– Думаешь, причина в этом? – он будто бы всерьез задумался. – То есть я слишком милая? А я-то надеялась, что просто ржачная.
Синхронно показали друг другу языки. Мы несли какую-то несусветную чушь, но почему-то обоим было весело. Вроде по усредненным половым стереотипам проехались, поэтому можно и на комментарии отвлечься. Они как раз шли внахлест:
«Какие вы зайки! Болею за вас и жду еще одного поцелуя!»
«Валите из шоу, чмыри!»
Чмыри – это как мцыри. Только не мцыри. Из двух зол, то есть комментариев, я выбрала меньшее, поэтому по-хозяйски притянула Славу за голову к себе и смачно чмокнула в щеку. Как-то грубовато вышло, но я не знала, как еще из себя изображать сильный пол.
«А кто из вас первым признался в любви?»
Прочитав этот вопрос, я мгновенно растаяла от душевных воспоминаний – это был Эдик в десятом классе, весь умилительно трясущийся от волнения. Соответственно, ответ у меня не вызвал никакой заминки:
– Конечно, я! Я ведь мужчина.
Слава тотчас встрял со своим желанием оспаривать все на свете:
– Ты сейчас мимоходом оскорбил всех смелых женщин. По-твоему, девушкам запрещено говорить о своих чувствах?
Я лишь покосилась на него и решила тему не развивать. Неужели Тонька призналась ему первой? А иначе зачем он вдруг сейчас кого-то защищать бросился? Хотя я действительно бездумно брякнула.
Новый вопрос поставил меня в небольшой тупик: «А кто из вас обычно готовит?»
Я начала судорожно припоминать, не говорили ли мы где-нибудь в интервью, что уже живем вместе – или же прямо сейчас на это намекнем? Но Слава меня опередил:
– Конечно, я. Я ведь женщина.
– Эй! – прикрикнула я, вдруг ощутив, что мои права где-то с неожиданной стороны пытаются ужать.
– Выкусила? – равнодушно поддел Слава. Немного подумал и сардонически расхохотался.
Я снова протянула руку, чтобы его ущипнуть, но он уже был готов – перехватил мои пальцы и просто сжал, удерживая. Видимо, мы вышли на второй круг перепалки, и я от роли заводилы не отказывалась:
– Дорогая Лана, а меня готовить научишь? Собираюсь помогать тебе во всех домашних делах!
Слава на пару секунд сжал мои пальцы. Видимо, заволновался. Мы ведь действительно друг о друге многих важных мелочей не знали: умеем ли готовить, какие блюда предпочитаем или как протекают наши свидания. Но все же он собрался и выдал очередной забавный абсурд:
– Научить заказывать еду на дом? Не вопрос. Сразу после того, как ты меня научишь парковаться не по звуку.
Парковаться? Но я никогда не водила машину… Вот теперь он точно говорил о Тоне! А ведь это гениальная идея – уж в настоящих-то отношениях мы великолепно ориентируемся, можем еще хоть два часа подряд лить воду. Чем я и занялась, припоминая Эдика:
– Зачем тебе самой водить, Лана? Я же красную красавицу не себе покупал, а чтобы ты мною гордилась. Готов быть твоим личным водителем!
Парень почему-то романтический настрой не поддержал:
– В свободное время? Да, мне как раз куда-то нужно ездить раз в полгода.
Эта беда мне была знакома, даже взгрустнулось:
– Скучаешь по мне?
– Иногда забываю, как ты выглядишь.
У меня вырвался невольный вздох:
– Я тоже скучаю, хотя мы и встречаемся каждую свободную минутку. И ревную тебя к твоей работе, к твоим фанатам, к каждой камере, которая видит тебя чаще, чем я.
Я смотрела в глаза не Эдику, но именно ему говорила о наболевшем. Как и Слава вряд ли обращался ко мне:
– Давай уже начнем что-то делать приятно и просто, а не это вот все. Какая разница, какое место мы займем в «Битве за любовь», если исключим вообще все битвы за любовь? Чего ресницами хлопаешь – тоже не знаешь, чем закончить стрим?
Я хмыкнула. Слава все еще держал меня за руку под столом, поэтому просто потянул меня на себя и поцеловал в губы. Отстранившись, пояснил сразу и для меня, и для восторженных зрителей:
– Мы с тобой не бывшие одноклассники, чтобы в скулы жмякаться.
И то верно. Зато на этой почти страстной ноте можно было попрощаться и отключить камеру. Времени на запись эфира мы потратили меньше, чем собирались, но в целом вышло слаженно и весело – так Дмитрию Алексеевичу и пересказали.
Когда Слава уходил спать на софу, я все же выразила ему одну небольшую претензию:
– Необязательно постоянно целоваться на камеру. Может, мы скромные и сдержанные, не пялим чувства напоказ?
– Может, – только и ответил он.
Наша съемка заняла девятое место в общем рейтинге. После этого агентство Дмитрия Алексеевича увеличило нам финансирование, мне предложили короткий договор на рекламу пенки для волос, о которой я должна буду пару раз упомянуть в эфире, а Эдик перестал отвечать на мои сообщения. Представляю, как ему было неприятно видеть наш последний – почти спонтанный и естественный – чмок в губы. Конечно же, я смотрела их с Тоней стрим в записи: они почти идеально загримировались друг под друга и очень похоже подделывали интонации, а с долгого поцелуя начали, как и многие другие пары. Поэтому ничего экстремального мы не наворотили… но чувство вины во мне с каждым днем становилось все отчетливее. Я не изменяла своему парню, но отчего-то ощущала себя так, будто хладнокровно отращивала ему рога. Возможно, разгадка в том, что мы со Славой – не актеры. И потому все, что делаем, не на сто процентов фальшиво.
Глава 11
К следующему туру мы решили не готовиться – пусть старшее поколение напрягается, хотя актеры даже в преклонных годах отличаются ловкостью и выносливостью. Но бегать и прыгать лучше мы за неделю вряд ли научимся, а последний марафон через весь остров показал, что мы со Славой пребываем в неплохой физической форме. Разумеется, на строящуюся полосу препятствий мы с менеджером съездили, оценили глобальность бедствия и отправились заниматься собой: мне – подкрасить в розовый корни волос, а Славе – заново придать бровям форму. Каждый раз получается все смешнее: я и Дмитрий Алексеевич обездвиживаем шипящего и рычащего парня, а Лиз с невозмутимым видом ловко орудует инструментами. Пять минут позора – и мой напарник снова гламурен.
Через три дня оргкомитет организовал вечеринку для всех участников. Скучнее мероприятия я еще не посещала: нас постоянно снимали, любой жест ловили десятками камер, каждое слово записывали – потом нарежут самое вкусное и отправят в эфир. Поэтому профессионалы наслаждались каждым моментом и даже требовали укрупнить план, а мы сидели в сторонке и боялись пальцем дернуть, не то что слово молвить.
Восторженной фальши хватило бы на три полнометражных документалки о том, что у зажратости пределов нет. Поскольку агентство расширило нам бюджет, Дмитрий Алексеевич больше не побирался, а добыл вполне приличные наряды: бледно-розовое коктейльное платье для меня и брюки с шикарной белоснежной рубашкой для Славы. Но блистали отнюдь не мы, молодой королевой вечера стала Илона, недавно подписавшая договор с люксовым брендом и демонстрирующая сейчас их обновку из золотистого атласа. Она и очень красивую речь толкнула: порадовалась, что оказалась в кругу таких замечательных людей, коим не чужда спортивная честь, прослезилась от счастья, что сможет поучиться у более опытных коллег, и пришла в экстаз от организации всех туров реалити-шоу. Оргазмический тост закончился общими овациями таких же медикаментозно-осчастливленных слушателей.
Слава наклонился к моему плечу и прошептал едва слышно:
– Дайте уже кто-нибудь Оскар этой богине.
– Не придирайся, – фыркнула я. – Слушай, вот меня красят, наряжают, имидж выстраивают, а все равно в сравнении с Илоной Ласковой остаюсь чмошницей. Начинаю думать, что проблема во мне, а не в стоимости наших платьев.
– Проблема, действительно, в тебе, – согласился он без лишних споров. – Ведь ты все еще обманываешься глянцем, как обычный зритель. Ничему тебя выщипывание бровей не учит.
Я вздохнула:
– Не критикуй, а придумывай речь. Скоро и про нас вспомнят – надо будет что-нибудь сказать.
Слава встал с отдаленной кушетки, которую мы удачно оккупировали. Я решила, что собирается успеть сходить в туалет, по пути измышляя достаточно пафосную речь. Но он отошел к стойке с винами и, пользуясь всеобщим вниманием к следующему говорившему, вытянул крайнюю бутылку, спрятал за спину и мотнул мне головой. Уже почти понимая, что он задумал, и заведомо одобряя любой план, в котором мы не в этом ослепительном зале отеля, я на цыпочках подбежала к нему. Вот только на самом выходе нас подхватили теплые, но настойчивые ручки Дмитрия Алексеевича.
– Куда намылились, детишки мои любимые? Вы ведь не спятили, чтобы уходить с середины звездного пати?
– Не спятили, – ответил за нас обоих Слава. – Но у нас есть аллергия на слово «пати», а тоста нет. Мы так залихватски все равно врать не умеем. Дмитрий Алексеевич, ну это же не соревнование – нас не выгонят за прогул. А полосу препятствий мы со Светой точно не последними пройдем – спросите у местных.
Менеджер неожиданно быстро согласился – видимо, также понимал, что нервы конечны и их лучше приберечь до тех времен, когда будет не отвертеться. Отошел с прохода и шепнул:
– Только тихо. Я через пару минут после вас уйду. Давно мечтаю просто выспаться. И вы поспите, звездули мои самого почетного девятого места.
Слава шмыгнул в проход первым, вынося бутылку перед вздернувшим бровь охранником, а я все же задержалась, чтобы чмокнуть менеджера во вспотевшую красную щечку. Он так нами гордится и так с нами терпелив, что уже прописался в нашей паре полезной жировой прослойкой.
Судя по ноше, спать мы пока не намеревались. Но и в бунгало не спешили – с тех пор, как нас снимали скрытой камерой, мы уже никогда не чувствовали себя в безопасности. Поэтому побрели вдоль берега от объективов и людей подальше. Я наконец-то сняла туфли, а Слава расстегнул рубашку. Ночью здесь особенно хорошо – тепло, но не жарко, а шум моря слышится гуще и насыщенней.
Мы пили шампанское прямо из горла, передавая