Под колеса бросились колдобины, заполненные битым стеклом и печным шлаком вперемешку с гвоздями. Дальше ехать столь же благоразумно, как взять в руки шило и превратить покрышки в подобие дуршлага.
Я оставил машину у входа в Шестой переулок, и продолжил путь пешком. Звуку моих шагов аккомпанировала слаженная ругань дворовых собак. Хорошее место для проживания выбрал оружейных дел искусник. Подойти незамеченным не сможет и Чингачгук.
Дом Левши виднелся издалека. В тупике, как и говорил Торгаш, на самой верхней точке холма, над оврагом. Неприступная крепость. С этой высоты можно в одиночку удерживать наступление целой дивизии в течение месяца.
Увитый малиной забор на две части разделила кривая калитка. Электрический звонок отсутствовал. Я подергал старинную ржавую ручку под мелодичное тявканье дворовой шавки.
– Есть кто дома?
На зов вышли метр восемьдесят от земли до загорелой макушки. Из спортивных штанов голый торс мощным треугольником. Надбровные дуги неандертальца и тяжелый взгляд Тайсона. Крепкий как сталевар бритоголовый полубандит при отличных золотых коронках. До матерого головореза не дотягивает возрастом – четвертак ему от рождения.
– Так это ты, мусорок, на рынке шухер навел? – пробасил Левша. – Мне только что вернули товар. Чем ты напугал того остолопа?
– Мокрухой. Ваше изделие отличилось.
– Не гони!
– Я еще не запряг. Но у вас все впереди.
Левша осклабился:
– Ты на себя в зеркало смотрел, ямщик засушенный? Чего понтуешься?
– Репетирую. Меня пригласили на роль крутого парня. Не обращайте внимания.
– Не люблю актеров! Мое настроение сегодня на нуле, ментенок. Валил бы ты отсюда!
– Я частный детектив, и мне нужна информация. Есть одно мокрое дельце. Не исключено, что пистолетик для него убийца купил у вас.
Левша ухмыльнулся. У обычного человека этот оскал вызовет судороги тройничного нерва. Мне такие гримасы дарят через одного. Привык я уже.
– Все сказал? Теперь вали. Еще раз тебя здесь увижу… у нас тут много бродячих собак. Недавно бомжа съели. И таким долботехником как ты не подавятся.
Левша наслаждался каждой буквой своей угрозы. Упражняется. Вырабатывает властный голос. Зачем терять возможность, тем более что я дышу ему в грудь? Риска ведь никакого.
Я улыбнулся.
– Послушайте меня внимательно, уважаемый. Я вас не оскорблял. На первый раз прощаю, но имейте в виду: следующего не будет. Не хочу причинять неприят…
Я успел заметить только легкое движение. В тот же миг я рассмотрел витки нарезки в стволе маленького револьвера. С десяти дюймов это несложно. В носу хозяйничал запах машинного масла.
– Пшел, сучонок! – гаркнул Левша.
В таких ситуациях я действую автоматически. Левой я схватил руку с пистолетом за запястье и отвел ее вверх, а основанием правой ладони врезал Левше снизу в челюсть. Зубы лязгнули так, словно захлопнулся стальной капкан. Голова рванулась назад, и затем безвольно обвисла на груди. Бить коленом в пах не понадобилось.
Револьвер все еще оставался в руке Левши, но воспользоваться оружием грозилка уже не мог. Парень обмяк, как пластилиновая фигурка на солнце, и мне пришлось схватить его за штаны, чтобы не дать ему упасть. Я пригвоздил полубандита к забору и отнял пистолет у расслабленных пальцев.
Надо было предупредить, что меня два года в разведроте не пирожки учили стряпать.
– Ты слушал невнимательно, – сказал я. – Перебил на полуслове…
Я приставил ствол к переносице Левши. Потом показал свадебное фото Леночки Северцевой.
– Смотри сюда! Тебе эти люди знакомы? Жених, невеста, или кто другой?
– Ты сломал мне зуб!
Я взвел курок.
– Продолжай в том же духе, и я проветрю тебе мозги!
Парень вытаращил гляделки размером с киви.
– Впервые вижу! – прохрипел он, не сводя квадратных глаз с пистолета.
– Не смотри так внимательно на пушку. Это чревато близорукостью. Взгляни на фото.
Левша дико вращал зрачками. В данной ситуации эти движения означали отрицательный ответ.
– Подумай хорошенько, кого отмазываешь. Они всего лишь клиенты, а твой лоб рядом с пулей.
Удерживая курок большим пальцем, я нажал на спуск. Теперь Левшу от смерти, а меня от тюрьмы отделял даже не волосок. Но мой собеседник понимает только такой язык. Я успел сказать лишь:
– Через несколько секунд рука устанет, дрогнет, и…
– Невеста! Она покупала пушку!
– Что?!
Я выматерился. Все насмарку! Леночка купила револьвер сама! Что за идиотизм?!
Левша сжался и побледнел. Стуча зубами, прошептал:
– Ты спросил, я отве… Держи курок!
Я опустил револьвер.
– Когда она приходила?
– Я дневников не веду! – парень взял себя в руки и вспомнил о дерзости.
Я поднял ствол.
– Недели две назад. Точно не скажу.
– Как выглядела?
– Обычная баба. Только беременная.
– И ты продал ей пушку?
– Ну да!
– Ее застрелили из твоей поделки. Не жалко?
Левша не ответил, лишь опустил взгляд. Я продолжил:
– Как она тебя нашла? Ты по округе расклеил объявления?
– Бог ее знает! Пришла, и все. Я не спрашивал.
– Цель покупки объяснила?
– Для защиты. С пушкой ей гулять спокойнее.
Я надеялся на большее. Но вряд ли Левша мог бы обрадовать меня чем-то полезным. Я даже не знал, что у него спрашивать. Все как-то враз исчезло, стерлось, размазалось… Сначала Торгаш, теперь Левша. Куда направить талантище Великого Сыщика? Где искать убийцу Олега Северцева?
– Добавить ничего не хочешь? – спросил я.
– Я мало сказал?
Я дал Левше визитку.
– Телефонируй, если замучат воспоминания.
Ненавидящий взгляд, подрагивающее веко. Новый поклонник наберет мой номер лишь для того, чтобы уточнить, мой ли некролог попался ему на глаза.
Я указал взглядом на револьвер.
– Сколько у тебя этого дерьма?
– Последний.
– Угу! А я – сын Моники и Билла. Но ты наверняка закопал арсенал от дома подальше. Хочешь совет?
– Нет!
– Сверни ты свой бизнес к монахам.
– А жрать мне что, сердобольный?
– Так что ж теперь, пушки беременным продавать? Не можешь золотым рукам найти другого применения? Впрочем, как знаешь. Тебя от твоего занятия отучат только наручники.
Я разрядил барабан, оставив один патрон. Затем набил ствол песком, взвел курок, и что есть мочи бросил пистолет о камень. Самоделки такой экзекуции не выдерживают. Хлопнул выстрел, и револьвер превратился в непотребную железку. Теперь проще изготовить новый экземпляр, чем восстановить вздутый ствол и покореженную казенную часть.
– Сделай то же самое с оставшимся арсеналом, – сказал я, стирая свои отпечатки с останков револьвера. – Узнаю еще хоть об одной проданной пушке – помогу тебе сесть надолго. Вперед, за орденами!
– Уже побежал!
Осознав, что я безоружен, Левша осмелел. Он даже шагнул в мою сторону. Я ухмыльнулся.
– Расслабься! Если помнишь, я отобрал у тебя пушку голыми руками.
Левша раскинул остатками разума, и отступил. Так он и стоял у забора, плюясь кровью мне в спину, пока я спускался к машине.
*
*
Все насмарку! Толку с того, что я узнал о черной работе Леночки ради светлого будущего Германии? Деньги-то где? Что пользы от беготни с секундомером, если подозреваемый прогулялся по дну реки, забыв отрастить жабры? Кому нужны исследования тайной жизни Центрального Рынка? Торгаш никого не видел, зато Леночка лично купила револьвер у Левши. Вот так явилась среди бела дня, и отвалила парню цену своей смерти. А накануне Святой угодник Николай поведал рабе божьей Елене, в каком Шестом переулке народный умелец клепает маленькие пистолетики…
В раздумьях не заметил, как стемнело. Глянул на часы. Одиннадцать. Звякнул телефон. Сняв трубку, я услышал короткие гудки. Ошиблись номером?
Через минуту – новый звонок. Беру трубку. Опять короткие гудки.
Третий звонок. Я поднял трубку мгновенно, рявкнул:
– Да!
Короткие гудки. Я швырнул трубку так, что телефон взвизгнул жалобным скрипом.
Закурил. Помогло – вспомнил, что давным-давно приучил друзей звонить без монетки из телефона-автомата, стоящего напротив моего дома. Я выглядываю в окно, вижу визитера, и спускаюсь открывать подъездную дверь. Нечто вроде безголосого домофона. Но зачем донимать меня трижды, если я беру трубку? Можно и крикнуть: первый этаж ведь не девятый. Да и свет в кухне горит…
Я вышел на балкон, и попытался вглядеться в темень.
Но увидел лишь бесцветную вспышку. Пулю я опередил на долю мгновения. Стекло изящно тинькнуло, пропуская сквозь себя смертоносный кусочек свинца. От отверстия расползлись по сторонам кривые трещины. Я картинно воздел руки горе и рухнул. Падать пришлось по настоящему, больно, с грохотом и криком. Все должно выглядеть натурально.
Падая, краем глаза уловил второй плевок пламени из ствола. Эта пуля рикошетом отлетела от оконной решетки и с визгом выбила из бетона запах пыли. Я же недавно зашпаклевал стену и выкрасил белейшей акриловой краской!
Здесь, на полу, я в безопасности. Ограждение балкона из тонкой железобетонной плиты выдержит автоматную очередь.
Первая пуля впилась в раму кухонного окна. Второй кусочек смерти, отразившись от бетона, плюхнулся на пол и подкатился к моему носу. Довольно удачно. Можно обмозговать варианты, не покидая убежища. Вставать было нежелательно.
Разглядывая ночной подарок, я улегся поудобнее и оперся подбородком о кулак. Вокруг тихо, как в танке, засыпанном в угольной шахте. Будто и не норовили лишить живота замечательного парня Аристарха, а так, детишки пошалили петардами.
Пуля расплющилась о бетон, не оставив баллистикам шансов. Но не надо быть Холмсом, чтобы определить калибр. А он явно не пушечный. Даже не девять миллиметров. Что-то в последние дни зачастили встречи с пистолетами, стреляющими маленькими пульками. Не далее, как сегодня днем, в гостях у Левши, я держал в руке подобную игрушку.
Стрелок не глуп. На фоне освещенного окна я представлял собой идеальную мишень. Как в телевизоре с диагональю, равной диагонали остекления моего балкона. Стрелявшего увидеть я не смог бы, даже стой он в метре от дома. К тому же вспышка от выстрела слепит жертву, скрывая лицо спустившего курок.