Фойл осознал, что на улицах стали появляться спасатели в белых защитных костюмах. Властный окрик напомнил ему, что его могут экстренно призвать на аварийные работы. Проблемы эвакуации джантирующего населения не было, а вот вынудить людей вернуться, восстановить порядок... Фойл никак не намеревался неделю провести в борьбе с пожарами и грабителями. Он ускорился и ускользнул от Аварийной Команды.
На Пятой авеню он замедлился; ускорение пожирало огромное количество энергии и он предпочитал использовать его не больше чем на несколько секунд. Долгие периоды ускорения требовали потом многих дней восстановления сил.
Грабители и джек-джантеры уже хозяйничали на авеню - поодиночке и бандами, трусливые, но свирепые; шакалы, раздирающие тело живого, беспомощного животного. Сегодня город принадлежал им, и они орудовали без стеснения. Они налетели на Фойла.
- Я не в настроении, - предупредил он. - Поиграйте с кем-нибудь другим.
Он вывернул все карманы и швырнул им деньги. Они торопливо схватили их, но остались не удовлетворены. Они жаждали забавы, и беззащитный джентльмен вполне мог её предоставить. С полдюжины бандитов окружили Фойла тесным кольцом.
- Добрый господин, - скалились они. - Давай повеселимся.
Фойл однажды видел изуродованное тело одной из жертв их веселья. Он вздохнул и с трудом отрешился от образа Оливии Престейн.
- Ладно, шакалы, - сказал он. - Повеселимся.
Они приготовились устроить ему танец боли. Фойл нащупал пульт управления во рту и на двенадцать губительных секунд превратился в самую смертоносную боевую машину... коммандос-убийца. Всё происходило как будто помимо его воли; тело просто следовало вживлённым в мускулы навыкам и рефлексам... На тротуаре осталось лежать шесть трупов.
Собор Святого Патрика стоял незыблемый, незапятнанный, вечный, далёкие пожары отсвечивали на позеленевшей медной крыше. Он был пуст. Освещённые и обставленные шатры Четырехмильного Цирка заполняли неф церкви, но люди их покинули. Слуги, повара, камердинеры, атлеты, лакеи, философы и мошенники поспешно бежали.
- Но они вернутся пограбить, - пробормотал Фойл.
Он вошёл в свой шатёр. Первым что он увидел была скорчившаяся на ковре фигура в белом, что-то тихо и невнятно мычащая. Это была Робин Уэднесбери - платье в клочья, рассудок в клочья.
- Робин!
Она продолжала мычать. Он поднял её на ноги, встряхнул, ударил по лицу. Она просияла и продолжала мычать. Фойл достал шприц и ввёл ей лошадиную дозу ниацина. Отрезвляющее действие наркотика на её жалкое бегство от реальности было чудовищно. Атласная кожа посерела, прекрасное лицо исказилось. Она узнала Фойла, вспомнила то, что пыталась забыть, закричала и упала на колени. Она зарыдала.
- Так-то лучше, - произнёс Фойл. - Ты великая любительница спасаться бегством. Сперва самоубийство. Теперь это. Что следующее?
- Уйди.
- Возможно, религия. Ты чудесно впишешься в какую-нибудь подвальную секту с паролями вроде "Пакс Вобискум". Контрабанда библий и мученичество за веру... Ты вообще в состоянии смотреть жизни в глаза?
- Разве тебе никогда не приходилось убегать?
- Никогда. Бегство - для неврастеников.
- Неврастеник... Любимое слово нашего образованного выскочки... Ты ведь так образован, не правда ли? Так образован. Так уравновешен. Так спокоен... Да ты удирал всю свою жизнь!
- Я?! Никогда. Всю свою жизнь я преследовал.
- Ты это так называешь. Никогда не слышал про "Бей-и-Беги"? Ты удирал. Ты уходил от реальной жизни, нападая на неё... отрицая её... уничтожая её... Вот что ты делал.
- Бей-и-беги? - Фойл резко встрепенулся. - Ты хочешь сказать, будто я от чего-то убегал?
- Безусловно.
- Отчего же?
- От реальности. Ты не в состоянии принять жизнь такой, какая она есть. Ты отказываешься это сделать. Ты пытаешься загнать её в твои собственные рамки. Ты ненавидишь и уничтожаешь всё, что не укладывается в твои безумные рамки. - Она подняла залитое слезами лицо. - Я больше не могу этого выдержать. Отпусти меня.
- Отпустить?.. Куда?
- Жить своей жизнью.
- А как же твоя семья?
- ...И искать их самой.
- Почему? Что случилось?
- Слишком много... нет сил... ты и война... потому что ты так же страшен, как и война. Страшнее. Что случилось со мной сегодня, происходит постоянно, когда я с тобой. Я могу вынести либо одно, либо другое - но не вместе.
- Нет, - отрезал Фойл. - Ты мне нужна.
- Я готова выкупить себя.
- Каким образом?
- Ты потерял все нити, ведущие к "Ворге", не правда ли?
- И?
- Я нашла ещё одну.
- Где?
- Не имеет значения. Ты согласен отпустить меня, если я тебе её передам?
- Я могу отобрать.
- Вперёд. Забирай. - её глаза сверкнули. - Если ты знаешь что это - у тебя не будет сложностей.
- Я могу заставить тебя отдать.
- Можешь? После сегодняшней бомбёжки? Попробуй.
Он был захвачен врасплох её вызовом.
- Откуда мне знать, что ты не врёшь?
- Я дам тебе намёк. Помнишь того человека в Австралии?
- Форреста?
- Да. Он пытался назвать имена своих товарищей. Помнишь единственное имя, которое он сумел произнести?
- Кемп.
- Он умер, не успев закончить. То имя - Кемпси.
- Это и есть твоя нить?
- Да. Кемпси. Имя и адрес. В обмен на твоё обещание отпустить меня.
- По рукам, - сказал он. - Ты свободна. Выкладывай.
Робин подошла к дорожному платью, в котором была в Шанхае, и достала из кармана обгоревший клочок бумаги.
- Я заметила это на столе Ореля, когда пыталась потушить пожар... пожар, который устроил Горящий Человек...
Она протянула ему обрывок. Это был отрывок письма. Он гласил:
"...всё, что угодно, только бы вырваться из этого ада. Почему с человеком надо обращаться как с паршивой собакой лишь из-за того, что он не умеет джантировать?! Пожалуйста, помоги мне, Серж. Спаси старого товарища по кораблю, который нельзя упоминать. Неужели ты не найдёшь сто кредиток? Помнишь, я выручал тебя... Пошли двести кредиток... хотя бы пятьдесят. Не покидай меня в беде.
Родж Кемпси.
Барак N3.
Бактерия, Инк.
Море Спокойствия
Луна."
- Боже мой! - вскричал Фойл. - Это действительно нить! На этот раз ничто нам не помешает. Мы знаем что делать. Он выложит всё... всё. - Он криво ухмыльнулся Робин. - Мы летим на Луну завтра вечером. Закажи билеты. Нет, после атаки с этим будут сложности. Купи корабль. Их будут распродавать по дешёвке.
- Мы? - потрясённо проговорила Робин. - Не мы, а ты.
- Нет, мы. Мы летим на Луну. Вдвоём.
- Я ухожу.
- Ты никуда не уходишь. Ты остаёшься со мной.
- Но ты обещал что....
- Уймись, девочка! Пора взяться за ум. Ради этого я бы пообещал бы что угодно. Теперь ты мне нужна больше, чем когда-либо. Не для "Ворги"; с "Воргой" я справлюсь сам. Есть кое-что гораздо более важное.
Он посмотрел на её всё ещё недоверчивое лицо и сочувственно улыбнулся.
- Мне очень жаль, девочка. Если бы ты дала мне это письмо два часа назад, я бы сдержал своё слово. Но сейчас слишком поздно. Мне нужен Доверенный Секретарь. Я влюблён в Оливию Престейн.
Робин вскочила на ноги, словно сгусток живой ярости.
- Ты влюблён в неё? В Оливию Престейн?! В этот белый труп!
Горькая ярость её телепатически посланных мыслей стала для него ошеломляющим открытием.
"Вот теперь ты потерял меня. Навсегда. Теперь я тебя уничтожу!"
Она исчезла.
Глава 12
Капитан Питер Йанг-Йовил принимал донесения в Центральном Штабе в Лондоне со скоростью шесть штук в минуту. Сообщения приходили по телефону, по телеграфу, по радио, с джант-курьерами. Сложившаяся после бомбардировки ситуация быстро прояснялась.
ОБСТРЕЛ НАКРЫЛ СЕВ. И ЮЖ. АМЕРИКУ ОТ 60° ДО 120° ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ... ОТ ЛАБРАДОРА ДО АЛЯСКИ... ОТ РИО ДО ЭКВАДОРА... ПО ПРИБЛИЖЁННЫМ ОЦЕНКАМ ДЕСЯТЬ ПРОЦЕНТОВ (10 %) РАКЕТ ПРОНИКЛО ЧЕРЕЗ ЗАЩИТНЫЙ ЭКРАН... ОРИЕНТИРОВОЧНЫЕ ПОТЕРИ СРЕДИ НАСЕЛЕНИЯ - ОТ ДЕСЯТИ ДО ДВАДЦАТИ МИЛЛИОНОВ...
- Спасибо, что существует джантация, - сказал Йанг-Йовил. - Иначе потери были бы в пять раз больше. Но всё равно, это близко к нокауту. Ещё один такой удар, и с Землёй покончено.
Он обращался к помощникам, джантирующим туда и обратно, появляющимся и исчезающим. Они кидали на его стол донесения и мелом заносили результаты на стеклянную грифельную доску, занимавшую всю стену.
Здесь действовали без церемоний, и Йанг-Йовил был удивлён и насторожен, когда один из помощников постучал в дверь и вошёл с соблюдением всех формальностей.
- Ну, что вы ещё придумали? - едко спросил он.
- Вас хочет видеть дама, Йео.
- Сейчас не время ломать комедии, - раздражённо бросил Йанг-Йовил. Он указал на доску, красноречиво отражавшую весь ужас положения. - Прочти и поплачь на обратном пути.
- Не обычная дама, Йео. Ваша Венера с Испанской Лестницы.
- Что? Какая Венера?
- Ваша чернокожая Венера.
- Как?.. Та самая?.. - Йанг-Йовил покраснел. - Пусть войдёт.
- Вы будете допрашивать её с глазу на глаз, разумеется?
- Конечно нет. Идёт война. Доклады подавать как обычно, но предупреди всех обращаться на Секретном Языке если я понадоблюсь.
Робин Уэднесбери ступила в кабинет всё в том же рваном белом платье. Она джантировала из Нью-Йорка в Лондон, даже не переодевшись. Её лицо было напряжённым но всё же прекрасным. Йанг-Йовил мгновенно окинул её взглядом и пришёл к выводу, что его первое впечатление было верным.
Робин ответила столь же оценивающим взглядом, и её глаза расширились.
- Вы... вы - повар с Испанской Лестницы! Анжело Погги!
Как офицер Разведки, Йанг-Йовил был готов справиться с критической ситуацией.
- Не повар, мадам. У меня не было времени вернуть себе мою обычную обворожительную личность. Пожалуйста, садитесь, мисс...