Святогор на то согласился, со коня он скоро спустился. Побратался с Ильмом Сварожичем.
Поезжали они по Святым горам. Много ль, мало ль проходит времени — богатырской ездой забавляются, молодечеством потешаются.
Там, где ступит конь Святогоров, горы там на камешки крошатся и ущелья меж гор раздвигаются. Святогор по горушкам скачет, как скала ущельями катит. А за ним горами, долинами едет Ильмушка сын Сварожич.
Святогору с кем силой мериться? В жилах силушка разливается, Святогор от силушки мается. Нелегко Святогору от силы, грузно, как от тяжкого бремени.
Он сказал тогда побратиму:
— Ай ты, Ильмушка сын Сварожич! Во мне силушка есть такая, как дойду к Столпу я небесному, подпирающему небосвод, как схвачу колечко булатное — так земных смешаю с небесными, всю Вселенную поверну!
Едут дальше они по Святым горам. Видят, вот впереди — прохожий. Святогор с Ильмером пустились вскачь, но догнать его не сумели.
От утра все едут до вечера, едут тёмную ночь до рассвета, а прохожий идёт — не оглянется, и на миг он не остановится.
Окликают они прохожего:
— Ты постой, подожди, прохожий! Нам на добрых конях не догнать тебя!
Оглянулся и встал прохожий, снял с плеча суму перемётную.
И они спросили прохожего:
— Что же ты несёшь в сумке малой?
И сказал Святогорушка Родович:
— Ты сойди, Ильмер, со добра коня, подыми суму перемётную!
Соходил Ильмер со добра коня, взял рукой суму перемётную. Только сумочка не ворохнулась и с Сырой Земли не потронулась.
Наезжал на ту сумочку Святогор, погонялкой сумочку щупал, только сумочка не клонилась, пальцем тронул её — не сдавалась, взял с коня рукой — не вздымалась.
— Много лет я по свету езживал, но такого чуда не видывал. Сумка маленькая перемётная — не сворохнется, не подымется!
Святогор слезал со добра коня, взял двумя руками ту сумочку. Оторвал суму от Сырой Земли, чуть повыше колен поднимал её, по колено сам в Землю-Мать ушёл.
И по белу лицу Святогорову то не пот, не слёзы — то кровь течёт…
Говорил Святогорушка Родович:
— Что ж в суму твою понакладено, что я ту суму не могу поднять? Не ворохнется она, не вздымается и всей силе моей не сдавается! Видно, мне, Святогорушке, смерть пришла!
Отвечал Святогору странник:
— А в суме той — тяга земная. В той суме лежит Чёрный Камень.
И спросили боги прохожего:
— Кто ж ты будешь, прохожий, по отчеству?
— Велес я — сын Индры с Сырой Землёй!
Так сказал им Велес и прочь пошёл.
Святогор же не смог от Земли восстать, тут ему и была кончина. Дух его вознёсся на небеса, стал у трона Бога Всевышнего. На Земле он был Святогором — стал на небесах Святовитом.
Его тело — стало горой, волоса с бородой — обратились лесами дремучими, кости стали — камнями, а плечи — хребтами, голова с шлемом — горной вершиною. И во всех частях увеличился он — по велению Бога Вышнего. И на нём успокоился небосвод, а над ним звёзды стали вести хоровод. И поднял он плечами-хребтами к небесам Семиверхую башню — ту, где Святогоровны спали. Так они Стожарами стали, Семизведием засияли…
И тогда Ильмер сын Сварожич ударял перуном по Камешку, чтобы расколоть Чёрный камень. Только Камень тот одолеть никому вовек не суметь!
И тогда из Камешка Чёрного воды хлынули в сто потоков, что удерживал мудрый Велес от начала миротворенья, с самого его сотворенья. И разверзлись хляби небесные, и излились воды чудесные!
Люди, видя лютые водушки, побежали в крутые горушки… И покрылись водой леса, как разверзлися небеса! Наполнялись водой долины, покрывались водой вершины, разливались реки широкие, скрылись горушки все высокие!
И лишалися жизни звери, все скоты, и птицы, и змеи. Всё, что двигалось и дышало, а вода та всё прибывала. И Сварожичи-небожители молнии из Сварги метали и расплавленное железо из небесных кузнь изливали. А Вечерница, дочь Зари, по Алтынскому царству гуляла — зёрна маковы рассевала, и бежали за ней волчицы, и летели чёрные птицы.
И прорёк тогда Чёрный ворон:
— Сколько есть в лукошечке зёрен, столько лет проклятию длиться, царству под водой находиться! Так идёт на дно синя моря Золотое царство Плеяны и великого Святогора!
Много жертв приносил Садко, сын великого князя Вана, богу Велесу Семиликому. И тогда семью Святогоричей выбрал Велес, премудрый бог. Он избрал их из многих тысяч, чтобы жизнь они возродили, гибель мира предотвратили.
И взошли они на корабль, что построил Садко, сын Вана, по велению бога Велеса. И закрыл в корабле все окна. И корабль подняло волнами и погнало ветром свистящим. И сам Велес понёс корабль по-над морюшком тем бурлящим.
И носил он корабль по морю сорок тяжких ночей и дней. И затем о гибнущем мире пожалел бог, и снова ветер он навёл на тот Океан. И чтоб водушки те исчезли, он закрыл источники бездны.
И открыл Садко в этот час окно. И увидел Солнышко Красное, и увидел гору Святую, в кою Святогор обернулся, а над нею — башню Стожар. И поплыл Садко ко Святой горе. Тут корабль остановился, к круту бережку притулился.
И у той горы перед ними выходил из морюшка Велес. Он предстал великим драконом — семиглавым и златопёрым. Две главы огонь извергали: Огнебог Семаргл, Финист Огненный. Три главы извергали воду: Валья, Вритья и Змей Поддонный. Синим светом глава сияла — та, что лик Асилы являла, и горел Солнцем Красным у Рамны лик. Велес мудрый был семилик.
И попадали ниц пред богом Ван, Садко и все Святогоричи. Плакали они и стенали, гибель близких все поминали, и великого Цареграда, и Алтынского государства, и всего Святогорова царства.
Но изрёк Семиглавый Велес:
— Перед Вышним вы согрешили! Макошь-матушку вы не чтили! Вам дала Вечерница зелье грёз, вы же это зелье варили! Как прекрасен сей маков цвет, но сгубил он весь белый свет!
И ещё изрёк мудрый Велес:
— Я возьму с собою Плеянок в землю новую и святую, где за речкою Беловодной сотворю я сам Беловодье. Будет град там стоять на семи холмах, на семидесяти верстах. Будет в нём Семиверхий замок, поселю я там всех Плеянок. Пусть во сне своём зачарованном будут здесь они почивать. А когда восстанут от сна, в Беловодье придёт весна, станут вилушки те — Стожарницы и Остожницы, Святоярицы. Вам же дам я такой совет — заселяйте весь белый свет!
И Садко пустил чёрна ворона, чтобы землю тот отыскал, только он её не видал. Он пустил тогда быстру ласточку — и ни с чем она возвратилась, и едва с дороги не сбилась. Он пустил тогда сиза голубя — голубь полетел на восток и принёс маслины листок.
И сошли тогда Святогоричи вниз на Землю-мать со Святой горы, славя Вышнего Всевеликого, также Велеса Семиликого.
И теперь все Ильмерушке славу поют, Святогору, Плеяне с Велесом, Вана и Садко поминают. И Всевышнего прославляют!
ЭВЕЛИНА И АРГАСТпервый клубокЭвелина святогорка
— Расскажи, Алконост, птица светлая, об Эвлинушке Святогорке, как она укололась веретеном и в волшебном сне упокоилась…
— Той великой тайны я не утаю, — всё, что ведаю, пропою…
Как во тех горах, в Святогорье, жил великий царь Святогор со супругой милой Плеянок). И родились у Святогора и младой Плеянушки Суревны шесть пленительных вил Плеянок, а седьмой — сама Эвелина.
И прекрасней её в целом свете нет, щёчки у неё будто маков цвет, очи ясные как огонь горят, звёзды частые над челом блестят, по златым власам рассыпаются, словно скатный жемчуг катаются.
И тогда Святогор со Плеяною созывали пир на весь мир, чтоб слава пошла о рождении девы, Звёздной чудной той королевы. Чтобы славу ту разнесли да по всем пределам земли, — как от краюшка и до края, и от моря до синя моря!
И призвали они дорогих гостей да со всех краёв-волостей. И призвали Зарю-Зареницу и Вечерницу-волховницу, Раду со Уряною-девой, Живу с Лелею и Мареной. Семь великих вил призывали, чтобы дочку они привечали, и от вил-волшебниц прелестных дали семь сокровищ чудесных, что нельзя обрести за злато, как бы ни были вы богаты!
И когда Святогор со Плеяною самовил на пир пригласили, и в сей день Рождества Эвелины пламя жаркое разводили, чтобы было им приготовлено то богатое угощение, жертва, треба и приношение. Свитени везде зажигали, злату трапезу собирали. Их вели к столам белодубовым, перед вилами становили золотые блюда с едою, золотые кубки с сурьёю.
Только Макошь — Судьбы Повелительницу — вызвать Святогор позабыл и ко требе не пригласил. Та богиня Макошь уж много лет не являлась на белый свет, во дворце своём она скрылась, на замки-засовы закрылась, нить судьбы она там пряла и ткань жизни нашей ткала.
Только все дорогие гости, все великие самовилы за столы дубовые сели, приступить к еде не успели, как на пир сей Макошь явилась и за стол незваной садилась. И была она в страшном гневе, коль в неё перестали верить и на пир её не позвали, приглашения не прислали!
И когда гостей обносили, пред богинею становили не златую чашу с сурьёю, а простую чашу с водою! И тогда великая Макошь эту требу не принимала и проклятия зашептала.
А Вечерница, дочь Зари, — услыхала, как Макошь-вила те проклятья произносила. И решила невидимой быть, чтоб за Макошью уследить.
Затем к колыбели Эвлинушки пригласили великих вил. Подходили те самовилы и дары свои приносили.
И Заря-Зареница тогда пожелала, чтоб Эвлинка прекрасною стала, и дала ей платок и златой перстёнек самого бога Хорса Суряного.
Рада деве дала два златых крыла, чтоб она всем радость несла. А Уряна — уменье играть, и петь, и великое разуметь. Жива-вилушка пожелала, чтоб с ней рядом всё расцветало, а Марена — силу дракона заключила в её крови, Леля дала алую розу, предрекла ей счастье в любви.
А седьмой к колыбели Эвлинки Макошь-матушка подошла и такую речь прорекла:
— Не дожить тебе, дева красная, даже до шестнадцати лет — хочешь этого или нет. Так тебе судьбою назначено — уколоться веретеном. Будет это веретено всё обмазано лютым ядом — и от этого ты умрёшь и глаза навеки сомкнёшь!