Особенно, когда тело твоё до сих пор ломит после диких погонь и прыжков через нуль-порталы.
Нет, никто не жаловался.
Все помалкивали. И очень аккуратно выискивали следующую точку опоры. Особенно аккуратными были мы с Димой: разбитая обувь – хреновый аксессуар для таких приключений…
Камешек срывается у меня из-под ноги. Летит в пропасть.
Мать вашу!
Легко быть героем с профессиональным альпинистским снаряжением. А у нас даже длинной верёвки нет!
Зато имеются за спиной увесистые «плазмоганы» – с одним-двумя патронами на ствол, абсолютно бесполезные при спуске… Но бросить их – хуже, чем остаться голым.
Может, это иллюзия. Но она придаёт силы. Внизу мы ещё покажем «охотникам», кто здесь дичь!
Конечно, если сумеем спуститься…
– Та-ак, – сказал Бинк.
Остальные молчали.
Сейчас мы стояли на узкой площадке, ниже вершины метров на сто.
Для привала было рановато. И всё-таки его пришлось сделать.
Тропинка закончилась.
Я оглянулся. Справа и слева – отвесная стена. Впереди – карниз, нависающий над обрывом…
Бинк осторожно подполз к самому краю, перегнулся.
Вполголоса выругался. Отполз и встал, отряхиваясь.
– Ну что? – хмуро спросил Дима.
– Ничего… В смысле, ничего хорошего.
Ясно. Тут мы не пройдём – даже если покажем чудеса акробатики, огибая карниз…
Вот хрень!
– Так не бывает, – покачал я головой.
– Сам знаю, – буркнул хоббит.
Тропинка должна куда-то вести. Ну не идиоты же её прокладывали… Рисковать здоровьем, спускаясь с вершины, чтоб оказаться на этом грёбаном козырьке?
Я покосился на единственного местного в нашей компании.
Нух-Бод нервно перебирал копытами. Судя по его виду, понимал он не больше нашего.
А пока спускались – держался довольно уверенно, лихо балансировал на четырёх копытах, почти не помогая себе длинными руками. Изрядный кусок жаркого с вертелом опять болтался у него за спиной, привязанный винтовочными ремнями, – только, по-моему, для хахира это было как пушинка…
– Что скажешь? – спросил я.
Он пожал могучими плечами.
Дима сплюнул:
– В Древней Спарте – была такая суровая планета – всяких уродов швыряли с обрыва. Может, и нам стоит перенять этот красивый обычай?
– Здесь никого не сбрасывали! – торопливо уточнил Нух-Бод. – На Хахире-97 всегда жили очень культурные граждане.
– Тогда какого лешего тропинка упирается в пропасть?
Кентавр мрачно шмыгнул широко разнесёнными ноздрями:
– За тысячу лет многое могло измениться. Особенно здесь.
– Тысячу лет? – нахмурился Бинк. – Этим горам уж точно больше… Опять чёртовы каракули! – Он сердито хлопнул по вырезанным на скале иероглифам. – Ты же местный, вот и прочти, как нам отсюда убраться!
– Я не владею тайным письмом.
– Тогда какой от тебя толк!
– Никто им не владеет уже лет пятьсот. Это очень древняя система – говорят, её использовали для контакта с богами.
– Трумлю в задницу такую систему! От надписей в общественном сортире и то – больше пользы.
– Зачем оскорблять богов, – поёжился Нух-Бод. – Мы явились туда, где нас не ждут, туда, где мы недостойны быть… Нельзя что-то требовать. Надо умолять…
– Умолять?! – взвился хоббит. – Ах ты, чёртов святоша!
Жгучим взглядом Бинк обвёл уже ненавистные горы. И в сердцах врезал кулаком по письменам на камне:
– Я, Бинк Таах-Шиаррс, ответственно заявляю… Да клал я с прибором на всех богов, которые вздумают вредить честным контрабандистам!
Испуганный Нух-Бод зашептал молитву. Только ничего не произошло – молния не сверкнула, гром не ударил.
И хоббит с весёлой злостью опять хлопнул по каменным завитушкам:
– Я ж говорил…
Он не успел закончить фразу. Покачнулся и упал.
Мы с Димой едва удержались на ногах. А кентавр сделал отчаянную попытку запрыгнуть на крутой склон. Сорвался. Грохнулся массивной тушей.
Он бы попробовал ещё раз. Только не успел.
Пока Нух-Бод вставал, узкую каменную площадку, где мы находились, тряхнуло ещё раз, накренило… Широкая трещина пролегла между ней и склоном.
Мы распластались, вцепившись в неровности камня.
Как будто это могло спасти.
Глупо… А вместо прошедшей жизни перед глазами стоит бездна – та, в которой нам суждено сгинуть…
Площадку опять тряхнуло. И оторвало.
Что такое?
Каменный карниз выравнивается. Я ошалело поднимаю голову и вижу, как быстро удаляется гора с тропинкой. От нас её отделяет уже более десятка метров чистого, прохладного воздуха.
Значит…
Я встаю на четвереньки, не веря глазам.
Кусок скалы, в который мы судорожно вцепились, плавно, без толчков летит над пропастью. Его несёт, будто листок по невидимой речной глади…
Бинк нервно смеётся.
– Мы все погибнем, – стонет кентавр, – из-за тебя!
– А это ещё поглядим! – хрипло выдавливаю я.
Каменный «плот» быстро движется в сторону соседней горы. И, не долетев, чуть кренится, плавно меняя курс.
Летит над ущельем… Опять поворачивает. «Плот» начинает трясти, как на ухабах. Или на речных порогах.
Мы все вжимаемся в неровную площадку.
Вот дьявол! Из-за чего такая болтанка в прозрачной пустоте, когда даже ветер едва колышет мои волосы?
Через минуту всё стихает.
Мы осторожно приподнимаем головы.
Только Нух-Бод всё ещё распластан по камню – даже удивительно при его четвероногой комплекции. Унылым, гнусавым голосом бормочет молитву.
А я осмеливаюсь сесть.
Хрен его знает, какую древнюю машинерию привёл в действие Бинк. Но вряд ли это всё задумано, чтоб с шиком угробить случайных путников.
Солнце уже ощутимо припекало. Горы были красивы в его лучах… То есть были бы красивы, если б мы явились сюда в качестве праздных туристов.
А так… Нам все красоты – до фени!
Подумаешь, отливающие перламутром вершины. Или крутые, антрацитово-чёрные пики. Разумеется, на фоне удивительного прозрачно-голубого неба…
Что мы, неба не видали?
А гор – так вообще насмотрелись на сто лет вперёд…
Расстегнув куртки, мы сидели на летучем камне, и единственное, что всех не по-детски волновало, – куда это, собственно говоря, нас несёт?
Приближаемся мы к Долине или совсем наоборот?
– Эй, ушастый, – позвал Бинк, – ты хоть как-то здесь ориентируешься?
– Ещё нет, – выдавил Нух-Бод, опасливо приподнимая голову над неровной площадкой.
– Да ты встань… Осмотрись хорошенько.
– А мне и так видно! – буркнул кентавр, упорно сохраняя лежачее положение – брюхом и торсом на камне, с шестью конечностями, раскинутыми в стороны.
Дима хмыкнул.
Да уж, трудно воспитать воздушного аса из четвероногой скотины…
Бинк прищурился. Мы подлетали к узкому зазору между двумя хребтами. И, наверное, подумали об одном.
Я привстал.
Вот уже поравнялись с уступом на горном склоне. Там, слева – широкая площадка. И до неё – меньше двух метров.
Всего один сильный прыжок…
Никто не двигается с места.
Уступ отдаляется… остаётся позади. Дима мрачно шмыгает носом. Может, и стоило бы рискнуть?
А дальше спуститься по не очень крутому хребту на дно ущелья. Почувствовать под ногами более-менее ровную, надёжную почву. И смотреть на эти чёртовы вершины только оттуда, снизу!
Кто его знает, где больше риска – один раз перескочить многосотметровую бездну… или и дальше плыть над ней – неведомо куда?
Будто подтверждая мысль, летающий камень снова заложил поворот. Мы торопливо присели, готовясь к худшему…
Но в этот раз обошлось без болтанки. Воздушный «плот» слегка колыхнуло на крутом вираже, вынесло из-за скалы на простор…
И Бинк негромко присвистнул.
Больше всего маячившее впереди сооружение напоминало гигантский мост. Только выглядел он так… В общем, не бывает таких мостов – с высоченными опорами из зеленоватого, полупрозрачного стекла!
Нереально тонкие, на вид почти невесомые – они празднично, ослепительно сверкали в утренних лучах.
– Эй, – Бинк хлопнул кентавра по спине, – да оторви башку! Тут есть на что посмотреть…
Нух-Бод слегка привстал над каменной площадкой и ошалело моргнул.
– Что, знакомая картина? – спросил хоббит.
– Хрустальный Мост! – выдохнул кентавр. – Не думал, что когда-нибудь снова его увижу!
В первый раз за весь полёт он не лежал, а стоял, опираясь на колени передних ног.
Мы молчали.
Нас несло прямо к удивительному сооружению. Теперь не оставалось сомнений – это построено не людьми. И уж, конечно, не хахирами.
Мост? Вряд ли это был мост на самом деле… Слева он точно никогда не доставал до соседней горы. А справа сохранились две опоры, торчавшие из ущелья, как перевёрнутые сосульки.
Остальное куда-то исчезло. Матовое полотно «моста» обрывалось неряшливым, изломанным краем. Между ним и круглой площадкой на ближайшем склоне зияла пустота. Когда нас вынесло ближе, я понял, что добрых полсотни метров сооружения бесследно растворилось.
Это удивительно. Внизу, под горой, не было обломков. Испарились они, что ли?
Ни единого «хрустального» осколка…
Бинк хрипло выругался.
Я недоумённо повернул голову – хоббит всматривался куда-то сквозь очки.
– Ты чего?
– Сам глянь через «зум»! Видишь, там, рядом с опорой, блестит…
Я надвинул очки, покрутил настройки.
И хрипло выдавил:
– Далеко же его забросило…
На дне пропасти валялся слегка искорёженный от удара станковый излучатель – той самой модели. С исцарапанной рукояткой.
Наверное, могли быть ещё сомнения.
У меня их не возникло. Почему-то я сразу понял, это – тот самый… Оружие, которое в нуль-портале вырвало у Бинка из рук.
А ещё я отчетливо осознал – если б там, в вязкой тьме, нам чуть дольше хватило кислорода… Если б, теряя сознание, мы не рванулись наружу…
Я стащил очки. Утёр лоб.
Всё слишком просто…
Когда-то Святилище и Мост связывал портал. Только и надо было – поглубже сделать вдох и вынырнуть в конечной точке. А вершину, где мы выпали, использовали как промежуточную станцию.