«Среди артистов возникла мысль не входить в соглашение с обществом граммофонов, а самим эксплуатировать свои пластинки, открыв собственный магазин. При приблизительном расчете артисты на свою долю получат на тридцать процентов больше, нежели получают теперь. Наконец в настоящее время трудно установить контроль продажи пластинок».
Подробности о судьбе Марии Александровны Эмской неизвестны.
Не так давно в Петербурге случайно была обнаружена могила певицы.
Судя по дорогому и тонко выполненному памятнику, ее уход стал большой трагедией для Д. А Богемского, если он в 1925 году сумел найти и средства, и возможности для его изготовления.
Надгробие М. Эмской в Петербурге
Надгробие «принцессы романса» перечеркивают строчки эпитафии:
«Как странно и обидно
Что ты, закрывши очи,
Ушла от нас так рано
Под своды вечной ночи.
Дни за днями катятся,
Жизнь за все расплатится,
Я устала песни распевать.
Пусть туман колышется,
Только тез не слышится,
Пе мешайте мне спокойно спать».
Это измененный припев песни П. Германа и С. Покрасса «Дни задними катятся». Вещь в начале минувшего столетия пользовалась успехом и исполнялась разными вокалистами, в том числе и Юрием Морфесси, чья версия вошла в подарочный диск «Звезды царской России»,
Но, прежде чем дальше перечислять соперниц «примадонн», уделим пару слов супругу Марии Эмской Дмитрию Анисимовичу Богемскому, который также стяжал славу на сцене, но в качестве исполнителя куплетов и мелодекламаций. С 1910-го по октябрь 1917-го издавал журнал «Граммофонный мир». Был широко известен и как автор фельетонов, сатирических рассказов, часто резко антисемитского содержания.
Д. А. Богемский. Около 1915
Ярый сторонник реакционной политики премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина, куплетист Богемский оказался потрясен известием об убийстве сановника, случившемся в Киеве 1 сентября 1911 года, и не замедлил излить свои переживания в песне.
Спустя четыре месяца после похорон Столыпина Богемский сочинил и записал на грампластинку два произведения: речь «Прочувственное слово» (с хором Министерства внутренних дел под управлением А. Архангельского) и мелодекламацию «На смерть П. А Столыпина».
Первое произведение начиналось словами: «Грянул выстрел. Свалился могучий дуб\ упал кедр ливанский… О великая Русь необъятная, не перевелись еще колоссы, богатыри, великие борцы за идеи, которые ведут тебя к счастью, славе и с гордо поднятой головой встречают смерть за тебя и за народ…
Вечная память Петру Аркадьевичу Столыпину, вечная, кристальная, народная память!»
Мелодекламация звучала в схожей «тональности».
«Когда пластинка была изготовлена, первый ее экземпляр Дмитрий Анисимович немедленно отправил с сопроводительным письмом супруге покойного председателя Совета министров Ольге Борисовне Столыпиной. Через некоторое время Богемский получил ответ следующего содержания: Душевно благодарна Д. А. Богемскому за присылку граммофонной пластинки и письмо. Очень ценю Ваше внимание. 8 февраля 1912 г”, - пишет киевский коллекционер и знаток истории грамзаписи А И. Железный[8].
Дмитрий Анисимович Богемский жил напряженной жизнью, успевая выступать на эстраде, издавать журнал, записываться на пластинки, сочинять романы, рассказы и куплеты на злобу дня. После изобретения Паулем Эрлихом в 1915 году лекарства сальварсана (названного газетчиками «пулей 606», и ставшего мощнейшим препаратом, с помощью которого лечили самые разные серьезные недуги, включая бич того времени – сифилис), все газеты мира смаковали перспективы эпохального открытия, и фельетонист Богемский решил не оставаться в стороне. В 1915 году вышла его пластинка с композицией под названием «606», где каждый куплет начинался зарисовкой из жизни с вполне понятной цепочкой событий, а заканчивался упоминанием цифры «шестьсот шесть», обеспечивающей неизменный happy end для героев песенки:
Явления прогресса приятны нам всегда,
И милому повесе увлечься – не беда,
Окончены мытарства, науке – слава, честь
Придумали ученые лекарство…
Дмитрий Анисимович Богемский скончался от сердечного приступа в 1930 году после очередной проработки на заседании репертуарной комиссии.
Публика капризна и привередлива. Былые кумиры забываются в два счета, тем более когда обстановка вокруг совершенно не располагает к веселью. Так случилось после октября 1917-го с Марией Эмской, Раисой Раисовой и сотнями других «служителей Мельпомены». Кому было «напророчено», и на сытом Западе, в эмиграции, терпел полный личностный и творческий крах. Вот еще одно имя, некогда блиставшее на императорских подмостках, – Мария Карийская. Ценители хвалили ее за широту репертуара, сравнивали с «несравненной» Вяльцевой и восторгались свежим звучанием коронных песен Паниной, переосмысленных новой дивой. К счастью, хоть немного сведений о певице история сохранила.
Мария Каринская – одна из многих блиставших на эстраде Серебряного века
Мария Александровна Каринская стала известна как эстрадная певица в 1909 году, после серии концертов в столице. В 1911 году участвовала в конкурсе исполнителей русских и цыганских романсов, где получила первый приз и была удостоена почетного звания «Королева цыганских романсов». После этой победы новоявленная знаменитость оказалась на вершине эстрадного Олимпа. Москвичи овацией приветствовали ее на концерте, состоявшемся в апреле 1911 года в зале Благородного собрания, а о гастрольном туре следующего сезона писала вся российская печать.
Из журнала «Нижегородские музыкальные новости» 1912 года:
«…Несмотря на то, что Мария Александровна всего только два года как концертирует, она успела за такой короткий срок составить себе крупное имя и большую известность как обладающая большим голосом и великолепно передающая цыганские романсы и русские песни. Ясная дикция и прекрасная фразировка, тонкая, как кружево, отделка и полное понимание, проникновенное исполнение романсов очаровывают и Захватывают слушателей. Нельзя не видеть в Марии Александровне артистки, на долю которой выпала трудная Задача возродить старинное исполнение цыганских романсов и русских песен, чтобы и мы, современники, искалеченные цыганскими и русскими девицами, украсившими себя флером „исканий“, имели возможность хотя бы немного пережить те моменты очарования и эстетического удовлетворения, которые в таком большом количестве выпали на долю наших предков».
Настоящая русская красавица Мария Каринская была замужем за английским аристократом, служившим в России по горнорудному ведомству После 1917 года оказалась за границей. По пути в эмиграцию устраивала патриотические концерты для бойцов Добровольческой армии. С волной беженцев попала в Харбин. В конце 20-х записывалась в Варшаве на студии «Сирена». Тем не менее неоправданно скоро утратила былую популярность. Вместе с дочерью занималась физическим трудом. Голодала. Увлеклась религией, учением адвентистов. Выступала в религиозных диспутах. В 30-е перебралась в Шанхай, затем в Америку, позже переселилась в Канаду, где жила в Британской Колумбии, на ферме у дочери. Умерла в возрасте 58 лет.
Эмиграция, как видно, далеко не всегда оказывалась выходом для бывших кумиров. Кому-то, вроде Плевицкой, Морфесси или Марии Александровны Лидарской[9], удавалось найти «тихую пристань» ресторанной эстрады и, смирив амбиции, продолжать карьеру в качестве «кабацкого музыканта» на каждый день. Иные, например, Изабелла Юрьева или Наталия Тамара (одна из лучших, на мой взгляд, певиц Серебряного века), отправившись искать счастья в Париж, были вынуждены вернуться, оказавшись не в силах выдержать жестокую конкуренцию и нелегкое, бесприютное существование среди роскоши Елисейских Полей.
Наравне с аристократками «легкого жанра» рвались в царской России к славе и признанию артистки иного калибра – шансонетки. И на этом древе вырастали «плоды», чьим «вкусом» наслаждалась вся Россия.
Из журнала «Свет и звук» от апреля 1910 года:
«Нам известно, что серьезная музыка в дорогом исполнении не раскупается так, как пластинки легкого жанра. И даже можно определить пропорцию – один к ста! Развивать вкусы публики путем граммофона – непосильная для него роль».
Что же пользовалось спросом?
«Песенка Веры Вериной: “Я так любовь люблю, я без любви не сплю!”
Комический дуэт частушечников:
– Я ведь Ванька!
– Я Машуха!
– Я те в зубы.
– Я те в ухо.
Или шансонетка Мина Мерси. Куплеты “В штанах и без штанов” с мужским хором.
Солистка: Ничего мне, мой милый, не надо. Хор: В штанах.
Солистка: Только видеть тебя, милый мой. Хор: Без штанов.
Солистка: Но, увы, коротки наши встречи. Хор: В штанах.
Солистка: Ты спешишь на свиданье с другой! Хор: Без штанов.
Поверьте, эти куплеты, как тогда говорили, не самые фривольные. Были и похлеще, вызывающие сегодня только улыбку»[10].
Наиболее яркой кометой шантанного небосклона являлась на рубеже эпох Мария Александровна Ленская. Годы ее жизни неизвестны. Родилась в провинции в бедной семье. Громко заявила о себе на российской эстраде в самом начале XX века.
«Ее “смелое искусство” – пластика, жесты, мимика, щедро дополняющие содержание шансонетки, вызывало ожесточенные споры, – сообщает Е. Уварова. – Дело Ленской слушается весной 1906 года в мировом суде по обвинению полицейского пристава, дежурившего на концерте, в развращении артисткой молодежи»