«Как?!» – воскликнула Ольга, с которой вся её суровость слетела разом.
«Ответила бы тебе шутейно, да шутковать нам с тобой теперь не время. Ты вот что, бросай столбом стоять, бери рюмку и присаживайся».
Ольга достала ещё одну рюмку и села напротив Прошкиной. Та быстро наполнила тару из принесённой бутылки. Молча чокнулись, и Прошкина опрокинула в себя всё содержимое, тогда как Ольга лишь пригубила коньяк.
«Зря, – отреагировала на поступок Ольги Тамара. – Я тебя не спаивать пришла и сама напиваться не собираюсь. Только дело наше нам на совсем уж трезвую голову никак не решить, помяни моё слово!»
Ольга поколебалась, но коньяк допила.
«Молодец! – констатировала Тамара. – Теперь слушай. Не знаю, что тебе Павел рассказал, когда домой заявился. Судя, как ты меня встретила, не рассказал ничего. А я из своего, прежде чем ему уснуть, поганцу, выудила всю нужную информацию. Не делай удивлённое лицо, со временем и ты такому научишься. Короче, знаю я и про то, как мой кобель к тебе лез, и как ты его по яйцам коленкой саданула – спасибо, совсем не отбила – и как вашу совместную отлучку наши кумушки твоему Павлу обрисовали. Не ему конкретно, ну, да ты понимаешь. И кто бы знал, что он у тебя с таким гонором окажется? Раньше за ним этого не замечали. Другой бы только на жене отыгрался, а этот решил ещё и с начальством разобраться. Ладно, ума хватило не при людях разборки устраивать. В общем, разговор меж твоим Павлом и моим Игорем вышел круче некуда. Кончилось всё тем, что эти два пьяных идиота по старой офицерской традиции решили утрясти свои разногласия на дуэли. Это в наши-то дни! Пошли в офицерский тир, бросили жребий: кому первому заместо мишени становиться. И выпало первым лоб под пулю подставлять моему кретину. И вот тут Павел твой совершил поступок, который делает его в моих глазах человеком хоть и недалёким, но уважения заслуживающим. А что ты так смотришь? Выстрели он по Игорю, и я, клянусь, сделала бы всё, чтобы он попал в тюрьму, и надолго. Да ты и сама должна знать, что бывает, когда младший офицер поднимает руку на старшего. Но что теперь об этом говорить – Павел поступил иначе: выстрелил в воздух. И через этот поступок он в моих глаза перестал быть виноватым».
«А ваш муж?» – спросила Ольга.
«Что, мой муж?» – сделала вид, что не поняла вопроса Тамара.
«Ваш муж, он тоже в воздух выстрелил?»
«Нет, мой муж выстрелил в Павла, к счастью, промазал, – без особой охоты ответила Тамара. – И это является основной причиной, по которой я здесь. Смотри, что у нас получается. За дуэль, если случай придать огласке, по головке никого не погладят. Про военную карьеру придётся забыть обоим, а Павла ждёт, скорее всего, ещё и трибунал»
«Только его одного? – возмутилась Ольга. – А если я расскажу, как ваш муж ко мне приставал?»
«А чем докажешь? – усмехнулась Тамара. – Ладно, пустое это. Я ведь к тебе не собачиться пришла, а договариваться. Давай между собой всё разложим по-честному. Мой мужик к тебе приставал, а ты ему не дала: наша вина есть – вашей нет. Мой мужик по твоему пальнул, а твой по моему нет: опять-таки счёт в вашу пользу. И хочу я теперь предложить, как нам должок вам вернуть, чтобы при этом никто не пострадал. Во-первых, никто к тебе не приставал. Погоди – дослушай! Никто к тебе не приставал, мало ли что нашим кумушкам почудилось. Во-вторых, никакой дуэли не было. И кого колышет, что часовой слышал выстрелы? Просто поспорили сослуживцы по пьяни: кто из них лучший стрелок, вот и пошли в тир, где оба стреляли исключительно по мишеням. От нас четверых требуется придерживаться обеих версий неукоснительно – вот и всё! В благодарность я обещаю не мешать карьере Павла. Сильно помогать, правда, тоже не обещаю»
«Можно подумать у вас есть такая возможность!» – саркастически усмехнулась Ольга.
«Ой, не скажи, девонька, – чуть загадочно улыбнулась Тамара. – Так и быть, поделюсь с тобой одним секретом. У меня там, – она возвела очи горе – очень хорошие связи. Так что в подполковниках ходить Игорю недолго, как и жить нам в этой глухомани. Хватит, выказали преданность Отечеству, службой на дальних рубежах! Скоро отзовут Павла в Петроград, а там академия и генеральский чин, мне это уже твёрдо обещано. Так что не сомневайся, есть мне перед кем за твоего Павла словечко замолвить. Генерала не обещаю, но если сам не напортачит, в полковниках будет ходить точно! Тебе же дам совет: роди скорее ребёночка. Мужик, особенно военный, детей пуще жён и любовниц любит. Если Павел из таких, а это ты быстро поймёшь, когда родишь, лучшего поводка для мужа тебе и не пожелаю. А теперь прощай!»
К чести Царицы Тамары, слово своё она сдержала. Когда подошёл срок, Павла приняли в академию, правда, заочно. К учёбе Павел Галин особого рвения не проявил, постоянно ссылаясь на занятость по службе. Ольга молчала. Понимала: теория не его конёк.
А насчёт ребёнка Прошкина попала в точку. Правда, проявилось это не сразу. После рождения Светланы Павел поначалу вроде и не переменился. Пелёнки и прочие прелести игнорировал начисто, и до четырёх лет дочку особо не баловал. Ольга с отчаяния рожала чуть ли не каждый год, и быстро добавила к дочке ещё двух сыновей. Но с ними приключилась та же история.
Всё переменилось одним январским вечером, когда Павел в очередной раз явился домой сильно навеселе. Ольга, замотанная заботой о трёх малышах, что-то не так ответила, и разгорелся скандал. Кончилось тем, что Павел стал гонять её по квартире. Ольга попыталась запереться в детской, но Павел успел навалиться на дверь.
От шума дети проснулись. Мальчики плакали, а Светлана нет. Она стояла в кроватке и остановившимися от ужаса глазами смотрела, как отец заносит руку над мамой. В этот момент их взгляды, видимо, пересеклись: маленькой девочки и распоясавшегося отца. Что там Павел увидел? Но внезапно остыл, опустил руку, повернулся и вышел из комнаты.
На следующее утро между мужем и женой состоялся тяжёлый разговор, который закончился примирением. Павел клятвенно пообещал больше никогда не поднимать на Ольгу руку, и слово своё держит до сих пор, хотя время от времени напивается, как теперь. Что касается Светланы, то то ли чувство вины пробудил тогда в душе Павла её взгляд, то ли проснулись в нём по-настоящему отцовские чувства – кто знает? Только балует он её с тех пор, в отличие от парней, которым иногда – но всегда поделом! – достаётся от крепкой отцовской руки.
Телефонный звонок вывел Ольгу из задумчивости. Она поспешила в комнату, но уже на пороге поняла, что опоздала. Всклокоченный, неопохмелённый, злой, в одних трусах с трубкой в руке стоял Павел.
Ольга не сразу поняла, с кем он так грубо разговаривает? А когда поняла, ахнула и попыталась отнять трубку, но Павел, сдвинув к переносице густые чёрные брови, не грубо, но решительно отодвинул жену в сторону.
– И вот что я тебе напоследок скажу, – крикнул он в трубку: – Сука ты, маршал! – Положил трубку и вышел из комнаты. Ольга тут же принялась набирать номер.
В Москве маршал Абрамов, положив трубку, обратился к глядевшей на него с тревогой Ольге:
– Представляешь, – с растерянной улыбкой произнёс Глеб, – он меня сукой обозвал…
– Слава богу! – изображая вздох облегчения, произнесла Ольга. – А то я уже чёрт-те что подумала! Хотя… – она лукаво посмотрела на мужа. – Если каждый полковник начнёт у нас маршала сукой называть…
– Во-первых, он не каждый, – чуть раздражённо ответил Абрамов. – А во-вторых, кончай меня подначивать, скажи лучше, что у нас нынче на завтрак, а то у меня после разговора с этим алкашом что-то аппетит разыгрался.
– Так Павел что, был пьян? – уточнила Ольга, накрывая на стол.
– А что у них там сейчас, почти обед? Да нет, пожалуй, рановато. Скорее не отошёл ещё от вчерашнего. И это его счастье. Скажи он мне такое по трезвяни, я бы не посмотрел, что почти родственник… – Не закончив фразу, Глеб приступил к трапезе.
Отчаянно зазвонил телефон. Ольга сняла трубку. Повернулась к Глебу:
– Это Ольга Галина, тебя просит…
Глеб помотал головой.
– Сама поговори. У тебя это сейчас лучше получится.
– Нет, он не подойдёт… – произнесла Ольга в трубку. – А сама как думаешь?.. Нет, такого не будет, свои люди, сочтёмся по-иному… – Да, конечно. Но только ты Павлу передай, пусть за разговором-то следит, особенно по телефону…
В далёкой Сибири дежурный «слухач» снял наушники и срочно позвонил начальнику технического отдела при контрразведке 5-й армии. Недавно вступивший в должность начальника ТО майор Доброхотов прибыл незамедлительно:
– Что тут у вас?
Дежурный протянул ему наушники со словами:
– Послушайте сами, товарищ майор! – и включил запись.
Майор слушал запись с каменеющим лицом, а когда она кончилась, снял наушники и обратился к дежурному:
– Разговор вёлся со служебного телефона командира полка?
– Никак нет, с домашнего!
– Что?! Как такое могло произойти? Вы что, не в курсе: прослушивание частных телефонных линий разрешается исключительно в судебном порядке. Вам что, под трибунал захотелось?!
– Никак нет. Только эта линия как бы не совсем частная. Она замкнута на военный коммутатор.
– Вот как? – удивился майор. – Почему?
– Дом комсостава находится в непосредственной близости от воинской части, в некотором отдалении от посёлка. Вот, чтобы не тянуть отдельную линию, когда-то и решили…
– Неправильно решили. Но это не ваша печаль. Это я буду решать в другом месте, а пока ответьте-ка вот на какой вопрос: – Вы что, постоянно прослушиваете и пишете разговоры с этой линии?
– Так точно! Ваш предшественник, майор Грачкин взял это под свой личный контроль.
– Вот оно как… – протянул майор. – Ладно. Вам известно, где хранятся записи?
– Так точно!
– Доставьте их сюда!
Когда дежурный вернулся с коробкой, майор спросил:
– Здесь всё?
– Сейчас сверю с описью… Всё!
– Добавьте сюда сегодняшнюю запись и следуете за мной!