и реву, не зная, что делать. Родители Розы не сидят в соцсетях и мессенджерах, а их номеров я не знаю. Когда-то наши родители тесно общались и обменивались контактами, но то время прошло, и я не смогу их найти.
Вытираю вспотевшие ладони о подол платья и смотрю на часы. 22:47. Жоры дома нет – он ушел навестить мать и планировал вернуться до полуночи. Что мне делать? Ждать, пока он вернется, чтобы попросить о помощи, или самой дойти до дома подруги и убедиться, что с ней все в порядке?
Кидаюсь к двери, надеваю джинсовую куртку, сую ноги в кеды. В руках сжимаю ключ-карту от квартиры и телефон. Есть еще один вариант. Я ведь могу позвонить папе и попросить помощи у него! Я уже почти нажимаю на контакт, когда стыд накрывает меня с головой. За полтора месяца я ни разу не позвонила ему. Сейчас уже середина августа, а я не подала документы ни в один вуз. Он пытался вырастить из меня ответственного человека, а получилась плачущая размазня, при первом удобном случае сбежавшая жить с парнем.
Решительно трясу головой, смахиваю слезы и выхожу из квартиры. Плевать на собственную безопасность. Я должна узнать, что с моей любимой подругой!
На первом же перекрестке мне становится так страшно, что я вызываю такси. Мне везет, и свободный водитель подбирает меня. Машина мчится к дому Розы, а я гляжу в окно и совсем не думаю, что водитель тоже может оказаться мань-яком.
– Слышал, в этом районе бродит насильник, – говорит он вдруг. – Ничего, что ты в такой короткой юбке куда-то едешь на ночь глядя? Сколько тебе лет?
Нервно оттягиваю юбку платья к коленям.
– Это мое дело, куда я еду, – с вызовом отвечаю я, а сама отвожу глаза. Страх накатывает девятым валом.
– Тебя кто-нибудь встретит?
– Не знаю…
– Я могу подождать и отвезти тебя обратно.
Снова смотрю на водителя, на этот раз не через зеркало заднего вида. Подаюсь вперед – ремень резко натягивается на груди, вдавливаясь в кожу, – и облокачиваюсь на кресло.
– Вы ведь не насильник?
– Нет, конечно.
– А ведь они все так говорят…
– У меня дочка твоего возраста. – Он открывает бардачок, что-то достает и протягивает мне потрепанную фотографию. – Красавица?
– Да. На вас совсем не похожа. – Возвращаю фото.
Водитель, смеясь, убирает ее в нагрудный карман рубашки.
– Она скоро заселяется в общежитие в этом районе. Как подумаю, так в дрожь бросает. – Он включает поворотник и заезжает во двор Розы. Оборачивается и говорит: – Я тебя тут подожду, заодно присмотрю, чтобы никто не пристал.
– Ладно. – Выбираюсь из такси на трясущихся ногах.
– Заплатишь, когда вернешься.
Механически киваю, не разбирая его слов, и иду к подъезду Розы. Звоню в домофон, мне открывают дверь. В квартире встречает мама Розы, тетя Зина, с косметической маской на лице.
– Алечка, дорогая. – Она крепко обнимает меня. – Давно ты к нам не заходила.
– Да, простите. У меня появился парень, и я немного, как бы сказать… Увлеклась. – Нелепо улыбаюсь, и мы с тетей Зиной хихикаем, как две школьные подружки.
– Роза меня не предупреждала, что ты придешь.
– Она здесь? Я никак не могу с ней связаться.
– Разве она тебе не сказала? Она поехала в Таиланд с Юрочкой и его мамой до конца лета.
– Ох… – Резко опускаюсь на скамью. Сгорбившись, закрываю лицо руками и реву, на этот раз уже от облегчения. Когда прихожу в себя, тетя Зина сидит рядом со стаканом воды. Благодарно киваю. – Простите… Я вас напугала. Просто не могла с ней связаться, а тут еще новость про маньяка в этом районе, и у меня просто крышу снесло. Я так переживала!
– Что? Маньяк?
Кратко пересказываю все, что видела в новостной ленте. Лицо тети Зины мрачнеет и бледнеет. В конце моего рассказа она прикладывает руку к груди, а потом уходит на кухню пить валокордин. Она предлагает его и мне. Я не отказываюсь.
– Ох, муж сейчас в командировке. Страшно подумать, что в мире творится, – говорит она и морщится. Мы держим небольшие стаканчики, словно стопки.
– Можно мне остаться у вас с ночевкой? Страшно возвращаться. Еще какой-то странный таксист попался… Он меня ждет. Сказал, что для моей же безопасности. – Виновато опускаю взгляд. – И я ему не заплатила, а про деньги не подумала…
– Ничего, сейчас я все улажу. Маньяков такие старые тетки, как я, не интересуют, – смеется тетя Зина.
Пока она говорит с таксистом, я пишу Жоре сообщение: «Я сегодня останусь дома у Розы. Прости, что ушла без предупреждения. Утром вернусь», – и прикрепляю стикер с поцелуем. Жора не отвечает.
Мы проболтали с тетей Зиной до рассвета, а потом уснули в одной кровати, обложенные горсткой фантиков от конфет и мороженого. Когда много говоришь, особенно ночью, всегда хочется что-нибудь съесть.
Выхожу из подъезда в девять утра, зевая и потягиваясь. Во дворе, прислонившись к тонкому забору, меня ждет Жора. Он поднимает взгляд, и, если бы у меня был хвост, я бы его точно поджала.
– Привет… – бормочу я. Под его глазами круги, волосы взъерошены, губы искусаны, челюсти сжаты. – Долго ждешь?
– Пойдем домой, – цедит он и быстро шагает вперед.
Во дворе дома Жора берет меня за запястье, сжимая его, и тащит в подъезд. Я сама виновата, что он злится. На его месте я бы тоже с ума сходила. Едва за нами закрывается дверь, как Жора кричит:
– Ты дура?!
Молчу, разглядывая мыски обуви. Пусть кричит, пусть плюется, лишь бы не бил.
– Там же маньяк бродит в том районе! Какая, к черту, Роза?! А если бы с тобой что-то случилось? Почему ты всегда волнуешься только о ней, а на меня тебе плевать?
– Мне на тебя не плевать… – мямлю я, поднимая глаза.
На шее Жоры вздувается вена.
– А если бы на тебя напали? А если бы тебя покалечили? А если бы убили?
Он прячет лицо в ладонях и плачет.
Не знаю, что сказать и как себя вести. Стереотип, что мужчины не плачут, рушится. Мой папа никогда не показывал слез, одноклассники дрались до переломов, и никто из них не плакал. Как ему сейчас больно… Чувствую себя сукой.
Жора вытирает слезы и обиженно, словно мальчишка в песочнице, смотрит на меня:
– Иди в комнату.
Пытаюсь приласкаться к нему, но он отворачивается. Беру Жору за локоть.
– Ну, Жор, ну не сердись! – Прислоняюсь к его плечу.
Роза говорила, что нужно уметь «включать дурочку» и подлизываться, если мы поссоримся. Жора смотрит на меня, я осторожно улыбаюсь. Его губы подергиваются. Вот-вот появится улыбка!..
– Я не хочу с тобой разговаривать. – Он резко дергает рукой.
Пальцы соскальзывают с его локтя, и я падаю на пол, ударившись спиной и головой.
Днем звезд почти не видно, я едва различаю их силуэты на белом натяжном потолке. Они множатся и кружатся…
– Аля! – Надо мной появляется взволнованный Жора. – Сильно ушиблась?
– Немного голова болит. – Закрываю глаза.
– Сейчас принесу лед. – Шаги отдаляются.
Когда я открываю глаза, звезды больше не множатся, зато тело болит, и я знаю, что произойдет позже. Я сделаю новую цветную звездочку.
Глава 41. Жора
Выполняю все желания Али: готовлю еду, помогаю с покупками, приношу пачки разноцветной бумаги. Аля мастерит звездочки, а я сижу на кровати и смотрю на нее. Сосредоточена: чуть хмурит брови, прикусывает губу, время от времени поправляет прядки волос, падающие на глаза. Девушка, увлеченная своим хобби, невероятно соблазнительна.
Вот только идиллию портит сама Аля. Она постоянно стремится куда-нибудь уйти. Еще она забывает предупреждать, что придет поздно или что не собирается возвращаться. После той спонтанной поездки с ночевкой, когда по округе бродил маньяк, я не могу допустить, чтобы она еще хоть раз самовольно ушла из дома. Одна. Вечером. Я хочу быть для нее на первом месте. Я должен быть для нее на первом месте, иначе как мы создадим семью, если она меня не слушается?
Подхожу к Але, поглаживаю ее по плечам и целую в щеку. Она улыбается мне скорее из вежливости, чем от души.
– Ты ведь знаешь, что я очень сильно тебя люблю? – шепчу на ухо, присаживаюсь позади нее на табурет; обнимаю за талию, кладу голову на плечо.
– Да.
– Прости за тот раз. – Целую ее в плечо. – Я не хотел…
– Да все нормально. Я уже забыла. – Аля треплет меня по волосам и продолжает делать звездочку.
Бумага зеленая, с золотистыми блестками. Пальцы Али обращаются с ней так нежно, что зависть берет. Вот бы очутиться на месте этой бумажки…
– Давай сходим куда-нибудь? – предлагаю я.
– Подожди минутку. – Аля заканчивает звездочку и кладет на стол. У нее уже скопилась горка из новых звезд. – Мне нужно попасть домой. Хочу кое-что забрать оттуда. Поможешь?
– Конечно. Что я должен сделать?
– Сходи со мной до дома. Через окно я в свою комнату не попаду, но мне повезло, что я оставила в рюкзаке ключи от квартиры.
– Собирайся, я вызову такси. – Целую Алю и ухожу за смартфоном.
Когда я возвращаюсь, она смотрит на свое отражение в настольном зеркале. Ее взгляд тяжелый, отсутствующий. Будто она не здесь, а где-то еще.
– О чем думаешь? – спрашиваю ее, когда мы садимся в такси.
– Пытаюсь представить папину реакцию, если мы с ним столкнемся. – Аля опускает голову. – Я разбила ему сердце. Он мне столько раз звонил, а я даже не написала, что у меня все хорошо. Каждый день хотела, но боялась его гнева.
– Все дети разбивают сердца своим родителям. – Прижимаю Алю к себе. – Это нормально. Родители тоже часто рушат надежды детей. Все в мире циклично.
Она слабо улыбается, ее глаза поблескивают от проступивших слез. Вытираю их и прижимаюсь головой к макушке Али. Когда мы вот так обнимаемся, окружающий мир и другие люди для меня ничего не значат. Я защищу ее, мы будем жить в уютном доме, и мне не придется волноваться, что с ней что-то случится.
Аля просит подождать снаружи. Она возвращается, прижимая к себе аквариум.
– Ты хотела забрать это? – Вскидываю брови.
– Да. Здесь много воспоминаний… И, как видишь, тут еще разные звезды. – Взгляд Али уходит в сторону, а потом она, словно очнувшись, восклицает: – И как ты не понимаешь? Мы ведь познакомились благодаря этой штуке!