– Куда вы собираетесь, Джим? – любезно осведомился Стокс у Моусона.
Моусон вопросительно взглянул на Джо:
– Пойдем в «Каунти», я полагаю.
– Это и нам подходит, – сказал Восток. – Идем в клуб все вместе.
Джо и Моусон встали, и вся компания направилась к двери. Рассыльная, стоявшая у дверей, услужливо распахнула их перед четверкой торжествующих самцов, великолепно откормленных и одетых, перед этими хозяевами вселенной. Внушительное зрелище представляла их группа на ступенях Центральной гостиницы. Джо стоял немного позади, поправляя свое синее шелковое кашне.
Моусон интимно-дружеским тоном обратился к нему:
– Пойдем, Джо, – нас как раз четверо для партии в бильярд.
Джо с сожалением посмотрел на свои красивые платиновые часы в браслете.
– Нет, Джим, мне очень жаль, но я сегодня занят.
Восток заржал и погрозил жирным пальцем:
– Тут замешана юбка! Его ждет леди по фамилии Браун.
Джо покачал головой.
– Дела, – возразил он учтиво.
– Дела военного времени, – предположил Стокс, двусмысленно хихикая. – А такие дела требуют бдительности.
Они с завистью смотрели на Джо.
– Ну, тогда до свидания, – сказал Восток. – Веселой прогулки!
Моусон, Восток и Стокс направились в клуб. Джо посмотрел им вслед, потом сошел на тротуар и торопливо зашагал к тому месту, где оставил свой автомобиль. Он завел мотор и направился в Виртлей: он обещал Лауре заехать за ней в столовую.
Задумавшись, проезжал он улицы, по-воскресному тихие. Голова его была полна мыслей о проектах Моусона, о деньгах, сделках, гранатах, стали, а желудок полон вкусной пищи. Он с удовольствием подумал о том, что ожидает его сегодня. Улыбнулся самодовольной, плотоядной улыбкой. Лаура – молодчина, он ей кое-чем обязан. Она научила его множеству вещей – начиная с того, как завязывать новый галстук, и кончая тем, где найти ту маленькую отдельную квартирку, которую он занимал вот уже полгода. Лаура его обтесала. Ну что ж, раз ей нравится опекать его!.. Вот, например, благодаря ей он стал членом клуба «Каунти», и она же незаметно сумела устроить так, что его приглашают к себе и Говарды, и Теннингтоны, и даже супруга Джона Ратли. Лаура здорово втюрилась в него. (Усмешка Джо стала шире.) Теперь он отлично ее понимает! Он всегда был убежден, что знает женщин – и робких, и холодных (эти-то самые несложные из всех), и «притворщиц». Но никогда раньше он не встречал таких страстных женщин, как Лаура. Неудивительно, что она не устояла перед ним, – вернее, впрочем, перед своей страстью.
Когда он проскользнул в сквер за Виртлейским военным заводом (по причинам, вполне понятным, они обычно встречались здесь), Лаура уже вышла из-за угла и шла к нему. Ее пунктуальность понравилась Джо. Он приподнял шляпу и, не выходя из автомобиля, открыл дверцу. Лаура вошла, и Джо, не говоря ни слова, поехал по направлению к своей квартире.
Несколько минут оба молчали, как молчат люди, между которыми полная близость. Джо было приятно, что Лаура сидит рядом с ним. Она чертовски эффектная женщина. Этот темно-синий костюм особенно ей к лицу. Он чувствовал к ней сейчас то же, что чувствует муж ко все еще любимой жене. Конечно, она теперь уже не возбуждала его так, как прежде, – уверенность в ее привязанности отнимала у вожделений их прежнюю остроту.
– Где вы завтракали? – спросила она наконец.
– В Центральной, – ответил Джо небрежно. – А вы?
– Я съела в столовой бутерброд с ветчиной.
Джо снисходительно рассмеялся. Он знал, что к еде Лаура была равнодушна.
– Неужели вам еще не надоело ходить в эту столовую и кормить канареек? – сказал он.
– Нет. – Она помолчала. – Мне приятно думать, что во мне еще есть какие-то хорошие инстинкты.
Джо снова расхохотался и переменил разговор. Они говорили об обыкновенных вещах, пока не доехали до самого конца Северной дороги, где в уединенном тупичке, имевшем форму полумесяца, в стороне от проезжей дороги, находилось жилище Джо. Это был, собственно, нижний этаж разделенного на две половины дома; в комнатах высокие потолки, камины, лепные украшения в стиле Адамса – и впечатление простора благодаря открытым садам впереди и позади дома. Лаура обставила для него квартиру с несомненным вкусом, – она была на это мастерица. Все было отлично налажено. По утрам приходила поденщица делать что нужно по хозяйству, а так как отсюда до Ерроу было целых пять миль, то они с Лаурой были здесь в полной безопасности и могли не бояться, что их связь откроется. Тем, кто видел, как Лаура приезжала и уезжала, давали очень ловко понять, что она – сестра Джо.
Джо отпер дверь своим ключом, и они вошли. В столовой он включил электрическую печку, сел и стал снимать ботинки. Лаура налила себе стакан молока и пила стоя, глядя Джо в спину.
– Выпейте виски с содовой, – предложила она.
– Нет, не хочется. – Он взял воскресную газету, лежавшую на столе, и отыскал биржевую хронику.
Лаура, допив молоко, некоторое время молча наблюдала за Джо. Потом от нечего делать походила по комнате, наводя всюду порядок и как будто ожидая, чтобы Джо заговорил, но, не дождавшись, прошла в смежную со столовой спальню Джо. Он слышал, как она, раздеваясь, ходила по спальне, и, опустив газету, слегка усмехнулся. Они с Лаурой каждое воскресенье после завтрака ложились в постель – спокойно, степенно, как другие люди ходят по воскресеньям в церковь; но в последнее время желания Джо несколько поостыли, и ему доставляло удовольствие «дразнить» Лауру. Вот и теперь он заставил ее ждать целых полчаса, делая вид, что читает, пока наконец, откровенно зевая, не вошел в спальню. Лаура лежала на спине в его постели, в белой ночной сорочке, простой, но прекрасного материала и покроя. Волосы ее были аккуратно убраны, одежда аккуратно сложена на стуле, и в комнате стоял нежный запах ее духов, исходивший от нее, как призыв. Джо не мог не признать, что она «первоклассная» любовница. Неделю тому назад он немножко побаловался с одной девчонкой, работницей Виртлейского завода, проводил ее домой; девчонка славная, ничего не скажешь, и его прельстили краски рыжеватой блондинки после густой черноты Лауриных волос. Но дешевый шик ее ночного туалета, плохонькие простыни на постели вызвали в Джо отвращение. Да, несомненно, Лаура его воспитала! Очевидно, лучший способ научиться хорошим манерам – это спать с благовоспитанной женщиной.
Чувствуя, что Лаура смотрит на него, он не спеша раздевался, долго выкладывал на комод ключи, золотой портсигар, мелочь из карманов. Он даже постоял еще в нижнем белье, медленно пересчитывая деньги, и только после этого подошел и сел на край кровати.
– Вы что, решали, сколько мне заплатить? – спросила Лаура сдержанно.
Он громко захохотал, довольный, что может дать волю сдерживаемой до сих пор веселости.
– В самом деле, Джо, – продолжала Лаура с той же иронией. – Я как раз сейчас подумала о том, что до сих пор вы только получали от меня все. Портсигар, часы, запонки, разные маленькие подарки. Да еще пользовались моим автомобилем. Даже эту мебель вы сумели у меня вытянуть. Да, да, я знаю: вы все время собираетесь дать мне чек. А мне решительно наплевать, дадите вы мне его или нет. Смею думать – я не мелочна. Просто иногда меня интересует вопрос: понимаете ли вы, сколько я для вас сделала?
Джо, придя в отличнейшее расположение духа, щупал свои мускулы.
– Что ж, – отозвался он, – вы делали потому, что вам так хотелось.
– Ах, вы вот как на это смотрите? – Она помолчала. – Как подумаю, с чего все началось… В то утро, когда вы приехали за квитанциями… Минута глупой слабости… А теперь вот что вышло!
– А! – Джо глупо осклабился. – Все равно это должно было случиться. Ведь ты же влюблена в меня, как кошка.
– Как ты мило выражаешься! Знаешь, Джо, я искренне уверена, что ты меня совсем не любишь. Ты просто меня использовал – использовал, как только мог, для своей карьеры.
– А разве и я тебе кое-чем не угождаю?
Молчание.
– Ты делаешь все, чтобы я себя возненавидела, – медленно сказала Лаура.
– Полно, Лаура, не говори таких вещей, – запротестовал Джо и, сбросив рубашку, скользнул в кровать и улегся рядом с нею.
Она испустила вздох, похожий на стон, словно сетуя на свою слабость, на свою страсть, и, повернувшись на бок, прильнула к нему.
Потом они спали около часу, но сон Джо был беспокоен. Ему всегда претило, что Лаура тянется к нему после того, как его желание уже утолено. Вначале он из тщеславия любил щеголять перед ней мужской силой, старался подчеркнуть контраст между своим могучим телом и заметной дряблостью Стэнли, но теперь ему это надоело: он вовсе не намерен ради ее удовольствия изводить себя. Когда Лаура открыла глаза и поглядела на него, он, приподняв голову с подушки, ответил слегка насмешливым взглядом.
– Ты меня больше не любишь, Джо?
– Ты знаешь, что люблю.
Она вздохнула и отвела глаза.
– О господи! – вырвалось у нее.
– Ну, в чем дело?
– Ни в чем. Ты, когда захочешь, бываешь невыносим. Иногда ты приводишь меня в ужасное состояние… Да, я сознаю, что поступаю отвратительно, но ничего не могу с собой поделать.
Джо все смотрел на нее с тем тайным внутренним смехом, который душил его сегодня весь день. Он дошел уже до такой изощренности, что ему доставляло удовольствие наблюдать смену чувств на лице Лауры; особенно любил он наблюдать это лицо в минуты страсти, гордясь своей властью над ней, своей способностью утишать эту внутреннюю бурю. Да, он «хозяин» Лауры, как он выражался про себя. Разумеется, он еще любит ее, но не мешает, чтобы она иногда чувствовала свою зависимость. И сейчас, заметив в ней прилив страсти, он напустил на себя шутливую небрежность.
– Я думаю, пора нам чай пить, – сказал он. – У меня все внутри пересохло.
Уже рот его растягивался в улыбку, как вдруг зазвонил телефон. Все еще улыбаясь, Джо перегнулся через Лауру и взял трубку.
– Алло! Да, говорит мистер Гоулен. Да, это я, Морган. Да… Не знаю… нет, понятия не имею… Что?! – Голос Джо слегка изменился, он сделал долгую паузу. – Неужели? Боже милосердный, да не может быть! Получена в конторе? Вот как? Хорошо, Морган… Да, разумеется… Сейчас приеду. Да, приеду сам.