– Ты правда думаешь, что я настолько коварен?
Поворачиваюсь к Але, беру печенье и, смочив край в чае с ароматом барбариса, откусываю. Когда от стресса зашкаливает пульс, самый верный способ прийти в себя – объесться сладким. Я не разжирел только благодаря баскетболу.
– И как ты можешь сейчас есть? – Аля всплескивает руками и прикрывает глаза руками. – Я не смогу встречаться с тобой, если ты будешь относиться ко мне так же, как к Кристине. Я всегда хотела быть на нее похожей. Она – человек, которого я уважаю. Поэтому мой ответ зависит от того, что ты скажешь дальше и как будешь вести себя с ней.
Догрызаю печенье, допиваю чай и вспоминаю, что не подал чашку Але. Сгорая от стыда, переношу поднос на кровать и присаживаюсь напротив Али. Она не сводит с меня взгляда.
– Ладно, ты права. Я действительно поступил по-свински. Я просто хотел, чтобы она тебя поддержала, пока ты запрещаешь мне видеться с тобой.
Если бы только Крис умела держать язык за зубами, этой сцены бы не было.
– Я извинюсь перед ней и больше никогда не стану просить о чем-то подобном. – Прикладываю руку к груди и заявляю: – Сердечно клянусь!
Брови Али приподнимаются. Секундное замешательство сменяется показной маской безразличия.
– А еще я смогу убедить тебя встречаться со мной.
– Хм-м? – тянет она игривее, чем до этого.
– Дай мне последний шанс, и я завоюю твое сердце, – прошу я.
– Что ж. – Аля отхлебывает чай, размачивает в нем печенье и медленно съедает. Затем еще пару штук. Тянет время, не сводя с меня взгляда. Когда я почти впадаю в отчаяние, она говорит: – Попробуй. Интересно, что ты сделаешь, чтобы я тебе поверила.
Постучавшись, Александр открывает дверь, оглядывает нас с Алей беглым взглядом и говорит:
– Меня вызывают по работе, это срочно.
– Иди, пап.
– Я оставляю дочь на тебя. – Александр подходит ко мне и смотрит в глаза.
Протягиваю Александру руку. Он выдерживает паузу и жмет ее, а потом уходит.
Поворачиваю голову и смотрю на Алю со счастливой улыбкой, а она говорит:
– Даже не надейся.
– Не знаю, о чем ты там подумала, я не такой! И я тебе докажу. Собирайся.
Аля вскидывает брови:
– Что?
– Что слышала. Пойдем гулять.
Аля идет рядом, слегка прихрамывая и морщась, держится за мою руку. Прижимаемся друг к другу, сталкиваемся локтями. Мы давно не были так близко.
– Прекрати на меня пялиться, – раздраженно шепчет она.
– Почему?
– Ты меня смущаешь.
– У тебя от стеснения щеки розовеют.
– Это от прохлады и свежего воздуха!
Смеюсь и отворачиваюсь. До ближайшего парка недалеко. Место безлюдное в дни слякоти и луж, зато летом клумбы пестрят цветами.
– Мы обязательно придем сюда летом, – говорю я. – Ты должна увидеть здешние клумбы.
– Я, вообще-то, здесь выросла, и все это мне давно наскучило.
– Ты, вообще-то, не была здесь со мной.
Аля бросает на меня взгляд, полный сомнений.
– Скажи, для чего мы здесь? – Она останавливается, чтобы передохнуть, чуть склоняется и потирает колено. – Ты ведь не просто так вытащил меня погулять?
– Конечно, нет.
– Так для чего?
– Ты сказала мне попробовать убедить тебя. Этим я и собираюсь заняться. Начну с этого. – Подхожу ближе и наклоняюсь.
– Что ты… делаешь?! – Голос Али подскакивает на несколько октав, когда я подхватываю ее на руки и легонько кружу.
– Итак, первый аргумент: физическая выносливость. Ты знаешь, что я – спортсмен. Я буду носить тебя на руках всю прогулку по парку. – Двигаюсь к фонтанам и прохожу мимо скамеек с удивленными бабушками. Они посмеиваются и переговариваются, кивая в нашу сторону. Молодость вспоминают, не иначе.
– У тебя так спина заболит… – Держась за мою шею, Аля прижимается ближе. Она кажется маленькой, отчего нравится мне еще больше.
– Не заболит. Я же молодой. – Преодолеваю ступени. Дыхание сбивается, чуть сбавляю шаг. – Второй аргумент: я умею готовить.
– Хочешь раскормить меня?
– Не хочу, чтобы у тебя была язва желудка. Третий аргумент. – Прохожу мимо памятника с чьим-то бюстом. Не успеваю прочесть надпись, все внимание на Але. – Летом я сниму квартиру, и мы сможем жить вместе. По-взрослому, без родителей.
– Я с тобой спать не собираюсь, – говорит Аля.
– Всему свое время. – Подмигиваю ей и поднимаюсь по следующим ступенькам. Их в два раза больше, чем в прошлый раз, отчего я совсем выдыхаюсь. Останавливаюсь возле свободной скамьи, но продолжаю стоять. – Четвертый аргумент – это мое упрямство. Я сделаю все, что ты попросишь.
– Реально все? – интересуется Аля.
– Конечно. – Подыгрываю.
– Тогда… отпусти меня. – Ставлю ее на ноги и разочарованно поднимаю брови. Может, получится вызвать в ней жалость?
– И это все? – протягиваю я.
Аля поправляет одежду, убирает волосы под шапку, чтобы не лезли в уши, и встречается со мной взглядом.
– Закрой глаза, – просит она.
Поджимаю губы, но выполняю ее просьбу. Сейчас ударит и уйдет, пока я буду корчиться…
Тепло касается моих губ. Ощущаю привкус печенья и барбариса. Отстраняюсь, медленно раскрывая глаза. Аля близко, очень близко… И она только что поцеловала меня.
Глава 32. Аля
Поцелуй – это награда Жоре и импровизация; попытка доказать себе, что я лучше Кристины. Уж с ней-то он не целуется… надеюсь.
Теплое чувство, возникшее от соприкосновения губ, уносит смешанные мысли и неуверенность. Обнимаю Жору, он обнимает меня. Мы неумело целуемся, щекоча друг друга носами и посмеиваясь в перерывах.
– У меня воздух кончился, – выдыхает Жора и отворачивается, пытаясь отдышаться.
– Еще бы, ты меня столько таскал. Как у тебя руки не отвалились?
– Я лучше промолчу, потому что ты меня убьешь, если я скажу что-то про вес.
– Не бойся, я знаю, что не так много вешу.
Жора берет меня за руку, садится на скамейку и усаживает к себе на колени. Обнимаю его за шею, прижимаюсь к плечу. За день мы стали ближе, чем за прошедшие полгода. Поцелуи, объятия и прикосновения, наполненные заботой, – вот рецепт счастья.
– Настало время признаться, – говорю я. Жора смотрит на меня, скосив глаза. Посмеиваясь, велю ему не портить зрение и смотреть куда-нибудь в сторону, чтобы не смущать. Потом продолжаю: – Я знаю, что наш телефонный разговор был для тебя не самым приятным. Ты тогда рассердился на меня?
– Ну, было дело, – бурчит Жора.
– Я бы тоже рассердилась. У меня было столько разных чувств. Я думала о родителях, об учебе, о тебе и твоем предложении съехаться. Это все для меня в новинку, понимаешь? Я не торопилась, чтобы не жалеть о поспешных решениях. Такой я человек, слегка тормозной. – Пытаюсь обыграть извинения шуткой, но на Жору это не действует.
– Ты нормальная.
– В общем, мы с отцом помирились. Теперь он бережно ко мне относится, совсем как раньше. А время, когда я не хотела тебя видеть, дало мне возможность все обдумать. Ты был так мил со мной, а я тебя оттолкнула…
– Ты все еще вспоминаешь об этом? – Жора улыбается. – Я тебя давно простил.
– Я поняла, что все время чего-то боюсь, каждый раз тебя отвергаю по непонятным причинам. Ищу отговорки, чтобы не быть в отношениях. Понимаешь, я, в отличие от Розы, никогда не горела желанием с кем-то встречаться. Для меня существовало всего три мира: дом, школа и дружба с Розой. Мне никогда не дарили валентинки, не писали записки со словами «Я тебе нравлюсь?». Я будто выпала из подросткового взросления. – Набираюсь храбрости перед следующими словами. Никогда не думала, что говорить о своих чувствах так сложно. – Я всегда во всем сомневаюсь, потому что мне не хватает смелости сказать правду. Я хочу быть с тобой, но я никогда ни с кем не встречалась, и мне страшно.
– У нас ведь было свидание?
– Было. И после него мне стало еще страшнее.
– Почему?
– Потому что в тебя влюбилась.
Нос и щеки подмерзли, но теперь им тепло из-за смущения. Жора моргает и удивленно переспрашивает:
– Что ты сейчас сказала? Я не ослышался?
– Ты все услышал пра…
Жора целует меня. От соприкосновения губ становится жарко, чувства разгораются в нас.
– Эй, снимите номер! – кричат проходящие мимо подростки помладше нас и смеются, как гиены.
Мы прерываемся и вскакиваем со скамейки. Я смущенно смотрю на Жору, прикрываю рот рукой и хихикаю.
– Чего? – Он приподнимает брови.
– У тебя губы блестят. – Хохочу во весь голос.
– Зря радуешься, – грозно говорит Жора. – Я же теперь твой блеск ни за что не смою!
А потом в наших отношениях наступает время вынужденной разлуки. Мы – выпускники, и нужно поднажать, чтобы сдать экзамены. Мы с трудом находим время на видеозвонки, потому что ужасно устаем. Я засыпаю первой, и смартфон падает на лицо. Дни, когда мы с Жорой не видимся, самые тоскливые. Когда становится совсем невыносимо, смотрю на аквариум и закидываю в него новые звездочки.
Жизнь – странная штука. Несколько месяцев назад все казалось серым, никого не было рядом, мама съехала. Но я это пережила и теперь прячу воспоминания о плохих днях под слоем новых ярких звездочек. В день, когда мы с Жорой впервые поцеловались, я создала пурпурную звезду с серебристо-золотистыми блестками. Должно же в аквариуме храниться что-то хорошее?
Однажды мама звонит мне и напрашивается в гости. Папы дома нет, поэтому я без раздумий приглашаю ее.
– Доченька, как ты поживаешь? – Она обнимает меня и заходит в квартиру, но не закрывает за собой дверь.
– Нормально. Ну, на самом деле схожу с ума от подготовки к экзаменам, но это ерунда, – хмыкаю я.
– Прости, что долго не появлялась и так внезапно нагрянула. Было много работы, отгул никак не давали. – Мама непривычно улыбается. Как будто в чем-то провинилась.
– Мам, ты что-то хочешь мне сказать?
Она выдерживает паузу.
– Да. Я должна это сделать. – Поворачивается в подъезд и жестом кого-то подзывает. Вскоре вырисовывается фигура человека, о существовании которого я давно забыла.