— Летел Тоц. На Маури, — Оливия отвернулась. — И…
— И что? — Ит нахмурилась.
— Он летел не один. С пассажиром.
— А почему пассажира не взяла ты? И почему вы летели вдвоем? — требовательно спросил Ит.
— Рыбы, как тебе отлично известно, с трудом проходят «гамму», сложнее ориентироваться. Я летела направляющей. А Тоц с пассажиром летели за мной, в арьергарде. К тому же у меня есть оружие, а у Тоца — только шест.
— А пассажир? — поторопил Скрипач.
— Ну…
— Сирин, — Ит пересел к ней поближе. — Расскажи, пожалуйста. Мы тебя очень просим.
— Они бы не влезли ко мне в кабину. Пассажир, он был… довольно крупный, и собака была тоже крупная. Вас двоих запихнуть получилось из-за того, что вы небольшие, но эти бы не поместились. Никак. Он сперва хотел лететь со мной, но пришлось обратиться к Тоцу, потому что вместе с собакой он бы не влез.
— И что было дальше? Вы, как я понял, вылетели ранним утром. Откуда? Где вообще происходило это всё? — Ит старался говорить максимально спокойно, чтобы Оливия перестала нервничать.
— Неподалеку от поселения Пропащих, — Оливия задумалась, тоже отпила глоток кофе, и поставила чашку обратно на блюдечко. Ит заметил, что у нее дрожит рука. — Полкапсулы всего, близко. Там… ну, очень тихий участок Берега, если вы понимаете, о чем я. Зато там полно мистических мест. Лабиринт, например.
— Шелковый лабиринт? — уточнил Скрипач. Оливия кивнула.
— Вы и это знаете?
— Знаем, потом объясним. Значит, ты села там, потому что… почему ты там села? Тебя кто-то попросил отвезти того человека?
— Да, — кивнула снова Оливия. — Феликс. Сказал, что есть один человек, которому надо в Золотую бухту, и что если я свободна, он очень просит, чтобы…
— Замечательно, — деревянным голосом произнес Скрипач. — Дальше?
— Дальше мне пришлось вызвать Тоца, а потом сопровождать их до нас, а потом Тоц полетел обратно, но уже не со мной. Его Ветер сопровождал.
— Я не об этом, — Скрипач задумался. — Значит, вы летите, уже прошли «гамму», и ты нас заметила. Верно?
Оливия кивнула. И промолчала. Ит вздохнул — каждое слово из нее приходилось тянуть едва ли не клещами.
— Дальше, — потребовал он. — Почему ты приготовилась стрелять?
— Мне… мне передал Тоц… он сказал, что собака чует внизу угрозу, и… но… я поняла, что угрозы нет, что вы… что вам… плохо, и вы сейчас утонете, и я…
— Стоп, — приказал Ит. — Ты хочешь сказать, что тот пассажир потребовал, чтобы ты расстреляла тех, кто находится в воде, только потому, что его собака что-то там почуяла?
— Да, — Оливия отвернулась. — Такое возможно, если гуард сильный, да и не такое тоже. Вы же понимаете. Но я не смогла выстрелить, ведь это…я не убийца!
— Ты и не стала убийцей, ты сделала всё правильно, — произнес Скрипач. Подсел к Оливии, успокаивающе погладил ее по плечу. Ит укоризненно посмотрел на него, но Скрипач отмахнулся. — Ты молодец. Что ты сделала?
— Я посадила машину рядом, взяла веревку. Ты отключился, — она взглянула на Скрипача. — А ты его держал, но было видно, что из последних сил. Не соображал уже ничего, но держал. Черт, я же прямо в одежде прыгнула в воду, и сумела подтянуть вас к поплавку. Как-то привязала веревкой.
— Поднять даже не пробовала, — произнес Ит. Оливия закивала.
— Куда мне, — подтвердила она. — Потом рыба села рядом, и Тоц кинулся мне помогать. Собственно, он и поднимал, я только страховала. Тоц сказал, что вы наглотались воды, но, видимо, будете в порядке, когда окажетесь на Берегу. А вот этот пассажир… — она запнулась.
— Он не помог? — нахмурился Ит.
— Нет. Даже не встал с кресла. Он сидел и смотрел, как мы мучаемся, а потом… Ит, он сказал только одно слово, глядя на это всё.
— И что же он сказал? — спросил Ит.
— «Зря». Он сказал «зря», и отвернулся. Знаете, это было мерзко, — Оливия поморщилась. — Он это сказал с такой гадливостью, словно мы выловили из моря не людей, а дохлого дракона или рыбу, и затащили в кабину.
— А как он выглядел? — с интересом спросил Скрипач.
— Высокий, красивый, — Оливия задумалась. — Такой, знаете… как бы объяснить… пафосный, может быть. Всё — немного слишком. Слишком статный. Слишком надменный.
— Слишком крутой, — подсказал Скрипач. — А конкретнее? Глаза, волосы, одежда?
— Волосы черные, длинные, этакой волной, знаете? Как у принца в книжке. Очень стильная одежда, но она же может быть любой, вы понимаете. Костюм темный, по фигуре, плащ. Кажется, синие глаза. Красивое лицо. Ребята, я не могу объяснить, я его видела мельком, и не очень близко. Запомнила только, что они оба были, как с картины. И он, и собака.
— А что за собака? — Ит задумался. Его кольнуло нехорошее предчувствие.
— Большая белая собака. Мне показалось, что это очень хорошо обученный гуард, — Оливия почесала переносицу. — Собака сидела, как статуя. Наверное, если бы рядом дракон пролетел, она бы не шелохнулась, если нет приказа. В общем, пока мы вас тащили, они сидели, оба, и он, и собака. Потом… ну, потом мы полетели дальше. Я торопилась, они отстали, но тут уже было неважно, потому что не «гамма», Тоц там запросто нашел бы дорогу.
— И он нашел, — подсказал Ит.
— Ну, разумеется. Они сели уже после того, как вас унесли ко мне. Тоц ссадил этого пассажира, дождался новостей о вас, и улетел с Ветром обратно.
— А пассажир, видимо, куда-то ушел, — подсказал Скрипач.
— Да. Я не знаю, тут я его так и не увидела, — Оливия несмело улыбнулась. — Может быть, он пошел дальше, используя Дорогу.
— Или ушел в горы, — беззвучно произнес Ит. Скрипач кивнул. — Ясно. Сирин, почему ты решила об этом не говорить никому?
— Из-за того, что они, ну, то есть он, хотел, чтобы я… стреляла, — Оливия опустила взгляд. — И вообще, всё это показалось мне странным и каким-то диким. Тем более что я очень скоро поняла, что Тоц тоже не намерен распространяться о том, что возил этого человека.
— Почему не стала говорить ты — понятно. А вот почему не хочет говорить Тоц — придется выяснять, — Ит встал, Скрипач поднялся следом. — Сирин, не переживай. Будем разбираться. Но кое-что стало более ли менее ясно уже сейчас. Зря мы тогда ополчились на тебя и других пилотов, выходит дело. Это были не вы. Это был, видимо, он.
— Не поняла, — призналась Оливия.
— В горах нас пытались убить. И не один раз, — напомнил Ит.
— Да, верно… я как-то не подумала… Господи, да что же происходит? — Оливия, нахмурившись, переводила взгляд с одного на другого. — Наверное, надо было рассказать вам раньше. Тем более что про человека с собакой говорил Грегор. Помните?
— Помним. Надо было рассказать, — согласился Ит. — Ладно, чего уж там. Хотя бы сейчас рассказала. Если еще что-то вспомнишь, скажи сразу, хорошо?
— Обязательно, — пообещала Оливия. — А вы расскажете, что приключилось с Таенном?
— Сейчас, только еще кофе закажем, — пообещал Скрипач. — Таенн… ох, милая моя, мы же его знаем с юности. И знали, что он погиб. Об этом рассказали друзья, причем довольно давно. Потом узнали, что он тут, это отдельная история. Сирин, для начала: пил он всегда. Сколько мы его помним. Но не столько, сколько он, как мы поняли, принялся пить здесь. Сирин, вчера он выпил… сейчас посчитаю. Крепкого алкоголя шесть литровых бутылок, пять вина…
— Нет, тоже шесть, — поправил Ит. — Еще одна пустая стоит за диваном, только сейчас заметил.
— Значит, шесть, — согласился Скрипач. — И это без пива и каких-то коктейлей, которые никто из нас не считал. Он хлебал шестидесятиградусную настойку, как воду. Живой человек, не на Берегу, от той дозы, которую он выпил, стопроцентно бы умер. А здесь — получилось то, что получилось. Но есть еще момент, который нас насторожил.
— Сирин, мы говорили с ним о разных вещах, — осторожно начал Ит. — И он несколько раз сказал, что хочет быть живым. Так вот, то, что с ним произошло, оно очень похоже… словно его желание исполнилось. Вот так. Вдруг.
— А почему он это начал говорить? — удивилась Оливия.
— Потому что… — Ит глянул на Скрипача, тот кивнул. — Помнишь, мы договорились, что всё, произнесенное здесь, дальше этой комнаты не выйдет?
— Помню, — почему-то шепотом ответила Оливия.
— Судя по всему, мы — живые, — тоже тихо ответил Ит. — Именно поэтому сохранна память. Разумеется, мы сказали ему об этом, да он бы и сам всё очень быстро понял. Врать ему бесполезно.
— Так вы, получается, поэтому тогда… ожоги, удар о воду… потом сломанная нога… да? Это из-за этого?!
Ит кивнул. Скрипач тоже.
— Да, так. Поэтому мы стараемся почти ничего не пить, высыпаться, как следует, и вообще, вести себя прилично, — подытожил Скрипач. — Но про это мы поговорим отдельно. И не сегодня. Так что, общаться с нашим болезным пойдешь? У меня возникли какие-то довольно интересные мыслишки…
— У меня тоже, — Ит решительно поднялся. — Он может что-то знать. Должен знать. Хорошо, что ты рассказала, Сирин. Спасибо тебе.
— Вы думаете, что он знает про человека с собакой? — удивилась Оливия. — Хотя… он же был на том же участке карты… Да и Пропащие обычно про все дела и про всех прибывших в их места в курсе. Пошли, расспросим его, — оживилась она. — Он должен знать.
— Если при мне кто-то произнесет еще раз «поджелудочная железа», этому кому-то прилетит так, что мало не покажется, как только я встану на ноги, — раздраженно произнес Таенн. Он попытался сесть, но Скрипач его удержал. — Слушайте, я есть хочу. Очень.
— Обойдешься, — ухмыльнулся Скрипач. — Тебе сказали что? Не бухать. Ты что делал? Правильно. Так что теперь лежи, и хлебай водичку по глоточку. По маленькому такому, знаешь ли, глоточку. У трансфигураторов можешь ничего не просить, мы их предупредили, что тебе ничего давать нельзя.
— Сволочи, — простонал Таенн. — Сирин, ну сволочи же, да?
— Не думаю, — усмехнулась Оливия. — Они тебе добра желают, Пропащий.
— Сама ты пропащая, — огрызнулся Таенн. — Ну хоть сухарик какой-нибудь дайте, а?