И теперь все славят Вавилу! И Квасуру, и Китовраса, и Собаку, и Перегуду, и прекрасную Перекрасу!
АЛИНА С ЛАНОЙ И ИЛЬМЫПЕРВЫЙ КЛУБОКильмы и алина с ланой
— Расскажи, Алконост, птица светлая, нам о братьях Ильмах Сварожичах и о Ланушке Златогласке со Алиною Златовлаской.
— Той великой тайны я не утаю, — всё, что ведаю, пропою…
Как над морюшком-океаном птица Матерь Сва пролетала, перья белые, лебединые в сине морюшко-то роняла…
И летела она над краями и великими островами — Атлантидою и Тавридой, по-над морюшком-океаном, над Буяном и над Руяном.
И во морюшке Солновейском отыскала остров Тулейский… Опускалась она в Бело морюшко, стала плавать она в синих волнушках, выходила на бережок — два яйца клала на златой песок.
Как по острову по Тулейскому проходили Сварог со Сварожичем. Видят: вот на песке два яйца лежат — не простые, а золотые, силою святой налитые.
Бил Сварог по яйцу тяжким молотом, молнии вокруг засверкали, искры от яйца отлетали. Как яйцо златое разбилось — молния в желтке явилась. То родился свилень прекрасный — сам Ильм Кресень, Соколушка Ясный.
Ударял Семаргл секирой — по второму яйцу золотому. К морю то яйцо откатилось — и тогда из моря явился Ильм Купалень — бог Соловей, сын Семаргла и внук Сварога, что поёт средь бурных зыбей…
Высока ли высота поднебесная, глубока глубота океан-море, широко раздолье по всей земле.
Из-за моря-того — Бела морюшка, Лукомория-Беломория, да от славного города Леденца от того Сварога-отца, выбегали-выгребали двенадцать кораблей. А и первый из них — это Сокол-корабль: Ильма Кресеня — Ясна Сокола и Купальня Ильма — Соловушки.
Хорошо корабль изукрашен был: Нос-корма его по-звериному, а бока его — по-змеиному. Нос его с главою туриною, крылья у него — лебединые. А в очах у тура — два яхонта, синим пламенем пылают, ночью морюшко озаряют.
На корме — два белых медведя. Только то не медведи белые — там сидят два брата Ильмерушки на скамьях с обивкою сурской, да на шкурках куниц мармурских. Так сидят те братья в беседушке, а она из рыбьего зуба — из клыка моржового точена, рытым бархатом обколочена.
А и правил тем кораблём сам великий бог Китаврул. На главе Китаврула — булатный шлём, на Купальне — сапожки зелён сафьян, а на Кресене — рудожёлт кафтан: у кафтана петли шелковые, на петёлках — золочены пуговки, и на каждой пуговке — яхонт, в каждом яхонте — лёвый-зверь.
По-над морюшком, морем Белым проплывал-пролетал корабль. И на якорях он не стаивал, к берегам крутым не приваливал и песков рудожёлтых не хватывал.
То он синим морем плывёт, то он в небо птицей вспорхнёт. И не просто корабль летучий расправлял те крылья могучие — это «Звёздная книга Вед» разворачивала страницы!
Как по небушку тот корабль перелётывал море Белое, долетел и до моря Чёрного.
А во том-то во Чёрном морюшке, там ходили двенадцать чёрных кораблей, а и первый-το чернопарусный, не корабль — Змей Чёрноморский. А на том корабле двое дивов: а и первый — то Дый, Змей Боспорский, а второй — то Вий, Змей Поморский. А и правил тем кораблём мощный кормщик Пан Змиулан.
Издалече, с-за края морюшка засмотрел-узрел кормщик Пан, как летит под тёмными тучами — Ясный Сокол, корабль летучий.
И сказал он такое слово:
— Ах вы гой еси, побратимы! Что над синим морем виднеется, что под тучами там белеется?
Отвечали так корабельщики:
— Это Сокол-корабль виднеется, тонкий шёлковый парус белеется!
И прорёк им Пан Змиулан:
— Мы настигнем Сокол-корабль и гостей тех попотчуем вскоре! Ильма Кресеня — мы сожжём, а Купальня — утопим в море!
И настигли они корабль. И хотели его разбить, в мелки щепочки разрубить.
А на том корабле всё ходил — Ильм Сварожич в кафтане жёлтом, на котором петёлочки шелковы, а в петёлочках камни-яхонты. Он по ним провёл тростью золотой — камни яхонты засверкали, звери лютые осерчали. Стали львы с камней выходить и гостей незваных когтить. Закогтили Орла — Дыя-батюшку, крылышки ему обломали, перышки его вырывали.
Вий же с Паном напугались, и за бортом оказалась, и едва в волнах спаслись, и на лодку забрались. В царство Чёрное уплыли — на поломанном весле и на рваном парусе…
Братья Ильмы же с Китаврулом корабли те чёрные обошли — много золота там нашли, полны сундуки самоцветов и всех стран монеты. Всё себе они забирали, трюмы золотом наполняли…
И тогда сказал Ильм Купалень брату своему Ильму Кресеню:
— Ах ты, Ильмушка Кресень — мой брат-кузнец, принеси-ка нам Лук, что сковал отец. Тот Сварога Лук во сто двадцать пуд и калёную стрелку в сажень.
И тогда Купалень и Кресень вместе Лук Сварога натягивали и калёную стрелку накладывали. И той стрелочке приговаривали:
— Полети-ка, Сварожья калёна стрела, — выше лесу, по поднебесью… Ты лети-ка, стрела, больше году, не пади ни на землю, ни в воду, а поди-ка во Чёрный град — во тот град, да во чёрный сад — во тот сад, да в чёрный шатёр — во шатёр, да за золот стол. Попади-ка, стрела, за златым столом — Вию грозному во чело!
И попала стрела Виюшке в чело, стало Виюшке тяжело. Он из глаза стрелу вынимал, пополам её обломал, и в очах его всё померкло, стал он — Тёмным Владыкою Пекла.
Видя, как страдает Вий, отомстить задумал Дый:
— Нет, не будет мне покою, коли сей позор не смою! Выкую я для сего — грозное оружие! Братьев Ильмов отыщу и за Вия отомщу!
С ним не согласился Пан, избежавший в битве ран:
— Ай не дай нам, Боже, снова с Ильмами сражаться, в море ратоваться! И ни детям, ни внучатам — правнучатам и пращурятам!
Высока ли высота поднебесная, глубока глубота океан-море, широко раздолье по всей земле.
Из-за моря того — Чёрна морюшка, Лукомория-Черномория, выбегал-выгребал Сокол-корабль: Ильма Кресеня — Ясна Сокола и Купальня Ильма — Соловушки.
Говорил Соловей таковое слово:
— Ой ты, мой побратим, Китаврул! Сделай дело не в службу, а в дружбу! Воздыми-ка трубу ту подзорную — семигранную и стовзорую! Ты смотри-ка на тот славный Цареград, да на пристань ту, что близ врат, чтобы было где нам пристать, было где нам сходни бросать….
Да и тут подплыл-подошёл корабль да под стольный тот Цареград. Да и тут Соловей, сын Семаргла, говорил таковое слово:
— Ой ты, мой побратим Китаврул! Храбрый кормщик из града Китежа! Делай-ка ты дело повеленное! Ты вздымай-ка сходню волжаную, а другую сходню — серебряную, третью сходенку — красна золота. И бросай-ка ты эти сходенки на крутой бережок, в золотой песок!
Как тут сам Китаврул эти сходни бросал и по сходне волжаной на берег сбегал. Вслед Купалень сошёл по серебряной, а Ильм Кресень — по золотой.
Да как тут Китаврулушка-сват брал с собой подарки великие, да сорок сороков чёрных соболёв, а и мелкого зверя — там сметы нет. И одежу заморской камки приносил царю Святогору и супруге его Плеяне да во гридницу ту высокую.
Там поклоны вёл по-учёному, на четыре кланялся стороны, а княгине с князем в особину.
— Ай вы здравствуйте, князь с княгинею — Святогорушка и Плеяна! Будут здравы и ваши дочери, — те, что, как Стожары, красивы и невестушки всем на диво! В наших землях особо славятся сёстры — Ланушка Златогласка и Алинушка Златовласка!
Китаврулушку привечали и подарочки принимали. А Плеянушка их нахваливала:
— Ай, спасибо вам за подарочки! Нет таких соболей, нет и шелковой камки да во всем Златом Цареграде! Знать, вы заслужили награду!
Согласился с ней Святогорушка:
— Чем же мне вас, гости, порадовать? Чем же мне в ответ вас пожаловать? Городами или присёлками? Теремочками со светёлками? Али дать вам без счёта златой казны?
— Нет, те деньги нам не нужны! Золота самим некуда девать, хоть дороги им посыпать! Лишь позволь построить три терема среди города Цареграда! Чтоб была для взора отрада!
И ответ держал Святогор:
— Пусть они порадуют взор! За подарочки драгоценные — будет вам дано позволение!
Возвратился сват к братцам Ильмам:
— Ой вы, братцы, — витязи храбрые! Дорогие платья снимайте, из лосиных шкур надевайте. И берите топоры — плотники вы с сей поры! Ставьте терема златоверхие посреди того Цареграда! Чтоб верхами они завивалися, радугой мосты воздымалися.
Как тут Ильмы за дело то брались, в шкуры лося одевались — быстро терема срубили и к утру их возводили. Где стучали топоры — златоверхие шатры вскоре вознеслись, вихрями взвились.
Как у князя того Святогора были две дочурки любимые, Святогорки — Лана с Алиною. Вышли утром они ко вратам… Что ж они увидели там?
Видят: терема златоверхие за ночь выросли среди града, всем — на диво, и всем — отрада. И пошли они к царю Святогору, кланялись ему в ту пору:
— Ай же ты, наш родимый батюшка! Ты позволь-ка нам, красным девицам, выйти за ограду, погулять по граду!
Святогор им дал позволение:
— Вы гуляйте-ка в воскресение! И сходите к теремам, что взлетели к небесам, словно в сновидении — всем на удивление!
Тут его любимые доченьки собиралися-снаряжалися и скорым-скоро до шатров дошли, в первый терем они вошли.
А во том терему шум и гул, там гуляет сам Китаврул: золото и самоцветы в сундуки ссыпает, девиц поджидает. Святогорок он встречал, после к братцам провожал: Златовласку — к Ясну Соколу, Златогласку — к Соловью.
И устроили они столование, развесёлое пирование — и весь город приглашали, злато бочками рассыпали и толпе несметной раздавали самоцветы. Скоморохи там плясали и на дудочках играли, кукол дергали за нитки и звенели скрипки.
И сидели на тронах смарагдовых там Ильм Кресень — Сокол с Алиною, Ильм Купалень — Соловушка с Ланою.
И друг другом они любовались, после кольцами обменялись, — и продолжилось веселье, стал сей праздник — обрученьем!