— Ты был прав, — заверил я его. — Но если ты запрешься, никто не сможет проникнуть внутрь, не наделав много шума.
На следующий день я загнал в угол маленького остроносого поросенка, который рылся в курятнике. Я ударил его по голове и отнес Джейни. Она отшатнулась, но я велел ей почистить его, как курицу, и показал, как сначала снять с него шкурку, что заставило меня с горечью вспомнить бойскаутов и Тимми. Сначала она не хотела к нему прикасаться, но я посоветовал ей думать о нем как о четвероногом цыпленке, и она сразу же его очистила.
— Из него получится отличное жаркое, — сказал я ей. Она последовала инструкциям, и в тот вечер Харв заметил, что цыпленок получился очень вкусным, но странно выглядящим. — У него нет крылышек, — заметил он. — Но это действительно вкусно, Джейни, не волнуйся. Возможно, это один из тех мутантов, о которых ты слышала. — Он ободряюще посмотрел на меня. — Две лишние порции - это лучше, — решил он. Через некоторое время я объяснил ему, в чем дело, и он выглядел скорее удивленным, чем недовольным. — Знаешь, где этих тварей полно, вон в том лесу, — заверил он меня.
— Ты можешь поймать несколько маленьких и посадить их в загон, как своих птичек, — сказал я ему, — и растить их.
Я порылся в кладовке и обнаружил, что там есть соль, мыло и даже несколько обгоревших спичек, но не знал, для чего они нужны; они были в восторге, когда я им показал. Они мылись жиром и золой — комбинацией, которую открыла для себя Джейни. Омлеты получаются вкуснее, если их посолить. Я нашел несколько хороших спичек в остатках коробки и освободил Джейни от необходимости поддерживать горячие угли в плите. Они, казалось, считали меня сверхъестественным существом, и я не мог сказать им ничего правдоподобного, чтобы объяснить это.
— Знаешь, кузен, — сказал мне однажды Харв, когда мы сидели на скамейке в гостиной и строгали новые ложки, — ты очень хорошо относишься к моему отцу. А кем, ты говорил, был твой отец?
— Я не говорил, — ответил я. — Он был вице-адмирал Тимоти Джексон, военно-морской флот США.
— Тимотиф! — эхом отозвался Харв. — Забавно, кузен, моего дедушку звали Тимотиф. — Харв покачал головой. — Крепкий был старик, дедушка, — размышлял он. — Исчез некоторое время назад. Наверное, сошел с ума, уходил в плохое место (я знал, что он имел в виду Джаспертон, который был табу для этих людей) и присматривал за одним из старых домов там. Сказал, что должен, потому что когда-нибудь придет Юпа, как он говорил, его мама велела. Я думаю, что Нуклер наконец-то добрался до него.
Это взорвало мой мозг. Какое-то время я ничего не говорил.
Харв заметил это и старался быть веселым.
— Сумасшедший, наверное, но он брал меня с собой на рыбалку. Он показал мне, как есть живую пищу и все такое. Чем-то он напоминает мне тебя, кузен.
— Я удивлен, что ты так хорошо знаешь свою семью, — прокомментировал я. — Большинству людей, похоже, все равно.
— Мы не гажане (“гражданские”, - заключил я), — с гордостью сказал он мне. — Мы знаем, конечно. За исключением Джейни, бедняжки. Она была просто выброшенной на помойку личинкой. Счастливая Леди приютила ее.
Я не мог придумать, как сказать Харву, что он мой правнук. Я попытался намекнуть, что у них с Джейни должен быть ребенок, но он сменил тему. Я думаю, это просто мои гены хотели размножаться, поэтому я не стал об этом говорить, но через день Джейни сказала мне по секрету, что боится, что у нее будет личинка. Она вздрогнула при этом слове.
— Ребенок, — поправил я ее. — Это величайший опыт в жизни. Поздравляю. — Она разрыдалась и побежала рассказать об этом Харву. Это был первый раз, когда они оба столкнулись с мыслью о том, что беременность — это нечто большее, чем катастрофа.
На следующий день мы с Харвом отправились в ближайший торговый центр. Я заставил Джейни выслушать мои объяснения о том, как пользоваться ключами, чтобы запереть дом на время нашего отсутствия. Она послушно заперла все перед тем, как мы ушли.
Это было прекрасное утро для прогулки, мы пересекли то, что раньше было вспаханным полем, на котором были выжжены сорняки, и подошли к торговому центру сзади. Я не помнил, чтобы здесь был какой-нибудь торговый центр, должно быть, его построили незадолго до Обрушения. Он не выглядел новым. Задние двери были сорваны с петель и мусор валялся кучами. Похоже, мародеры выносили свои находки наружу, а затем раскидали то, что им не понравилось. Я увидел всевозможные чистящие средства, бумажные изделия, разбитые бутылки из-под кетчупа и горчицы.
Внутри царил хаос. Они переворачивали полки, чтобы быстрее добраться до содержимого, не обращая внимания на разбивавшееся при этом стекло. Я попыталась объяснить Харву, что это за приправы, но сдался. Мысль о том, что это как-то влияет на вкус пищи, была выше его понимания. В полутемном, хаотичном интерьере повсюду были навалены запечатанные и открытые ящики, а также банки и коробки без упаковки. Больше всего Харву хотелось найти консервированные овощи, особенно любые виды фасоли или гороха. Он ориентировался по картинкам на этикетках, и все было в порядке, пока он не встретил Тетю Джемайму[46].
— Используется для измельчения людей, знаете ли, — прокомментировал он, отбрасывая в сторону коробку, кишащую насекомыми. Я не пытался объяснять.
— Вот это очень вкусно, — прокомментировал он, показывая мне банку с тушеными бобами.
— Свежие еще вкуснее, — сказал я ему. Он поинтересовался, где их можно достать.
— Самим вырастить, — сообщил я ему. — Точно так же, как остальное в вашем саду.
— Нет, — ответил он и покачал головой. — Ты что, шутишь, кузен? Бобы не зеленые. Все, что растет, — зеленое...
— А как насчет моркови? — возразил я. Он задумался. — Это корнеплоды, — пояснил он. — Бобы похожи на горох, только розовые. У них хороший сок. Такой цвет им придает томатный соус. И вкус тоже.
Он мне не поверил, но промолчал.
— Где взять семена для фасоли? — пробормотал он через некоторое время.
— Думаю мы в состоянии найти магазин зерна и кормов, — сказал я ему. — Мы могли бы найти все виды семян. Но вероятно, только небольшой процент из них все еще будет жизнеспособным, но мы можем попытаться, — он привык к тому, что я использую слова, которых он не понимает, и научился извлекать значение из контекста.
— Однажды видел место, где написано ”зерно и корм”, — высказался он.
Мы нашли его: я осмотрелся, и мы сложили наши покупки в потрепанную игрушечную тележку и два пятидесятифунтовых мешка из-под картофеля и снова вышли на солнышко.
— Было бы здорово, если бы мы могли остаться дома и есть то же самое, — заметил он.
— И даже вкуснее, — согласился я. — И питательнее. — Мы забрели в хозяйственный магазин, который был довольно основательно разграблен, и умудрились откопать кое-какие садовые инструменты из-под упавшей витрины.
Среди почти пустой витрины с разнообразными ножами, прикрепленными к пластиковой панели, я выбрал перочинный нож с трехдюймовым лезвием.
— Зачем тебе это, кузен? — спросил меня Харв. — В драке от него толку мало, как и для еды.
— Это для кое-кого другого, — сказал я ему.
Харв поднял топор с обоюдоострым лезвием и сказал:
— Человек чувствует себя лучше, когда у него в руках хорошее оружие.
— Он пригодится и для рубки дров, — напомнил я ему. Я выбрал грабли, чтобы убрать мусор и засохшие сорняки с газона Харва. Он добавил мотыгу и лопату, когда я объяснил, для чего они нужны. — Когда мы посадим эти семена, они тебе понадобятся, — заметил я.
Мне показалось странным, что во время всех наших вылазок, иногда на расстояние мили от дома, мы еще ни разу не видели, чтобы кто-то еще собирал пищу.
— Боялся Нуклера, — объяснил Харв, когда я упомянул об этом. — Тоже неплохо, — продолжил он. — Бывшая школа была вычищена подчистую.
— Почему? — удивился я. — А чем отличается этот клочок земли? — спросил я.
Он бросил на меня один из своих насмешливых взглядов.
— Забавно, — заметил он. — Ты знаешь много такого, чего не знает никто другой, но ты не знаешь, что знает любой.
— Этот “Нуклер”, — ответил я. — На что он похож?
— Большой, — ответил Харв так, словно не хотел это обсуждать. — У него есть крылья, он может летать куда угодно, даже внутри помещений, убивать людей, разрушать здания и все такое.
— Зачем? — таков был мой следующий вопрос.
— Держт, — сердито сказал он.
— Держит что? — продолжал выяснять я.
— Не так говорил, — возразил Харв. — Сказал “Держт”. “Нуклер держт”.
Я долго обдумывал это и в конце концов решил, что это искажение термина “ядерное сдерживание”. Но почему именно здесь? Я посмотрел на заросшие сорняками поля за последним из частично разрушенных зданий Торгового центра. Кроме брошенных тут и там машин или развалин каких-то хозяйственных построек, а также россыпи молодых деревьев, смотреть было не на что. Разбитая дорога поднималась на небольшой подъем, а рядом с ней висел ржавый знак, весь в дырках, с надписью “Минимальная скорость 45”. Харв заметил, что я смотрю на него, и спросил:
— Что это значит, кузен? Я хорошо знаю эти слова, но они не имеют никакого смысла. Сорок пять чего?
— Миль в час, — сказал я ему. — Они не хотели, чтобы движение было затруднено из-за чего-то, что двигалось медленнее.
— Реально сорок пять миль в час? — голос Харва звучал неуверенно. — И это медленно?
— Машины могли бы ехать вдвое быстрее и даже втрое, по хорошей дороге, — сказал я ему. — Но это было противозаконно.
— Для меня это звучит безумно, — признался Харв. — Неудивительно, что все развалилось. Сорок пять миль в час, — размышлял он. — Дом находится примерно в полутора милях отсюда. Это значит, что я мог бы съездить туда и обратно за... — Он сделал паузу, чтобы подсчитать. — Примерно две минуты, — заключил он. — Человек едва сможет сесть и встать за такое время. Безумие.
Когда мы поднялись на холм, я увидел в низине упавшие арки и разбитую плиту того, что когда-то было межштатным путепроводом с эстакадой. Ржавые машины были свалены в кучу ближе к центру, где главный пролет рухнул в разгар уличного движения; машины и полуприцепы, ехавшие в обе стороны, съехали на обочины, а затем скопился транспорт сзади. Должно быть, они двигались ужасно быстро, вероятно, когда эвакуировали Филадельфию, а затем вернулись обратно, когда не нашли ничего обнадеживающего в этой глубинке. Харв возражал против того, чтобы подойти поближе к месту катастрофы, но я настоял на том, чтобы получше рассмотреть это, должно быть, самое страшное дорожно-транспортное происшествие в истории.