лично придерживаюсь другого мнения, но большинство решило так. Поворачивайте к Земле, Константин Евгеньевич. Перехожу на приём.
- Ваш приказ выполняется, - коротко ответил Белопольский.
И измученный экипаж «СССР-КС3», с болью и отчаянием в душе, получил, наконец, возможность отдыха.
А Мельников радостно и спокойно заканчивал весьма приблизительно (он не знал основных данных) расчёт их пути.
С какой скоростью летел их корабль? Он этого не знал. Все ориентиры так далеки, что даже на глаз нельзя было этого определить. Им казалось, что звездолёт неподвижно висит в пространстве. Далёкой точкой блестела Земля. Но они были теперь уверены, что от этой точки летит к ним другой корабль, командир которого знает всё.
- Нам нужно лететь прямо, - говорил Мельников. - По направлению к Земле. Если взятое направление даже и неверно, это не беда. Звездолёт с Земли всегда может сманеврировать так, чтобы встретиться с нами. Прямое наше направление облегчит им задачу.
- А скорость? - спрашивал Второв.
- Будем надеяться, что наша скорость не чрезмерна и доступна кораблям Земли.
- Через сколько времени мы сможем встретиться с ними?
- Это трудно сказать. Во всяком случае, не раньше чем через восемь, девять суток.
- Такой срок мы сможем выдержать, даже если бы фаэтонцы нас не кормили, - сказал Второв.
Он пристально всматривался сквозь прозрачную стенку отсека, словно надеясь увидеть за десятки миллионов километров желанный корабль, несущий им спасение. Он смотрел в сторону Земли.
Но если бы он повернул голову и посмотрел направо, то всё равно не смог бы увидеть другой корабль - «СССР-КС3», который, выполняя приказ Земли, закончил свой последний поворот и находился сейчас сравнительно недалеко от них.
Если бы на Земле могли знать, что «фаэтонец» не будет больше менять направление полёта!..
ЗАКОН ПУСТОТЫ
Очевидно, питаться «воздухом» можно было не слишком долгое время. Мельников и Второв не то чтобы почувствовали голод, нет, его по-прежнему не было, но им становилось ясно, что повышенная бодрость сменяется постепенно упадком сил. Появилось и стало быстро усиливаться неприятное ощущение в желудке, потом боли. Энергия сменилась вялостью. Они часто засыпали в неположенное время и просыпались с трудом, медленно приходя в сознание. И самый сон больше походил на болезненное забытьё, чем на нормальный сон здорового человека. Пища фаэтонцев переставала действовать.
- А может быть, её запасы иссякли, - предположил Второв.
Это было вполне возможно.
Они были людьми, а не фаэтонцами. Желудок человека требует наполнения, он так устроен природой. Питаться невесомой пищей, как бы питательна она ни была, человек не может. Было очень странно, что до сих пор в течение нескольких суток эта «пища» удовлетворяла потребности их организма.
И, что было ещё хуже, их начала мучить жажда.
Звездолёт летел с неизвестной им скоростью по раз заданному направлению. До Земли было огромное расстояние. А жажда будет возрастать с каждым часом…
- Плохо наше дело, - сказал Мельников. - Возвращаться на Венеру уже поздно.
Второв ничего не ответил.
Стенки отсека закрыты. Не на что смотреть, кругом только звёзды! «Висеть в пустоте» утомительно…
Оба неподвижно лежали на фаэтонских гамаках, почти не разговаривая друг с другом. Не о чем было говорить. Обоими всё сильнее овладевала апатия, полное равнодушие ко всему. Они потеряли счёт времени.
Только раз это дремотное состояние было нарушено неожиданным поворотом корабля. Он был плавен и осторожен, но возникшая на короткое время сила тяжести позволила им догадаться о повороте.
- Вероятно, навстречу попался крупный метеорит, - сказал Мельников.
«Жаль, - подумал Второв, - что звездолёт уклонился от встречи. Наши мучения сразу бы окончились».
И снова наступило молчание, полусон, полубодрствование.
Даже мысль, что поворот мог изменить направление полёта и корабль летит сейчас в другую сторону, не пришла им в голову. Даже это было им совершенно безразлично.
Состояние, в котором они находились, несомненно привлекло бы внимание Мельникова, если бы он мог рассуждать с обычной ясностью мысли. Оно было совершенно неестественно, голод не мог до такой степени затуманить мозг. Но он не думал об этом, не мог думать.
Они находились во власти непонятной и необъяснимой силы, постепенно гасящей и мысли и ощущения. Медленно, но неотвратимо надвигался непробудный сон… Может быть, смерть? Всё было возможно…
Огромным усилием воли Мельников стряхнул с себя оцепенение. Прислушался.
Нет, это не галлюцинация слуха! Где-то что-то настойчиво стучало. Громче, тише… опять громче…
- Геннадий, ты слышишь?
Второв открыл мутные глаза:
- Мерещится.
- Очнись, Геннадий! Слушай… Опять…
Теперь стучало явно в другом месте. Как будто ближе.
- Что это?
Оба окончательно проснулись.
Стук прекратился. Потом он раздался снова, и опять в другом месте.
В этом непонятном стуке была какая-то система. Звуки были различной силы.
Тук… Тук… И, гораздо короче, отрывистое - тук. Пауза. Тук… Тук, тук. Снова пауза. Тук… Более длительная пауза и снова: Тук… Тук, тук…
- Точно телеграфный ключ, - сказал Мельников.
Второв вздрогнул от пришедшей в голову мысли.
- Может быть, это корабль с Земли, - нерешительно сказал он.
Мельников огляделся. Тщетно! Ничего не было, чем можно было бы постучать в стену. Да и зачем стучать? Если это человек, то он находится в безвоздушном пространстве, а в нём нет звуков.
- Стены! - отрывисто приказал он.
Второв попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. Его мысли всё ещё туманила пелена сна. Ему мучительно захотелось, чтобы голова стала хоть на мгновение ясной…
И снова, с потрясающей отчётливостью, проявилась бездонная пропасть, отделяющая науку Фаэтона от науки Земли. Это уже выходило за рамки мыслимой техники… Струя чистого кислорода вошла в лёгкие. Незнакомый запах, чуть-чуть напоминавший запах нашатыря, появился и сразу исчез. Мысли прояснились, как по волшебству. Ни малейшего следа полубессознательного состояния. Они «воскресли»!
Второв растерянно посмотрел на Мельникова. Он был ошеломлён. Его желание было исполнено мгновенно и точно.
- Стены, - повторил Борис Николаевич.
Так же, как Второв, он почувствовал неожиданное пробуждение, но не обратил на это никакого внимания. Его целиком поглотило нетерпение. Видеть! Как можно скорей видеть, что происходит снаружи!
Стук опять прекратился.
И вдруг раздался совсем рядом. Тук… Тук, тук…
Кто-то стучал металлическим предметом в стенку отсека, где они находились.
Тук… Тук, тук… Удары были резки, отрывисты и повторялись в одной и той же последовательности.
Сомнения рассеялись! Там, за стенкой, совсем близко был человек!
- Стены, Геннадий!
Казалось, Второв не слышал. Он напряжённо прислушивался, что-то шепча побледневшими губами.
- Где… вы… Где… вы. Где вы… Вот, что они стучат! Это азбука Морзе. Где вы?..
Мельников ударил по стенке кулаком. Стук снаружи сразу прервался. Потом с лихорадочной быстротой застучал снова.
- «Вы… живы?.. - переводил Второв. - Отвечайте!»
- Стены, Геннадий! - молящим голосом в четвёртый раз повторил Мельников.
И сразу исчезла из глаз жёлто-серая стена. Распахнулся простор звёздного мира, и в метре от себя они увидели человека в пустолазном костюме, чем-то ярко освещённого. Сквозь прозрачный шлем на них смотрел Александр Князев.
- Саша!
Второв кинулся, точно собираясь обнять друга.
- Он нас не видит, - сказал Мельников. Ты забыл, что стенки этого корабля прозрачны односторонне.
И действительно, молодой механик ничем не выразил радости. Он смотрел как будто на них, продолжая выстукивать всё тот же вопрос: «Вы живы? Отвечайте!»
Не корабль с Земли, специально посланный за ними, а именно «СССР-КС3» пришёл им на помощь. Как это случилось? Откуда он взялся?..
Мельников и Второв одновременно повернули головы в ту сторону, откуда лился яркий свет прожектора.
Совсем близко, будто прижавшись к наружной трубе кольцевого корабля, перед ними темнел, закрывая звёзды, исполинский корпус родного звездолёта. Сквозь окна освещённой обсерватории были видны головы нескольких человек, очевидно следивших за Князевым.
И бурное волнение, овладевшее обоими пленниками фаэтонцев, сменилось спокойной радостью, - кончились все мучения!
«Корабль фаэтонцев теперь спасён!» - подумал Мельников.
- Отвечай! - сказал он Второву своим обычным невозмутимым тоном. - Отвечай ему. А то он перейдёт на другое место.
Отвечать! Князев совсем близко, между ним и стенкой корабля несколько сантиметров, но это сантиметры пустоты. Хоть из пушки стреляй, он ничего не услышит.
- Разве ты не видишь, - сказал Мельников, словно угадав мысли Второва, - что Саша держит руку на стенке. Он почувствует звук. Этого вполне достаточно.
- Чем же стучать?
Мельников достал пистолет:
- Стучи этим.
Второв хорошо знал азбуку Морзе.
- Мы живы, - отстучал он. При первом же ударе они увидели, как Князев вздрогнул, он «слышал». - Мы живы и здоровы. Видим тебя. Спасибо, дорогие друзья.
Князев слегка повернул голову. Его губы шевелились, он говорил со звездолётом.
- Можно ли войти к вам? - дробный стук выдавал волнение молодого звездоплавателя.
Мельников задумался.
Дверь центрального шара можно открыть снаружи. Но оттуда немедленно вылетит весь воздух. Возобновится ли он, когда вход закроется? Но если и не возобновится, то шар наполнится воздухом изнутри корабля, как только будет открыт проход в радиальную трубу… Как будто никакой опасности нет.
Он сам простучал Князеву: «Можно».
- Сейчас ко мне присоединятся Пайчадзе и Андреев, - последовал быстрый ответ. - Тогда мы и войдём к вам. Потерпите ещё немного. Андреев принесёт с собой воду.