— Вы все еще считаете, что можете что-то противопоставить подобному оружию?
Приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы приглядеться, Трепп кивнул.
— Это не есть проблема, генерал. Невозможно, конечно, без правильной выучки и правильного оружия. Для меня, я говорю вам не преувеличивая, это легкая мишень. Я заключаю, это есть двести тридцать ярдов. — Распластавшись на земле, он прижал приклад винтовки к плечу и с прищуром посмотрел сквозь телескопический прицел. — Еще темно, и мы должны быть терпеливы. — Он раздвинул ноги пошире, укладываясь поудобнее, затем снова заглянул в прицел. — О да, теперь света достаточно.
Он медленно потянул за длинный крючок, взводя миниатюрный спуск бойка. Тщательно прицелился и легонько нажал на спуск. Винтовка оглушительно грохнула, с силой ударив Треп-па в плечо.
Грант поднес к глазам бинокль и увидел, что командир батареи попятился, схватившись за грудь — и рухнул.
— Снайперы! Стрелять без приказа! — скомандовал подполковник.
Вдоль всей длины укреплений неспешно прокатилась волна выстрелов. Лежа за брустверами, снайперы стреляли, открывали затворы винтовок, чтобы заложить в них пули и зашитые в полотно заряды, закрывали казенники и снова стреляли.
Британские артиллеристы торопливо отпрягали лошадей и разворачивали орудия, выводя их на позиции. И умирали один за другим. Не прошло и трех минут, как все они были убиты. Затем настала очередь возничих, пытавшихся скрыться с лошадьми. И, наконец, одна за другой сложили головы спокойные артиллерийские лошади. Подобной бойни, восхитительнейшей бойни Гранту видеть еще не доводилось. Затем рявкнула английская пушка, и над самыми головами обороняющихся с воем пронеслось ядро. Грант указал в сторону орудия.
— Конечно, когда они на открытом месте, дело идет легко. А как насчет вот этого? Орудие на закрытой позиции, за редутом. Кроме жерла, ничего не видно.
Встав с земли, Трепп принялся выбивать пыль из мундира.
— Больше нам ничего не надо видеть. Вот та пушка, — приказал он своим подчиненным, — уберите ее.
Грант в бинокль видел, как перезаряженную пушку посредине британских позиций снова выкатили на огневой рубеж. Пули снайперов впивались в мешки вокруг черного жерла, почти скрывшегося за фонтанчиками песка; затем пушка выстрелила. Когда ее перезарядили и выкатили на позиции, пули снова забарабанили в песок возле жерла.
На сей раз пушка при выстреле взорвалась. Грант отчетливо увидел дымящиеся обломки и погибших артиллеристов.
— Я сам разработал эту технику, — с гордостью сообщил Трепп. — Мы стреляем крайне точно очень тяжелой пулей. Очень скоро в дуле есть столько песка, что ядро застревает, не успев вылететь. Скоро, когда начнется атака, мы покажем, как разделываемся с ней тоже.
— Правду говоря, подполковник Трепп, я жду не дождусь возможности посмотреть, что вы затеете в следующий раз.
Видимо, уничтожение батареи сильно подействовало на вражеского командира, и он все мешкал с ожидаемой атакой. Затем вдали на левом фланге вдруг обнаружилась оживленная деятельность — на позиции выводили еще одну батарею. Однако Трепп разместил снайперов небольшими группами вдоль всего рубежа обороны. Не прошло и пяти минут, как вторую батарею постигла та же участь, что и первую.
Солнце стояло уже высоко, когда противник отважился на долгожданный шаг. Позади вражеских позиций на опушку дальней рощицы выехала верхом группа офицеров. До них было добрых пятьсот, а то и шестьсот ярдов. На американских позициях затрещали выстрелы, и Грант сердито крикнул:
— Прекратить огонь! Поберегите боеприпасы. Они слишком далеко.
Трепп переговорил со своими снайперами по-немецки, и те весело рассмеялись. Тщательно прицелившись, подполковник тихонько осведомился:
— Fertig machen?[14] — Услышав в ответ утвердительное бормотание, он взвел длинный курок. — Feuer[15]. — И все винтовки выстрелили как одна.
Словно порыв ветра смел группу всадников, одновременно сбросив их на землю. Они распростерлись без движения, а испугавшиеся было кони быстро успокоились и принялись щипать травку.
Один офицер в красном мундире, расшитом золотой тесьмой, попытался приподняться. Винтовка Треппа громыхнула, и офицер рухнул среди остальных.
— Я всегда беру командира, — поведал Трепп, — потому что я лучший стрелок. Остальные выбирают слева направо, как пожелают, и стреляют разом. Хорошо, ja?
— Хорошо, ja, мой друг. А что, все ли снайперы — швейцарцы?
— Один, может, два. Пруссаки, австрияки, все со Старого света. Охотники там чертовски хорошие. Американцев взяли много, тоже охотников. Но эти ребята лучшие, они есть мои друзья. Теперь смотрите, когда будет атака. Мы сперва стреляем офицеров и сержантов, потом людей, что несут маленькие флаги, потом тех, кто останавливается поднять флаги. Потом стреляем людей, кто останавливается стрелять в нас. Все это прежде чем их мушкеты достаточно близко, чтобы попасть в нас. Весьма забавно, вы увидите.
Но даже лишившись изрядной части офицеров, британцы все-таки довели атаку до конца, с громовым ревом одолев последние ярды пути. Большинство солдат с обеих сторон выстрелили в последний раз и схлестнулись в штыковом бою. Грант, не спускавший глаз с чернокожих новобранцев, видел, что они держат позиции, сражаясь, как тигры, и даже ринулись в погоню за красными мундирами, когда атака захлебнулась. Сражаются и умирают, как и говорил их сержант.
Быть может, баталия еще не проиграна, подумал Грант.
Пароходик «Ривер Квин», казавшийся таким пустым по пути из Вашингтона, на обратной дороге был набит битком, будто возвращался с воскресной прогулки. Джефферсон Дэвис, Роберт Э. Ли и их помощники расположились в салоне. В воздухе плавали тучи сигарного дыма и звенели возбужденные голоса, и не последнюю роль тут сыграл бочонок виски, невесть как оказавшийся в алькове салона. Авраам Линкольн удалился в свою каюту вместе с секретарями и генералом Шерманом, чтобы написать первый из множества предстоящих приказов. Генерала Ли призвали для участия в совещании, и вскоре атмосфера стала такой тяжкой, что Линкольн вышел на палубу подышать свежим воздухом. На подходе к гавани Йорктауна, где ждал генерал Поп со своим штабом, судно сбавило ход. Вскоре их синие мундиры смешались с серыми мундирами офицеров штаба Ли. Когда-то эти люди служили вместе и прекрасно знали друг друга. Теперь война осталась позади. Разделенные междоусобицей люди вспомнили давнее товарищество. Заметив, что президент стоит в одиночестве, генерал Джон Поп покинул остальных и подошел к нему.
— Превосходнейшие новости, господин президент. Телеграфная связь с Грантом наконец-то восстановлена. Они выстояли!
— В самом деле долгожданные вести, Джон.
— Но они выстояли ужасной ценой. Он доносит, что убитых не менее шестнадцати тысяч, раненых еще больше. Подкрепления поступают — сначала снайперский полк, потом Третий Нью-Йоркский. На подходе еще. Как только перемирие с конфедератами вступило в силу, почти все войска, защищавшие Вашингтон, отозваны и направлены на север. Первые эшелоны должны поспеть к Гранту сегодня же под вечер. В пути еще одна дивизия. Мы выводим массу войск к узловым станциям, так что с ними у нас трудностей не будет. Поезда — дело другое. Их просто не хватает для переброски необходимого числа людей.
— Продолжайте в том же духе. Если возникнут трудности с железными дорогами, дайте знать мне. Поглядим, как можно будет надавить на них. Грант должен получить все имеющиеся подкрепления, чтобы продержаться, пока наши объединенные силы не придут ему на смену.
— Генерал Грант послал вам персональный рапорт о ходе боев. Сделав приписку для войск. Хочет иметь в распоряжении побольше полков наподобие Третьего Нью-Йоркского.
— В самом деле? Тогда поведайте мне, что в нем уж такого особенного?
— Это негры, господин президент. У нас проходят выучку и другие негритянские полки, но этот вступил в бой первым.
— И как они ведут себя под огнем?
— Согласно отзыву Гранта — образцово.
— Похоже, война против захватчиков меняет мир во многих отношениях, причем весьма необычным образом.
Качка усилилась: пароход покинул реку Йорк, направляясь через залив Чеспик на северо-восток, к устью реки Потомак. Место бойкое, неподалеку виднелось еще два корабля. А над самым восточным горизонтом — на фоне голубых небес белые паруса и черные мазки дыма еще целого ряда кораблей. Линкольн указал в их сторону:
— Полагаю, снята еще одна блокадная флотилия.
— Наши приказы вряд ли уже дошли до них, — заметил генерал Поп. — По телеграфу можно было связаться разве что со стоявшими в порту. — Дал знак адъютанту принести подзорную трубу и поднес ее к глазам. — Проклятье! Это не американские корабли. Британские флаги, я вижу британские флаги! Это британский флот!
— Куда они направляются? — спросил Линкольн, преисполнившись ужасных предчувствий. — Пошлите за капитаном.
Тут с мостика сбежал старший помощник, козырнув Линкольну.
— Капитан шлет поклон, господин президент, но ему надо знать, как быть. Это британские военные корабли.
— Мы поняли, но не знаем, в какую сторону они идут.
— Туда же, куда и мы, к устью реки Потомак. К Вашингтону. Все, кроме одного. А один изменил курс и направляется к нам.
Как только в Уайт-холле ознакомились с депешами, доставленными пакетботом из Канады в Саутгемптон, напряжение не только пошло на убыль, но даже сменилось радостным умиротворением.
— Вот так-так! — воскликнул лорд Пальмерстон, размахивая листком в воздухе. — Генерал Чэмпион доносит, что янки оказывают крайне вялое сопротивление. Платсберг взят, войска идут вперед, неуклонно развивая наступление. Чрезвычайно славно! — Да и подагра отпустила; мир стал куда более солнечным и уютным.
— А вот из Адмиралтейства, — сообщил лорд Рассел. — Флот, ведущий атаку на побережье Мексиканского залива, должно быть, уже выполнил свою задачу. В ближайшее время ожидаются победные рапорты. То же относится и к атаке на Вашингтон. Тут военно-морское ведомство продемонстрировало незаурядную проницательность. Должен признать, у Адмиралтейства больше воображения и тактических способностей, нежели я подозревал. Время рассчитано безупречно. Выждали, пока поступят донесения, что войска с обороны столицы сняты. Затем, пока американские солдаты мчатся защищать свои рубежи, ударить в самое сердце их родины. Скоро мы прижмем их к ногтю.