– Похоже на мираж, – успокоил я Лубенчикова и помахал рукой. Половина фигурок начала повторять движение. Правда, с некоторым отставанием. Чем дальше от меня, тем с большей задержкой. Крохотные двойники, метров за сто вверх и вниз, даже спустя минуту еще и не думали двигаться.
– Странноватый мираж. Но, по крайней мере, уже что-то происходит, – с оптимизмом заметил я. И продолжил дело.
Васька посильнее оттолкнулся и полетел вверх. Любопытно ему.
Тем временем, поверхность гипергенератора начала ярко светиться под лучом моего резака. Раньше я старался бы оказаться как можно дальше от порождения чужого разума. Но сейчас мне уже было наплевать. Я таки добью, добью эту проклятую штуковину! Древнему египтянину вполне по силам угробить «жигуленок», значит и у меня должно получиться!
– Ни хрена себе! – заорал Лубенчиков, прилетая назад.
Я вздрогнул. Откуда-то появилось эхо. Только какое-то странное:
– Ни фига себе!
– Охренеть!
– Обалдеть!
– Полный отпад!
И что-то еще, неразличимое в сплошном гуле одинаковых васькиных голосов.
Я повернул голову.
– Лёха! – вполголоса пробормотал Лубенчиков, – Это не отражения, понимаешь. Они все настоящие!
Я посмотрел вверх и вниз. Замахал рукой. Никто из моих двойников и не думал повторять. А ближайший сверху покрутил пальцем у виска.
Ой! Впору припоминать советы знакомого санитара. Я закрыл глаза и затряс головой.
– Ты чего? – обеспокоился Лубенчиков.
– Васька, по-моему этот сверху прав, – выдавил я, проглатывая комок в горле, – По моему, у нас крыша съехала.
– Никуда она не съехала! – возмутился он, – Дальше, чем есть, съезжать некуда!
И погрозил вверх кулаком. В ответ, его двойник согнул руку в локте, показывая неприличный жест.
– Придурок!
– Сам придурок!
– Я тебе репу начищу!
– А я тебя по стенке размажу! Легче будет закрасить, чем отодрать!
– Да заткнитесь вы все! – вежливо предложил я.
Остальные Лёхи закивали, выражая полную солидарность.
– Что предлагаешь? – хмуро поинтересовался ближайший ко мне Васька.
– Продолжать, что ж еще?! – буркнул я, снова врубая инструмент на полную мощность. Если удастся угробить гипергенератор, всё само собой должно стать на место. По-крайней мере, хочется в это верить. Ни я, ни Вселенная не выдержат Лубенчиковых в количестве больше одного!
Восьмигранник вращался всё быстрее, словно подпитываясь энергией от моего резака. Продолжая работать, я скосил глаза на Ваську и поинтересовался:
– Что делают остальные?
Он пожал плечами:
– То же самое. Лёхи работают, а эти идиоты торчат рядом и глазеют друг на друга.
Какая самокритичность!
Поверхность гипергенератора дрожала и выгибалась под моим лучом, словно пытаясь избавиться от обжигающего прикосновения плазмы. Похоже, штуковина готова была капитулировать. Но, когда я уже поверил в успех, у меня сел последний энергоэлемент.
И тогда я сделал то, что, наверное, не должен был. Схватил болтавшийся рядом кусок трубы и с размаху ударил по восьмиграннику.
Труба прошла насквозь!
Не веря своим глазам, я ударил еще, и еще… По граням гипергенератора бежала рябь, словно я бил по жидкости, а не по поверхности металла, сохранявшей геометрически четкие очертания. Труба проходила, словно через какую-то вязкую, но податливую массу.
– Дьявольщина…
– Лёха! – сдавленно забормотал рядом неузнаваемый голос, – Лёха, мы опять меняемся! Всё меняется!
Я оглянулся и едва не сплюнул в сердцах:
– Ну и рожа у тебя, Лубенчиков!
– Ты своей не видел!
И вправду, хотя собственного лица я видеть не мог, то что можно было разглядеть, меня не радовало. Руки еще так себе, но ноги… Одна – тонкая, словно у страуса, рахитично изогнутая. Вторая – напоминала конечность слона-инвалида, которую где-то в африканских саваннах злобные браконьеры переехали на танке.
Окружающая действительность тоже не лучше.
Даже Сальватор Дали окончательно свихнулся бы от таких сильных впечатлений, а Джим Моррисон немедленно умер от передозировки. Узнать здесь первоначальный замысел создателей корабля-цилиндра было уже совершенно невозможно.
Фантасмагория кривых поверхностей, невообразимо пересекавшихся под невообразимыми углами и где-то, отдельными вкраплениями среди этого буйства материи – высокохудожественно-уродливые фигурки наших двойников. Которые, впрочем, перестали быть двойниками, приобретя под рукой неизвестного мастера такие яркие черты индивидуальности, что волосы вставали дыбом!
– Лёха, может мы слегка погорячились? – спросил дрожащим хриплым басом монстр-Лубенчиков.
– Теперь, уж точно, отступать некуда! – вздохнул я и начал помешивать обрезком трубы внутри восьмигранника, словно в кастрюльке с пригорающей кашей.
Васька схватил кошмарными куцефалками один из вырезанных раньше кусков труб, и последовал моему примеру. Голубоватые искры всё гуще, всё более угрожающе змеились на поверхности гипергенератора, но мы не останавливались.
С каждой секундой двигаться было труднее, словно само пространство загустевало в желе.
– Врешь, не возьмешь! – утробно ревело чудище, ничем уже не напоминавшее прежнего Лубенчикова.
– Не возьмешь, – шептал я, словно заклинание, – Не возьмешь… не возьмешь…
Каждый вдох и выдох теперь требовали усилий, будто и воздух в наших скафандрах начинал превращаться в почти ощутимо вязкую субстанцию. Но я не останавливался. Судорожно хватая отяжелелый воздух, я поднимал глаза и видел, как сотни наших товарищей по несчастью тоже не прекращают орудовать кривыми кусками металла, доводя до неистовства сотни сверкающих восьмигранников.
Мы с Васькой не одни. И пусть пространство обрушится, распадется на хаос виртуальных частиц, но мы не сдадимся. В конце концов, лучше рассыпаться на виртуальные частицы, чем жить с такой душераздирающе кошмарной рожей, как у ближайшего ко мне Лубенчикова.
И пространство действительно не выдержало. Завращалось, постепенно захватывая нас, словно мух в тарелке с медом. Всё быстрее и быстрее. До головокружения, до темной мути перед глазами… А потом взорвалось вспышкой разноцветного, ослепляющего пламени.
2. Райское место
Глава 1
Иногда мне снятся дурацкие сны.
Настолько нелепые, что, ещё не проснувшись, можно сказать: «Чепуха!»
Будто за две тысячи баксов мы с Димычем и Васькой купили летающую тарелку. Улетели в космос. А потом сдуру полезли на чужой звездолёт…
Лубенчиков размножился в десятках экземпляров. И эти псевдо-Васьки принялись мутузить друг-друга, выясняя кто же из них – настоящий…
Крик, шум… Два ближайших Лубенчикова сцепились и оба орут: «Лёха! Подтверди!»
«Подтверждаю.»
Оба радостно принимают это на свой счёт.
А мне пора просыпаться.
Открываю глаза.
Что-то не так. Где я?
Кругом туман. Вместо постели подо мной – мягкая травка.
Кто-то заворочался рядом. Я сел.
И помятое лицо развернулось в мою сторону. Васька Лубенчиков захлопал ресницами, страдальчески вздохнул:
– Лёха… Сколько же мы вчера выпили?
Я оглянулся по сторонам:
– Много… Наверное, много…
Понятия не имею, где мы находимся.
Сквозь плотную белёсую пелену – какие-то кусты… Это что же, мы в городском парке ночевали?
Я встал, пошатываясь и отряхнул штаны. Ощупал карманы – документы и проездной на месте. Уже хорошо.
Васька смотрел на меня снизу вверх и тихо постанывал:
– Всегда так бывает, Лёха… Если употребляешь качественный продукт – и сам как огурчик… Слушай, а может закуска была несвежая?
– Ага. Выпили пять бутылок – и ничего. А потом – сильно отравились овсяным печеньем.
Лубенчиков тоскливо шмыгнул носом.
На самом деле, я совсем не помню сколько мы выпили. Вообще, ни хрена… Один бред в голове. Летающая тарелка за две штуки баксов…
– Вставай, Васёк. Простудишься.
– А где Димыч?
– Наверное, где-то в ближайших кустах отдыхает.
– Пойдём искать.
Лубенчиков принял вертикальное положение. Мы заковыляли сквозь туман.
– Знаешь, – пробормотал Васька, – Наверное, мне пора завязывать. Такие глюки ви… видел.
На последнем слове он заикнулся. Потому что из белой пелены вдруг выросла цилиндрическая, лежавшая на боку громадина. Звездолёт расы уиту. Оранжевых в крапинку осьминогов.
– Лё… Лёха, – испуганнно выдавил Васька, хватая меня за плечо, – Кажется, у меня опять…
– Ничего страшного. У меня – тоже…
Целую минуту мы стояли, разглядывая инопланетный корабль. Потом к Лубенчикову вернулся дар речи. И первые слова, которые он заново освоил, были:
– ………!
А как же иначе передать охватившие нас чувства?
Реальность и бред вдруг поменялись местами.
Мы обошли металлическую громадину кругом. Несколько раз.
Ещё не веря глазам, Васька дотронулся до корпуса звездолёта. Испуганно отдёрнул руку:
– Тёплый!
Неудивительно. Если он упал сюда из космоса – вообще должен был раскалиться… Или даже сгореть? Двигатели-то у него точно не работали!
В голове у меня начало проясняться:
– Слушай, Васёк, мы ведь были внутри, да? А теперь снаружи?
Лубенчиков сморщил лоб. Только этот парадокс и ему был не по силам.
– А какая разница, Лёха! Главное – мы на Земле!
Я почесал затылок.
Туман всё ещё был плотный. Видимость – не больше десятка метров. Но и травка, и кусты – правильного зелёного цвета. А ещё – легко дышится. В воздухе чудятся какие-то полузнакомые ароматы.
Мы – дома?
Дома!
Значит, гиперпрыжок?.. Но как Ленке удалось вспомнить координаты? С её-то склеротичной памятью?
Или дуракам везёт?
Я покосился на Ваську.
Он мои сомнения проигнорировал. Лубенчиков уже с хозяйским видом рассматривал звездолёт уиту:
– Та-ак! Это даже хорошо вышло! За две штуки баксов – два корабля… Здесь можно подлатать… Здесь подрихтовать. Будет как новенький! Лёха, даже на одной этой колымаге можно озолотиться! А «тарелочку» – себе оставим! Будем каждые выходные на море гонять…