорог, бронированный, как старый дуб, гиппопотам с ненасытным желудком, зубры, гигантский лев и массивные, как несколько диплодоков, кит и кашалот, пасть которого — целая пещера, все они дышали дикой силой.
Затем планета дала укрепиться человеку; его царство было самым жестоким, самым могучим — и последним. Человек оказался чудовищным истребителем жизни. Погибли леса и их бесчисленные обитатели, все зверье было истреблено или порабощено. Некоторое время даже казалось, что порабощены самые неуловимые силы и безвестные металлы. Победитель овладел даже таинственной силой, соединяющей атомы.
— Это сумасшествие и явилось предвестником смерти Земли… Смерть Земли для человеческого рода! — тихо прошептал Тарг.
Скорбная дрожь охватила его. Он думал, что то, что еще живо в нем, передалось ему через непрерывные поколения предков с самого начала времен. Нечто, что жило в первобытном океане, в животворной грязи, в болотах и лесах, на просторе равнин и в бесчисленных поселениях человечества. Нечто непрерывно передавалось вплоть до него… И вот! Он был единственным человеком, который еще дышал на вновь ставшем необъятном лице Земли!..
Пришла ночь. Небо зажгло чарующие огни, из ночи в ночь тысячелетиями освещавшие человеческие дела. Сейчас на них смотрели последние два глаза… Тарг долго разглядывал любимые созвездия. Он еще увидел, как взошло светило- развалина, светило-труп, серебристая и легендарная Луна…
В последний раз он зарыдал. А потом успокоился: смерть проникла в сердце и заморозила его. Отказавшись от эвтаназии, Тарг вышел из развалин, прошел в оазис и улегся на нетронутом катастрофой холме, среди пасущихся там железомагнетиков.