Так, это уже что-то: значит, олгой-хорхои способны поражать свои жертвы на расстоянии примерно десяти-двенадцати метров. Между прочим, — каким образом вообще могут делать это здесь, на Луне? Вакуум, как известно, диэлектрик, носителей заряда здесь нет. Возможно, там, вкратере, можно было списать этот эффект на какие-то остатки атмосферы, попавшей сюда вместе с червями через «звёздный обруч» (теперь нет никаких сомнений, что дело именно в нём) — но не на таком же удалении? Тут любой выброс газа десять раз развеется без остатка — однако я сам свидетель тому, что олгой-хорхоям это ничуть не мешает пускать в ход их оружие.
Я сделал несколько шагов, заходя червякам во фланг — удивительно, но они не обратили на меня ни малейшего внимания. До них было метров пятнадцать — достаточно, чтобы резко разорвать дистанцию, если твари всё же передумают. Кстати, я отметил, что впечатление насчёт медлительности и судорожности их движений вовсе не были иллюзией — и тормозят, и дёргаются в каких-то непонятных конвульсиях…
Я откинул шторку барабана и принялся насыщать каморы гильзами-вспышками, стараясь выбирать красные, удвоенной мощности. Щелчок ударника, взгляд на затыльник — огонёк зелёный, оружие готово к выстрелу. Я не сомневался, что сумею попасть по такой здоровенной мишени с такого пустякового расстояния — и, тем не менее, присел на одно колено, перехватил лазерный револьвер обеими руками и, задержав дыхание, нажал на спуск.
Ш-ших! — никакого звука, естественно, не было, его дорисовало моё воображение. Бок олгой-хорхоя не брызнул электросваркой, подобно расстрелянному ящику из-под спектрографа — в месте попадания вспыхнула ослепительная точка, мгновенно превратившаяся в красное, быстро тускнеющее пятно. Я напряг зрение — ничего похожего на сквозное отверстие невидно, как и какой-то реакции подстреленной твари. Ползёт себе и ползёт, дергается, дерьмо электрическое…
Красная лампочка на затыльнике револьвера пожелтела, мигнула, стала красной. Ещё выстрел, ещё красное пятнышко неподалёку от первого, от которого осталось едва заметное чёрное пятнышко. На этот раз червяк конвульсивно изогнулся — я шарахнулся назад, решив, что он-таки обнаружил меня и собирается напасть — поднял небольшое облачко реголитовой пыли, замер, и спустя минуты полторы пополз своей дорогой. За это время барабан успел остыть, и я всадил ещё один луч, целя ближе к «голове». На этот раз я решил рискнуть, и второй выстрел произвёл, когда лампочка пожелтела. И не прогадал: на этот раз конвульсии оказались куда сильнее, гадина чуть ли не свивалась кольцами, порой совершенно исчезая в облаке пыли.
Последний оставшийся в барабане патрон я всадил почти возле самой кромки круглой, оконтуренной шевелящимися отростками пасти диаметром с суповую тарелку, и с удовлетворением заметил, что тварь остановилась. Нет, она ещё не сдохла — дёргалась, билась в судорогах, свивалась в кольцо и наоборот, распрямлялась, нещадно хлеща удлинившимся «хвостом» по реголиту — но прежнего наступательного пыла уже не было.
Кажется, я всё-таки сумел всерьёз её повредить. Правда, на это ушло все пять зарядов их барабана, но это не важно, главное — электрическая гадина уязвима, и не так уж опасна, если не терять голову и действовать хладнокровно.
Огонёк вызова на панели рации отчаянно мигал, и я, отбежав на десяток шагов назад, ткнул негнущимся пальцем в кнопку. Пора было рапортовать о результатах первой в истории освоения Луны охоты на крупную дичь.
VII
— Продолжайте, Монахов. — Гречко выбил пальцами правой руки короткую дробь по столешнице. — Вы дождались Дюбуа и Гарнье, и что предприняли потом?
Я пожал плечами.
— Да, собственно, ничего особенного. Мы осмотрели олгой-хорхоев, которые к тому моменту уже перестали двигаться и передали, что непосредственная опасность станции больше не угрожает. Нам ответили, что готовятся ещё две группы на багги; тогда я предложил мсье Гарнье остаться и дожидаться их, а сам вместе с Дюбуа отправился искать остальных электрических червей
— Взрывчатку, как я понимаю, вы взяли с собой?
— Да, когда мы убедились, что лазерные выстрелы не пробили панцири тварей, я решил, что это будет нелишним. И оказался прав, как видите.
— С этого места поподробнее, если можно. — попросил начальник станции. — Я понимаю, что все и так в курсе, к тому же сведения содержится в вашем отчёте, но пусть лучше прозвучит хотя бы раз. Официально, так сказать.
В кают-компании, где проходило совещание, набилось не меньше трети населения станции, да ещё с полдюжины физиономий, выражавших самое живое любопытство, торчало из люка. В углу, за креслом, в котором устроился Жан-Пьер Гарнье, старший астроном «Ловелла» — во время ЧП он работал за пределами купола, регулируя автомат-регистратор, предназначенный для отслеживания солнечной активности, и первым включился в события, присоединившись к торопившемуся ко мне Полю Дюбуа — я заметил Юльку. Она делала большие глаза и пыталась подавать мне какие-то знаки.
— Когда я в первый раз увидел этих тварей издали, то обратил внимание, что они расползались от места нахождения «обруча» по разным направлениям, образующим своего рода веер с углом раскрытия… — я на миг задумался, припоминая картину, открывшуюся с гребня кратера, — с углом раскрытия около семидесяти градусов. Два крайних, как мы знаем, направлялись примерно в сторону станции, причём один из них сменил направление, для того, чтобы преследовать Стражински и Бекбулатова…
— Это всё мы уже слышали от них самих. — перебил Гречко. — К сути, если вас не затруднит.
— Я как раз и подхожу к сути. Я запомнил направления, по которым расползались остальные червяки, и скомандовал Дюбуа описать большую дугу так, чтобы пересечь борозды, оставленные червями в реголите. Именно так мы и поступили, насчитав в общей сложности пять таких следов.
— Таким образом, вы установили, что всего этих созданий было семь?
— Да. Дальше я решил догнать того червя, что полз на правом фланге «веера». Для этого мы следовали параллельным курсом, в удалении примерно пятнадцати метров от оставленного червём следа. Примерно через полкилометра мы обнаружили неподвижную тушу. Я произвёл по ней два выстрела из лазерного пистолета, но существо никак не отреагировало на попадания. Я решил, что оно уже погибло, как и два предыдущих и совсем было собрался дать команду ехать, искать следующего, но тут тварь внезапно ожила, развернулась и поползла прямо на нас.
— То есть оно обнаружило вас и отреагировало на нападение? — спросил один из селенологов, пристроившийся на диване, у стенки.
— Возможно. Это стало для нас с Дюбуа неожиданностью — да что там, мы изрядно перетрусили. Он взял старт с места и отскочил сразу метров на пятьдесят, после чего остановился и стал наблюдать за подползающей тварью. А я тем временем стал готовить первую мину.
— Зачем? — спросил селенолог. — Ведь, как я понял, у вас была возможность убраться в любой момент, не подвергая себя опасности?
— Я же не знал, куда эта гадина поползёт дальше. Может, так и будет тащиться по следам багги, пока не сдохнет, а может, повернёт и направится к станции. Кроме того, оставались ещё четыре других, и что с ними — мы на тот момент понятия не имели. В любом случае, я уже понял, что лазерный пистолет не в состоянии всерьёз им повредить, и мне хотелось проверить иной, более радикальный способ.
— То есть взрывчатку?
— Другого не было — и, кстати, до сих пор нет, во всяком случае, в нашем распоряжении, здесь, на Луне. Так что, закончив возиться с миной, я выложил её на грунт на пути движения червя. После этого мы отъехали ещё на полсотни метров и принялись ждать, когда он до неё доберётся. Мина была с радиоинициатором и я решил, что приведу её в действие, как только олгой-хорхой приблизится метра на два.
— Довольно умелые действия… для практиканта. — селенолог покачал головой. — Где это вы научились так ловко управляться со взрывчаткой?
— Да вот здесь, на станции. Как и пользоваться спектрографом, лазерным пистолетом и лунным багги. В школе «юных космонавтов», из которой я попал к вам на практику такому, сами понимаете, не учат.
По помещению пронеслись весёлые смешки.
— Да, товарищи, вот такая у нас подрастает смена. — улыбнулся Гречко. А ведь, помнится, кое-кто из вас отговаривал меня приглашать школьников на станцию, убеждал… как это было: «сопляки только под ногами будут путаться и совать носы, куда не следует…» Ну и что эти товарищи скажут теперь?
Селенолог, услыхав эту, явно принадлежащую ему самому фразу, потупился и сделал вид, что изучает фотографии лунного пейзажа на стене.
— Хорошо, продолжим. — смилостивился Гречко. — Как я понимаю, Алексей,
— Это было ожидаемо, Георгий Михайлович. Помните, я рассказывал, как тот, первый червяк подстрелил электрическим разрядом контейнер от спектрографа? Я предполагал, что такая же судьба постигнет и мину, но хотел посмотреть, какое воздействие окажет на тварь близкий взрыв. Конечно, воздуха на Луне нет, но некое подобие взрывной волны всё же образуется, да и разлетающиеся куски породы — там повсюду было полно мелких камней — могли ей повредить.
— Ну и как, повредили? — начальник станции сощурился.
— Если и да, то я этого не заметил. Червь только ненадолго задержался, а потом пополз дальше, в нашем направлении. И тогда я понял, что пора, как говорят наши американские друзья, переходить к плану «Б».
Послышался негромкий смех — американцы (их трое присутствовало на совещании) оценили мою реплику по достоинству. Только Стражински сидел, нахохлившись, и отмалчивался — похоже, до сих пор не мог прийти в себя после нового приключения.
— С поворотливостью, манёвренностью у электрических червей дело неважно… — продолжил я. — неважно — даже когда они в хорошей форме, а про нашего противника этого сказать было никак нельзя. А потому я решил зайти на него с тыла: Пьер на большой скорости обогнул ползущего олгой-хорхоя сзади, а я в какой-то момент сбросил за борт ещё одну мину, на этот раз — на буксире, прицепленной к кабелю. Ну а дальше всё было просто: Пьер взял круто влево, натянувшийся кабель захлестнул червя, и мне оставалось только не упустить момента, когда мину подтянет к нему вплотную.