– Да ладно вам, мужики! – Гильгамеш крепко встряхнул нас, – что носы повесили? Я в этот наперсток все равно бы не поместился. В люк бы не пролез.
Я против собственной воли улыбнулся, а Борис, воспользовавшись моментом, хлопнул в ладоши и привычным громким и трескучим голосом начал раздавать указания.
– Так, для того, чтобы в окошко было легче попасть, нам стоит максимально замедлить вращение драги. Я задействую тормозные двигатели, а ты, Гильгамеш, раздвинь штанги на максимум.
– Понял, – здоровяк нырнул в свое кресло и принялся за работу. Глядя на то, как его большие пальцы летают над панелью, невозможно было поверить, что этот человек только что сам подписал себе смертный приговор. Сейчас он всецело сосредоточился на работе, и ничего более для него не существовало.
– Юнга! – капитанский окрик вывел меня из задумчивости, – перенастрой систему наведения, чтобы она теперь целилась в верхние слои земной атмосферы с противоположной стороны от «Ожерелья». Высота – километров сто тридцать – сто пятьдесят.
– Принято! – я повернулся к своему монитору, краем уха слушая, что Борис приказывает Жану.
– …неизвестно, куда нас зашвырнет, а потому нам нужен запас продуктов и всего прочего, чтобы протянуть хотя бы несколько дней.
– J'y suis! Палатка, походная плитка, аварийный маяк – это все должно быть в капсуле, но надо взять еще.
– Жан, ты можешь просто пойти и собрать все, что нужно, а? Молча?
– Oui! Да-да, уже бегу! – повар выскочил за дверь, и капитан смог, наконец, и сам склониться над пультом.
Где-то в глубинах «Берты» заскрежетали раздвигаемые фермы, а вскоре к ним присоединились и тормозные двигатели, наполнив помещение вибрирующим гулом. По примеру Гильгамеша, я также полностью сконцентрировался на своей задаче, ведь чтобы достичь цели, каждый из нас должен был выложиться по максимуму. Сейчас малейшая оплошность могла стоить жизни, а времени до сдачи экзамена нам оставалось лишь пара часов.
К тому моменту, когда пол под ногами вздрогнул, ознаменовав тем самым окончание развертывания ферм, я успел выполнить все требуемые расчеты и перепроверил их три раза, причем разными способами. Все было точно. Манящий голубой ободок Земли неподвижно застыл в поле зрения одного из визиров, и портал теперь можно было перенацелить в любую секунду.
– Так, приехали, – констатировал Борис, – юнга, твой выход. У тебя все готово?
– В лучшем виде!
– Г ильгамеш?
– Порядок!
– Замечательно! Тогда выдвигаемся! Собирайте свои манатки, и через пять минут встречаемся у лифта. Опоздавших ждать не будем, этот рейс – последний.
Пока мы неслись в лифте к причальному уровню, никто из нас не проронил ни слова. Я то и дело украдкой бросал взгляд на Гильгамеша, который неподвижно сидел у стены, закрыв глаза и с таким умиротворенным видом, словно отправлялся в отпуск.
По прибытии на место мы занялись перетаскиванием собранных Жаном вещей к люку капсулы, ее расконсервацией по ускоренному аварийному протоколу, погрузкой, проверкой систем… В общем, особо скучать было некогда, а потому для всех нас (ну, для меня, по крайней мере) момент прощания наступил несколько неожиданно. Только что мы препирались с Борисом, рассовывая мешки по углам и без того не особо просторной капсулы, которая в результате стала походить на консервную банку для трех тщедушных селедок, как вдруг все закончилось, и мы повисли возле люка, не зная, что сказать. Да и что сказать на прощание человеку, который добровольно согласился пожертвовать собой ради твоего спасения? Я, во всяком случае, таких слов не знал.
– Ну что, парни, – Гильгамеш ободряюще улыбнулся, – счастливо добраться!
Он сгреб нас в охапку своими огромными ручищами, и в этот короткий миг мы ощутили себя не просто слаженной командой, а настоящей семьей. Никто не пытался скрыть слез.
Мы с Жаном забрались в капсулу первыми, поскольку ее теснота диктовала определенную последовательность посадки. Узкий люк скрыл от нас Бориса с Гильгамешем, и мы могли лишь слышать их голоса.
– Да не переживай ты так за меня! Я уже умирал и не раз. Разгерметизация, декомпрессия, потеря сознания – я даже ничего не почувствую.
– Проклятье, Ян! Я – капитан, и это я должен был покидать «Берту» последним! – Борис витиевато выругался, – это неправильно!
– У тебя еще есть возможность подать в отставку и назначить капитаном меня, – у техника еще оставались силы, чтобы шутить!
Вместо ответа старик лишь снова устало чертыхнулся и напоследок сказал всего одно слово:
– Спасибо.
Через секунду в люке показалась его лысая голова, и Борис, извиваясь угрем, втиснулся на свое место пилота между мной и Жаном. Уместить здесь еще и Гильгамеша и вправду представлялось совершенно невозможным. Крышка с глухим стуком закрылась, и нас осталось только трое. Мы пристегнулись к своим креслам и приступили к полагающимся проверкам систем и оборудования. Жан зачитывал параграфы из инструкции, а мы с Борисом дергали за тумблеры и сверяли показания на мониторах. Мучиться переживаниями было все так же некогда.
– Так, народ, время до входа в «Ожерелье» – минус две минуты, – раздавшийся из динамика голос техника заставил меня вздрогнуть, напомнив о том, что происходит вокруг. По моим венам хлынула свежая волна адреналина, и я почувствовал, как покрываюсь потом, – расчетное время прохождения планеты через портал – двадцать минут. Нас просили держать экран до последнего, а потому времени у вас будет немного. Я переключу буровой портал на Землю минут за десять до конца прохождения. Боров, тебе десяти минут хватит?
– Придется постараться.
– И я бы не советовал вам отстыковываться, пока портал фонтанирует пылью. Кто знает, как ваша жестянка себя поведет.
– Согласен, – Борис подтянул к себе консоль управления и положил руки на джойстики, – будем ждать твоей отмашки.
Черт! У него было всего-навсего десять минут, чтобы отстыковать капсулу, проверить работоспособность ее двигателей, облететь вокруг драги и нырнуть в портал. Для такого маневра требовалось быть не просто хорошим пилотом, а настоящим асом. Только бы легенды насчет талантов нашего капитана не оказались пустопорожней болтовней!
Чтобы хоть как-то скрыть дрожь в руках, я схватился за планшет и вывел на экран картинку с главного визира. От вида такого родного голубого шарика защипало в глазах. Картинка то и дело подергивалась рябью из-за сильных помех, так что Гильгамеш был прав, в таких условиях доверять свои жизни радиосвязи было бы чересчур рискованно.
Из интереса я переключился на камеру, направленную в сторону Солнца, но увидел лишь зловещее багровое марево, в глубине которого чудилось какое-то движение, словно исполинская личинка шевелилась внутри своего полупрозрачного кокона. От мысли о том, что будет, когда она вырвется на волю, становилось не по себе, и я переключился обратно.
– Минус одна минута, – объявил Гильгамеш.
Какая-либо связь с Землей отсутствовала абсолютно, а потому мы и понятия не имели, как обстоят дела на «Ожерелье». Нам оставалось лишь с замиранием сердца смотреть на экранчик и ждать. Происходи все это в кино, атмосферу бы органично дополняла напряженная, давящая музыка, но нам аккомпанировало только ровное гудение моторов и шипение пневматических магистралей. Напряжения нам и без музыки хватало.
– Пора бы уже… – проворчал Борис.
Я до рези в глазах таращился на монитор, хотя понятия не имел, что именно должен увидеть. Быть может, процесс уже в разгаре, просто со стороны этого не видно? Или наоборот, все сорвалось, и мы упустили свой единственный шанс…
– Смотрите! Смотрите! – чуть ли не взвизгнул вдруг Жан, тыча трясущимся пальцем в экран, – это оно!?
– Да что ж ты так орешь-то!? – капитан недовольно отодвинул в сторону его руку и подался вперед, – ишь ты!
На левом краю земного диска появилась и начала расти черная тень. Это напоминало затмение, но когда я увеличил масштаб изображения, стало видно, как сквозь эту самую «тень» просвечивают звезды.
– Господи Иисусе! – прошептал потрясенный повар, – оно и вправду.
У меня самого нестерпимо защекотало под ложечкой и почему-то захотелось жалобно заскулить. Только сейчас, наблюдая за тем, как из пространства постепенно исчезает целая планета, я в полной мере осознал и прочувствовал всю безумную дерзновенность нашего предприятия.
Человек посмел восстать против установленных испокон веков законов бытия, против предначертанной ему участи, силой разума перекраивая мир по своему усмотрению. Он всегда этим занимался, но теперь осмелился на святотатство, подобного которому не ведала история. По воле Магомета гора послушно сдвинулась со своего привычного места, отправившись в путь. И при виде того, как рушатся казавшиеся незыблемыми устои, спрятавшееся в глубине меня животное начало заходилось в паническом ужасе, и начинали шевелиться волосы на голове.
– Пять минут, полет, хм, нормальный, – бесстрастно констатировал Гильгамеш, – ты готов, Боров?
– Готов. Жду твоего сигнала.
Мы продолжали неотрывно следить за тем, как пустота постепенно пожирала нашу планету, позабыв о времени и даже о том, что нужно хотя бы иногда дышать. А каково же людям там, внизу!?
– Боров, время! – скомандовал техник, – я начинаю перенацеливать портал. Можете отчаливать.
– Понял, даю расстыковку, – Борис отодвинул в сторону мою руку с планшетом, – эх, где наша не пропадала!
Он откинул защитную крышечку и дернул за красный рычаг, раскрывающий стыковочные замки. Капсула вздрогнула, качнулась, и на мониторах мы увидели медленно удаляющуюся тушу «Берты». Мозолистые руки капитана коснулись джойстиков, корпус капсулы затрясся от грохота выхлопов маневровых двигателей, и изображение поплыло в сторону, одновременно переворачиваясь против часовой стрелки.
– Смотри-ка, слушается! – Борис, похоже, и сам был немало удивлен, – но все равно, доберусь до Коли, голову ему откручу!
– Ты, главное, доберись! – простонал Жан.